Есть на Среднем Урале небольшой городок, называется Сысерть, всего 21 тысяча человек в нём проживает, и вряд ли этот городок, кроме уральцев, кому известен, разве что слышали краем уха, прочитав пару рассказов прежних лет тех же уральцев.
Но с тех пор Сысерть изменилась, и в новом формате она будет интересна тем, кто любит деревенскую архитектуру с историей, и тем, кому по душе ближе самобытная проза литературы с поэзией неброской уральской природы, одного дня не хватит на все её достопримечательности. Они того стоят, чтобы приехать в Сысерть не раз. Тем более с Екатеринбургом её разделяет всего 43 км, и за час рейсовым автобусом до нового автовокзала легко добраться. Впрочем, выходить лучше у ТЦ "Бажов", так ближе к историческому центру.
Не управившись за один приезд, я побывала в прошедшем году в Сысерти дважды, застав последний день ускользающей золотой осени и первый приходящей на смену календарной зимы, заковавшей льдом замерзший Сысертский пруд. История возникновения пруда это и хроника жизни самого города.
Шаг за шагом я окуналась с виду в неприметную жизнь провинциального городка с редкими прохожими на улицах, и незаметно для себя представляла круговорот событий, что вихрем пронеслись над тихой Сысертью, слившихся воедино в связанную разными эпизодами большую историю. За тишиной настоящего хотелось увидеть бурные времена, оживавшие в строениях, памятниках, предметах или каких-то деталях. Любая, даже незначительная деталь наполнена смыслом, понятным любому уральцу. Если на улице встретить колодец, значит, это Синюшкин колодец бажовского сказа.
История Сысерти ничуть не отличается от истории любого другого города, зародившегося в эпоху промышленного освоения уральского региона.
Начиналось всё с железной руды, коими оказались богаты недра Урала. В 1680 году выходцам из Арамильской слободы, братьям Бабиным, улыбнулась удача найти в районе речки Сысерти железную руду, которую арамильцы плавили для своих мелких хозяйственных нужд.
Как уж братьев занесло в незнакомые места за 23 км от дома, но вместе с рудой нашли они красивую местность с невысокой горой, которую сысертцы называли в разное время по-разному — Караульная, Бесёновка, Бессонова. Заприметили эту горку задолго до арамильцев те, кто делал наконечники стрел и бронзовых идолов с изображением птиц, найденных потом археологами на склонах горы. В 2001 году появился на её вершине 12-метровый чугунный крест весом 23 тонны. До него стояла Никольская часовня, построенная еще в 1786-м, но в советское время, взорвав, её уничтожили.
Горка и стала первой точкой, куда по привычке я забралась, и неожиданно для себя столкнулась нос к носу с… козлом, с детства знакомым, — «ножки тоненькие, головка лёгонькая, а на рожках по пяти веточках». Вот так-так! Да это ж Серебряное копытце!
Тут и Дарёнка с дедом Кованей и кошкой Мурёнкой примостились рядом, промеж собою мурлычат. Слышу, говорит дед Дарёнке тихо: «Тот козёл особенный. У него на правой передней ноге серебряное копытце. В каком месте топнет этим копытцем, там и появится дорогой камень». И снова замер с хитрой улыбкой. Чудеса, да и только!
Чувствую, за спиною кто-то шевелится, в затылок дышит. Оглянулась, а там старушонка, вся синяя!
Сразу припомнился «Синюшкин колодец»: — «Ростом не больше трех четвертей. Платьишко на ней синее, платок на голове синий и сама вся синехонька, да такая тощая, что вот подует ветерок — и разнесет старушонку. Уставилась старушонка… и руки протянула, а руки все растут да растут. Того и гляди, до головы дотянутся. Руки ровно жиденькие, как туман синий, силы в них не видно, и когтей нет, а страшно».
И мне страшно стало, от этой Синюшки еле чихом отбилась.
