Туда, где живет йети, ч.2.

… Обхожу вокруг палаток, в разных местах поправляя камни, которыми были придавлены полы наших «жилищ». Камни тяжёлые, некоторые по 5–6 килограммов каждый, но ветру на это наплевать. Используя парусность наших пристанищ, он разбрасывает их по территории, норовя следом сорвать тент. В попытке вскипятить воду, выясняется, что сдох газовый баллон. Он — замёрз! Конечно, у нас с собой есть запасные, как элемент, поддерживающий хрупкость системы. Но куда мы их запихали в вечерней суматохе — большой вопрос!

К шуму ветра добавляется гомон птиц. Нет, это не гомон, это — вопли под стать мартовским котам. Впрочем, нет, коты орут мелодичнее. Поорать с ними, что ли?

«Кто рано встает, тому Бог подает!», — прокукарекала какая-то птаха. Ни свет, ни заря! Все ещё спят! И Бог ещё спит! Скажите на милость, кому и как он в таком положении может подать?! Видя моё нежелание общаться, птица переключилась на спальник. Вместе они стали самым бесстыжим образом обсуждать мою духовность.

— Своё спасение он отыщет только в вегетарианстве и смирении, — увещевала птица.

 — Ты шутишь? — Спальник заржал, как конь. — В вегетарианстве?

— Только это может спасти его душу! — продолжала упорствовать птица.

— Вот уж поверь мне на слово, это самое последнее, что его может обеспокоить! — кивал в мою сторону капюшоном спальный мешок.

— А как же быть с загробной жизнью? Он ведь может погибнуть в любой момент!

— Да они в каждом походе «дохнут»! — спальник вальяжно потянулся в палатке. — И каждый раз возвращаются обратно. Ничего не могу с ними поделать.

— Видишь ли, — пустился в пространные объяснения мешок. — Они на полном серьёзе считают себя путешественниками. В этом и есть корень проблемы. В рай их не возьмут, потому что возомнили о себе. Не богоугодно, чтобы человек так себя возвеличивал. Но и в ад не возьмут — путешественники общаются с природой и никому не мешают. Значит, грехов не совершают. Ведь если человек помешан на путешествиях, то он — сумасшедший, а следовательно — безвредный. Получается, дорога прямиком в рай. Но брать их в рай категорически нельзя, потому что они — путешественники. Вот и пинают всякий раз обратно. Намедни обещали что-нибудь придумать… Но, понимаешь, у них там такая волокита и бюрократия…. У апостола Петра очередь на сотни лет вперёд расписана, представляешь!

Погода непонятная. По-хорошему, кому-нибудь необходимо сходить, как минимум на разведку. Как максимум, пару-тройку человек — наверх, остальные — в лагере или вниз! В горах погода портится кардинально буквально в несколько минут, а потому рассчитывать только на удачу глупо. Все наши размышления о «разведке боем» — самообман. Решаем — пойдут все, оставив вещи в собранном виде. Единственный, кто обрадовался такому развитию событий — мой спальный мешок! Кажется, он рад возможности от меня отдохнуть. С плохо скрываемым сарказмом, он что-то бормочет о счастливом пути, и начинает украдкой придвигается к моему телефону с наушниками. Подозреваю, что пару-тройку часов он будет слушать мою музыку, читать мои аудиокниги, разряжая бесценные аккумуляторы. И всё бы ничего, но вечером он обязательно начнёт разглагольствовать о моём, как ему кажется, убогом вкусе. Кто бы говорил! Я-то предпочитаю хард-рок и детективы, а он классику и любовные романы. Ну, и кто тут говорит о дурном вкусе?

