Colonia Claudia Ara Agrippinensium

Если быть точным, два объекта я миновать, не удостоив их вниманием, все же не сумел. Первый — предрождественски украшенная булочная с двигающимися фигурками умудренных сединами добролицых пекарей.

Второй — важные гуси, похаживающие возле пруда Ландскроне, и почти совсем человеконепугливые. Они, конечно, при моем приближении на неприличное для человека расстояние лениво на меня повякали — типа, «куда прешься, млекопитающее?!« — и вразвалку пошагали от меня подальше, к воде поближе.

Ах да, и еще, конечно же, я не мог пропустить публичный туалет в Хофгартене с изображением Рианны. Опускаешь 50 евроцентов, двери открываются, а внутри — идеально чистый сортир с зовущим унитазом, сияющим умывальником и всеми необходимыми принадлежностями. При желании в нём можно было бы и душ принять! Туалет внутри я уж фотографировать не стал из-за врождённой стеснительности. Внутри играла приятная классическая музыка.

«Вот же ж, блин, просвещенная Европа, туды ее в качель!» — интеллигентно подумал я. Да, в Европе меня вообще до сих пор многое поражает. Вот почему, например, такой чистый общественный сортир? Почему тут никто не наплевал, не наблевал, не насрал мимо унитаза, не набросал мусор и не написал на стенах «Спартак — чемпион!» или «Киса и Ося здесь были», или «Тагил рулит»?!

А ведь совсем недавно — пару-тройку веков назад — европейцы, говорят, по достовернейшим историческим слухам, совершенно не мылись и нечистоты выливали прямо из окон чуть ли не на головы своих же просвещенных сограждан! Вот как легко растерять все свои традиции! Мы-то в те времена уже давно и в бане мылись, вениками друг друга чистоплотно лупили и нечистот вроде из окон не выливали.

А у них идет по улице, к примеру, Иоганн Вольфганг фон Гете и размышляет над сюжетом, скажем, Фауста. А тут ему, извините, на голову выливается ведро помоев. Тут уж, конечно, такой сюжет придёт в голову, что душу дьяволу продашь! Хотя, может, конечно, ничего такого и не было. Может, врут все про средневековую Европу. Может, у них и тогда стояли красивые туалеты со средневековыми Рианнами.

«Нет, все-таки все европейские города чистые. Дюссельдорф — город европейский. Дюссельдорф — чистый город», — я автоматически восхищенно придумал силлогизм.

Выйдя на набережную Рейна, я увидел ее абсолютно по-утреннему пустынной. И, к сожалению, никакого чудесного рассвета не случилось. Ну не везет мне в последнее время на закаты и рассветы, что поделать. Немногочисленные прохожие в основном были обязаны столь ранним прогулкам необходимостью выгуливать живность. Случались не только прохожие, но и пробеглые, и проезжие. Очевидно, физкультура утром тут приветствуется так же, как и пиво вечером. Хотя нет, пиво вечером все-таки приветствуется гораздо более всенародно.

Бродить по утреннему субботнему безлюдному Дюссельдорфу было все равно приятно. Раннее утро тем и хорошо, что даже в самых посещаемых местах можно наблюдать виды, нетронутые толпами туристов.

Ну, хорошо, пора в отель, будить жену. Вот только дом Гейне сфотографирую.

Ведь сегодня у нас планы довольно-таки наполеоновские (не зря же Наполеон назвал Дюссельдорф «маленьким Парижем»). Правда, планы связаны не совсем с Дюссельдорфом. Сегодня мы сядем на комфортную немецкую электричку и махнем в город Агриппины Младшей и Святой Урсулы, Фомы Аквинского и Марии Медичи, Рубенса и Карла Маркса. В общем, по-простому говоря, махнем мы в Colonia Claudia Ara Agrippinensium. Или как эту некогда самую северную римскую колонию стали невежественно величать (бессовестно отбросив имена основателей и оставив только колонию) средневековые простолюдины, — Кёльн. Кстати, Кёльном его местные не зовут. А торжественно величают — Cologne («колоун»). Колония, в общем, как ни крути.

