Белая, снова Белая, и так раз двадцать

Весь центр Уфы комфортно обойти за полдня: надо обязательно поглазеть на шикарные цветники и фонтаны на подходе к памятнику Салавату рядом с огромным футуристическим Конгресс холлом; передохнуть на уютной тенистой Софьюшкиной аллее, носившей в былые годы имя Театрального парка; запечатлеть себя любимого на фоне фонтана «Семь девушек» под интригующий рассказ аудиогида о легендах, посвящённых семи местным красавицам-танцовщицам.

Подкрепиться можно в многочисленных ресторанах, из которых мы выбрали «Азык-тулек», продегустировав потрясающие конские щечки под местную водочку с добавлением башкирского кумыса. Погружение в Башкирию началось удачно!

День второй. Заповедная Кага

Загрузившись в предоставленный транспорт, мы махнули в направлении нашей первой ночевки — села Кага. Маячившие впереди три сотни километров приличных местных трасс начались довольно скучной равнинной дорогой на выезде из Уфы. А вот после перевала дорожка стала повеселее. Ярко-голубое небо с многочисленными (пышными как пироженки) кучевыми облаками и широчайшая палитра зелёного! цвета на сопках: от желтовато-салатных вяза и осины, седоватых плакучих ветвей традиционной березы до угольно-зелёной хвои башкирских ёлок.

А вот и старинное русское! село Кага в самом сердце Башкирии. Его подробный осмотр мы отложили на вечер, а пока нас уже заждались на турбазе «Тенгри»: несколько юрт инопланетного внешнего вида; начала XX века барский дом, бывший когда-то частью инфекционного отделения госпиталя и обновлённая столовая. Вот собственном и вся база.

После перекуса мы рвём когти в Башкирский государственный природный заповедник, расположенный в каком-то десятке километров от Каги. При въезде через КПП нам удаётся познакомиться с одним из аборигенов, подсевшим в наше авто с просьбой подбросить его до деревни. Из длиннющего несвязного (по причине нетрезвости нашего милого нового знакомого) диалога с нашим водителем на башкиро-татарском языке я понял лишь четыре слова: дуб, береза, братан и бухать. Пахло от первого встреченного нами башкира явно не хорошовыдержанным бренди, а настоящим первачком. Вот так, вдыхая аромат свежеопохмелившегося работника заповедника, мы подъехали к воротам на въезде в необычную деревню Саргая. Каждый пересекающий эту границу обязан самостоятельно открыть и потом закрыть широкие деревянные дверцы. Местное население не настолько многочисленно, чтобы держать на въезде специального сторожа, а бюджет заповедника явно не достаточен, чтобы автоматизировать открывание ворот.

Познавательная экскурсия в краеведческом музее, проведённая миловидной работницей заповедника, неожиданно для нас завершилась посещением настоящей «комнаты страха» на чердаке. Открыв дверь в который, мы немного опешили, непроизвольно разинув рты: вдоль стен с полок и с пола на нас смотрели ЧЕРЕПА.

Десятки, сотни останков голов волков, оленей, медведей и косуль, собранные более, чем за полвека. Смотреть на это жутковато, но зато узнали мы массу интересного. Оказывается, маралы скидывают рога каждый год по весне, но чем старше становится самец, тем быстрее они растут и ветвятся ежегодно, доходя до максимального количества ответвлений к 12 годам. В отличие от них лоси скидывают рога под зиму.

После этой местной кунсткамеры нам удалось увидеть живых маралов, маралух и маралят (да, именно так называют женских особей и их детенышей) на выпасе в рукотворном загоне.

Наша сопровождающая объяснила достаточно прозаической причиной наличии изгороди и ворот на въезде в деревню. Основанием для этого послужили не потенциальная защита жителей от зверья, которого в окружающем деревню заповеднике предостаточно, и не какие-то религиозные аспекты, а желание четко определить границу между местным сельсоветом и заповедником, чтобы ограничить объём затрат для последнего.

На обратной дороге по предложению нашего вожатого мы заехали на кумысная ферму, которая к сожалению оказалась на замке. А так хотелось испить бодрящего напитка! Зато дефицит кумыса был моментально компенсирован потрясающим вечерним переливчатым колокольным звоном, доносящимся от пасущихся стреноженных породистых коней. И если в обычном конском стаде колокольчик, повешенный на могучую шею мерина, позволяет всем остальным родственникам не отбиться от вожака, то наша волшебная какофония исполнялась каждым без исключения конем на выпасе вне зависимости от его гендерной принадлежности.

