Затерянные в горах Лангтанга

Затерянные в горах

Начну с горцев и их домиков, тем паче, от приезжих, вернее, пришедших пешком издалека туристов у местных секретов нет. Туристы — их источник дохода.

С развитием в этих местах туризма горцы стали строить гостевые домики для туристов, на вид более презентабельные и основательные, чем для себя, но особого комфорта в них всё равно не найти. Одна комната — гостевая, где гости собираются по вечерам, отапливалась буржуйкой. В остальных, претендовавших на спальни и огороженных друг от друга тонкими перегородками, царил холод.

Названия гостевых домиков не удивляли, «Йети», к примеру. Где, как не в Гималаях, «снежному человеку» водиться. Кстати, спрашивала у местных жителей, верят ли они в этих мифических йети. И почти все отвечали — да, йети существуют! А некоторые даже припомнили случаи из жизни своих родителей, видевших снежного человека наяву эдак лет 60–70 назад. Счастливцы! Впрочем, счастье сомнительное. Неизвестно, чего ждать от этих йети.

Основная масса домиков, а их не больше тридцати, это небольшие, очень похожие друг на друга каменные строения, как правило, двухэтажные, в которых проживают сами горцы. Камни здесь — первостепенный строительный материал, благо их вокруг навалом. Если присмотреться к кладке, не в каждой увидишь сцепляющий раствор, а, если и есть, то только местами.

У хозяев нашего домика кухня располагалась в отдельном сарайчике. В углу — каменная печка, обмазанная глиной. Никаких гарнитуров, обстановка спартанская, как и во всем жилище. Раз речь зашла о кухне, поговорим о еде. Да разговорами сыт не будешь, — возмутится кто-то. Ну, нет у меня фоток еды, есть посуды. Так вот, бояться местной еды не стоит. Она, конечно, без особых изысков, но вполне съедобна, безопасна и рассчитана на вегетарианцев.

Попробовать можно, да и нужно, твердый сыр из молока яка, который мы дегустировали в деревне Лангтанг, где сыроварни, но в предыдущих селениях сыр был дешевле. На вкус ячный сыр с заметным незнакомым привкусом ни на какой другой не похож. Понравился и ячный йогурт с медом, что-то среднее между простоквашей и йогуртом, но всё с тем же специфическим вкусом. Такой предложили мне в одном из селений. С сомнением заглянув в огромную бадью, где что-то белело, не устояла и решила рискнуть. В итоге, от тарелки еле меня оттащили, чтобы заодно не съела её.

А вот тибетский чай, в который добавляют топленое масло яка и соль, так и не сподобилась испить. Хватило впечатлений других. Одному из нашей четверки преподнесли кружку, отказаться от которой, как вежливый человек, он не мог. Не принято это, если тебя угощают. Преподнесли и смотрят, как гость пьет, морщится или нет. Не поморщившись, гость опустошил кружку и благодарно улыбнулся. Те мигом побежали за второй. Надо было видеть округлившиеся от ужаса глаза счастливчика. Любопытно, но такой же фокус проделали с нами в Монголии в этом году. В общем, потом дня два только и делали, что толклись у туалета, занимая очередь друг за другом.

Впрочем, одной кружкой тибетского чая, возможно, ограничиваться не стоило. Знающие люди говорят, он творит чудеса. Вот как писал древнекитайский поэт: «Первая чашка увлажняет мои губы и горло, вторая уничтожает одиночество, третья исследует мои внутренности, четвертая вызывает легкую испарину, все печали жизни уходят через горы, с пятой чашкой я чувствую себя очищенным, шестая возносит меня в царство бессмертия, седьмая… Но я уже больше не могу. Я чувствую лишь дыхание прохладного ветра, которое поднимается в моих руках». Ну что, вдохновило?

Что же делать тем, кто без мяса жить не может? В одном из дворов предлагали мне отведать момо с мясом яка. Соблазн был опять-таки велик, вегетарианская пища уже порядком поднадоела. Но прежде, чем накинуться на вожделенный мясной продукт, натура всё-таки «охотника», решила всё же уточнить у хозяина нашего домика Джеду, мол, такое мясо съедобно?