На центральном вокзале Дюссельдорфа нас ждало многолюдье, озабоченность и простота в приобретении билетов. Хотя некоторые и здесь были задумчивы и отрешены. И вот двухэтажный поезд уже несет нас в направлении Колонии Агриппины.

В этой уютной электричке было достаточно многолюдно, так что почти весь час до Кёльна пришлось провести стоя. Ничего, я не устал. Стоял вот так и предавался путешественническим наблюдениям, размышлениям и заключениям. Например, вот интересно, что где-то треть людей в электричке читали одну и ту же газету. Это то, конечно, не так удивительно — может, эта газета самая популярная, может, ее бесплатно раздавали на вокзале, не знаю. Интересно другое. На первой же полосе этой газеты, заняв добрую половину полосы, красовалась (или как раз не красовалась, не знаю) молодая женщина. Вроде тоже ничего такого. Но женщина эта была, извиняюсь, в костюме Евы. А современные «адамы» нисколько не стыдились того, что погружены в изучение такого, с позволения сказать, материала. И не только «адамы», но и адамово окружение (то есть, те, у которых этой газеты не было) относилось к этому совершенно спокойно, никак не порицая бесстыдников. (Я даже сфотографировал этот факт, но айфоном из-под полы, и не публикую из-за врожденной стыдливости). Конечно, среди окружения находились и совестливые люди. То есть, я. И если бы я умел говорить по-немецки, я бы непременно им сказал: «Что же вы, просвещенные европейцы, делаете?! Думаете, наставили туалетов с Рианнами, так теперь можно прилюдно рассматривать всякие непотребства! Впрочем, чего от вас ждать — вы же еще вчера не мылись и друг другу на голову помои выливали!» Вот так бы прямо и сказал. Но немецкого не знаю. От возмущения я придумал еще один силлогизм: «Некоторые европейцы читают бесстыжие газеты. Все европейцы — просвещенные. Некоторые просвещенные люди читают бесстыжие газеты». Нет, фигня какая-то.

Второе электричечное путешественническое наблюдение сидело прямо перед нами и не давало сесть моей жене. Оно было в виде юноши серьезнейшего студенческого вида в наушниках и вязанной шапке, который сидел у окна, а на место рядом с собой демонстративно положил свой чемоданчик, чтобы рядом никто не сел. «А ну-ка убери свой чемоданчик, Ирод!» — хотел сказать я ему, но не знал немецкого. Тогда от бессилия я решил придумать еще один силлогизм. «Некоторые европейские студенты — Ироды…" Нет, хватит на сегодня силлогизмов. Тут соседские немцы стали упрекать студента, но он так сосредоточенно смотрел в окно, что и они отчаялись. Правда, он скоро вышел, и жена смогла посидеть в настоящей европейской электричке!

Зато скоро мы прибудем в древний город! Основанный, шутка ли, в 38 году н. э., между прочим! Здесь случилось родиться Агриппине — будущей жене императора Клавдия, который, собственно, и нарек ее родной городок Оппид Убиор в честь нее. И в честь себя заодно. Вот такое славное начало! У молодоженов, правда, не очень все сложилось. Ведь Клавдий усыновил и сына Агриппины — Нерона. Того самого, про которого амбициозная молодая мама когда-то опрометчиво сказала прорицателям: «Пусть убьет, лишь бы царствовал». Что было дальше, все знают. Печально.

Вот и вокзал Кёльна. На стене красуются огромные цифры «4711» — номер знаменитой кёльнской воды. Но к ней еще вернемся. А пока мы идем к выходу из хауптбанхофа, и я честно предупреждаю жену, что сейчас ее ожидает культурный шок. Она выходит на привокзальную площадь и действительно останавливается в изумлении. Как, собственно, и я. Перед нами огромный величественный готически-темный и торжественный Кёльнский собор! Я пытаюсь фотографировать, но он гордо не влезает в фотоаппарат. Да и фотографии мало что передают.

Как и на всякой древней и известной лестнице, на ступенях собора любят сидеть горожане и приезжие. Общаются, думают, мечтают, отдыхают. Мы тоже посидели немного.

Если уж сам собор с трудом вмещается в кадр, рассмотрим поподробнее фрагменты фасада.

