Белые снега северной широты. Ч - 8. Единственная дорога

Выезжающие должны отметиться на посту, где дежурят росгвардеец и охотинспектор. Они спрашивают о целях поездки. Когда узнают, что путешественники, очень сильно удивляются, но далее предупреждают — мясо из Ессея вывозить запрещено!

Точнее, тушу оленя купить можно, но, тот кто продал, у него должна быть лицензия и он должен снабдить бумагами. С последними всё очень запутано.

Представителям коренных народов разрешается застрелить и продать определённое число оленей. По одним данным, охотник имеет лицензию на отстрел четырёх, по другим цифра достигает двенадцати, по третьим, лицензия даётся по количеству членов семьи.

К примеру, добыл 20, продать официально можешь четырёх (или 12). Теоретически, местным не составит труда встретить машину и перевезти товар мимо поста снегоходом.

Одним словом, вопросов больше чем ответов, но я во всём этом так и не разобрался.

Что ещё любопытно, пост оборудован давно, а туалета нет. Мы спросили ребят, они ответили, дескать, заступаем на сутки и терпим до дома. Получается, пока большой начальник не отдаст распоряжения, ничего у нас не делается.

За символическим шлагбаумом дорога, следуя рельефу сопки, резко ныряет вниз. После карабкаемся на такую же крутую гору.

Поднявшись, видим удивительный знак — рюмку с бутылкой. Он обозначает святое место, но я сомневаюсь, что знак утверждён в ГИБДД.

Тем не менее водители останавливаются и просят хорошей дороги у духов. Чужих богов нужно уважать. Мы тоже сделали остановку.

Место оказалось необычным. На пятачке за зиму накопилось большое количество кусков оленьих шкур. Видели рога и даже одну голову.

Сергей Владимирович достал бутылку с водкой и набурханил в разные стороны пятьдесят капель. Ребята оставили кто печенюшку, кто конфетку. Я подарил духам один рубль. Думаю, мой подарок пригодится сильней, нежели снежные наросты на деревьях, презентованные морозным ветром.

Почти сразу за Турой стали заметны изменения: лес оказался засыпан сильней, сопки выросли в размерах.

Возле реки Кочечум наблюдали брошенное оборудование золотодобытчиков. По эвенкийски «Кочо» — излучина реки, «Чуми» — береговая коса.

В настоящее время трудно даже представить, какие богатства хранит в своих недрах Эвенкия. В будущем регион так или иначе начнут осваивать, и старатели наверняка вернутся.

Едем три часа, за это время на встречу проехал один единственный бензовоз. Погода ухудшилась, словно духам не понравились подарки и они опутали всё и вся белой дымкой. Небо и заснеженная земля слились в единую массу.

Наконец, разобравшись, что подаренный мною рубль это реальные деньги, духи подобрели и отвели в сторону тучи. Зимник спустился в долину, справа и слева замелькали сопки. По форме они были похожи, отличаясь лесным покровом.

Когда едешь по лесу, его общую структуру оценить сложно. Теперь же перед глазами открылся масштаб горельника.

Целые сопки оказались утыканы игольчатыми лиственницами, и напоминали головы лысеющих старцев.

Лиственница дерево крепкое. Огонь уничтожает ветки и частично корневую систему, при этом лишённый коры ствол остаётся на десятилетия.

Пожар в тайге бывает нижний и верхний. Первый идёт по земле, получая подпитку от засохших веток и перегноя. Второй куда более опасен. Верховой пожар может запросто перепрыгнуть через реку шириной 150 метров и подпалить верхушки на другой стороне.

Не приведи Господи оказаться среди огня!

В долинах удаётся разогнаться до 35 км, как только поднимаемся на сопки, скорость снижается до 25 км. Сам не зная почему, начинаю слегка нервничать. Зато товарищи спокойны, и уверенность передают мне, вместе с чаем и сочным яблоком.

Если где-то на тёплых морях есть остров Чунга-Чанга, то в Эвенкии река Сангачанга. Ни про реку, ни про разваливающееся на её берегах зимовье никто из россиян не знает. Едем по местам, в летнее время недоступным.

В лёгкой дымке приближающегося заката небо сделалось желтоватым, как-будто раскрылось, приблизившись.

За неделю поездки накопилась усталость. Избитый позвоночник отваливается и вот-вот рухнет, не желая держать тело и голову. До Ессея 600 км. Мы осилили только 140, нужно постараться и сегодня пройти ещё 60.

На одном из подъёмов видели сломанный Камаз. Бульдозеры его обошли, пробив рядом новый зимник. Как позже выяснилось, машина стоит более 10 лет. Про неё все знают, но буксировать до базы никто не хочет. Не выгодно.