— Вам, не привыкшим, не стоит, — и Джеду провел в небольшую комнатку, где на тарелке что-то темнело и сильно пахло мертвечинкой. Не, ну поглядеть-то можно, и не такое видала, но, чтобы в нутро запихивать, показалось слишком экстремальным. Аппетит сразу куда-то улетучился.

— Яков, как коров, на мясо не выращивают и, соответственно, не забивают, — пояснил Джеду. А как же мясо попадает тогда на стол, возникал вопрос. И Джеду поделился секретом, ничего не скрывая. Яки отбывают в мир иной естественным образом в горах, покуда ищут там себе пропитание. Сколько в горах пролежит тушкой, всевышнему одному известно. Кто найдет, оповещает владельца, а тот уже решает, что с нею делать дальше.

Как правило, после разделки туши мясо вялят, выкладывая кусочки и косточки на подстилку, а потом из такого высушенного на солнце мяса делают момо, непальский вариант пельменей. Так что свежего мяса в горах не найти. Вот так вялят мясо, разложив на подстилке.

Сразу бросалось в глаза, что всем заправляют в селении женщины: ткут, рукодельничают, готовят пищу, стирают, обрабатывают скудную землю и воспитывают детей. И все на виду друг у друга, так что каждая знает, чем занимается соседка.

Независимо от возраста все женщины, скуластые и загорелые, выглядели одинаково.

На голове повязанный особым способом платок, из-под него почти до полу тянулась длиннющая коса.

Основу костюма составлял длинный сарафан, поверх теплая кофта или короткий пуховик. Заднюю часть сарафана прикрывала темная тканая накидка в полоску, удерживаемая поясом, самой интересной деталью женского наряда. Поясов могло быть два: один тканый, другой — стальной, к которому крепилась… ложка.

Очень удобно, всегда под рукой — кашу помешать, если на кухне кашеваришь, или этой ложкой по лбу, кто не слушается или что напортачил. А уж кто там «напортачил», вариантов немного, или мужу, или детям достанется.

Почти у каждой домохозяйки — по двое-трое детей. Они крутились тут же, чересчур подвижные, шустрые, привыкшие к свободе и обжигающим лучам солнца.

Школы в селении нет, поэтому те, кто хотел своим детям дать образование, начиная с начального, вынуждены отправлять их в Катманду. Но тогда родители теряли потенциального работника.

Считается, что образование в Непале бесплатное, видимо, не совсем это так, всё зависит от школы. Как рассказывал непалец в одном из отельчиков по дороге в Кьянгджин Гомпа, обучение его дочери в школе ему обходилось в приличную сумму, но он сумел найти спонсора-иностранца. И что любопытно — среди тех туристов, что передвигались по национальному парку Лангтанг.

В Кьянгджин Гомпа, этом маленьком селении, затерянном среди гор, почти все жители, даже дети, говорили по-английски, все надписи и меню — тоже на английском языке.

Я поначалу никак не могла взять в толк, где же все мужчины. Должны же быть они теоретически. Не отдуваться же Джеду за всех. Потом увидела небольшую группу мужчин, что-то обсуждавших между собой, и вспомнила про толпы ходоков, встречавшихся нам на пути. Одни шли в цивилизацию, другие возвращались, груженные разным скарбом. А иначе как пополнить продовольственные запасы, которые периодически уничтожали туристы.

Многие в этом селении — потомки тибетцев, бежавших в 50-х годах из горной страны, потерявшей свою независимость из-за вторжения Китая. Отсюда и внешность, образ жизни, атрибуты тибетской одежды и традиционная тибетская религия «бон», которую исповедуют горцы. Обо всём этом тоже поведал Джеду, продемонстрировав музыкальный инструмент тибетцев, что-то наподобие барабана, только с ручкой.

Джеду в прошлом альпинист, покоривший немало вершин-семитысячников. Потом «завязал» с этим делом, переключившись на приём туристов в своем доме и сопровождение их на пятитысячник Тсерго Ри по соседству с селением. Это главная достопримечательность Кьянгджин Гомпа, не считая, конечно, вершины Лангтанг Лирунга, семитысячника. Как не посетить хотя бы одну из этих достопримечательностей. Лангтанг Лирунг нам, конечно, был не по зубам, но на Тсерго Ри Джеду обещал сопроводить на следующий день.

