Мы уже привыкли, что день всех влюбленных отмечается в мире 14 февраля в День святого Валентина, священника, обязанного своей известностью не столько папе римскому, провозгласившему этот день в 496 году, и даже не римскому императору Клавдию II, казнившему очередного Валентина, сколько народной молве о неизвестном романтике, тайно венчавшем влюбленных. А, может, корни традиции Дня влюбленных нужно искать в празднике плодородия в честь богини лихорадочной любви, отмечавшемся 15 февраля в древнем Риме.
Как бы ни было, свой романтический налет день Валентина стал обретать только в средние века под влиянием канцон французских трубадуров и романтических строк английской поэмы в честь помолвки Ричарда II с Анной Чешской.
Всё-таки не случайность, что день влюбленных «придумали» в феврале в преддверии весны с её необъяснимым трепетом в сердце, когда «в Валентинов день начинают искать себе пару птицы», и после долгой зимней спячки оживают прикосновения, чувства и поцелуи.
Впрочем, романтика влюбленных обязательно проявится в любой сезон, стоит только внимательно присмотреться, оказавшись в городе влюбленных — в Злата Праге. Правда, было это давно, но воспоминания ничуть не угасли, а чувства влюбленности в этот воздушный и праздничный город только крепли и окрепли с годами. В моей памяти он утвердился, как город влюбленных, в который невозможно самому не влюбиться.
Прага захватывала, поглощала всецело, не прилагая особых усилий, и сама того я не заметила, как запуталась в повсюду расставленных сетях Амура, пораженная его острой стрелой. Ах, Амур, шалунишка.
Любимым местом моих свиданий с Прагой стала редко пустовавшая Староместская площадь.
Она всегда была заполнена оживленной толпой, наверное, не меньшей, что заполняла на пересечении торговых путей рынок Старе-Место, чем являлась сравнительно небольшая площадь с 10 века.
И чем больше приходило людей на площадь, тем больше она уменьшалась, но теснота меня не смущала. В той разноголосице была своя прелесть, и театрализованные представления, стартовавшие на моих глазах, добавляли массу визуально-зрительных впечатлений, не лишенных неожиданных порывов романтики.
Пропитанная духом старины, вечно молодая Прага, словно сошедшая со страниц исторического романа, кружилась на площади в ритме плавного средневекового танца, и в мелькании длинных юбок современных красавиц под вылетавшие из микрофонов канцоны трубадуров мне виделось наслоение эпох, как в калейдоскопе, попеременно сменявших друг друга. Чем не романтика…
Есть что-то щемящее в песнях средневековых менестрелей и трубадуров, воспевавших свою Прекрасную Даму: «Коль не от сердца песнь идет, она не стоит ни гроша. А сердце песни не споет, любви не зная совершенной…». Покинув города и замки Прованса к концу 11 столетия, поэтическое движение трубадуров охватит всю Европу и доберется до Чехии, обрастая нюансами движения гуситов.
«Любовь преграды все сметет, коль у двоих — одна душа», — раздававшаяся над площадью песня снова и снова уносила меня во времена, когда средневековым прекрасным дамам приходилось отдавать свое сердце тому из рыцарей в тяжелых доспехах, кто докажет свою любовь в равном сражении. Романтика!
Буквально с первого дня моего пребывания в Праге повсюду я стала искать романтику, ее в обычной жизни особо не замечаешь, и мой влюбленный взгляд поначалу невольно останавливался на таких же счастливых, влюбленных лицах. И не важно, кто они, откуда и с кем здесь оказались.
Всех объединяло одно — современная романтика древней Праги. Дух романтики, витая в воздухе, носился по площади, замедляя для каждого дыхание времени.
Туда, на площадь, ежедневно стекалась куча народу поглазеть на старинные часы ратуши, откуда с башни раздавались призывные звуки трубы, и на фигурки апостолов, проплывавших друг за другом чередою в окошках. Вот они исчезли, и окошки закрылись.
Но народ не расходится, продолжая вглядываться в ожившие фигурки на стене. Как «смерть» оборачивается к соседу в чалме, не пора ли поставить точку. Но тот качает головой, и песочные часы начинают тончайшей струйкой новый отсчет. Как скупец трясёт кошельком, а транжира смотрится в зеркало. И это тоже романтика…
Староместская площадь с её необъяснимой двойственностью — атмосферой изысканности и вместе с тем простоты — это мир влюбленных, и такого количества не скрывающих своих чувств, пожалуй, больше не встречала нигде.
А какая девушка не мечтала бы провести свой важный день в жизни в романтичной, притягательной Праге. Когда невеста при полном параде, в белом платье, с фатой, а жених элегантен и галантен, каким уже никогда не будет. Кто-то подсчитал, что из тех, кто когда-либо посетил Прагу, не менее 40% впоследствии выбирали её местом проведения своей свадьбы.