А как отбилась, так «синий столб выметнуло. Выходит из этого столба девица-красавица, как царица снаряжена, а ростом до половины доброй сосны. В руках у этой девицы золотой поднос, а на нем груда всякого богатства. Песок золотой, каменья дорогие, самородки чуть не по ковриге».
Ну, сказы бажовские читали, знаем про медной горы красаву, такая завлечет, как Данилу-мастера, да ни за что не отпустит. Пора ноги с горы делать.
Всё этот сказочник Бажов напридумывал невероятные истории, а ты, наивная, верь им. Ох, и затейник был Павел Петрович, имевший отношение к Сысерти самое прямое — здесь он родился, а к его рождению привело немало ключевых событий, произошедших раньше, какие он опишет в своих сказах самобытным словом.
Спустившись с горки, пошла я дальше ниточку сысертских историй распутывать, что до Бажова случились, и привела она к плотине. Почти полвека прошло, как молва о бабиновских залежах руды, необходимой при выплавке чугуна, докатилась до главы уральских горных предприятий Георга Вильгельма де Геннина, искавшего на Урале пригодные места для возведения горнорудных и литейных заводов. Местность на реке Сысерть оказалась для этого подходящей.
По указанию де Геннина самовольно плавить сысертскую руду запретили, и рождение железоделательного производства началось в 1732 году со строительства плотины — напористая сила воды должна была привести в движение громоздкие заводские механизмы, столь необходимые для плавки руды. Этот год и считается годом основания современной Сысерти.
Плотину строили на века, укрепив ров тремя рядами свай, обложив обрешетку мхом и болотной, не растворяемой в воде глиной. В итоге гидрологическое сооружение долго не знало износу, оставаясь и после первой модернизации в 1764 году исправным и прочным еще два столетия вплоть до наших дней, когда в 1978 провели его глобальную реконструкцию.
Так появился Сысертский пруд длиной 11 км и шириной в 1 км из трех заливов — Черновского, откуда течет речка Черная, Верхнесысертского с рекой Сысерть и самого короткого, упирающегося в плотину. Частенько над прудом и в долине реки туман стелется. Вот и на башкирском «сысерть» — туманная местность. Вокруг пруда сформировался исторический центр с набережной, своеобразная точка притяжения современных туристов.
В 2019 году на набережной в застекленном одноэтажном здании открыли Информационно-туристический центр (ТИЦ) — важный туристический объект, где можно получить любую туристическую информацию о Сысерти, заняться творчеством — сюда приходят рисовать на пленэре, выпить самый вкусный кофе в городе, провести деловую или личную встречу, обменяться впечатлениями.
Особенно большие изменения затронули исторический центр за последний год, сделав его красивым и комфортным. Те, кто был в в центре раньше, наверняка, его не узнают. Когда ветром сломало двухсотлетнюю лиственницу, решили и ее увековечить для города. И на набережной появились кованые стулья с качелью, беседка из той самой лиственницы. Не пропадать же вековому добру.
А пруд стал излюбленным местом отдыха жителей Сысерти и ее гостей, преобразившимся после переформатирования набережной, и сюда приходят рыбаки от мала до велика в любое время года. «Хоть мелконька рыбка, а всё — ушка!», — вспоминал Павел Петрович в своей автобиографической повести «Зеленая кобылка», как сам с друзьями удил рыбу.
Привольно на пруду будет и желающим поплавать на арендованных сап-бордах летом и покататься на коньках и лыжах зимой. Правда, увидев, как «заливали» каток и, очищая от снега, полировали до блеска зеркала лед, не совсем была уверена, то ли мне смеяться, то ли плакать. Уж больно непривычно смотрелось, вызывая ненужные ассоциации такой патриархальности.
Рядом с прудом и выросли в 18 веке производственные корпуса железоделательного завода, заполнившиеся самыми передовыми по тем временам механическими конструкциями. С этим заводом Сысерть проживет два столетия насыщенной трудовой жизнью, полной разных историй. Сейчас сохранились только несколько внушительных кирпичных строений с остатками монорельсового моста.
А уже в августе 1733-го на заводе впервые получили железо, выплавленное в заводской печи. Казалось бы, производство налажено, и потечет прибыль широкой рекой. Да только больших успехов приписанный казне завод, названный в честь императрицы Анны Иоанновны, добиться не смог, и спустя два десятилетия приносил государству одни убытки, оказавшись настолько нерентабельным, что решили его продать.
Вот такую странную старинную деталь нашла на кирпичной кладке ограждающей завод стены.
Участь распродажи постигла и другие уральские заводы, как уличные девки, они пошли по рукам частных заводчиков. Большая часть этих предприятий досталась клану Демидовых.
Владельцем Сысертского вместе с Полевским и Северским заводами в 1759 году стал никому не известный приказчик из Соликамска Алексей Федорович Васильев, удачно женившийся на единственной дочери Михаила Турчанинова, имевшего в Соликамске маленький медный заводик и солеварный бизнес своего отца. С венчанием и принятием фамилии жены приказчик получил и всё её состояние, оставив о себе в Сысерти много легенд и противоречивых слухов. Быль и небыль смешались воедино, покрывшись мраком прошедших веков.
Подтверждением тому была маленькая табличка, которую я углядела вмурованной в стену Главной конторы Сысертского горного округа, ныне краеведческого музея, с надписью: «В силе высочайшего повеления заводы сданы с 1759 года».
Не мог пройти мимо такой колоритной фигуры, как новоиспеченный заводовладелец, наш сказочник Павел Петрович, описав Турчанинова в своем самобытном стиле с нескрываемой ехидцей в сказе «Две ящерки»:
«До того он — этот Турчанинов — солью промышлял да торговал на строгановских землях и медным делом тоже маленько занимался. Завод у него был. Так себе заводишко. Мало чем от мужичьих самоделок отошел. В кучах руду-то обжигали, потом варили, переваривали, да еще хозяину барыш был. Турчанинову, видно, этот барыш поглянулся. Как услышал, что у казны медный завод плохо идет, так и подъехал: нельзя ли такой завод получить? Мы, дескать, к медному делу привышны — у нас пойдет. Демидовы и другие заводчики, кои побогаче да поименитее, ни один не повязался. Так Турчанинову наш завод и отдали да еще Сысерть на придачу. Эко-то богатство и вовсе даром!».
Зря Павел Петрович ехидничал. Со своей задачей Алексей Федорович успешно справился, сделав убыточное производство прибыльным, правда, методом эксплуатации трудового народа, как принято говорить про буржуев. Впрочем, трудовой народ и сам от работ не спешил отлынивать, создавая свои творения из чугуна. Одним, как сысертскому умельцу Алексею Шипову, удалось наладить отливку идеально гладких пушечных ядер подобно тому, как вода в реке шлифует гальку. Другим оказалось ближе мирное применение чугуна.
Разбогател тогда шибко Турчанинов, обзавелся недвижимостью в Екатеринбурге, Ирбите, Перми, Санкт-Петербурге, не считая домов при своих заводах в Сысерти и Полевском. Были у него и многочисленные поместья — в Саратовской и Рязанской губерниях, в Нижегородском, Владимирском, Тамбовском наместничествах. Если бы во времена Турчанинова существовал журнал Forbse, он наравне с Демидовыми наверняка возглавил бы рейтинг самых богатых людей тогдашней России.
И характером Турчанинов оказался крут, не хуже душегубов и кровопийцев Демидовых. По одной из легенд при модернизации плотины он велел поднять затворы и затопить в Сысертском пруду около сотни рабочих, чтобы скрыть от земской полиции работу башкиров из нелегалов. Видимо, взятый на душу грех не давал Турчанинову покоя и сна. Загорелся он идеей достроить каменный храм в честь Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, заложенный еще в 1735 году по указу Василия Татищева.
И эта история, словно ниточкой, привела меня к храму на центральной площади, единственному из трех существовавших в Сысерти дожившему до наших дней. В свое время, в 1824 году, его посетил император Александр I. А мы чем Александра хуже…
К строительству храма Турчанинов привлек архитектора Пермского горного управления, и, как уверяют городские байки, тот барина чем-то прогневал. Меценат-заводчик, не сумев совладать со своим вздорным характером, велел заводским полицейским казакам выпороть ослушника. А потом, как ни в чем не бывало, предложил посрамленному на людях зодчему выпить вместе по чарочке водки, откупившись пятью тысячами рублями, чтобы никуда тот не жаловался. А еще по одной легенде, были прорыты подземные ходы от храма к заводу и богатой барской усадьбе, не пережившей пожары в 30-е годы 20 века.
В 1774 году начатое строительство церкви прервала оборона завода от мятежных войск Пугачёва, обстреливавших завод с той самой горы Караульной, с которой начала свой квест. В одном из боев погиб руководивший обороной офицер Бессонов, и в память о нём за горой закрепилось новое название — гора Бессонова.
На удивление рабочие к войскам не примкнули, не разбежались, завод защитили, и через 3 года снова застучали молотки в недостроенной церкви. Турчанинов, отсидевшись на время смуты в своем Соликамске, не поскупился на награды особо отличившихся, щедро одарив мастеровых тысячей рублей каждого, а рядовых рабочих — бочкой хорошего вина. Не стал барин жадничать, коли ему завод спасли.
Для прихожан открылись двери храма в 1778 году, а закрылись в эпоху глобального атеизма в 1935-м. Вместо них в обезглавленное здание стали приходить любители кино. Вернули верующим церковь спустя 56 лет в 1991.
Но они уже не могли видеть росписи, выполненные когда-то по эскизам великого Карла Брюллова, старинные колокола и напольные чугунные плиты. Их чудом сохранившиеся кусочки нашла в краеведческом музее. Храму был нанесен урон и пожаром 2002 года, что до сих пор в части здания проводился капитальный ремонт.
Краеведческий музей в центре города на улице Быкова, 56, где первая экспозиция появилась в 1969 году, — еще одно историческое место. В этом здании с 1779 года располагалась Главная контора Сысертского горного округа, построенная по указанию Турчанинова, а в отдельной комнатке за старинной железной дверью с клёпками содержалась казна. Вот где хранились несметные богатства Турчанинова, ни где-нибудь в оффшорах, здесь, на Урале! Правда, деньгами уже не пахло, чувствовалось, полным ходом идет ремонт.
Снаружи тоже активно велись ремонтные работы, особенно зимой стало это заметно, когда под стать ослепительно чистому снегу не узнать было белоснежную контору-музей.
Усердие и старания Турчанинова незамеченными не остались, и в 1783 году по указу Екатерины II получил он грамоту на дворянство с правом на свой родовой герб. Турчанинов поместил на герб, как символ неусыпной бдительности и изобилия, цаплю с камнем в когтях. И на турчаниновском железе стали ставить клеймо в виде цапли, ему Павел Петрович посвятил один из своих сказов — «Не та цапля»:
«У старых заводских владельцев, видишь, заведено было метить свои поделки особым клеймом. Владелец наших пяти заводов придумал на своем заводском клейме цаплю ставить. С того времени и повелось, что в нашем заводском округе цапля в большом почете у владельцев была».
Теперь турчаниновская цапля — часть герба современной Сысерти наравне с мельничным колесом, горой и двумя соснами с золотыми шишками, символизирующими богатые лесные угодья и живописные места вокруг. В советское время на гербе Сысерти цапля, символ угнетения трудового народа, была совсем маленькой, зато появились шестеренки, ёлки и ящерка из сказов Бажова.
Турчанинов или «старый барин», как его называл Бажов в своей «Малахитовой шкатулке», к своим 83 годам "вовсе утлый стал, еле ногами перебирал" и, когда скончался, упокоен был в 1787 году на Лазаревском кладбище Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге. Заслужил он почестей и после смерти. На его могиле установлены символическое надгробие Времени и Добродетели по проекту Николая Давыдова, помощника архитектора Исаакиевского собора, и мраморный бюст усопшего, выполненный скульптором Иваном Мартосом, автором монумента Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве.
