Острова Венецианской лагуны

Бурано представляет собой архипелаг мелких островов, соединенных каналами и мостиками. Население острова — 5 тыс. жителей, многие из которых, как и их предки, занимаются рыбной ловлей. Когда катер плывет по лагуне, видно несколько брошенных островов — Сан-Джакомо-ин-Палудо (Святого Иакова на Болоте), прежде францисканский монастырь, а в XX веке военная тюрьма и руины монастыря Мадонна-дель-Монте, в XIX веке пороховой склад.

Сразу от пирса начинается улица, по которой идут все приезжие, и на ней нечто, напоминающее колодец, но это — не колодец, это горловина подземной цистерны для сбора дождевой воды. Так выглядело здесь водоснабжение в средние века.

Простые, небольшие домики Бурано окрашены в яркие цвета.

Считается, что яркие здания на фоне бледного лагунного пейзажа служили в давние времена своеобразным маяком для рыбаков. Есть и другая версия — разноцветные домики служили ориентиром подвыпившим морякам.

Но красота требует постоянного внимания: мэрия обязывает жителей раз в полгода обновлять краску на фасадах домов, выходящих на главные улицы острова, иначе — штраф. Даже цвет дома жители не могут поменять по своему желанию — надо послать запрос властям, которые дадут список цветов, разрешенных для того или иного строения.

Но, конечно, всемирную славу Бурано принесли венецианские кружева.

Их начали плести в XV веке, но настоящий бум пришелся на век XVII. Кружева сначала плели монахини и аристократки. В то время в Венеции было много монастырей, куда знатные семьи отправляли своих дочерей. Пока они томились за монастырскими стенами, им подыскивали женихов и готовили приданое. Постепенно приемные монастырей стали превращаться в салоны, в которых послушницы принимали родственников и встречались с кавалерами. А в качестве подарка дарили тончайшие кружева, сплетенные долгими днями и вечерами. Изделия были настолько хороши, пользовались такой бешеной популярностью у модниц по всей Европе, что монастыри смекнули — это прекрасный источник дохода, и стали продавать кружева состоятельным заказчикам.

Аппетит, как известно, приходит во время еды, монастыри взвинчивали цены, и тогда потенциальные покупатели сообразили, что выгоднее экспортировать не кружева, а кружевниц. Так, французский посол сумел уговорить нескольких мастериц выехать во Францию, там они стали передавать опыт местным мастерицам.

Со временем нежные кружева научились плести и в других странах. Но буранские все равно оставались самыми популярными.

Купить настоящее буранское кружево сложно, надо уметь различать оригинал и тайваньские подделки, подделок больше всего на лотках на площади Галуппи.

Памятник композитору, которыл играл для императрицы Екатерины II.

А это дом, в котором он родился

На острове практически одна большая улица, превращенная в галерею магазинов, и площадь, на которой находятся Собор, музей истории кружева, музей композитора и пианиста Галуппи.

Кружево продается везде: и на открытых прилавках, и в магазинах — это носовые платочки, скатерти, детские платьица, нарядные женские блузки, платья, белье, скатерти.

В больших магазинах сидят аккуратные старушки и плетут кружева. На некоторых магазинах надпись — снимать нельзя, а в других можно. Во всяком случае, мне любезно разрешили снять на камеру работу мастериц в двух шикарных магазинах. Цены колеблются от 4 евро за платочек до четырехзначных цифр за большие изделия.

о. ТОРЧЕЛЛО

Этот остров до XI века был самым крупным поселением в округе, собственно, отсюда и начиналась Венеция. Основан он был в 452 г. жителями города Альтино, бежавшими от вторжения гуннов. В 638 г. на остров перебрался и местный епископ, который основал соборную церковь. Постепенно город разбогател на торговле с Константинополем и к X веку насчитывал не менее 10 000 жителей (больше, чем население тогдашней Венеции). Но в XII веке гавань Торчелло за’илела и превратилась в зловонное болото. Мореторговля заглохла, малярия заставила жителей бежать в Венецию, епископ перебрался в Мурано, большинство зданий было разобрано для строительства венецианских дворцов.