В наступающей темноте возле знака 200 км останавливаемся. Мне вновь поручили заготовку дров. Те, что лежали по бокам прицепов, оказались облеплены снегом. Каждую дровинку приходилось отряхивать и очищать. В довесок к этому Дмитрий спилил сухую лиственницу и я наколол новых, создав запас.

Позже почувствовал себя неважно. Дало знать недельное питание жирной пищей. От ужина отказался, и друзья вновь освободили меня от ночного дежурства.

Когда легли спать, рядом остановился водитель, выехавший из Чиринды. Он порадовал известием — наледь на реке Котуй замёрзла, машины проезжают свободно.

Как улитка в панцирь, закрываюсь в спальнике, после ворочаюсь, пытаясь найти удобное положение. Когда в печке много дров и она жарит на всю катушку, хочется раскрыться. Зато если дежурный упустил момент и не подложил свежих, температура падает за считанные минуты.

Водители отдыхали в машинах. У Тойот всю ночь тарахтели двигатели и горели габариты. И тем не менее, когда приближается грузовик, ты лежишь и с тревогой слушаешь, не намеревается ли он проехать по ногам.

Подъём назначили в 6 утра. Я встал легко, с удовольствием сбросив объятия ночи. Перед завтраком помогал собирать палатку и грузить вещи в прицепы. Всё должно найти своё место, дабы ничего друг о друга не побилось и легко доставалось.

Выехали в 8 утра. За поворотом встретили стадо оленей в 15–20 голов. Друг друга увидели одновременно. Вожак напрягся и уже через пару секунд, решил увести гарем подальше. Стадо рвануло в сторону, остановившись в 300 метрах.

Красавцы! Каждое движение отточено, мышцы играют и по снегу олени бегут с лёгкостью. Но мы тоже не лыком шиты. Андрей достал квадрокоптер и запустил его в сторону стада. Увидев что-то непонятное, олешки испугались и рванули за вожаком.

Андрей с радостью продемонстрировал отснятый сюжет. Могу одно сказать, когда он полностью смонтирует фильм, это будет нечто!

День обещает быть солнечным. Лес отступил, уступив место лесо-тундре. Проезжаем замёрзшие озёрца и болота. Деревья простора не закрывают и потому окрестные виды один другого краше. Постоянно прошу Дмитрия о фотоостановках.

Когда зимник возвращается в лес, стараюсь изучать его обитателей.

Куропатки петляют словно есенинский пьяный сторож, вышедший на дорогу и потерявший ориентиры. Их следы в три пальца попадаются часто.

Волки соблюдают чёткую иерархию и ходят за лидером след в след. Выследить их сложно, и только на месте привала можно понять численность группы.

Судя по следам, пушных зверей в здешних местах много. Видели капканы с приманкой из рыбы. В один из таковых вместо соболя попалась ворона.

Охота это всегда поединок. Настоящая охота убийством не является — это борьба. Человек должен зверя перехитрить. Ну, а если зверь окажется ловчей, съест приманку так, что не оставит в капкане ни единой шерстинки, настоящий охотник не станет посылать во след зверя проклятия.

Ворону жалко, но что поделать, такова жизнь.

Ещё раз встретили оленей. О фотографии я даже не помышлял. Стадо в миг перемахнуло через сугроб зимника и скрылось в лесу.

Современный человек обладает множеством технических новинок. На снегоходе догнать оленя проблемой не является. Олешков бьют в больших количествах. Шкура под цвет ствола лиственницы от пули не спасает. Но является ли это охотой?

На пути периодически попадались обглоданные головы, куски шкур, сложенные в кучу туши.

На морозе шкура отделяется легко, однако её раньше времени не снимают, дабы мясо не сохло. Для волков и медведей запретов не существует, тогда как для человека действует правило: не твоё — не трогай. Но это в том случае, если ты не охотинспектор и не Росгвардия.

На одном из подъёмов любуемся умопомрачительными видами плато Путорана.

Его площадь 250 тыс. км2 (территория Великобритании). Это второе в мире по величине трапповое плато после Декан в Индии. Самая южная оконечность в 270 км. севернее Туры.

Плато образовалось после извержения супервулкана 252 млн лет назад, вызвавшего великое пермское вымирание. Застывшая лава сформировала базальтовые породы, которые часто именуют сибирскими траппами.

Всемирный потоп, оледенение, ветра, снега, реки и дожди за миллионы лет единый монолит размыли, создав шедевр в виде разбросанных останцев.

По неведомым причинам напротив горы при полном безветрии начинает шататься одно дерево, затем второе, третье, увлекая в танец собратьев. Засохшие лиственницы подобны шестам, где возле каждого своя подтанцовка в виде мелкого подлеска.

Помня о крепости древесины, и надеясь на свои мощные корни, слегка погнутые от северного ветра стволы пытаются спорить с Путорана, кому уготовлено жить дольше?

Глупые! Путорана о соседстве с деревьями ещё даже не узнало. Это древнейшая порода, у которой свой отсчёт времени. А может, наоборот, деревья всё прекрасно понимают, и, покачиваясь, отдают должное могуществу гор…

Проезжая через множество болот, невольно пришла мысль, о невозможности возведения всесезонной дороги, во всяком случае сейчас.

Начнётся разработка ископаемых, тогда и дорога появится. В настоящем она не выгодна. Интересно было бы посмотреть, как на этих широтах обстоят дела в Канаде?

Март у эвенков называется месяцем падающего снега. Неоднократно приходилось наблюдать, как деревья вдруг ни с того ни с сего начинали сбрасывать объёмные снежные шапки.

В этом случае может показаться, что кто-то неведомый ударил или толкнул ствол. Увы, у природы свои законы. Нет здесь ни людей, ни снежного человека.

На одном из подъёмов с трудом взобрались вверх по рыхлому снегу. При морозной погоде скорость движения выше. Когда тепло снег подтаивает, превращаясь в жидкую кашу.

Согласно навигатору возле горы Хусмунд состоялось пересечение Полярного круга. Моих товарищей подобным не удивишь. Мне за Полярным кругом тоже приходилось бывать, но по земле я пересекал его впервые.

Поставили стол, разложили еду, пообедали, отметив событие коньяком. Андрей снимал торжественный момент на квадрокоптер.

После условной линии усилился ветер. Зато небо сделалось удивительно синим. Едем по Арктике, однако вокруг всё то же самое. На ледовой переправе через озеро Ивакан удалось разогнаться до 50 км. Вот бы везде такие дороги!

Вечереет. Ровная как струна трасса взяла курс на север, не забывая петлять.

В темноте добираемся до переправы через Котуй. Это именно то место, где нырнули в воду дальнобойщики. Чувствуется влажность, и изо рта идёт пар.

Спустившись к реке, в свете фонарей мы действительно обнаружили наледь. Ночью подморозит. Если на льду вода, она должна замёрзнуть.

На высоком берегу располагаемся лагерем. Ставим палатку. Ужинаем и ложимся спать. Мне назначают дежурство с 2 до 4 утра. Соглашаюсь, но дежурить опять не пришлось.

Я в тот вечер спиртного не употреблял и это нас спасло. Только я доверился Дрёме, как сразу почувствовал что-то нехорошее. Просыпаюсь, палатка наполнена дымом. Включаю фонарик — так и есть. Начинаю кричать: «Дым! Дым!»

Открываю противоположный выход, дабы наполнить пространство свежим воздухом. Что произошло, мы сразу по темноте не поняли. Подумалось, что буржуйка где-то ударилась и пробилась дырка, через которую начал выходить дым. Дело опасное! Так можно угореть.

Ночь-полночь, ничего толком не видно. Решаем, печку не топить и просто лечь в спальниках, утеплившись. Одеваю куртку, две вязаные шапки, заныриваю в свою кроватку и застёгиваю молнии.

Ночь была кошмарной!

Поджав под себя верхнюю часть спальника, я заснул, оставив узкую щель для носа. Однако далее тело непроизвольно расслабляется, ты поворачиваешься и в спальник ползёт холод. Вновь скручиваешь «одеяло», находишь удобное положение, проваливаешься и через десять минут просыпаешься от напористого холода.

Плюс, я постоянно поджимал ноги. Как далее выяснилось, не до конца застегнул нижнюю часть. С печкой это было нормально, а при -32С не очень…

Просыпаюсь с рассветом. Состояние бодрящее. Ни ноги, ни руки, ни спина не замёрзли. Куртка и ватные штаны выручили. Зато бутылка воды, что я клал внутрь спальника, заледенела. Один из чулков обуви где-то цапнул воды и заледенел. Пришлось разминать лёд, прежде чем надеть на ногу.

Нос раскраснелся и я растирал его снегом. Наверняка нечто подобное переживает цветок, переживший непогоду ночной осени, радостно сбрасывая с лица жгуче-леденящую росу…

Солнце, оттолкнувшись щекой о край земли, начинает подниматься, наполняя золотыми лучами тайгу, реки, болота, и согревая замёрзших туристов

Мы сделали остановку возле слияния Котуя и Чиринды. Чиринда речка небольшая, вытекает из одноимённого озера. Решив оценить положение, отправляюсь к переправе. Как раз в этот момент по льду проехал грузовик. Следовательно, пройдём и мы.

В трёхстах метрах ниже по течению что-то блестело. Как далее объяснили дорожники, из высоких берегов по непонятным причинам стала сочиться вода, образовав на ледовой поверхности Котуя что-то по типу незамерзающего озерца.

По всем законам природы вода должна двигаться вниз по течению. Здесь же она стоит и ждёт, дабы устремиться вверх к переправе. Сегодня мы проскочим, а что будет послезавтра, непонятно.