Сияние призрачных вершин

До захода солнца оставалось еще несколько часов, когда мы решили познакомиться с местными достопримечательностями, посмотреть на снежные великаны, окружавшие селение плотным кольцом, и направились в сторону белевшей на горе ступы. Одна маленькая ступа виднелась у подножия скалистой, бесснежной горы.

Другая, тоже белая, просматривалась чуть в стороне на каменистом склоне с кустарниками, она и была выбрана ориентиром.

Одной ступой не ограничились и еще час топтались вверх по каменистому склону, поросшими невысокими рыжеватыми, колючими кустарниками. Даже на такой несложной тропе могли встретиться опасные участки. Это стало ясно, когда возник наклонный участок с каменными ручейками, от которых исходила угроза обвала.

Идти было достаточно легко, но жарило нещадно солнце в зените, обжигая руки. Если оно такое жаркое, почему не может растопить эти вечные снега? Взгляд постоянно устремлялся в сторону заснеженных гор, они притягивали, манили.

И вроде бы ничего в них особенного — неподвижные скалы, ослепительной белизны снег, проплывающие в небе облака, цепляющиеся за сияющие верхушки. А как притягивают. Высоко над головой парили огромные птицы. Что под облаками виделось им с высоты? Черные точки движущихся путников, которых можно было принять за добычу?

Тропа уводила всё выше и, когда достигли отметки в 4366 метров, показался ледник, проползший между двух скал. Одна скала — бесформенная глыба, зато другая формой правильной пирамидки.

Ледник рекой тянулся в небольшую долину, и понять, насколько велик он, было издали трудно. А при приближении увидели, как он грандиозен. Армада светившегося изнутри синевой льда наползала на морену, грозя продвинуться еще дальше. Ледник, значит, живой!

Над долиной постоянно проносились облака, оставляя тени на скалах, леднике, но видно было всё до мельчайших деталей. Ближе подходить мы не стали, прикинув, до ледника придется идти еще с часок. Да и походить по нему получилось бы вряд ли — огромные острые ледяные ступени совершенно не проходимы.

Время меж тем поджимало, и мы повернули назад. И почему людей так тянет в горы, которые всегда будут призрачными. Потому, может, что не мы покоряем горы, они покоряют нас.

Тсерго Ри: потрогать небо руками

Последний день пребывания в Кьянгджин Гомпа мы решили посвятить более близкому знакомству с горами, вознамерившись наведаться в гости к Тсерго Ри. Это — небольшая гора по здешним меркам, не выше 5 тысяч метров, не требует специального снаряжения и серьезной подготовки, в общем, для тех, кто любит обычный горный туризм. Отправились своей группой в полном составе. Нашу компанию во главе с Леной дополнил Джеду, обошедший местные горы вдоль-поперек, так что с ним не заблудишься.

Солнце поднималось над селением, открывая взору сияющие купола заснеженных вершин. Вершины одна другой грандиозней. С одной стороны распустившимся цветком возвышалась гребенчатая стенка горы Чангчемпо (Gangchempo — 6387 м). За скалистой горой показался семитысячный Лантанг Лирунг — 7227 метров, сверкавший ослепительной белизной вечных снегов. Он замыкает сотню горных высоток мира. Чем дальше уходили мы от деревни в противоположную от него сторону, тем выше и ослепительней он становился.

Первые попытки подняться на Лангтанг-Лирунг в 1949 году оказались неудачными, и лишь спустя почти тридцать лет японской экспедиции впервые удалось дойти до её вершины. После этого еще 13 раз гора была снисходительна к восходителям, но в 2009 году совершавший восхождение в одиночку словенский альпинист повредил позвоночник и погиб, так и не дождавшись помощи. Как известно, горы не терпят суеты.

После протяженной каменистой тропы начался подъем по длинной гряде.

Тропа протоптана ровно по самому гребню, от которого нисходят крутые склоны. Никому не хотелось скатиться колобком вниз в самом начале пути, и шли мы осторожно.

Остроконечные пики устремлялись ввысь, пытаясь дотянуться до неба. Чем-то напоминали они цветы, замерзшие от вечного холода. Не случайно сравнивал бард Юрий Визбор горы с садом в одном из своих стихотворений:

Мы входим в горы, словно входим в сад.
Его верха — в цветенье белоснежном.
Его стволы отвесны и безбрежны.
И ледники, как лепестки, висят.