Вот показалась первая пара молодоженов в свадебном наряде, приковавшая к себе зевак со всего света. Для тех, кто стал непроизвольным свидетелем променада молодоженов, — это небольшое представление на фоне исторических памятников. Как кадры из фильма. Смотрится красиво, хотя немного и театрально. Пара степенно, немного смущенно проследовала к дому «У Каменного колокола», что возле Тынского Собора, к стене, в угол, как бы прячась от любопытных, завистливых взглядов.
Группа сопровождения минимальная — подружка невесты в гипюровом облегающем платье и, как полагается, фотограф, чтобы документально запечатлеть молодых на фоне барочно-готической красоты, фиксируя торжественный момент взятия женихом веса.
Несколько субтильный, жених слегка присел, повторив движение тяжеловеса перед тем, как поднять штангу, рывком оторвал любимую от брусчатки и, чуть отклоняясь назад, застыл с подкошенными ногами, стараясь как можно дольше ее удержать. Чем не романтика…
«Кружите, кружите», — транслировал жестами неугомонный фотограф. Легко сказать, не так-то просто поднять невесту. Явно немного притомившись, жених бережно и аккуратно приземлил суженую на мостовую и облегченно вздохнул. Он знал, как у штангиста, ему предстоит вторая попытка, которая оказалась успешней первой. Невеста закружилась в руках любимого, не отрываясь от него восторженным взглядом. Ратуша несколько раз промелькнула за их спиной, уплывая куда-то в сторону.
Мимо проходили люди: кто заинтересованно поглядывал на молодоженов, кто не обращал на них никакого внимания, влюблённо улыбаясь солнечному, яркому дню. У них всё еще впереди, или, может, уже случилось. Да, Староместская площадь, удивительно романтичное место!
Новое витиеватое платье, замелькав белеющим пятном, длинным шлейфом растянулось по брусчатке, резко контрастируя с потертыми шортами и сандалиями, заполонившими площадь. Принадлежность молодых к востоку легко угадывалась. Похоже — вьетнамцы, судя по фасону традиционных для далекой азиатской страны платьев, с разрезами по бокам, у сопровождавших пару женщин. Такие я видела во Вьетнаме.
В кругу молодожёнов царила ярмарочная суета. Семейство долго выстраивалось, не находя выгодного ракурса, понятного, что это не пригород Ханоя, а Прага. Дети путались под ногами, внося ярмарочную суматоху в степенную серьезность взрослых, озабоченных важностью сложной задачи.
Группа поддержки уже весомей — целый клан родственников от мала до велика. Женщина в черном до пят платье, расшитом серебряными нитями затейливым узором, другая, помоложе, в однотонном голубом одеянии, придавали паре яркий азиатский колорит. Да и яркая внешность жениха, смахивавшего на Диму Билана в пору былой популярности, привлекала со стороны внимание. Что-то скомандовал фотограф, и молодые, тесно прижавшись друг к другу, застыли в напряженном ожидании, когда можно уже расслабиться.
Совершив круг почета вокруг позеленевшего с годами Яна Гуса, они удалились толпою с нестареющей площади с романтичным чувством исполненного до конца долга.
Еще один не тихий уголок Праги запомнился встречей с романтикой, самый красивый не только в Чехии — Карлов мост. Если не заглянул сюда, значит, в Праге вовсе и не был. А надо бы не просто заглянуть, а убедиться, что статуи Карлова моста могут исполнить заветные желания влюбленных, или подсчитать, сколько романтических прикосновений испытают на себе барельефы святой Анны, покровительницы тех, кто просит у нее счастливого брака и крепкой семьи.
Тяжело пришлось мосту во времена ковида, когда он почувствовал себя покинутым, одиноким, не ощущая на себе шагов гуляющих за ручку влюбленных. Раз нет жизни, нет и романтики. Третье фото в слайде для сравнения мне присылали в незапамятное время из Праги. Что называется, почувствуйте разницу.
При мне пульс жизни в самом сердце Праги бился отменно, правда, толпы, осаждавшие романтичный мост, не так заметны, как были бы заметны шедшие на штурм замков и крепостей храбрые, но не лишенные романтики воины средневековья.
Свою романтику вдохновения с оттенком иронии над самими собой заметила у художников. И пусть на бумаге порой проступали лишь карикатурные черты, объединившие всех миловидных моделей в один смеющийся до ушей образ, влюбиться можно и в него, повторяя из раза в раз запомнившийся лик незнакомой Мадонны.
Где-то в стороне, скрипя потертым механическим сердцем, ностальгически вздыхал по ушедшим временам молодости старый ящик шарманки. Как там пелось у Окуджавы: «Шарманка старая крутилась, катилось жизни колесо». Вместо живой птички, обученной вытаскивать бумажку с счастливым предсказанием, лукаво улыбалась лохматая обезьянка. Романтично, конечно, предскажет ли что, или это уже не важно.
Скоротечное время изменило традиции. Битву на мечах за сердце возлюбленной заменила безопасная романтическая лотерея с вытягиванием записки с именем своей «дамы сердца». Первой валентинкой считается записка Карла, герцога Орлеанского, отправленная им своей жене из тюремного заключения в лондонском Тауэре в 1415 году.
Музыка примитивной шарманки сменилась романтикой нестареющего с годами джаза. Я увидела её в отражении моста на зеркальной глади золотистой валторны в руках музыканта, со страстью целующегося с инструментом, и эта музыкальная страсть, вся из скрипучих звуков, накаляла эмоции так, как способна охапка сухого хвороста раздуть огонь до экстаза. Романтики без огня в душе не бывает. И слышался даже не джаз, а всепоглощающая романтическая музыка «Влтавы». Уже потом, дома, я специально отправилась в филармонию на любимую симфонию Берджиха Сметаны переживать чувства тоски по любимой Праге. Романтики без тоски тоже, наверное, не бывает.
Идея воспеть символ чешской земли, где раскинулась Прага, родилась у композитора во время путешествия с друзьями к истокам реки. Как видно, путешествие не прошло даром!
Тихую песнь воды, как шепот влюбленных, не раз еще услышу в разных местах на набережной Влтавы, этого символа любви и романтики далеко не только в сердцах, не заезженных жизнью.
На свидание с Влтавой я приходила в любое время дня, но вечерние свидания отличались от дневных какими-то особенными мгновениями легких сумерек. В нежном полумраке вечера отблески исчезающего света, разливаясь над рекой, серебрили воду, и река, задумчивая и одновременно такая бездонная, томно и мечтательно обнимала город. Это было так романтично!
А сколько очарования и романтизма в садах и парках! В поисках романтики я забрела на холм над Влтавой в тишину парка Вышеграда, откуда по легенде начиналась история Праги. Её история немыслима без истории любви вышеградской правительницы и праматери чешских королей — Либуше к своему избраннику Пржемыслу. Именно здесь, в базилике Святых Петра и Павла с возвышающимися мрачными шпилями, основанной первым королем Богемии, хранится частичка того самого Валентина — покровителя любящих сердец.
Немало романтических свиданий, предложений руки и сердца помнят возвышенности холма Петржина, этого утопающего в зелени чудесного парка с мини-копией французской Эйфелевой башни. Только не спугнуть бы неосторожным хрустом ветки влюбленных. Впрочем, им не до меня. Много ли влюбленным надо, чтобы наслаждаться романтикой города в любом ее уголке, не привлекая к своим персонам внимания, разве что своей безграничной нежностью.
Что привлекает влюбленных к этому символу высокого чувства, описанному в стихах Марины Цветаевой «Поэма горы», где она гуляла со своим любимым? Сам ли подъем на холм, как восхождение к вершинам любви, уединение ли от привычной суеты многолюдного города, или композиция 1921 года «Поцелуй», автору которой удалось передать всю страсть нежности долгого поцелуя.
Романтичный флер висел и над лесным парком Стромовка, бывшей охотничьей вотчиной короля Пржемысла Отакара II. Сквозь заросли многолетних деревьев на берегу пруда далеко разносилось, опьяняя, благоухание кустов жасмина. Чем не романтика…
Мои многодневные прогулки по сплетениям старинных переулков и улиц с неповторимой красотой каменной музыки церквей и с красными крышами домов стали своеобразным исследованием, узнаванием разных сторон города, не пытавшегося казаться лучше, чем есть.
И его полная правды естественность меня подкупала всё больше, подводя к мысли, что самый романтичный город, какой только видела в своей жизни, это — Прага. Для кого-то, возможно, будет совсем другой.
Даже в чеканных шагах гвардейцев президентского полка под звуки духового оркестра, глухо повторявших ритм тысячи сердец влюбленных в Прагу, собравшихся на смену караула в Пражском Граде, я услышала четкие звуки романтики.
Не сфотографироваться у президентского дворца влюбленным парам с часовым гвардейцем в красивой форме было бы серьезным с их стороны упущением. И когда послышалась знакомая речь среди нешуточной свадебной процессии, уже была на изготове. Тон задавала фееричная невеста с большим бантом на платье сзади, фонтанирующая нескончаемым потоком идей, застывавших в фотоаппарате цифрами.
То кусала пирог, от которого мало уже что осталось; то присаживалась на колени жениха, образуя пару фигуристов; то кокетливо его целовала, демонстрируя изумленным, проходящим мимо туристам изгиб своей изящной фигуры. Жених со всеми причудами своей любимой соглашался, молча, не смущаясь ее фантазии чуть ли не протиснуться к часовому в будку. Смотрелось всё весело по-детски, задорно и озорно.
И по-интеллигентному скромный ансамбль уличных музыкантов в соответствовавших торжеству белоснежных одеждах оказался здесь рядом очень кстати, подтвердив в который раз популярную в Чехии поговорку — «что ни чех, то музыкант».
Музыканты и поставят точку финальным аккордом в моем рассказе о влюбленной Праге и ее вечной романтике, хотя эта тема не знает границ. У меня нет сомнений, когда-нибудь с ней опять свижусь, но будут ли это страницы встречи с романтикой, как знать. С праздником всех влюбленных, не за горами, ура, весна!