При свете дня начинаем осматривать печку. Дмитрий собирает конструкцию, поджигает дрова — дым идёт как положено. После находим обгоревшее полено и приходим к заключению: заслонка не была закрыта, из топки посыпались искры, подпалили просохшую траву и огонь перекинулся на полено, которое мы ночью в темноте не заметили. Косяк дежурного!

Собираем лагерь, завтракаем и отправляемся в путь.

За два дня пройдено 400 км, впереди последние 200.

Опять слева мелькают горы как одиночные, так и сплошные массивы: молчаливые и задумчивые, гордые и независимые.

Зимник периодически выскакивает на ледовые переправы, проложенные по озёрам. По берегам чернеют зимовья. К полудню удаётся достичь посёлка Чиринда, за ним озеро с одноимённым названием. Посёлок эвенкийский, тогда как в Ессее живут якуты.

От яркого солнца начинают болеть глаза. Одеваю тёмные очки, глазам становится легче. В условиях севера жалательно очки не снимать и носить с утра до вечера.

На одном из озёр замечаем стадо. Андрей запускает квадрокоптер и начинает его гонять. Хотелось как можно ближе сфотографировать олешков, чтобы они направились в нашу сторону.

Не вышло. Хитрые рогачи всячески уворачивались от дрона, неизменно устремляясь в лес. Стадо насчитывало не более 10 голов. На мониторе удалось разглядеть молодого пыжика, которого важенки ставили в середину, прикрывая со всех сторон.

В последующем, когда заезжали в лес, снег был попросту избит копытцами. В этих местах олени собираются в марте, дабы сформировать большое единое стадо и уйти ещё дальше на север.

Летом и осенью они обожают грибы. Зимой расчищают копытами снег, в поисках ягеля. Дорожники бульдозерами счищают верхний слой по бокам зимника, открывается ягель, это заставляет оленей периодически выходить на дорогу.

Для здешних охотников март сезон промысла. Олень приходит сам. По тундре и по тайге выслеживать его не надо. Мы видели множество следов от снегохода. Возле дороги всё чаще и чаще стали появляться туши, сложенные в кучу словно стога сена. Наблюдая грациозных красавцев, фотографировать убиенных уже не хотелось.

На одном из перегонов проехали мимо сломавшегося снегохода. Чуть дальше кто-то оставил на зимнике сани, где лежали шкуры, переносная печка-буржуйка, бочка и много чего ещё.

Все местные как один в разговорах подтверждали, дескать, наши Бураны надёжней импортных снегоходов. Пусть даже и так, но и они тоже ломаются.

На обратном пути снегоход и сани остались на прежнем месте нетронутыми, отчего мне, человеку напрочь испорченным московскими понтами и понятиями, в очередной стало удивительно.

Деревца стали совсем маленькими. Чем ближе к Ессею, тем ярче проявляет себя лесотундра. Горелого леса не видно. Арктическое солнце жарит так, что приходится выключить печку. Даже не верится, как я мог ночью замёрзнуть?…

Мимо проплывает гора, похожая на аксакала в папахе из меха белого барашка. Запомнились таблички: река Джурахах, озеро Дилинга.

Совместно с товарищами отмечаем — начались названия, характерные для якутского языка.

После обеда, пока водители заправляли машины и проводили обслуживание, вслед за Вероникой решил прогуляться по дороге. Идём вперёд, понимая, что ребята мимо нас не проедут.

Моя спутница взяла хороший темп и я её догонять не стал. Иду сзади. С разных сторон разрывает тишину птичье многоголосье, словно жители неба не стесняясь говорят между собой там, где не живут люди.

Вдруг слышу, впереди надрывно гудит мотор. Через пару минут возле меня останавливается бензовоз. Я спрашиваю, как дела, как дальше дорога? После интересуюсь, не удивился ли мой собеседник за 550 км. от Туры встретить в лесу пешеходов?

Тот отвечает, нет, Ессей с Турой связывает единственная дорога и про вас, кто едет, уже все знают. Вот тебе и малолюдные места?!

Между тем долгожданный Ессей всё ближе и ближе.

Встречая стада, квадрокоптер уже не запускаем. Время дорого, хочется побыстрее прибыть на место.

Сколько дней назад мы выехали из Красноярска, уже и не помню.

Всё смешалось в единый временной цикл под названием дорога в Ессей.

И тем не менее, если ставишь себе цель и упорно к ней идёшь, результата обязательно достигнешь.

Долгожданный посёлок появился почти сразу после захода солнца.

Казалось бы, день на этом должен закончится? Увы нет, вечер оказался насыщенным, интересным и запоминающимся.

Продолжение — Самый холодный посёлок Эвенкии

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм, Экстремальный отдых