От пристани мы идем по набережной,

на пути Понте дель Дьяволо (Мост Дьявола) — мост без перил — сколько подвыпивших морячков упало с него в канал….знает только сам дьвол.

На набережной — кафе, бары, рестораны, и среди них любимый бар Э. Хемингуэя «Лочанда Киприани».

Э Хемингуэй очень любил бывать на острове и написал о нем в романе «За рекой, в тени деревьев». Один из официантов настойчиво приглашал меня зайти в ресторан, о чем-то много и эмоционально говоря по-итальянски, но, когда я увидела, что только маленькая порция салатика стоит 16 евро, я с ним вежливо попрощалась.

Главная (и единственная) площадь — Пьяцца Торчелло

На площади — остатки римских строений

На Пьяцца Торчелло располагается древний Собор Санта Мария Ассунта.

Собор был построен в VII веке, перестроен в XI веке. Он знаменит грандиозным ансамблем византийских мозаик XII века — лучшим в северной Италии. За собором высится Капелла Сан Марко, где одно время хранились мощи Св. Марка на их пути в Венецию.

Через собор можно пройти к кампаниле (6 евро), подняться и увидеть окрестности.

На площади расположена еще Церковь Санта Фоска, самая византийская церковь Венеции XI столетия (вход бесплатный).

Напротив стоит трон Аттилы. Сам Атилла на острове не был, да и кресло высечено много лет спустя после смерти легендарного вождя гуннов. Скорее всего, это кресло принадлежало епископу, у которого была резиденция на острове. Но епископа не помнят, а воинственного предводителя гуннов запомнили на века…

Что ж, Атилла не сидел на троне, так мы посидим, не упустим такой возможности.

о. Торчелло — удивительный остров. Вроде бы и территория небольшая, и смотреть особо нечего, а мы все кружим-кружим по единственной площади… И вдруг поняли — мы не хотим отсюда уходить! Настолько спокойная, умиротворяющая обстановка!

Но — время, надо прощаться с этим благодатным местом. Наш путь — на о. Мурано.

о. МУРАНО

Основой благосостояния жителей острова издавна стало стекольное производство. Искусство венецианских мастеров вызывало восторг и восхищение. Их изделия были так удивительны, что считались волшебными: они будто бы спасали от яда и болезней, стоило только осушить драгоценный кубок венецианской работы. Только венецианские стеклоделы владели тайной изготовления «волшебного стекла», то есть зеркала. А «волшебное стекло» ценилось тогда дороже картин Рафаэля. Мастера умели делать и еще одну диковинку средневековья — очки!

Производство стекла было всегда связано с огнем и угрожало тесной Венеции пожарами, поэтому и было принято решение перенести стекольные мастерские на о. Мурано, а чудные изделия из стекла стали называть муранскими.

Конечно, можно было перенести производство в какой-нибудь укромный уголок на континенте. Но была еще одна проблема, о которой так пеклись венецианцы — необходимость сохранения секретов стеклодувов, а остров был идеальным местом с точки зрения контроля за ремесленниками и сохранения профессиональной тайны.

Ремесло стеклоделов так ценилось, что правительство Венецианской республики наградило «город мастеров» значительными привилегиями.

Стеклоделам хорошо платили.

Каждый муранец пользовался правом носить два кинжала, что в разбойное средневековье было отнюдь не лишним.

Мастер-стеклодел мог выдать свою дочь за самого родовитого и гордого венецианского вельможу — такой брак считался равным, и дети от этих браков сохраняли патрицианское достоинство, и другие.

О подобных правах и преимуществах другие ремесленники могли только мечтать, но….за все эти права и привилегии муранцы отдавали свою свободу.

Мастерство стеклоделов считалось государственной тайной; каждый мастер находился под строгим надзором тайной полиции. Они были узниками, заключенными на своем острове до самой смерти. Но желание свободы было сильнее страха наказаний, и мастера бежали с острова, находя приют в других странах, хотя отголоски жестоких запретов ощущались ещё и в XVIII веке, когда на улицах европейских столиц, случалось, находили убитых мастеров-венецианцев.

На острове можно посмотреть знаменитые печи стеклодувов на Фондамента деи Ветраи, в конце Набережной — Церковь Сан Пьетро Мартире, украшенная фресками Беллини, Тинторетто и дель Веронезе, напротив — площадь с башней, которая выглядит как древний замок, но это театральная декорация;

идти туда не надо, а надо — через второй мост на набережную Фондамента Кавор, где в бывшем дворце епископа располагается Музей Стекла. Недалеко от Музея, на главной площади, находится Базилика деи Санти Мария э Донато— одна из самых древних в лагуне. Венето-византийская базилика была основана в VII веке, в нынешнем виде существует с XII века.

Собор примечателен мозаичным полом XII века с растительным орнаментом и изображениями мифических животных.

На западном краю того же острова, где стоит Санти-Мария-э-Донато, есть еще монастырь Санта-Мария-дельи-Анджели.

Этот монастырь известен по воспоминаниям Казановы — именно здесь произошло одно из его самых захватывающих любовных приключений с монахиней монастыря.

И конечно, везде — стекло, стекло, стекло. Красота неописуемая! Я не удержалась, купила часы с перламутровым циферблатом, отделанным муранским стеклом (38 евро) и такой же кулончик (12 евро). Потом этих кулончиков стало больше, ну никак не могла не приобрести такую красоту.

о. САН — МИКЕЛЕ

Остров мертвых. На острове Сан-Микеле в древности был монастырь, от него сохранилась лишь церковь 15 в. Сан-Микеле-ин-Изола.

Остров обнесен красной кирпичной стеной, поверх которой — другая стена, из кипарисов.

Путь на кладбище ведет через портал, на котором Михаил побеждает дракона.

Везде порядок, чистота и звенящая тишина, перебиваемая трелями птиц. Цветущие розы, флоксы, маки создают особую торжественную атмосферу. За полукруглой стеной католическое кладбище, в сторону ведет указатель к православному (Reparto Greco-Ortodosso) и протестантскому (Reparto Evangelico).

Предмет международного паломничества — могилы Дягилева и Стравинского. Они успокоились на православном участке кладбища.

Могила Бродского — на протестантском участке. Эта часть кладбища выглядит старой и заброшенной. Многие надгробия разрушены, кресты повалены.

На могиле И. Бродского свежие цветы. На простом белом камне выгравировано: Иосиф Бродский 1940–1996, и ниже Joseph Brodsky. На обратной стороне постамента — лаконичная надпись на латыни «Letum non omnia finit» — «Со смертью все не кончается».

Бродский приезжал в Венецию на Рождество в течение 18 лет. Останавливался в разных гостиницах, у знакомых и друзей. Он исходил ни один десяток километров по узким венецианским улочкам и оставил нам в дар лучшее, что было написано об этом городе. В Эссе «Набережная неисцелимых» Иосиф Бродский признался в любви к Венеции, было это написано 20 лет назад. С тех пор образ Венеции стал неразрывно связан с образом самого поэта.

Сегодня Венеция чтит память поэта. Памятная доска, посвященная Бродскому, появилась на той самой набережной, что дала название знаменитому эссе — Набережной Неисцелимых.

Кладбище открыто до 18.00, поэтому, планируя посещение островов, не забывайте об этом. Мы забыли, прибыли на остров минут за 20 до закрытия, и буквально бегом бросились искать могилы соотечественников. С нами еще была группа немцев, искавших могилу И. Стравинского. Общими усилиями мы нашли то, что хотели, нашли еще могилы русских людей, похороненных в Венеции, поклонились им.

Теги: Самостоятельные путешествия