Внутреннее убранство собора тоже очень на уровне! Хоть я и совсем не специалист в убранствах католических соборов. Кстати, Кёльн с его собором остался верен папе и после того, как монах Мартин Лютер прибил к двери своей церкви свои девяносто пять тезисов. Но это уж совсем древняя история, нам сейчас не особенно интересная.

Лучше посмотрим главную реликвию собора — ковчег с мощами трех волхвов. Да, тех самых волхвов, которые пришли поклониться новорожденному младенцу Христу две тысячи лет назад. Действительно ли в ковчеге те самые мощи тех самых волхвов? Конечно! По крайней мере, так считается. А если так считается, то так оно, наверное, и есть! И никаких исторических мистификаций и фальсификаций!

Единственный минус нашего посещения Кёльна в тот день — нехватка времени. Из-за нее, например, на колокольню собора мы подняться не успели и лишили себя возможности полюбоваться панорамой. Подняться-то не долго, но вот стоять очередь… Мы бы тогда ничего другого не успели. Мы вообще с возрастом и приходящей с ним мудростьювсе больше склонны не бегать по достопримечательностям, а не торопясь гулять, вникая в атмосферу места и впитывая его неуловимые флюиды. В Кёльне мы, конечно, тоже не торопясь гуляли, но вот на впитывание флюидов времени все-таки немного не хватило.

Но мы все же постарались немного вникнуть в атмосферу, потолкавшись в околособорном Вайннахтсмаркте (Рождественском базаре), а потом полежав на травке с кружкой глинтвейна на набережной Рейна.

Потом зашли выпить по кружке кёльша в Ständige Vertretung на Рыбном рынке. Историю этого названия и этого места рассказывать не буду, дабы не утомлять читателя. Скажу только, что фотографии, которыми украшен туалет этого кафе вполне символичны. Как и то, что когда-то редактором кёльнской газеты «Rheinische Zeitung» был некий юрист из Трира Карл Маркс. Да, Sowjetmacht + Elektrifizierung = Kommunismus.

Кстати, кружка кёльша — это совсем не много. Местное пиво в Кёльне наливают в маленькие узенькие стаканчики. Также как и в Дюссельдорфе. Только в Das Alt в Дюссельдорфе — пиво темное, а Koelsh — светлое. Нам все-таки больше нравится темное дюссельдорфское.

Ну ничего, подождем до вечера. А пока погуляем в окрестностях еще одной доминанты местного городского пейзажа — церкви Св. Мартина.

Батюшки, да в этом городе Вайннахтсмаркты на каждом шагу!

Между тем уже смеркается. А нам еще предстоит шоппинг. Ничего не поделать — жене обещал. Мы честно потеряли час или два на это бесполезное занятие. Я не понимаю, как можно получать удовольствие, покупая вещи? Они ведь скоро состарятся и придется покупать новые. И так до бесконечности. Замкнутый круг.

В общем, я даже совершенно не помню, чего мы там купили. Видимо, ничего важного. Помню только, что после этого я все дорогу до дюссельдорфской гостиницы пёр какой-то здоровенный мешок. Даже пиво в Дюссельдорфе пришлось пить с ним в обнимку под понимающими и сочувственными взглядами соседей по столу.

После большого шоппинга для жены нужно было еще совершить крохотный шоппинг для меня. Нельзя же побывать в Кёльне и не прикупить кёльнской воды! Поэтому мы без труда отыскали дом с цифрами 4711 — одна из самых известных марок местного одеколона. Впрочем, почему местного? Ведь именно здесь одеколон («Eau De Cologne») был изобретен.

Все, уже поздно, пора возвращаться домой в Дюссельдорф. Собор в темное время суток также прекрасен. Спасибо, тебе Кёльн!

После этого была снова покатались на немецкой электричке, а потом на дюссельдорфском метро. И закончили этот удивительный день за нетесаным дубовым столом за кружкой пива и бутербродом с сырым мясом в Uerige. И потом, конечно, побродили еще по предрождественским улицам. Перед следующим Рождеством надо обязательно свозить сюда детей. Пусть тоже узнают, что такое Рождественская сказка!

У всех немецких городов — свой шарм. Кёльн и Дюссельдорф — немецкие города. У Кёльна и Дюссельдорфа — свой шарм!

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм