В этот день, пришедший на конец сентября, я еще при планировании запихала невероятное количество желаемых для посещения мест. Осмотр нанизанных, словно драгоценные старинные бусины на Ораниенбаумское шоссе и Санкт-Петербургский проспект объектов, начинался с жд станции Университетская, а заканчивался на жд станции Новый Петергоф. Создавая маршрут и опираясь на визуальные масштабы карты, я предчувствовала, что существует реальная возможность не выдержать заявленную физическую нагрузку. Во избежание схода с дистанции в самом интересном месте и в помощь вечным труженикам ненасытного туриста, предполагалось пару раз воспользоваться городским транспортом.
Понимая, что осенний день уже несколько укоротил свою продолжительность, утренней 8-часовой электричкой с Балтийского вокзала я ехала навстречу пусть и не приключениям в обычном понимании этого действа, но за ворохом положительных эмоций. А то, что они будут, я нисколечко даже не сомневалась.
Меня уже давно волновал Петергоф, нет, не Государственный музей-заповедник «Петергоф», не этот великолепный дворцово-парковый ансамбль, в котором я однажды побывала, а город Старый Петергоф с его признанным мировым культурным наследием. Пора уже было самой убедиться в достоверности этой высокой оценки.
На станции Университетская из всего состава электрички на перрон вышли всего несколько человек. Северная осенняя погода не собиралась ради меня устраивать показательные выступления, разгонять облачную мрачность и вытаскивать солнышко из его теплой постельки! Она была верна выработанной временем традиции: хмурое и даже какое-то зловещее утро, орошаемое окрестности противной моросью. Слева мрачной стеной высился лес, справа по путям унеслась электричка, вышедший народ юркнул в арку под жд полотном и исчез. Все, я и моргнуть не успела, как осталась одна — одинешенька. Открыв карту сверила дальнейший маршрут и несмело юркнула в темное лесное царство.
Вот боюсь я аналогичных ситуаций, людииии, где же вы, ауууу! Минут пять передвигалась практически на цыпочках, боясь пошуршать листвой и ненароком потревожить дремлющую лесную нечисть,
а потом вдали показался парень, бодро прошагавший мимо! Ура, я была расколдована, энергично вздернув головой, резво проследовала влево от тропинки — там, сквозь огромные, старые стволы деревьев и осеннюю листву виднелось нечто удивительное!
Поверьте, совершенно невозможно описать мое дальнейшее, мгновенно преобразившееся душевное состояние.
Я стояла у истока реки с чудесным названием — Кристателька и взволнованно любовалась ее сказочными берегами и сплошной чередой отражений.
Было затруднительно увидеть грань между реальным миром и водным царством. Вокруг стояла совершеннейшая тишина, которую разрывали падающие на водную гладь с листьев, свисающих над рекой ветвей, капли, расползающиеся кругами в разные стороны.
Деревья, выстроившиеся шеренгами и закрывающие своей кроной небо, их корни, опутавшие весь берег, зеленые блюдца кувшинок, парившие на замершей водной поверхности, осенние листья, осыпавшиеся с деревьев и нашедшие свой приют на воде — в этой чудесной природной картине для полной гармонии не хватало лишь грустной Аленушки, сидевшей на огромном камне.
Отмахиваясь от падающих и на меня капель, переступая через корни, я зачарованно брела по живописному бережку небольшой реки Кристательки, совершенно позабыв о времени — затерянный, таинственный мир какой-то.
Длиной всего 2,3 километра речушка протекает только по этому парку и впадает в Финский залив, а благодаря построенным плотинам на ней образовалось несколько живописных прудов.
С огромнейшим трудом и с не меньшим сожалением я заставила себя отлепиться от зачарованных картинок
и направилась к архитектурным составляющим этого старинного архитектурно-композиционного ансамбля, сформированного на основе лесного массива еще в 18 веке.
Шагать по грунтовой широкой дороге было совершенно не увлекательно, поэтому я почти сразу же приступила к тестированию своих новых сапог на предмет удерживания ими влаги. Обильно пропитанная дождем и росой трава на полянах не только, как нельзя лучше подошла для этого случая, но и позволила заглянуть в потаенные уголки парка, первым хозяином которого был сподвижник Петра I — граф Александр Иванович Румянцев.
В последствии обширная усадьба перешла к его сыну — фельдмаршалу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому. Каково было ее название — не ведаю, но Сергиевкой стала называться в честь внука первого хозяина -графа Сергея Петровича Румянцева, русского дипломата, сенатора и мецената, но жуткого картежника и последнего представителя рода Румянцевых.
В 1822-м году за свои карточные долги Сергей Петрович продает усадьбу придворному обер-гофмаршалу Кириллу Александровичу Нарышкину.
В 1838 году уже после смерти хозяина усадьбу Сергиевка выкупил император Николай I в. качестве подарка для своей дочери, Великой княжны Марии Николаевны и её мужа Максимилиана, герцога Лейхтенбергского, внука Наполеона Бонапарта.