Вышли в 8:55, когда ветер вроде бы немного унялся. Со стоянки, начинаем подъем по морене. Прекрасный вопрос — на фига? Можно неплохо подниматься по леднику. Но, видимо, кто-то, впереди идущий, рассудил, что через верх оно интереснее. И не прогадал. Идти устойчивее, но труднее, потому что набор высоты очерчен резче. Временами налетает шквалистый ветер. Ему помогают, когда снег, когда дождь, но обычно эти два компонента действуют совместно. Идти по горам в отсутствии видимости — чрезвычайно увлекательное занятие, особенно для вестибулярного аппарата и глаз. Куда уж там ежику в тумане с его лошадкой! Представьте себе, что вы находитесь в подвешенном состоянии. Вокруг, куда не глянь — по сторонам, вверх, вниз-либо белая пустота, либо силуэты камней. Как таковых ориентиров нет, разве иногда различаешь подобие тропы. Правда, когда ветряной шквал немного спадает, ты замечаешь, что вокруг тебя сплошные тропы. А когда прекращают существовать такие понятия, как верх и низ, то создаётся иллюзия, что возможно идти в любом направлении. Из-за отсутствия контраста рельеф не «читается». Одинокий камень, всплывающий в зрительном коридоре, не приносит облегчения: это может быть небольшой выступ, торчащий из-под земли, либо кусок скалы в тысячи тонн. До него сложно оценить расстояние, как и невозможно определить размер.

Собственные ноги и лёгкие крайне полезное изобретение: они единственные, кто реально помогают читать рельеф, посылая нервные импульсы в мозг, давая информацию к размышлению. Если идти становится труднее и учащается дыхание, следовательно, мы идем в подъем. Если вдруг полегчало, значит, спуск. Если «катимся», значит, спуск крутой. Если «катимся» быстро, то что-то пошло не так, и пора срочно принимать меры. Хотя обычно при таких «симптомах», скорее всего, уже поздно что-либо менять.

Наши глаза устроены удивительным образом: они способны быстро изменять фокусировку, настраиваясь на близкие или дальние предметы. Впрочем, в отсутствие предметов фокусировка происходит бесконтрольно. Глаз тщетно пытается зацепиться хоть за что-нибудь, метаясь туда-сюда. К этому добавляется неизменный набор высоты, отчего у некоторых начинает болеть голова. Всё потому, что обычно на границе 2000 метров вас встречает горная болезнь (она же горняшка, акклимуха). Она стоит с «косой», подобно смерти, и наблюдает. И здесь всё зависит от тренированности вашего организма. Хорошо ещё, что нет мучений с животом, когда слабит желудок. Вообще-то, если желудок слабый, это доставляет неудобства в дороге или в городе. В горах с этим особых проблем нет. Разве, что холод и ветер?

Чем выше поднимаешься, тем сильнее порывы. Они почему-то дуют в лицо, иногда с боку и никогда в спину. Но он всегда(!) сзади, когда тебе предстоит спуск. Чтобы выйти к Голубому озеру, нам необходимо идти навстречу ветру. Подъем к нему от места нашей ночёвки недолгий: 2,5 км ходу с набором высоты, может быть, метров 100.

… Меня часто спрашивают, дескать, зачем тебе, туристу, бегать: футбол, баскетбол, иногда хоккей? Ты же ходишь, а значит бегать тебе нет необходимости. Кое-кто даже пытается убедить меня во вреде бега, во-первых, для коленей и прочих ножных суставов. Они же укоряют меня за мои травмы, которые, по их мнению, ухудшают качество жизни. Заметьте, моей! Милости просим сюда, с нами на тропу, где дыхалка не всегда согласна с возложенной на неё нагрузкой. Впрочем, я предполагаю, что мне ответят: «Мы не это имели в виду, совсем другое». Что ж, это универсальный ответ, демонстрирующий ограниченность собственных суждений, при всей широте советов, которые на них основываются.

Выходим на финишную прямую. Чувствуешь себя лягушкой, тонущей в бидоне с молоком: вокруг всё белым бело. Где-то слева траверс на ледник большой Актру, справа тропа на перевал Стажёров, прямо — край того самого «бидона» — Голубое озеро.

В какой-то момент кто-то отключает питание «вентилятора», видимо, выдернув вилку из розетки. А, может, произошла «авария». Покрутившись по инерции ещё несколько секунд, «лопасти» останавливаются. Наступает абсолютный штиль. Пытается запуститься «парогенератор», чтобы материализовать солнце. Получается плохо, теплее не становится, но так всё-таки лучше. Нутром понимаешь, что в горах совсем хорошо, если и случается, то это либо галлюцинация, либо скоро погода испортится. Либо ночью я, опять-таки, умер, и меня всё-таки приняли в рай. Оптимально, пока не начался «ремонт», спуститься бы на стоянку, но какие-то силы восстанавливают питание «вентиляторов». «Молоко» сразу начинает окутывать горы. Откуда не возьмись, появляется ветер. Другого мы и не ждали.

