Абхазия — 2. Мы в Кындыге

Дорога из Гагр в Кындыг, из конца в конец Абхазии, как положено, шла вдоль моря. Лишь однажды перед Сухуми она вползла на перевал и быстро с него скатилась. Насыщенное голубизной небо над головой, изумрудная зелень гор по сторонам, снежные пики Кавказского хребта на горизонте, обласканное солнцем море — красота, да и только! Дорога петляла из стороны в сторону, водитель маршрутки обгонял тихоходов и собирал пассажиров с трассы. Успокоился он тогда, когда салон был занят полностью, кое-кто ухитрился даже ехать стоя. Народ за редким исключением добирался до Сухуми. Не зная, куда идёт маршрутка, в которую мы втиснулись, я спросила про Кындыг.
 — Да вы попали куда надо! Я именно туда и еду!
Ехали мы до места аж 2 часа.
Пока ехали, одна пассажирка расхваливала свой дом на краю Сухуми, который она сдаёт отдыхающим.
 — У меня в доме всё есть: мебель новая, из окон смотришь на море, зелень и фрукты рви-не хочу бесплатно в моём огороде. На источники в Кындыг мой сын жильцов возит через день. А какая у нас вода! Лучше минеральной! Чем у нас заниматься в ноябре? — Рядом с домом есть ночной ресторан, дискотека, бары….Почему не любите танцевать? В вашем возрасте женщины тоже себе пару находят. У меня есть постояльцы, которые из России на всю зиму приезжают. Снимают комнату за 15 тысяч в месяц и живут, наслаждаясь солнцем и питаясь фруктами.
Наш разговор вызвал живой интерес у других пассажиров. Для многих россиян, особенно пенсионеров, стали привлекательны зимние вечера в Гаграх, Пицунде, Сухуми и Кындыге.
Мы вышли из маршрутки на перекрёстке: сзади у нас был Сухуми, спереди граница Грузии, справа поодаль клубились паром источники, а влево шла неприглядная дорога из щебня в Кындыг.
 — Вы не знаете, где тут Школьная улица? — спросили мы у пары, медленно бредущей с источников по направлению к селу. Лица у них были распаренные, на голове у женщины был накручен тюрбан из полотенца, а голову мужчины укрывал колпак толстовки.
Они не знали где какая улица, но спросить дорогу было не у кого, и мы пошли вместе с ними, волоча по щебню свои чемоданы.
Село выглядело так, как будто по нему прошёл Мамай.

Облупленные дома зияли пустыми проёмами, многие стояли вообще без крыши, у других крыши съехали набок. Это лицо войны, закончившейся почти 30 лет назад. Лишь кое-где среди запустения виднелись ухоженные дома, на заборах которых висела надпись «сдаётся комната». Комнаты с телевизором и беспроводным интернетом сдавались за тысячу-полторы рублей на двоих в сутки. Мы нашли себе жильё за 600. Село растянулось вширь, но в основном вдаль. По улицам села в поисках пропитания бродили лопоухие свиньи с поросятами, пятнистые коровы с телятами и мохнатые буйволицы с буйволятами. Они рылись в отбросах под деревьями и щипали траву, которая зеленела свежей порослью. Помимо этой живности по улицам, приставая к прохожим, носились стаи разномастных собак.
 — В Абхазии животные сами себе добывают пропитание, — об этом знают все.
Мы долго петляли по улицам пока не нашли нужный дом.

Хозяйка дома, как бы извиняясь, сказала, что туалет есть, но во дворе, душ есть, но во дворе, кухня тоже во дворе. Интернет есть, но не везде ловит. Помимо этого, в селе несколько раз в день на час-другой выключают электричество.
Светило солнце, во дворе с деревьев оранжевыми маяками манила хурма, сыпалась на землю фейхуа, наливались соком мандарины. Ну и вообще хотелось побыстрее куда-нибудь пристроить свои чемоданы и приготовить обед.
Комнату мы выбрали светлую и просторную на 2 этаже. На 2 этаж, окруженный открытой солнечной галереей, вела широкая бетонная лестница, на ступеньках которой дремал крупный пёс.