Уральцы тоже не остались в долгу перед своим «барином», установив в историческом центре Сысерти памятник в 2021 году, помня, что Турчанинов не только эксплуатировал своих рабочих, но открыл для них школу, больницу, основал в Сысерти библиотеку, ботанический сад, минералогический и археологический музеи и даже имел небольшой зоопарк.
Через 104 года со дня пуска завода родился последний представитель династии, правнук Турчанинова — Дмитрий Павлович Соломирский (1836–1923). О его жизни рассказывают экспонаты и фотографии в краеведческом музее.
Обосновавшись в Сысерти, он серьезно занимался не только заводом, продолжил традиции благотворительности — открыл детский приют для девочек из многодетных рабочих семей, учредил стипендии одаренным детям для обучения в Уральском горном училище. Вдовам выдавал пособия и строил нуждающимся дома. Даже императрица Мария Фёдоровна, подарив икону, оценила его старания.
Один из господских домов Соломирских 1840 года еще ждет ремонта.
В 1912 году Соломирский продал весь свой бизнес британской компании, но после 1917-го во Францию не уехал, как члены его семьи, остался доживать свой век в Екатеринбурге, где скончался в 1923 году. Его благодеяния сысертцы не оценили, памятник ему не поставили, если не считать, что ехидна Бажов увековечил Дмитрия Павловича в своих сказах, наградив эпитетом «пучеглазик».
Ох, уж этот шутник Павел Петрович — язык-бритва! Не могли в краеведческом музее обойти своего знаменитого земляка стороной, и часть небольшой экспозиции в нижнем этаже с демонстрацией личных предметов или бажовского времени посвящена ему, родившемуся в семье мастера заводов Турчанинова-Соломирских как раз в тот 1879 год, когда Дмитрий Соломирский приступил к наследственному управлению. На мой взгляд, не хватило экспозиции какой-нибудь перчинки, свойственной острому бажовскому языку. Всё немного пресно и очень стандартно.
Стандартны и памятники Бажову в знакомом по фотографиям и книжкам облике писателя с окладистой бородой умудренного жизненным опытом старца, застывшего задумчиво в бронзе и мраморе. Одна голова авторством скульптора Сажина нашла себе место в 1985 году рядом с храмом Симеона и Анны.
Другая обосновалась у родового гнезда в 143-летнюю годовщину со дня рождения сказителя в 2022-м. И, что любопытно, автор второго памятника скульптор Александр Белоносов выполнил заказ еще в 1997 году и дожидался своего часа 25 лет!
Познакомиться с домом-музеем Паши Бажова, как ласково называют сами сотрудники свое музейное детище, по улице Володарского, 16 во всех подробностях у меня получилось уже, когда выпал снег. В этом родовом гнезде до 11 лет в разные промежутки вместе с родителями жил единственный их сынок Паша.
В экспозиции музея, созданной еще в советские времена, оригинальный флигель, где жили Бажовы после пожара, воссозданные надворные постройки с предметами быта жителей Сысерти конца 19 — начала 20 веков. Всё, как обычно бывает в музеях подобного рода, но были и весьма интересные моменты, подробности которых надеюсь описать в отдельном отзыве.
Центральная часть Сысерти — это в основном старые жилые деревянные дома с потемневшими от времени стенами и резными наличниками, обильно украшенными прорезной резьбой. Несмотря на старость, строения вполне аккуратные, любо-дорого на них смотреть, даже на те, где пока не живут до их возрождения.
В одном из таких старинных домов, в цифирной школе 1734 года постройки, три года учился маленький Бажов Паша. Дом на пути не попался, но. приметила женское земское училище по улице Красноармейская, оно построено намного позже, в 1890 году, и преобразовано в советское время в общую школу имени Аркадия Гайдара. В этом здании в 1919-м состоялось первое собрание комсомольцев Сысерти.
Дом мог быть свидетелем, как за год до этого уходили из города три тысячи сысертцев на борьбу с Колчаком, 260 с той войны не вернулись. И в 1921 году в Екатеринбурге приняли решение установить в заводских городах и поселках памятники «героям, павшим за революцию», поручив выполнить заказ чугунному заводу в Касли.
Скульптором на Каслинском заводе работал Константин Клодт, внук автора скульптурных групп на Аничковом мосту в Санкт-Петербурге, знаменитого Петра Карловича Клодта. Выполняя заказ вместе с коллегой, Клодт принял участие в создании образа сысертского рабочего с винтовкой в руке.
В Сысерти памятник установили в 1923 году на углу улиц Красноармейская и Большевиков, так что у «революционного» памятника столетний юбилей, и он не единственный на Урале. Всего заводом отлито 10 аналогичных, но с разными постаментами. Все перечислять не буду, упомяну об одном — точно такой же видела в Полевском на Думной горе, а это тоже город турчаниновских заводов. Одно не понятно, почему у всех этих памятников неимоверно огромный по высоте постамент.
Нагулявшись, я зашла в чайный дом в историческом центре. К приятной, почти домашней атмосфере добавился ароматный запах только что испеченных пирогов. Пирогами к чаю Сысерть славится, а чай здесь подают исключительно в посуде сысертского фарфорового завода.
Еще в 19 веке в Сысерти появилась артель по производству керамики из белой глины, найденной возле реки. На ее базе в 1960 году основан фарфоровый завод, заявивший о себе уникальным стилем росписи эксклюзивной посуды из фарфора и для повседневного обихода из фаянса с рисунком «сысертской розы».
Но своим клеймом завод почему-то выбрал затейницу-белочку. Пройдя несколько этапов становления и обновления, завод стал основным производителем фаянсовых иконостасов, украсивших храмы городов Урала — Екатеринбурга, Невьянска, Верхотурья в Крестовоздвиженском соборе, других.
И про бажовских персонажей на фабрике не забыли, широко используя в своей продукции мотивы уральских сказов. Сейчас предприятие еще держится на плаву, принимая туристов на свои экскурсии. На заводе пока побывать не довелось, и изделия завода видела в краеведческом музее, чайной и… у себя дома.
Ну, а что же турчаниновский завод, с которого всё начиналось. На базе Сысертского завода возникло новое предприятие, но это уже совсем другая история. Благодаря екатеринбургскому ресторатору Яну Кожану, идейному вдохновителю сысертского проекта, заброшенные корпуса старинного завода превратились в креативное пространство, еще одну точку притяжения туристов.
В одном корпусе разместился комьюнити-центр для мастер-классов, встреч и сборов, в мартеновском цехе открыт народный заводской музей. А лето стало временем проведения грандиозного фестиваля под названием «Лето на заводе». Что ж, наступит летний сезон, не пропустить бы.
А уже нынешней зимой, с января, в историческом центре Сысерти впервые стартует гастрономический фестиваль уральских супов «Переборщи!» в рамках проекта «На заводе» совместно с создателями тропы «Сысертская сотня», еще одним масштабным туристическим проектом велопешеходного кольцевого маршрута протяженностью 100 километров. Он соединит 6 населенных пунктов с культурными и природными достопримечательностями Сысертского района.
Хоть и мал городок, да удал получился. Повезло Сысерти, что приводят город в порядок благодаря выигранному гранту. Повезло с заводами, с заводчиками Турчаниновым-Соломирскими, сказочником Бажовым, что родился здесь, подарившим свое имя природному парку с озером «Тальков камень», всё сошлось в одну линию единым маршрутом. Так что на туристов у Сысерти большие планы. Приезжайте, убедитесь в том сами.
Жизнь Сысерти не стоит на месте, не покрылась пылью, не затерялась в веках. У малых городов не может быть маленькой истории, она объемная, многосторонняя и большая, главное, не предавать забвению. В Сысерти свои хроники не забыли, и сегодня уже новая история маленького города творит громкие, большие дела, возвращая сысертцам истоки.