На тропе оказались мы не одни. Нас догнали израильтяне с французами, поздоровались с ними и подбадривающе улыбнулись друг другу, как старым знакомым. Эта традиция здороваться в горах с каждым встречным, кого видишь впервые, импонирует, укрепляя уверенность в себе. Значит, не один ты такой чокнутый.

За первой грядой открывалась другая, не такая узкая, но от этого тропа легче не стала, сказывалась высота, выбравшая своей жертвой Рому. Идти дальше не смог — одолела «горняшка», и он повернул назад.

А нас ждала другая горка, круглая, как мячика половинка. Со стороны казалась она простой, но это наивное заблуждение.

Стоило приблизиться к «мячику», как на глазах он стал раздуваться, словно наполнился изнутри воздухом, и каждый шаг давался уже с трудом. И припомнились мне строки из походно-альпинистской классики Визбора: «А зачем вам эти приключения? Можно жить, ребята, не спеша, но исполнен важного значения каждый в высоту идущий шаг». На вершине спокойно поджидал нас Джеду, наблюдая с улыбкой за мучениями «девочек на шаре». Знал ли он строки нашего барда? Вряд ли. Но точно понимал смысл и ценность каждого нашего шага.

За раздувшимся «шаром» прятался Тсерго Ри, конусообразная, покрытая снегом гора, которой всего 3 метра не хватило до 5 тысяч. Представлялось, она совсем рядом, но расстояния в горах — штука обманчивая, близко, да не совсем.

За холмом начиналось снежное поле, заваленное камнями. Тропы не видно, но Джеду уверенно вывел на цепочку следов, ведущих к вершине, до которой оставалось метров 200, не больше. Отсюда Лангтанг-Лирунг с отвесными стенами виден был отлично совсем близко, он неожиданно «подрос» и на фоне других вершин заметно выделялся.

Прикинув свои силы и возможности, которые таяли с каждым метром из-за стертой в не разношенном ботинке ноги, решила на этом ограничиться и завершить свой штурм. Тсерго Ри я все-таки увидела и даже немного у него потопталась.

Зачем люди идут в горы? Каждый для себя отвечает по-разному. Для одних — это преодоление своих страхов и слабостей, для других, как для Визбора, — «ощущение радости, добытой собственным трудом». Третьи ищут расширение горизонта собственных возможностей, для иных — целая философия простых истин, пятым важен поиск красоты суровых высот. Порой всё вместе. Но все отмечают, без поддержки в горах делать нечего. Вот, пожалуй, этим горы и ценны. Недаром говорят, в горы ходят для того, чтобы протянуть руку товарищу и самому опереться на чьё-то плечо. Всё, как в обычной жизни, и как бы ни звучало банально, с пафосом, это так.

— «С тобой пойдет Джеду», — твердо сказала Лена.

Я что-то робко промямлила, но в душе была рада такому решению. И мы с Джеду отправились вниз, проводив взглядом удалявшиеся к вершине оставшиеся фигуры.

Подставив плечо, он подхватил меня за локоть и не отпускал, пока не скатились с «шарика».

Вечером все встретились за ужином, вспоминая дневное восхождение. В лидерах оказалась пара французов, два часа медитировавшая на вершине. Остальные, не задерживаясь дольше 5 минут, быстренько фотографировались и сбегали вниз, не выдерживая высоты.

Нравится мне одно высказывание: «…дело не в том, какую высоту в метрах ты покорил. У одного это — Эверест, у другого — Казбек, у третьего — совсем небольшая горка. Важна не вершина — важен путь к ней…». И пускай Тсерго Ри мне не «покорился», да и мечтой не был, став лишь символом Гималаев. Важно не это. Важно то, что есть на земле надежные люди, с кем не страшно пойти «в разведку», они и были с тобой.

Зачем люди идут в горы? Может, как в песне поётся, «чтобы сверху увидеть полсвета, чтобы небо потрогать рукой, первым встретить багрянец солнца мы пришли в эти горы с тобой…». Именно это испытала в далёких Гималаях.

Теги: Культурно-познавательный туризм, Экстремальный отдых