На руках у хозяйки сидела годовалая девочка, девочка постарше ходила сама по себе.
 — А вообще их у меня пятеро, — сказала она. — Четыре девочки и мальчик. Мал, мала меньше.
Ей 38 лет, она москвичка. Выучилась в универе на экономиста. 10 лет назад приехала в Абхазию и вышла замуж за 45-летнего абхазца. Сейчас ему 55.
 — Поздно сын женился, — говорит его 85-летняя мать, живущая в этом же доме. Свекровь занимается огородом и хозяйством, сноха рожает и пестует детей и следит за постояльцами и комнатами.
 — Вот пожила я здесь 10 лет, — говорит она, — и не могу себе представить, как жила раньше в Москве.
Жизнь в большом городе убивает человека раньше смерти. Желание жить в городе — это болезнь, разрушающая человеческую основу, оно толкает людей на антигуманный путь развития, который есть тупик, вернее сеть паука, в которую он ловит свои жертвы. Да, у нас здесь нет городских удобств, но есть всё необходимое для здоровой жизни: свежий воздух, чистая вода, выращенные своими руками фрукты и овощи, свежие яйца, молоко. Не простое молоко, а буйволиное. Из него мы делаем мацони и сыр. Молочные продукты возим в Сухуми на рынок, овощи и фрукты продаём туристам. Видите? — Вот здесь у нас фруктовая лавка, а вот здесь теплица. Нет, муж не работает. Он участник грузино-абхазской войны и получает пенсию. Пенсия по московским меркам небольшая — семь тысяч, но ещё ему платят на каждого ребёнка полторы тысячи — ещё семь с половиной тысяч, итого пятнадцать. А ещё детей я в Москве прописала и оформила на них пособие, да ещё постояльцы за постой платят. Так что нам хватает!

— Ну да, — подумала я, — вот машина на выезд, вот ГАЗик для поездок по бездорожью. Да и соблазнов в селе нет. Здесь всего 2 магазина. Один маленький, а другой ещё меньше. Всё, что растет здесь и сейчас — дешево. Урожай фруктов в Абхазии исчисляется тоннами, правда, привозное — дорого, в два раза дороже, чем в Москве.

В магазине продавались разные товары, половина из которых поставляло местное население. К ним относились фрукты, самолепленные пельмени, замороженные фаршированные перцы и баклажаны, аджика, мёд, копчёная барабулька. Мы сразу сделали очень важную покупку — купили аккумуляторный фонарь, который нам понадобился в первый же вечер. Вечер с непроглядной ночью наступил сразу и внезапно, едва часы протикали пять-о-клок. Нам было не до чая. На улице было темно и холодно, в комнате не холодно, но зябко. Интернета не было. Мы залезли под одеяла, взяли в руки книжки и стали ждать включения света. Заснули в 9. Завтра с утра пойдём на источники, а после обеда на море.
Источники в Кындыге
Кавказ можно назвать территорией минеральных источников, а Абхазию — и источников, и термальных вод. Их много, но не все они обустроены и не все эксплуатируются. Лишь отдельные предприимчивые граждане, соорудив купальни, превратили горячие подземные струи в доход и получают деньги за желание граждан жить долго и без болезней. По слухам, самый чудодейственный, то есть лучший источник, находится в окрестностях села Кындыг. Кому из нас не хочется быть здоровым и красивым? Нам тоже захотелось. И вот мы идём по селу по направлению к купальням, а навстречу нам две подруги лет за 60.
 — Вы на источники? О, они волшебные! Я не узнаю своё лицо! Кожа натянута, отёки спали, я помолодела на десяток лет! И тут же со всех сторон послышались другие голоса:
 — Представляете, девушка помазала лицо грязью из источника и у неё прыщи исчезли!
 — А вот у меня варикозная вена ушла!
 — А у меня ноги отекают. Через 10 дней купаний все отёки спадают. Полгода живу без отёков, а потом опять сюда еду. Вот уже семь лет, как я здесь лечусь! Не знаю, что бы я делала, если бы не они.
 — А я грыжу вылечил!
 — А у меня суставы болеть перестали!
Ну как тут остаться равнодушным, ну как не поддастся всеобщему ликованию?
Возле источников вначале нас встретила полная воды клокочущая яма в завесах пара.

Как написано в википедии, температура извергаемой из недр воды равняется 100 градусам. В яме вода остывает и подаётся в бассейны
Мы подошли к кассе. В 10 утра ноябрьского дня народ не толпился и не рвал входные билеты из рук кассира.
— А почему входной билет стоит 200 рублей, когда в интернете написано 150?
— Так и лечитесь в интернете, чего вы сюда пришли? — ответила кассирша
— А что вы можете рассказать нам про целебные свойства источника?
— Да ничего! Вас тут миллион за день проходит, что я всем всё объяснять должна?
— Вот тут написано, что на территории оздоровительного комплекса можно находиться целый день. А можно выйти и вернуться?
— Нет! Хотите находиться, находитесь, а выходить нельзя, пообедать и в нашей столовой можно
— А можно нам получить входные билеты?
— Так вам ещё и билеты нужны?! — Взорвалась кассирша, выкинув два билета из окошка.
На территории мы увидели три квадратных бассейна, примитивные раздевалки и вешалки под открытым небом.

В первом бассейне вода была уж очень горячей, во втором прохладной, а в третьем в самый раз. Несмотря на озвученный в интернете состав воды, она не источала запаха сероводорода, она пахла затхлостью, как пахнет застоявшаяся вода в ржавых трубах. Ступеньки спуска в бассейн были скользкие от активно растущего на них мха. Может быть, поэтому желающий оздоровиться народ так активно использовал струи воды, падающие с высоты 15 метров. Вода была горяча и била по телу больно. Это ж гидромассаж! Кто-то массировал спину, кто-то шею, женщины были озабочены целлюлитными ляжками и отвисшими животами. Все ждали чуда оздоровления и омоложения. Все приехали сюда не по первому разу и каждый, сюда попавший, получал наслаждение. Дети, висящие на резиновых кругах, болтали ногами, поднимая фонтаны брызг, старушки опавшими листьями распластались на поверхности, ловя каждой клеточкой растворённые в воде микроэлементы, женщины краснели лицами, выпаривая лишний жир в почти что кипятке, мужчины обхаживали жён, чтобы получить законную выпивку после бани. Ну, а я? Я сидела на скользкой ступеньке, боясь пошевельнуться, и считала минуты. Не больше 40 минут в день, как положено, чтобы не навредить организму!

Встречи
В Абхазии на нас обращают внимание мужчины. Те, которым за 70 лет. И тем не менее, это льстит женскому самолюбию. Вот, например, в Гаграх идём мы мимо мужчины, колдующего возле мангала.
— Подождите, подождите! — его жаркие пальцы вцепляются в моё плечо, — вы сегодня вечером что делаете? Может быть, встретимся, пообщаемся?
— Нет, что вы! Нас ждут дела!!!
— Так дела можно отложить! — Не сдаётся он
— А вы откуда родом? — пытаюсь выскользнуть из его цепких рук
— Я из Молдавии. Семь лет в Гаграх живу. Днём клиентам мясо на гриле готовлю, ночью ресторан сторожу
Удивительная страна Абхазия! Кого только она не приютила под своим ласковым солнцем!
Возвращаюсь я с источника. Прохожу мимо машины, рядом с которой стоит худощавый седовласый мужчина.
— Девушка, девушка, постой! Давай поговорим!
— Отчего не поговорить!
— Вы здесь живёте? А откуда приехали? А как вам здесь нравится?