А вечером мы погрузились в историю села Кага под подробный рассказ нашего гида на сегодня и местной жительницы — Елены. Малоправдоподобным кажется год образования села — 1740, даже старше нынешней Башкирской столицы. Именно тогда Демидовы основали здесь молотовый завод — первый в Горной Башкирии, один из 9, возникших здесь в середине 18 века. После длительного перерыва в конце XIX века была вновь запущена домна и гвоздарно-волочильная фабрика. Окончательно Кагинский завод был остановлен в годы кризиса (1903–1904). Вплоть до 1911 года Кага оставалась заводским поселком, ее население достигало 11 тысяч человек (сейчас — менее тысячи), но в тот год поселок был полностью уничтожен пожаром, сгорела даже плотина, из-за повреждения которой огромный поток воды унес сотни жителей. Со старых времен сегодня остался краснокирпичный Свято-Никольский храм, который почти не пострадал от пожара 1911 года, и старые корпуса завода, в ХХ веке использовавшиеся под колхозные склады. Храм пережил столетия, но за это время был и избой-читальней до войны, позже зернохранилищем и даже сельским Домом культуры. Лишь в конце прошлого века был организован приход.

Село расположено чрезвычайно живописно — в изогнутой долине реки Кага, которая впадает в Белую. Долина с трех сторон окружает холм, с которого вечерними часами открываются потрясающие виды. А ещё на холме растёт настоящий душистый чабрец. Как на ладони видны части села, имеющие оригинальные названия: замост, центр, елань, болото. Местные жители говорят на оригинальном русском, делая забавные ударения в словах: «плотина» на первом слоге, «говорит»- на втором.

День третий. Правильный мёд и неправильная дорога

Оказывается, есть огромное преимущество в раннем подъеме не только в современных мегаполисах, которые можно разглядеть и даже запечатлеть на наших фото без толпы туристов, ещё не проснувшейся снующей вдоль и поперёк, и аборигенов. На природе это во сто крат нужнее и полезнее. Именно с самого утра тебя буквально укутывает ядреный и звонкий утренний воздух. Огромные капли прозрачной росы клонят ярко-зелёные травы, а туман над местом впадения речки Каги в Белую густой и объемный. Красотища!

После плотного завтрака мы покинули гостеприимную базу и направились в адрес очередного заповедника — Государственного природного биосферного — Шульган-таш. Создан он был в 1958 году с целью сохранения и изучения бурзянской бортевой пчёлы в условиях древнего башкирского промысла — бортевого пчеловодства. С этим удивительным ремеслом, которое уместнее было бы назвать искусством, мы познакомились в миниатюрном музее-гостиной «Пчелиный лес», рядом с которым позже испили травяного чая с местным бортевым мёдом, и поглазели на «холодные» борти (покинутые пчелами), стоящие на площадке поблизости.

История про пчелиный закоренелый матриархат удивила и потрясла. Теперь мы запросто отличим как матку от рядовой трудовой пчелы или трутня, так и традиционное пчеловодство от бортничества.

Вторая точка притяжения заповедника — открытая в последние десятилетия Капова пещера, в которой в середине прошлого века советские ученые обнаружили наскальную живопись эпохи позднего палеолита. Представьте, возраст этих рисунков 14…17 тысяч лет!

На входе в пещеру огорожено разрекламированное всеми гидами Голубое озеро глубиной до 80 метров, облюбованное дайверами. Может, в другие периоды при ярком солнечном свете вода в нем и приобретает характерный голубой цвет, но при нашем посещении Голубое озеро после сильнейших недельных дождей во всей республике пока таковым явно не стало, ему больше подходит название — бурое или грязное.

На выходе с территории заповедника небольшие магазинчики предлагают настоящий бортевой мёд (банка около 1 кг порядка 3200 рублей), лёгенькую, ещё живую медовуху, которая пошла «на ура» в тёплую погоду, многочисленные местные поделки и традиционные сувениры.

Отобедав исключительно сытным обедом в заказанной ранее столовке ближайшей турбазы (питательный салат, огромная плошка домашней лапши с мягчайшей кониной, ароматные ежики с гречей и питательный пирог с курицей), мы рванули на новую точку напрямую через Башкирский национальный заповедник. Навигатор хоть и показывал скромные 80 км, но наш Сусанин предупредил, что стоит потерпеть. Почти 65 км плохо укатанной крупнощебеночной дороги со скоростью 20 км/ч явно не стали украшением нашего путешествия.