Загородный дом семейства Лейхтенбергских в стиле позднего классицизма был спроектирован знаменитым русским архитектором Андреем Ивановичем Штакеншнейдером, специализировавшемся на строительстве императорских резиденций и великокняжеских дворцов в Санкт-Петербурге и его пригородах. Двухэтажный изысканный дворец с галереями, павильонами возводился с 1839 по 1842 годы.
По проекту Штакеншнейдера на территории усадьбы были построены и других сооружения. Напротив дворца разбита большая лужайка,
в конце которой возведена небольшая православная церковь святой Екатерины. Сейчас это руины, думаю, не подлежащие восстановлению.
Невдалеке расположены корпуса Гофмейстерский и кухонный, а также строительный дом.
С 1846-го году по указанию герцога и под руководством садовника П. И. Эрлера началось и переоформление огромного парка: из завезенных огромных гранитных валунов были вырублены скамьи, вазоны и скульптуры, пополнилась роскошная коллекция растительных насаждений. Вот, например, деталь европейской моды того времени, которую привнес сам хозяин поместья: каменные лестницы построены кусками и чередующиеся грунтом.
А затем ветер чудовищных перемен разметал потомков Лейхтенбергских далеко от Родины. Дворцово-парковому комплексу Сергиевка можно сказать крупно повезло, в 1921-м году он был объявлен памятником природы и передан биолого-почвенному факультету Ленинградского государственного университета.
Во время Великой Отечественной войны усадьба Лейхтенбергских оказалась на линии фронта Ораниенбаумского плацдарма: по итогу и парк и его строения были сильно повреждены, большая часть строений превратилась в руины, либо вообще исчезла с лица земли.
Так как Ленинградский университет был ответственен за врученную ему Сергиевку, то после войны коллектив и занимался ее восстановлением. По проекту архитектора В. И. Зейдемана в 1965 году сначала были отреставрированы выглядевшие очень печально фасады дворца, а уже после 1969 года по проекту архитектора К. Д. Агаповой начались основательные работы по реставрации парка.
В настоящее время современный парковый комплекс, занимающий 120 гектаров и практически полностью сохранивший свою первоначальную планировку, привлекает именно своими естественными природными ландшафтами, в чем я с удовольствием и убедилась.
Главное здание бывшей усадьбы и часть парковых строений в настоящее время используются для нужд биологического факультета СПБГУ, поэтому свободно осматривать внутренние интерьеры построек не предоставляется возможным, ну и ладно.
С холма, на котором расположен дворец, открывается прекрасная панорама на Финский залив.
Обойдя вокруг здания, я отправилась на поиски следующего, давно интересующего меня объекта, а для этого спустилась по лестнице в глубокий овраг,
прошла по мостику через речку Кристательку, затянутую какой-то пленкой или тиной.
Я хоть и была подготовлена к тому, что предстояло увидеть, но огромная голова — валун, высеченная из цельного куска гранита и наполовину замурованная в землю, произвела должное впечатление. Ее выпученные глазищи так и пригвоздили меня на расстоянии метров трех от себя. Эмоции были самые разнообразные: боже — ну и чудище, о, господи, не приведи увидеть ее в темноте и затем- ну наконец-то я вижу эту загадочную скульптуру наяву! Голова появилась в парке в 1800-м году в годы владения усадьбой Румянцевыми.
Но так странно, что не сохранилось ни имя автора, ни прототип, с подвигнувший его на создание монстра, окутанного тайнами и легендами. Не могла же, словно вырастающая из земли голова, быть лишь основанием роднику, бьющемуся из-под нее? Углубляться в перечень легенд и домыслов не буду, а по мне, так сходство с ликом Петра I присутствует.
Если пройди дальше по дороге, ведущий из оврага, то можно дойти еще до одного интересного объекта парка,
но голова с выразительной внешностью меня словно загипнотизировала, и я повернула назад.
Парк Сергиевка имеет несколько довольно почетных регалий: он является памятником природы регионального значения, памятником истории и культуры, памятником архитектуры 19 века федерального значения. Но самое значимое, это то, что дворцово-парковая коллекция Сергиевки входит в состав объекта всемирного наследия ЮНЕСКО «Исторический центр Санкт-Петербурга и связанные с ним комплексы памятников».
Без особого энтузиазма и с сожалением я покидала этот несколько запущенный, словно затерянный в настоящем уголок прошлого. Сочетание природных творений с произведениями рук человеческих в Сергиевке невероятно гармонично, но все же природа в ее осеннем убранстве привлекла меня больше.
Сразу за гофмейстерским корпусом Сергиевской усадьбы
без черты разграничения начинается другой усадебный парк «Собственная дача Его Императорского величества». Звучит роскошно, но вот пойду и проверю, как же обстоят дела в реальности.
Вдали, на другой стороне поляны, показалась белоснежная, тонкая и изящная православная церковь Святой Троицы, построенная в 1858–1860 годах на месте прежде существовавших двух обветшалых деревянных (1748, 1797 годы) Андреем Ивановичем Штакеншнейдером.
Чтобы не нарушать хронологию, к церкви мы вернемся позже, а пока, по мостику через овраг я спешу к самому зданию дачи, которое заманивало, виднеясь сквозь редкую осеннюю листву.