— А вы сами-то откуда? — спрашиваю
— О, я родился в Азербайджане, а по национальности я горный еврей, тат.
— Знала я одного такого тата, сейчас он в Израиле живет. Бывало, ни одной юбки не пропустит, свидание назначал двум женщинам в день. Сейчас женился на молодой и утихомирился на обетованной земле.
— Да, повезло ему, — вздохнул мужчина. — А я, хоть и еврей, записан азербайджанцем. Родители постарались. При коммунистах евреи были не в почёте. Теперь уже истину не восстановить. А так бы я с удовольствием переехал жить в Израиль. Где я сейчас живу? — В Гаграх! Занимаюсь целительством. У нас и в Москве офисы были. Наше общество называлось «Белый лама». Слышали про нас?
Другой день и другая встреча. — Девушка, девушка, подойди сюда! — Это уже седовласый абхазец захотел со мной пообщаться. Ты где живёшь? У Виталия? Зачем пешком идёшь? Садись в машину, я тебя отвезу! В ногах правды нет! Садись, садись, я и денег с тебя не возьму! Сама-то из Москвы будешь? Мы Россию любим! Когда за стол садимся, первый тост поднимаем за Путина. Он такое большое дело сделал! Помог нам получить независимость. Вот попросит он нас о чём-нибудь — всё сделаем! Голосовать? — Проголосуем двумя руками за то, что он скажет! Мы ему жизнью обязаны! Вы знаете, что у нас тут во время войны творилось? — не приведи господь!

— Этот дед рассказал мне несколько случаев, которые не хочется повторять. Но, как я думаю, если хочешь узнать кто прав, кто виноват в споре, выслушай обе стороны участников конфликта. И найдешь истину, которая состоит в том, что виноваты, как правило, обе стороны. Но всё равно война — это ужасная вещь. Война рождает в сердце злобу, а злоба — плохой спутник в жизни. Но не для всех война злая мачеха — для кого-то она благодетель. Вот убежали грузины за пределы Абхазии, побросав свои дома, имущество, скот. Теперь всё это перешло в собственность абхазов. Тех, кому повезло выжить в той войне.
А вообще удивительно широка география приезжающих в Абхазию людей. Москва и Подмосковье, Урал, Сибирь и даже Владивосток! Те, кто побывал здесь однажды, хочет вернуться вновь. Некоторые остаются здесь на зимние месяцы, ждут, когда солнце выйдет из-под зимних туч на родном небе. Некоторые приезжают сюда на короткий срок, но по 2–3 раза в год. Как рыба кит, которой обязательно нужно глотнуть воздуха с поверхности, прежде чем уйти в толщу океана набивать свой желудок.
Жизнь хороша, пока есть возможность путешествовать, а путешествия хороши тем, что по пути встречаешь разных людей, а в общении с людьми расширяется сознание и раздвигаются горизонты.
А чтобы стереть горизонты, нужно пойти на море!
Море в Кындыге

Море близко, море рядом, но с улицы его не видно, потому что оно плещется внизу береговой террасы. Широкий галечный берег, изгибаясь, уходит к горизонту. Терраса зелена и ярка, словно в первый день творения. Это вдоль её кромки растут эвкалипты с гигантскими стволами и могучей кроной. Рисунок белёсых стволов закручен спиралью, что означает господство северных ветров, дующих вдоль ущелий со снежных вершин Кавказского хребта. В солнечную погоду море голубое и спокойное. Оно не накатывает волну, не морщит поверхность морской зыбью. И только у самого горизонта море прочерчивает тёмно-синюю полосу, отделяясь от неба. В ноябре вода в море ещё не остыла и вполне можно купаться, но эти камни под ногами, эта галька! То мелкая, то крупная, то круглая, то овальная. Когда по ней идёшь, она переламывает ступню, вызывая нестерпимую боль в ногах.

Но всё же, не заходя далеко от берега, я окунаюсь и спешу обратно. Азарта купаться нет. А берег завален дровами. Это поверженные морской стихией гигантские стволы эвкалиптов, это плавник, вынесенный на берег, это шишки, брошенные соснами куда попало. Днём отдыхающие стремятся на берег моря, чтобы подышать морским воздухом, а вечером они жгут здесь костры. В этом есть двойная романтика: полная луна на чернильном небе, лунная дорожка и отблески костра, придающие окружающему пространству таинственную обстановку заброшенного замка.

Но когда-то здесь всё было по-другому. Во-первых, здесь не росли кипарисы. Во-вторых, здесь разливались болота. В-третьих, в этих болотах жили малярийные комары.
В 20-х годах 20-го века после установления Советской власти в Абхазии сюда попал молодой Константин Паустовский. Он приехал из Одессы в Сухуми на барже с грузом табака, и пока баржа разгружалась, обманув таможенника, удрал на берег. Почему удрал? Потому что границы Абхазии в то время были закрыты для всех, кроме местных жителей из-за эпидемии холеры. Паустовский сошёл на берег без вещей и без денег, но с документами в кармане. В голодной Одессе того времени ходили слухи о райских кущах Абхазии. Его желание посмотреть на райское место было настолько велико, что, сойдя на берег, он бросился бежать от берега по направлению к горам и бежал до тех пор, пока не добрался до последнего дома. В Абхазии он заболел малярией и мучился от неё в течение последующих 20 лет. Ну и вообще, раньше это ныне райское место было местом ссылки для провинившихся.
Вот так сюда попал очень богатый купец, составивший свой огромный капитал на золотых приисках. Звали его Николай Васильевич Игумнов. Богат он был настолько, что мог себе позволить любую прихоть.
Вот захотел он построить себе дом в стиле русской эклектики в виде терема и построил его в Москве на улице Большая Якиманка в 1895 году по проекту ярославского архитектора Николая Поздеева. Кирпич везли из Голландии, а облицовку фасада — керамические изразцы отливал фарфоровый завод Кузнецова. Крышу сделали металлическую, но под черепицу.
Ходят слухи о том, что на одном из балов Николай Игумнов разбросал по полу золотые червонцы с ликом царя Николая 11, за что и был сослан на поселение в Абхазию. Царю не понравилось, что его лицо топтали ноги подданных. Дом по приказу царя конфисковали, но он дожил до наших дней и сейчас удивляет своей красотой. Здесь находится французское посольство.
В Абхазии Игумнов нашёл смысл жизни. — Спасись сам, и вместе с тобой спасутся многие. — Это сказано про нашего купца, который начал преобразовывать болезнетворную местность, чтобы она стала пригодной для жизни. Он купил большой участок заболоченной земли и посадил на ней 800 эвкалиптов и сотни болотных кипарисов. Эвкалипт, как известно, тоже растение болотное.

Они высасывают воду из самых глубин, быстро растут и быстро осушают земли. На осушенной земле Игумнов развел сады — привёз из Турции саженцы хурмы и мандарина, которым пришелся по душе климат Абхазии. Для саженцев он по морю привёз с Кубани плодородной земли. Растения были обеспечены навозом, а работники мясом и молоком, поскольку Игумнов закупил в Ярославской губернии племенных телят и начал разводить скот. На реке Бзыбь он построил консервный заводик и привёз с Дона 150 рыбаков, обеспечивающих этот заводик рыбной продукцией.

Но помимо этого он увлекся садоводством и разбил здесь чудный сад, в котором посадил камфарные и хинные деревья. Это для того, что если кто-нибудь всё-таки заболеет малярией….А ещё посадил плантации киви, манго и табака.
После революции 1917 года семья Николая Игумнова эмигрировала во Францию, а сам он остался работать агрономом при своём саде, который преобразовали в цитрусовый совхоз имени Третьего Интернационала. Умер он в 1924 году. Похоронен в посёлке Алахадзы. Его могила находится рядом с памятником абхазским воинам.
В результате деятельности этого человека Абхазия приобрела свои знаменитые мандариновые сады, эвкалиптовые рощи по берегу моря и племенной скот, свободно пасущийся под сенью фейхуа, хурмы и мандаринов. Собаки в Абхазии научились есть хурму, а кошки сырую картошку и тыкву.

Взамен этого Береговая линия моря лишилась своих естественных болот, в которых когда-то находили приют сотни видов водоплавающих птиц. Мандарины и хурму в Абхазии собирают тоннами с каждого садового участка, и в сезон цена на эти фрукты становится смешной. Мандарины сушат, выжимают из них сок, делают настойки. Хурму просто вялят. Это очень вкусно! А главное, исчезли малярийные болота…

Теги: Лечебный туризм, Самостоятельные путешествия