Ну вот наконец-то выбравшись из западни заповедного бездорожья, мы доехали до базы «Лесная сказка» в конце Мурадымовского ущелья. База, откровенно говоря, на троечку. А вот природные красноты — на твёрдый пятак!

Мурадымовское ущелье — очередной заповедник на нашем маршруте с максимальным для Башкирии количеством пещер. Знакомство с ним мы начали, не мешкая, побросав наспех вещи в номерах турбазы. Бодрое восхождение по козьим тропам на гору Озонтау, более похожую на гигантское плато, покрытое густыми полями луговых цветов, и неторопливый спуск в лучах предзакатного алого солнышка — отличное окончание очередного туристического дня.

День четвёртый. На курорте

Погода внесла коррективы в наши планы. Наше путешествие в Мурадымовские пещеры обломилось. Из-за исключительно высокого уровня воды в реке Большой Ик ближайший мост пока не установлен, а из четырёх бродов даже ГАЗ-66 преодолевает только три. Далее — самостоятельно по уровень груди в воде для голодных до пещер туристов. Мы не настолько горели желанием увидеть старую Мурадымовскую пещеру и грот, чтобы так экстремально переходить в брод горную речку. Оставался ещё один вариант — подняться на плато, а там несколько км с плавным спуском. Но потрясающих предзакатных видов с плато нам хватило накануне. Видимо, осмотр местных пещер отложен до лучших времён. Надеюсь, они настанут!

Здесь нас уже ничего не манит, так что рвём когти на следующую точку — Нугушское водохранилище. Наше пристанище на ближайшие пару дней — база «Чайка», на месте бывшего пионерского лагеря, от которого осталась четко спланированная территория, засаженная полувековыми липами, дубами и вязами, недавно выстроенный двухэтажный корпус и отдельные деревянные коттеджи, часть из которых ещё не введена в эксплуатацию. Шикарная набережная, недостроенная спортивная площадка, широкий пляж, правда не с белым речным песочком, а мелкой галькой. Грех не окунуться впервые в текущем году, ведь полуденное солнышко жарит как следует, хоть водичка, довольна прогретая на мелководье, отрезвляет через десяток метров от берега. За оградой — база «Газпрома», а через несколько сот метров по берегу — база «Дубрава» с импровизированными каменными крепостными стенами и многочисленными литыми пушками вдоль береговой линии.

После обеда нас ждали активности на любой вкус. Сначала — дегустация козьего сыра на колоритной частной сыроварне «Башкирская коза». За 500 рублей есть шанс вкусить 7 сортов сыра под тенистой черемухой в палисаднике: от совсем молодого до выдержанного более года. Эх, жаль только не было бокальчика сухого охлаждённого вина. Не исключаю, что трудолюбивые хозяева, содержащие экоферму с гостевыми домами, где всё сделано с большой любовью, до этого дойдут. Практически все местные отлично знают эту ферму, высококлассную продукцию которой поставляют, в основном, в местные рестораны. Строгая хозяйка, не очень довольная, что мы отвлекаем ее от изготовления сыра, тем не менее рассказала, что из 100-литрового дневного надоя получается порядка 8 кг сыра, который вы можете здесь и приобрести. Цены кусаются, но качество, поверьте, не уступает буржуйскому, которое мы ещё недавно привыкли привозить из Европы.

После шикарной дегустации мы заехали на платные водоёмы, зарыбленные форелью, которая за год набирает вес до 1,8 кг. За 300 рублей с арендованными снастями и кукурузой в качестве наживки у вас есть шанс поймать приличный экземплярчик. Нам не повезло, хотя рыбины как огромные торпеды, постоянно проплывали перед нашими застывшими поплавками, плескались как дети, а пару раз даже покусились на насаженную кукурузу. Значит, не наш день на рыбалке.

Ближе к вечеру нашему гиду удалось найти катер, на котором мы отправились в путешествие по Нугушскому водохранилищу. Наш бывалый кэп, Темирхан, успевший поработать и в заповеднике, и послужить в ГИМС, с особенной теплотой и неприкрытой гордостью поведал нам истории своего края, открыв нам часть местных красот.