Левой ноге с самого начала спуска не комфортно. По ровному или в гору передвигаться нормально, а вот вниз что-то не так. Пытаешься понять — почему? Возможно, дискомфорту способствуют старые спортивные травмы колена. Это не удивляет, но и не радует. Ведь спуск всегда таит гораздо больше опасностей, чем подъём. В случае падения, можно помчался вниз с такой скоростью, будто собираешься выиграть чемпионат России по скелетону. Правда, спускаться придётся без саней. С другой стороны, быстро, но без удобств, без каски, а иногда вперед головой. Обычно такой способ спуска «излечивает» чересчур самоуверенного человека от идиотизма. Полностью. Иногда — навсегда! Такого поворота событий я себе позволить не могу. Мой идиотизм для меня исключительно дорог. Масла в огонь подливает спальник.

— Если решишь помирать, не ложись в меня перед этим, ладно? — уныло просит он.

— Не вижу в этом ничего плохого!

 — Ну, как же, нас тогда похоронят вместе. А я этого очень не хочу. Ты, когда настанет время, ляг рядышком, и всё. Может быть, меня тогда кто-нибудь заберет.

Быстрый внешний осмотр колена не выявил никаких нарушений. Сустав признан симулянтом, а спуск продолжался. Обратный участок маршрута мог бы показаться нудным. Во-первых, от того, что шёл он под горку, во-вторых, что не нёс в себе ничего нового, а, в-третьих, дело в том, что постепенно происходит осознание чего-то завершенного. Впрочем, до альплагеря время прошло не зря: мне пришла в голову идея нового маршрута! Она была сыровата и требовала «огранки», но уже то хорошо, что появилась.

… В рюкзаке заворочался спальник, начав с важным видом мне подсказывать. То есть, давать советы. Он считает себя большим знатоком по части походов и может часами рассуждать о проработке маршрутов и подбору снаряжения. Тот факт, что горы он видел исключительно из палатки, его никоим образом не смущает. Самого себя он категорически относит к специалистам и великим теоретикам всего, что касается выходов на лоно природы. Являясь «лежачим» справочником по тканям и материалам, он впадает в эйфорию от языка цифр, объясняя ими, как все должно работать в походе. Его выкладки не работают на практике (как и его советы), но это он объясняет тем, что я всё делаю неправильно.

На Перевалке решено не оставаться, так как даже лёгкий дождь не позволит её покинуть. А так уже через два с половиной часа мы договаривались с хозяевами т/б о бане. Перед сном спальник вновь загундел, предавшись воспоминаниям.

 — Помнится, когда я был в магазине, рядом со мной висели мой родственники. Мы были из одной партии, нас даже шили на одной китайской фабрике. В магазине было хорошо! Тепло, уютно, светлая витрина, отличные продавцы. Нас регулярно снимали, чистили от пыли, протирая влажной тряпочкой. Мы считались элитой, а потому на нас никогда не распространялись скидки. Мы только дорожали день ото дня.

Может быть, у кого-то другого рассказы мешка и способны вызвать слезы умиления и сочувствия, но только не у меня.

— А почему ты не вспоминаешь, как долго вы там пробыли?

— Несколько лет. Но однажды меня купили и разлучили с семьёй!

— Кто купил?

Его взгляд красноречиво говорит об отношении ко мне. Я невозмутимо лежу и смотрю в потолок. Впрочем, я помню о пристрастии кое-кого к женским романам и готов подсыпать его «раны» солью до бесконечности. С этими мыслями и проваливаюсь в сон.

… Бессмысленно винить кого-либо в своих неудачах. Здесь, в горах, во время хода или посиделок на ночёвке, время прекращает свой бег, оставляя человека наедине с самим собой, отделяя от него даже вечное тиканье часов. Самое отвратительное в такие моменты — воспоминания. Прошлое, которое вторгается в настоящее. Ладно бы — приятные ассоциации, но негатив способен ввергнуть в депрессию и превратить тебя в рыдающую тряпку. Оно и понятно: прошлое, кроме побед и радостей, наполнено кучей ошибок. Иногда такими, что ненастье можно и не пережить. Почему? Неправильно подобранное снаряжение, непродуманный маршрут, недостаточный уровень физической подготовки. И всё это обычно умножается на неумение и нежелание мириться с неизбежностью ошибок, осознанием их и отказ учиться жить сызнова. Начинать свой жизненный путь заново, открывая утром глаза. Без оглядки назад. Я ошибаюсь в день по несколько раз, моим заблуждениям несть числа. Иногда я выгляжу смешным, глупым, неестественным, для кого-то — неадекватным. Я стараюсь признавать всё это, продолжая искать правильный путь. Вновь ошибаюсь. Жизнь методом проб и ошибок. Уверен только в одном: ошибаясь по мелочам, я стараюсь избегать крупных ошибок. Теперь я не боюсь своей неправоты, своих огрехов — настоящих и мнимых — своих заблуждений. Но главное всё-таки в том, что постепенно предпринимаю попытки их признавать, в первую очередь, перед самим собой. А потому мне не страшно остаться один на один с воющим ветром и собственными сомнениями.

Я открываю глаза. Что имеем, проснувшись сегодня? Во-первых, мне не надо идти на работу. Это сразу же поднимает настроение. Жизнь в горах хороша тем, что она на удивление проста. Вот, например, вам осталось жить, скажем, пару часов, что вы сделаете? В городе проблем нет, там выбор достаточно широк. В горах таких мучений не существует, в принципе. Что делать? Естественно, вначале позавтракать. Потом забраться на ближайшую вершину. Будет обидно, если я отправлюсь на тот свет, не узнав, что там наверху. Этого я категорически не вынесу. Потом насладиться звуком ветра и тишиной, которая порой пронзает воздух, приходя на смену ветру. Если откидывать концы, то только так, и никак иначе. Мы живём на грани реальности. Она только наша и ничья больше. Мир не заметит нашей гибели, а я лишь вскользь смогу взглянуть на его конец. Мы — творцы, но в тоже время «пристёгиваем» себя к одному месту, к вещам, к некоторым людям, которых, в принципе, не уважаем. Вокруг нас огромное количество пространств, но мы с упорством обречённых хотим лицезреть одно единственное. Создаём крохотную и во многом ограниченную свою (!) вселенную, в которой так обожаем страдать. Мне кажется, поход заканчивается. Самое время подводить итоги, постепенно возвращаясь к «нормальной» жизни.

Первая половина прошла на удивление размеренно, без эксцессов. Это не преувеличение. Иными словами, кому-то это на самом деле хорошо, когда поход проходит без приключений. Но как быть тому, кто привык к обратному? Если всё его естество гложет червь сомнения, что-то идёт не так? Вторая часть, горная, наоборот, проходила в «штатном» режиме так, как мы привыкли. Если за первые два дня я не мог делать никаких выводов по маршруту, то затем количество поступающей информации просто зашкаливало, превосходя все мои ожидания. Видимо, поэтому я очень доволен нашей прогулкой. У кого-то может сложиться впечатление, что наш «выход» проходил на грани выживания, гибели и нечто подобному. Правды здесь только отчасти. Любой поход в горы подразумевает, мягко говоря, не гостиничные условия. А всё почему? В подобных «прогулках» всегда что-то ломается, что-то случается. Как со снаряжением, так и с нами. Всего не предусмотришь. Скажу вещь, о которой многие предпочитают молчать: с маршрутов сходит значительно больше групп, чем доходит до конца. Просто об этом стараются не писать. Всё дело в том, и только в том, как мы умеем справляться со всеми неприятностями, которые сваливаются на нас на маршруте: поломки, погода, точнее, непогода, проходимость местности в заданный промежуток времени, усталость, возможно, болезни. Именно здесь играет свою роль накопленный опыт. А стоимость снаряжения не всегда имеет значение. Намного важнее то, что происходит у нас в голове.

1с. Горный Алтай 2021. Туда, где живет Йети...

2с. Горный Алтай. Туда, где живет Йети..

Теги: Экстремальный отдых, Самостоятельные путешествия