На этом участке, размером в 66 гектаров, в 1727-м году Алексей Григорьевич Долгоруков, воспитатель Петра II, начал обустраивать дворцово-парковый комплекс «Приморская дача».
После смерти юного царя имение у Долгорукова было конфисковано и в 1733-м году императрицей Анной Иоанновной передано сподвижнику Петра I по церковным делам, известному учёному, политическому и духовному деятелю Феофану Прокоповичу. После смерти Прокоповича в 1736 году дача была переведена в дворцовое ведомство. В 1740-е Приморская дача получает новое название — «Собственная дача Ея Императорского Величества», а пришедшая к власти императрица Елизавета Петровна развернула здесь масштабные работы по ремонту, восстановлению и приспособлению имения для новых функций.
Дачу царица любила и почти каждый день приезжала сюда из Петергофской резиденции по специально оборудованной дороге. После смерти Елизаветы Собственная дача теряет свое прежнее значение.
Следующие правящие царские особы лишь поддерживали состояние комплекса, а новая жизнь началась в 1843-м году, когда Николай I подарил «Собственную дачу» наследнику престола Александру. С учетом стен старого дворца уже знакомый нам архитектор Штакеншнейдер создает новый проект в стиле необарокко.
С 1844 по 1846-е годы ведется реконструкция дачи, полностью изменившая ее прежний внешний вид.
От северного фасада был обустроен склон с широкой каменной лестницей, спускающейся к пруду, нынче сильно запущенному и заросшему, а далее до самого залива простирался сад.
У противоположного же, южного фасада дворца был разбит цветник, окруженный тенистыми деревьями. По правую и левую стороны дворца были перекинуты мосты через овраги, через один я как раз только что прошла. Чтобы все это представить сейчас, стоя у полуразрушенного дворца, огороженного сплошным ограждением, необходимо обладать буйной фантазией. Я пыталась, каюсь — не получилось. Фотографировать эту былую роскошь, это великолепие пришлось кусочками, но, надеюсь, вы можете увидеть и понять, что теряем.
Но вернемся к храму.
Дворцовая Троицкая церковь и снаружи, и внутри выдержана в том же стиле, что и дворец, но это единственная достопримечательность, отреставрированная на сегодняшний день на участке «Собственной дачи».
И если в те далекие времена богослужение в церкви совершалось раз в году, в день храмового праздника Святой Троицы, то в настоящее время видимо чаще. В день моего посещения в церкви шла служба
и пока я обходила ее по кругу, любуясь лепниной, куполом-луковичкой,
то все время слышала разговор служащей, договаривавшейся с кем-то по телефону о дате и времени крещении малыша.
После революции, в 1918-м году в особняке был устроен Бытовой музей, предполагаю показывающий интерьеры дворца. Закрытая для верующих церковь использовалась как зал ожидания посетителей музея. Позднее, будто бы одумавшись, вместо музея в здании бывшей дачи обустроили загородную резиденцию высших сотрудников ленинградского партийного аппарата. Не, ну правда, должны же партработники красиво так отдыхать после трудов праведных!
Во время Великой Отечественной войны и усадьба с дачей, и храм значительно пострадали от бомбежек.
В 1960-м году «Собственная дача» взята под государственную охрану. В 60-е годы архитектор-реставратор Ирина Николаевна Бенуа, используя подлинные чертежи Штакеншнейдера, создала проект для реставрации особняка «Собственная дача», с последующей передачей его Ленинградскому инженерно-строительному институту под базу отдыха. Подреставрировали, видимо лишь косметически.
В 1980 году был разработан проект по восстановлению паркового ансамбля, однако дальше дело не сдвинулось и дворец банально был заброшен. Читала, что в 2014 году в здании были наконец-то начаты архитектурно-восстановительные и реставрационные работы. Проверить не предоставляется возможным, но я пыталась, обойдя здание с двух доступных сторон — все закрыто и спрятано от любопытных глаз.
В каком-то не радостном, скорее даже гнетущем настроении я прошлась по коротенькой улице Мечникова, прилегающей к территории Собственной дачи, рассматривая старые, весьма живописные деревянные дома. Выглядевшие заброшенными, они прятались под ветвями таких же, повидавших виды деревьев, по покосившемся ограждениям расползлась сухая трава. Глядя на этих страдальцев, у меня даже мысли не было, что и здесь таится история.
В 1809-м году на части земель Собственной дачи была основана немецкая Петергофская колония, в которой поселились два семейства Браунов. Других мест что ли не было?
В итоге в 1847-м году немецких колонистов попросили освободить земли, а взамен выдали другие, по которым я как раз и шла. Так вот этот дом по адресу улица Мечникова 11, представьте, был построен в середине 19 века! Сохранился еще один, но я его не сфотографировала.
А на месте этой современной дачи, в 1892-м году по проекту Леонтия Николаевича Бенуа в стиле готической архитектуры была построена дача для купца Людвига Ивановича Крона. Расположенная на краю склона, она была значительно больше других. До 1990-го года в ней размещались коммуналки, а в 1995-м произошел пожар, полностью уничтоживший красивейший особняк с башней.
На этом месте прервусь, но есть еще видео парка Сергиевка.