Пройдя широкие розливные просторы водохранилища, мы вошли в сужающуюся реку и пристали у журчащего родника, который местные гиды для привлечения внимания туристов назвали ярко — «Девичьи слёзы». Безусловно, к названию причитается соответствующая красивая легенда, интригующая заинтересованного слушателя. В географических же справочниках — родник называется «просто» — Бурунташ (поворот по-башкирски).

Мы дошли до места слияние рек Урюк и Нугуш, где с одной стороны возвышается скала «Счастье» с узким пляжем под ней, облюбованное местными ещё с советских времён, как традиционное место романтических знакомств, и холмом с другой, прозванным местными «шапкой Мономаха». Менее километра выше по течению в Нугуш — запретная зона заповедника. Вход — только по пропускам и пересечение водного барьера фиксируется фототехникой!

На одной из отвесных скал — портрет Ильича, созданный башкирским художником-энтузиастом Рахимовым в 1968 году. Это стало пробой пера к более эпохальному произведению, о котором речь пойдет чуточку ниже.

Берега Нугуша утопали в ядрено-зелёной растительности; вода в водоеме, как огромное зеркало, отражала каменистые берега и предзакатное небо; а вечерняя прохлада после жаркого летнего дня помогала расслабиться в этой идиллии.

День пятый. Заповедные тропы и былые вожди

С самого утра — пешая прогулка по экологической тропе «Таллы» в национальном парке «Башкирия». Увлекающаяся работница заповедника с упоением рассказывала о башкирском бортничестве; научила различать оставленные на тропе следы местного зверья: кабана, медведя и лося; показала огромное количество редких растений, занесённых в Красную книгу; объяснила, что такое «инсектарий»; научила отличать лист вяза от других лиственных пород и прочее, и прочее.

После трапезы — Юмагузинское водохранилище. Первая точка — обзорная площадка «Ласточкино гнездо». Непростая дорога в гору местами по крупному щебню покоряется не только полноприводным представителям автомобильного парка, но и лихим и умелым владельцам низеньких седанов. Виды со смотровой площадки, закреплённой по кругу от высокогорной кафешки, поистине умопомрачительные. А тем более на фоне яркого голубого неба и редких кучевых облаков.

После того, как краешком глаза мы увидели всю эту небывалую красоту, было невозможным не рассечь на одном из местных катеров водную гладь водоема, увиденного с высоты, хоть цену здешние бизнесмены ломят явно не интеллигентную. Высокий тариф поддерживается, видимо, достаточно высоким спросом, и обсуждению не подлежит. Так что после короткого бесполезного торга — проход через плотину, как режимный объект, но только по паспорту и после уплаты по свежеподписанному в крохотной будке договору порядка 500 рублей на всех, и погрузка на корабль. Радикально отличающаяся от Нугушского водохранилища обстановка: узкая акватория нашей хорошей знакомой — реки Белой, сплошные повороты русла в окружении крутых скал, отчасти покрытых растительностью, потрясающие пейзажи в лучах предзакатного солнца.

Из-за пониженного относительно обычного уровня воды в реке этот метр выглядит рукотворно-побелённой ровной горизонтальной полосой по всей береговой линии.

В крайней точке маршрута — главное творение Булата Рахимова на «Скале вождей». Размер картины поражает: 50 на 70 метров. Над ней художник с супругой трудились несколько месяцев и посвятили этот шедевр 110 -летию со дня рождения вождя. А до этого скалу они «равняли» направленными взрывами. Супруги поднимались на скалу до восхода солнца, пока было прохладно, используя альпинистское снаряжение, усаживались в висящие «люльки» и работали до темноты в горном ущелье. «Скала вождей» смотрит на юг в излучине реки, и портреты особенно выразительны в полуденные часы. Наше посещение было предзакатным, и поистершиеся и обветренные облики, особенно, Энгельса и Маркса, были трудно различимы в тени.

На обратном пути почти трехчасового круиза первой остановкой стала пещера Театральная с несколькими залами. Впечатлили высоченные потолки, но настроение явно подпортили надписи современных неандертальцев масляной краской на стенах. Эх, их кипучую энергию и целеустремленность да в мирных целях бы использовать!

На следующей «зелёной» стоянке — один из многочисленных местных водопадов в узком разломе. Водопад Климентий крайне фотогеничен в обстановке реликтового леса с огромным количеством разросшихся папоротников и прочей ядреной зелени.

Возвращаясь за базу и ориентируясь на совет утреннего экскурсовода из заповедника, мы купили пару рамок мёда в посёлке Нугуш по выданному нам адресу, посчитав, что с этим продуктом нас точно не обманут. Мы твёрдо поняли, что желающих нагреть простофилю-туриста хоть отбавляй. Тут тебе и перемолотые вместе с проволокой соты с рамки, продаваемые за настоящий бортевой мёд, и доведённый до однородности термическим методом после засахарения прошлогодний урожай. К слову, в аэропорту есть даже красочно-обёрнутые рамки мёда, только цена на них повыше в несколько раз, да и качество не гарантировано.

День шестой. История русской промышленности и искусства

После крепкой непродолжительной грозы поздним предыдущим вечером воздух с утра свеж и бодр. Мы с сожалением прощались с шикарным местом отдыха, приютившим нас на две ночи, и взяли курс на абсолютно не известное нам село Воскресенское, указанное в программе маршрута.

Въезд в казалось бы «рядовое» российское село не сулил никаких чудес, разве что год основания (1745) заставил тихонько присвистнуть. После поворота с главной улицы неожиданно открылся вид на высокую колокольню реконструируемой церкви и заброшенные красно-кирпичные стены построек медеплавильного завода, о существовании которого мы узнали заранее из анонса маршрута. К ним мы ещё вернёмся, а пока наша цель — искусство. Воскресенская картинная галлерея расположена на живописном месте — на берегу речки Тор, недалеко от руин завода. Размещается она в одноэтажном кирпичном доме, бывшем доме Э. И. Корлейса, известного хирурга, старшего врача подвижного лазарета и на протяжении ряда лет практиковавшего в Воскресенской больнице.

Сегодня галлерея — филиал республиканского имени Нестерова. Влюблённая в своё дело директриса с неописуемой теплотой и самоотдачей поведала нам об удивительной истории музея (открытого в 1970 году как Народная галерея по инициативе художников Москвы, бывших воспитанников Московской художественной школы при государственном художественном институте им. В. И. Сурикова, эвакуированных в годы Великой Отечественной войны, в 1941–1943 годах, в село Воскресенское). Заведующая руководит галлереей более 35 лет, это для неё буквально дом родной. Кроме картин бывших воспитанников, часть из которых стали известными советскими художниками, выставлены произведения самой заведующей, а главное — элементы крестьянской утвари былых эпох. Причём, всё это можно потрогать руками!

После экскурсии, перейдя по мостику через некогда полноводную (особенно весной) речку Тор, мы оказались у стен бывшего медеплавильного завода. Начато его строительство было в 1736 году, а уже через 9 лет заработали первые меха и молоты, задымились трубы Воскресенского завода, и пошла красная воскресенская медь. Через 15 лет на заводе было 7 медеплавильных печек, при заводе состояло 320 дворов. В конце XIX века из-за истощения запасов медной руды завод перешёл на выплавку чугуна, а в 1902 году был закрыт. Так завершилась история первого на Южном Урале крупнейшего российского завода, который в течение длительного времени занимал ведущее место по количеству выплавляемой им меди. А может, и не завершилась, а ненадолго взяла паузу. И текущие планы по организации общественного пространства на территории завода вселяют надежду на то, что памятник русской промышленности увидят и наши потомки. Планы грандиозные, а сегодня свежие дорожки, опоясывающие бывшие корпуса, и дорогие светильники, которые встретишь не в каждом областном центре, выглядят инородным телом вокруг красно-кирпичных полуразрушенных стен. Впечатлила слегка покосившаяся (видимо из-за проблем с проседанием её фундамента) дымовая труба, возведённая почти две с половиной сотни лет.

Простившись с гостеприимным селом, мы махнули в сторону геопарка Торатау. По дороге проехав через город Ишимбай, названный некогда «Второй Баку», после того, как в 1932 году первая скважина выбросила фонтан промышленной нефти; оставив на траверсе его спутник — Салават, наш железный конь встал на временный отдых у одного из шиханов — Тора-тау — карбонатного рифа Пермского периода, прекрасно сохранившегося до настоящего времени. Многочисленные посетители ломятся напрямик, по самой короткой дорожке к вершине. Мы, как настоящие герои, всегда пошли в обход. Да нет, просто немного подустав от лазанья по горам, хотелось в комфортном режиме подняться на это инородное для окружающего ландшафта тело. Благо новенький указатель на равнинный подъем обещал нам абсолютное счастье всего через 2100 м. Сомнения начали закрадываться, когда мы миновали очередной указатель. Расстояние до цели на табличках таяло на глазах, а в реалиях не уменьшалось. Последний указатель информировал нас, что мы уже дошли. Но только собственно до начала крутого подъема. Отработав последние сотни метров в гору, мы очутились на огромном, покрытом душистым разнотравьем плато.

Оказывается, вершина горы использовалась местным населением как святилище на протяжении более 2500 лет. А какие виды открываются! Широка страна моя родная!

Длиннющий подъем запомнился также знакомством с рассыпными полями диковинного местного цветка — ясенца голостолбикового, занесённого в Красную Книгу Башкирии, и осмотром сохранившихся бетонных стен бараков местного бывшего ГУЛАГа. В послевоенные годы для строительства комбината по гидрированию сернистых мазутов в районе Ишимбая из Хакассии сюда был перебазирован исправительно-трудовой лагерь, насчитывающий в 1949 году почти 14 тысяч заключённых. Близость к горе была обусловлена добычей и обжигом извести.

Прикупив у подножия Тора-тау местных колоритных напитков в лице зрелого, ядреного кумыса и пресной бузы, настоянной на овсе, мы провели грядущие вечер и ночь в ни в чем ни примечательном Стерлитамаке. Он имеет весьма почтительный возраст (с 1766 года), был первой столицей Башкирии, но фактически является огромным заводом, состоящим из массы разнообразных цехов, в числе которых не только нефтепереработка, но и производство соды. Сырье для последней доставляют по длиннющим подвесным транспортерам прямо над головами проезжающих автомобилистов. А из достопримечательностей — только скульптуры некой дружной семьи, запечатленной автором в самых разнообразных сочетаниях.

День седьмой. Люди, измученные нарзаном, и увлеченные геологи

Последняя туристическая достопримечательность на нашем пути — посёлок Красноусольский. Сразу после образования Уфы одна из казачьих экспедиций обнаружила соленым один из притоков уже хорошо знакомой нам реки Белой. Здесь и выстроили Табынский острог, который позже превратился в город солеваров и стал называться Соловарным. Именно здесь в 1752 году был построен Богоявленский медеплавильный завод, переоборудованный позднее в стекольный. Впоследствии село получило название Богоявленское, и только в первые советские годы обрело современное название. В отличие от завода в Воскресенском, этот нам посетить не удалось. Полуразрушенные обветшалые цеха за высоким, непроходимым забором выглядят мрачно и заброшено. Издали лишь на одном из них красуется яркая кладка «Слава труду 1963».

Сегодня причин для притяжения три. О первой нам рассказал наш временный гид Айрат, увлечённый геолог-преподаватель. Именно здесь находится геологический разрез Усолка, горные породы в котором образовались 290 миллионов лет назад. На огромных вертикальных срезах горных пород великолепно видны окаменелые отпечатки растений, остатки древних морских обитателей. Усолка — эталонный геологический разрез одного из ярусов пермского периода временной шкалы Земли, так называемый «золотой гвоздь», признанный мировым научным сообществом.

Вторая — место явления Табынской иконы Божьей Матери. По легендам она была найдена на камне возле соленого источника монахами Вознесенской пустыни в 1597 году. Вскоре после обнаружения ее чудотворных свойств она была перевезена в Уфу, но позже её снова перенесли в монастырь на место обретения.

Третья — курорт Красноусольский с минеральными источниками у замерзающей реки Усолка. Их минерализация существенно отличается, но присутствие около некоторых из них сопровождается характерной сернистой вонью. Лечащиеся и просто «временно проживающие» на курорте пользуются любой возможностью и погружают себя или части собственных тел в животворящую жидкость, надеясь на улучшение зрения, избавление от ревматизма или проблем с ЖКТ и т. п. и т. д. Многие из них несут в свою нору целебную жидкость в огромных пятилитровках или пластике поменьше. Главное ведь — Вера!

Итоги

За неполную неделю удалось узнать ещё об одном удивительном месте нашей бескрайней Родины: познакомиться с гостеприимными, радушными жителями, поразиться потрясающим природным красотам, привести с собой на пробу знаменитого бортевого башкирского мёда и узнать пару слов по-башкирски («Азык-тулек» — никакая ни сеть супермаркетов, как думают некоторые туристы, а «просто» продукты, а «дарыухана» — «обыкновенная» аптека).

Спасибо тебе, Башкирия!

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм