«На холмах Грузии…»

Несентиментальная абсолютно, но с такой пиросманьевской тоской по красоте, что воспоминания о ней хочется ритуально сжечь и развеять где-нибудь над вечно-шумящем морем в районе Атлита.

Самое удивительное, что я к ней абсолютно не готовилась, планов почти не строила, да и какие могут быть планы в наше время. Я нашла на сайте гида из Тбилиси: Олега Нозадзе, мы созвонилась, набросали приблизительный план где-то за месяц до поездки и я стала ждать у моря погоды. Рейс дважды переносили, потом у нас началась очередная войнушка и под занавес, когда уже ничто не предвещало, т. к. Израиль на 6 утра завтра объявил перемирие, я просидела 5 дополнительных часов в аэропорту Бен-Гуриона, ожидая когда уже обезумевшие хамасовцы докидают последние бомбы (за время моего сидения они выпустили по Израилю 300 ракет).

Прибыв в Тбилиси то-ли ночью, то-ли ранним утром, поплутав с таксистом по старинным улочкам, была-таки доставлена по назначению и постаралась поспать хотя бы несколько часов, т. к. в 12 была уже первая экскурсия в древнюю Мцхету и обзорная по Тбилиси.

День первый: Храм Светицховели и храм первой половины VII века Джвари.

Дорога к Светицховели шла через торговые ряды. Когда-то воздух тут содрогался от человеческих амбиций и ощущения сопричастности к жизненно-важным процессам. Но язык сословной иерархии, упорядоченности и приличий порядком подзабылся. Надо всеми теперь витает душок потреблятстваительства, разъедающий и глаз, и душу. Но что делать, выживать-то как-то надо.

Однако стоит заметить, что во все храмы совсем не богатой Грузии вход бесплатен, в отличии от гораздо более обустроенных и благополучных Испании или Чехии например.

День выдался душный и жаркий. На медоносах в истоме висели обожравшиеся нектара жучки.

Но поднявшийся ветер если и не охлаждал, то промакивал кожу горячим полотенцем и отливающие в колыхании серебром дикие злаки обрамляли дорогу к Джвари. Млеющая травяная нота отдавала крапивно-затхлым послевкусием, что пришершавливала аромат и бросала на него сумрачную, волчью тень.

Местный настоятель, аскетичный и странный, с белыми волосами и непреклонным осуждающим взглядом, сидел у лотка со свечами. Как-то он разогнал бесплатный концерт Гребенщикова, спонтанно устроенный музыкантом под стенами храма.

Простое и суровое грузинское христианство. Коленопреклоненные души, горделивые сердца.

Но монастыря тут никогда не было, хотя Арагви и Кура сливаются именно в этом месте.

Экскурсия по Тбилиси должна была начаться с Пантеона, до которого Олег предложил дотопать 4 витка довольно крутого подъема. И вроде бы фигня вопрос, но подхваченная еще в Израиле ангина сбивала с ног, а бессонная ночь выбивала почву из-под них же. Сделав пару шагов, я поняла, что не дойду.

Какое счастье, что в грузинских аптеках антибиотики продаются без рецепта.

День второй: Жинвальское водохранилище, Военно-Грузинская дорога: Млетский серпантин, Гудаури, Арка Дружбы, заброшенное село Коби и ущелье Трусо, Степанцминда, Храм Cвятой Tроицы в Гергети, крепость Ананури.

У Жинвальского водохранилища, которое обеспечивает Тбилиси питьевой водой, мы застряли в огромной отаре овец. Не сильно опасаясь идущего в 2-х направлениях транспорта, они тем не менее ускоряли прыть после очередного гудка, а в конце спины у них смешно подпрыгивал хвост и курдючные мешки.

— Гонят в горы, — сказал Олег, — а осенью сразу в Иран. Там за овцу дают 100 долларов. А вообще-то это надо делать ночью.

Когда за очередным поворотом, на берегу я увидела крепость Ананури, которую мы пролетели без остановок, то опечалилась.

— Если мы будем так ехать, то это не порядок.

И как бы услышав мой внутренний монолог, Олег сказал:

— Остановимся на обратном пути.

Набирала цвет липа, наливалась шелковица, у дорог продавалась некрупная клубника и мелкая, как горох, черешня.

Дорога стала петлять и забирать все выше и выше. Млетский серпантин из 6 петель и крутых поворотов увенчался горнолыжным курортом Гудаури, представляющим собой одну большую строй-площадку. Возможно к зиме все успеют привести в порядок, а снег скроет ландшафтные огрехи, но пока место выглядело не курортно.

Следующей на пути была Арка Дружбы вполне себе в рабочем состоянии. Отколупнутой плитки я не заметила, перила были покрашены и обрушением не грозили.

Знаковый и симпатичный объект. Я бы её еще снаружи облицевала (кремлевский мечтатель).

Но бал тут конечно правит не она, а горы. Отойти от первых за поездку видов на заснеженные вершины и поросшие свежей зеленью склоны было тяжело, но закончились 15 минут, выделенные мне Олегом на лицезрение, и прочувствовать момент подобный тому, как сказала прошедшая мимо девушка: «Здесь хочется парить!» (ну что за банальщина), мне не удалось.

А может и удалось.

В полукилометре от Арки во время ВОВ были остановлены фашисты. Рядом с этим молельным домом находится кладбище немецких солдат. Ухоженное, с серыми гранитными крестами.

Монах ровнял граблями и без того ровный гравий, пытаясь согнать меня с голой земли, аргументируя тем, что тут посажена душица.

— Куда теперь?

— Теперь в ущелье Трусо.

Надо сказать, что поездка в это ущелье не входит в стандартную экскурсию по Военно-Грузинской дороге и я понимаю теперь почему. Более того, знай я какая туда ведет дорога, то пару раз подумала бы, а стоит ли рисковать молодой жизнью на этой засыпанной базальтовыми плашками козьей тропе.

У въезда в ущелье находится заброшенная деревня Коби. И как бы какое мне дело до причин, приведших к этому, но сердце сжалось от вида запавших, как пустые глазницы и беззубые рты окон и дверных проемов.

Пейзаж оживляли только вездесущие коровенки, которые я поначалу все порывалась сфотографировать, но Олег почти все эти мои попытки пресекал.

— Не богаты выменем коровки-то, — съехидничала я.

— Порода такая: кавказская-ребристая.

Со встречным внедорожником разъехаться удалось с сильным повышением адреналина. Ну нас в худшем варианте могло размазать по скале, а немца на кромке обрыва было откровенно жаль.

От щедрот души на ущелье мне было выделено неограниченное количество времени в пределах 45 минут. И я все шла и шла, оттягивая возвращение, давая себе пройти еще 3, еще 5, а потом 7 минут.

Как-то я бездарно их разбазарила, снимая цветочки, ручьи, противоположный берег Терека и так и не успела приблизится к месту со старинной крепостью, двумя монастырями: женским и мужским.

Обратно неслась вприпрыжку и увидела Олега, выехавшего навстречу.

Внимание привлекли какие-то мелкие точки, схожие с блошками.

— Это овцы. Теперь они здесь будут пастись до осени.

Степанцминду проехали без остановки.

Конечной целью на сегодня были Цминда Самеба (Церковь св. Троицы в Гергети) ну и конечно Казбек.

Олег рассказывал, что возил он как-то группу пожилых израильтян. Приехали они к церкви, день был облачный, Казбек скрывали плотные облака. Экскурсанты прогулялись до церкви

и погоревав о невозможности лицезреть вершину, решили сфотографироваться на фоне туч с израильским флагом.

— Вот пока они разворачивали флаг, тучи над Казбеком разошлись, он постоял открытым все то время, пока группа фотографировалась, и сразу же после окончания фотосессии, облака вновь сомкнулись. И я, и водитель просто в осадок выпали. Любит Бог евреев! (Судя по последним событиям любит очень странною любовью).

На обратной дороге, как и было обещано остановились около Ананури. Переходя через мост, за которым меня ждал Олег, я пару раз чуть не загремела в поперечные дыры, которые не понятно для какой надобности пересекают пешеходную часть сооружения. Когда я рассказала об этом Олегу, он лишь посмеялся.

День третий: Регион Шида-Картли, Имерети, Рача-Лечхуми.

Задумана эта поездка была ради перевала Зекари. Путь туда предстоял не близкий и обернуться одним днем не получилось бы ни при каком раскладе. Поэтому заночевать решено было в Кутаиси.

Про ангину я кажется писала. Так вот на третий день у меня напрочь пропал голос. Я могла только шептать и изредка издавать звуки в нижнем регистре. Поэтому просить остановиться, чтобы сделать фотографию, мне было трудно. Но я старалась, т. к. проезжали мы совершенно волшебные места.

Перед поездкой у меня была робкая надежда наркоши, что получится застать маковое цветение. И тут, то чуть дальше, то чуть ближе на салатовом атласе стали появляться алые бархатные заплатки.

— Остановим-остановим, вот только поближе поле встретится. Только рысью.

Фруктовый край, не далеко от которого в 90-х прошла граница военных действий: время сжатых зубов, быстродействующих методов и жестоких столкновений. Не мне судить, а тем более осуждать противоборствующие стороны. Никакой поступок сам по себе не является признаком ненормальности, нужно его рассматривать в контексте других действий. Большинству людей импульсы промежуточного мозга не позволяют убивать себе подобных. Установка на защиту собственного вида продиктована эволюцией. Но если долго тренироваться преодолевать этот внутренний тормоз, то он ослабевает.

Все мы стремимся отнести друг-друга к какому-либо социуму, даже если это группа волков-одиночек. При этом склонны преувеличивать сходство между членами одной и той же группы и преуменьшать его между своими и чужими.

Где-то по дороге купили Боржоми.

— Так, газированая, горло разболится еще сильнее.

Но сделав буквально пару глотков я, как тот осипший петух, вдруг проговорила что-то на высокой ноте. Во истину живая вода!

— Как я люблю нежные пейзажи Имерети, — сказал Олег.

И они были действительно нежны. И даже зелень, в которой утопала вся майская Грузия, была особенной.

У нее был не только цвет, но и звук: высокий и мелодичный, прохладный и чистый. Все это отзывалось острым восторгом.

Как-нибудь, когда дойдут руки и я напишу про каждый день поподробнее, то укажу все населеннные пункты и природные аттракции, через которые мы проезжали. Кое-что, к сожалению, увидеть просто не получилось, так перевал Накерала накрыл кисельный туман. Зато лес, текущий по сторонам дороги, выглядел просто мистически.

Спустились в с. Хванчкара, где выращивают виноград для знаменитого вина. Олег предложил заехать на дегустацию, бесплатную, по итогам которой следовало прикупить пару литров вина. Тащить такую поклажу в чемодане я не собиралась.

Тронулись к Ладжанурской ГЭС. Хочется отметить очень пристойное дорожное покрытие практически по всей Грузии.

Хотя движение весьмя усложняют многочисленные фуры, которые периодически приходится обгонять, а на серпантинах и петляющих дорогах это не всегда легко. Но как водитель Олег был безупречен. Да и не только как водитель.

Ущелье реки Ладжанури — это я вам скажу чистый Аватар.

Царство зелени, море зеления, да что там море — целый океан зелени.

И вода зеленая, и берега зеленые.

Вдруг мы свернули на грунтовку, круто, опять же серпантином, уходящую в гору. На указателе было написано: «синагога». Дорога, хоть и вполне себе широкая, подмокла от висящей в воздухе водяной взвеси.

— Дай я сфотографирую, народ должен знать своих героев.

— Давай, герой согласен.

Навстречу то и дело выезжали грузовики груженые щебенкой. Но мы упорно ползли, пока путь не перегородил экскаватор, выгребающий щебенку из склона. Поэтому до с. Лайлаш, где эта синагога находится, мы не добрались.

Но вид на долину Риони оттуда был великолепен.

И опять мы куда-то ехали. Приехали.

— Ну вот, последний пункт программы на сегодня, — сказал Олег.

— Какой такой пункт? — удивилась я, т. к. остановились мы на очередной дорожной петле посреди леса, ничего выдающегося, после виденного, не предвещавшей.

Но когда я открыла дверь машины, то услышала грозный рык воды, летящей с неостановимой скоростью.

— Водопад Рахча.

О, это был действительно водопад. Нет это был Во-до-пад. Роскошный, полноводный, беловодный, в оправе из зеленого золота. Эльфийский заповедник какой-то. Чистое великолепие.

В конце дня Олег завез меня вгостиницу «Eurica», про которую, как и про гостиницу в Тбилиси «Uderdoor», обязательно напишу. Последняя была настояшим «экспириенсом», а вот кутаисская поразила меня ценой: 65 лари (20 долларов). Еще ни разу я не получала подобного сервиса за такие деньги.

Хозяюшка Наира даже прогуляась со мной до расположенного неподалеку Кафедрального собора Баграти. Со смотровой храма Кутаиси был как на ладони. Огни ночного города вспыхивали в чернильном небе, похожем на растянутую парусину, вымоченную в черничном соке.

День четвертый: то ради чего все это и затеивалось — перевал Зекари.

Утром позвонил Олег:

— Давай на часик задержимся, погода нелетная.

И правда: на горизонте облака выкатывались из-за гор, как товарные поезда, каждый из которых вез более тяжелый груз, чем предыдущий. Меня правда обнадеживала обильная роса на траве, по российским приметам предвещавшая погожий день. Но кто же знает, работают-ли они в Грузии.

В горах, а перевал Зекари — 2300 метров, такая погода не то чтобы чревато, просто пустопорожний прогон — ничего не увидишь из-за тумана.

Но сидеть в гостинице еще час мне совсем не хотелось.

— Неть, — сказала я, — тогда поедем смотреть Кутаиси.

— Неть, — ответил Олег, — тогда я тебя отвезу в одно интересное местечко.

Приехали мы в монастырь Моцамета. В церкви монастыря захоронены останки братьев-князей Давида и Константина, казненных султаном Марваном Глухим и причисленных к лику святых.

Жизнь — это дар божий, а судьба — его промысел. Поэтому никто не имеет право распоряжаться им по своему усмотрению. А с другой стороны божьи деяния настолько, по меньшей мере, престранны, а по большей страшны и жестоки, что встречаться с ним в темном переулке не возникает никакого желания.

Другое дело локальные святые. Они добры и благосклонны, т. к. сами были когда-то людьми. Посвященные им храмы — это маленькие территории отвоеванные у царства греха.

Совершенно очевидно, что в большинсве стран Европы христианская вера агонизирует: в церквях на ветхих скамьях сидят полуистлевшие старушки. В грузинских церквях даже в будни достаточно молодежи, входящие не забывают крестить лоб, а женщины надевать на голову платки.

Из Кутаиси мы тронулись к нашей цели.

Заехали по дороге к Маяковскому. Да-да, Владимиру Владимировичу.

Помните у него в «Разговоре с фининспектором»:«Я в долгу перед вами Багдатские небеса». Правда пишут БагдаДские, потому что долги у Володи, как оказалось, еще и перед «Бродвейской лампионией и вишнями Японии» и редактора, не сильно утруждая себя проверкой, ставят в ряд с Бродвеем Багдад, а не скромное село, где Маяковский родился.

Там, в этом доме сейчас мемориальный музей, в котором от знаменитых жильцов остались только чья-то кровать и колыбель будущего поэта. А так цитаты, перепечатанные фотографии и все.

Зато за плетнем шумит приток Риони — Ханисцкали, а в усадьбе бьет родник. Территорию в лихие 90-е, да и позже хотели отжать под ресторан, но директор вцепился мертвой хваткой и отстоял. В тот мой визит он сидел на тонконогом стуле: крупный, рыхлый мужчина. Патриарх на выигранном им поле битвы.

Через респектабельный курорт Саирме начали подниматься в горы.

Дорога была вполне себе приличной и даже достаточно широкой. Может в непогоду и слякоть ехать по ней было бы совсем не уютно и даже опасно, как там у того же ВВ:

В ушах обрывки теплого бала,

а с севера — снега седей —

туман, с кровожадным лицом каннибала,

жевал невкусных людей.

Но нас никто жевать не собирался, хотя выплывающие из тумана почти курьеножные избушки могли скрывать в своих недрах недоброжелательные персонажи.

Местами туман пролетал клочьми, словно выдыхаемый с перерывами из гигантской трубки,

а над поляной с елочками-подростками стелился кисеей, поднимаясь нежным паром к жемчужному небу.

Когда же мы почти поднялись к верхней точке перевала, из низины, из которой только что выкарабкались, он вырывался словно под давлением из парового котла, но под лирическую музыку из «Лебединого озера».

Это была минута идеального. Восторг и великолепие природы возбуждали и одновременно уравновешивали. Возникало ощущение, что внутри зреет невероятной силы позитивный выброс. Его можно было бы проорать, выплеснув вместе накопившийся за долгое время непростого года негатив, а можно было затаить, законсервировать, чтобы в минуты, когда совсем иссякают силы, подпитываться через эту пуповину, связывающую природу-мать с каждым ее дитя.

И как же хорошо, что поднимались мы в тумане, а не при ярком солнце.

Дорога вниз была славной и веселой, но простоватой и безо всякой тайны.

В Абастумани мы перекусили в форельном хозяйстве.

Четверть часа провели в г. Боржоми и уже почти без остановок поехали назад, в Тбилиси.

День пятый: Кахетия.

Он начался дегустацией и закончился ею же. Ну почти.

Олег сказал: «Давай заедем тут в одно местечко, мне про него хорошо говорили».

Когда мы вошли в незапертые ворота, то оказались вот чисто в раю. Розы, колокольчики, чудесный дом.

Место опозиционировало себя, как семейный ресторан, где можно бесплатно продегустировать продукцию винного дома Дугладзе. На деле ресторан почему-то не работал, зато наливали щедро и действительно бесплатно. Я перепробовала если не всю, но процентов 70 винной линейки Грузии, прониклась полусладким Акхашени (кто бы мог подумать, что мне понравится полусладкое) с удивительным послевкусием чисто сухого, легкого, бально-праздничного вина. И не ведая что творю, прикупила его домой, забыв о перевесе.

Кахетия — это Алазанская долина, житница, монастырь самой почитаемой в Грузии святой, город любви, усадьба печали и безумно красивые пейзажи.

В Бодбе — монастырь св. Нино заехали, в городе любви Сигнаги зашли в местный музей. Там целый зал отведен под Пиросмани.

Не то чтобы я большая его поклонница, но как-то хотелось воочию, а не по репродукциям. Все-таки человек он трагической судьбы, а живопись его своеособенная.

В усадьбе князей Чавчавадзе уже начало утробно погрохатывать. Весь день парило и дождь был неизбежен.

Не смотря на нарядный дом и зеленеющий хризотитами сад, флер у этого места печальный.

И сходясь в нюансах, вкус цинандали, продегустированного в усадьбе, отдавал полынью. Но после приобретения Акхашени у него не осталось ни малейшего шанса полететь со мной в Израиль.

В Тбилиси возвращались через перевал Гомбори(1620 м.) Дождь усердно принялся за работу, помогая житнице оправдывать свое название и предназначение.

А когда под ливень мы остановились на вершине, то строки: «На холмах Грузии» я приняла за свои.

Перед поездкой я как всегда заказывала погоду и удрученно отслеживала прогноз с температурой за 30 и полным отсутствием облаков. Но Грузия подарила такой спектр погодных явлений, которого ни в одной поездке мне ни разу не удалось собрать.

— Не хватает только красного заката, — подумала я, фотографируя косые лучи солнца, пробивающие тучи.

И как бы услыхав это, вечером из окна гостиницы я его увидела. Именно тогда, в мозгу проплыло перефразированное предложение из песни Розенбаума:«Звезды над Тбилиси высоки и ярки».

Но это немного другая история, история про Тбилиси, которая в этот рассказ не влезает ни каким боком.

Пять дней в дороге. Неизбежность дороги. Потребность дороги. Ее ритм, ее ветер. Продление пути самой жизни. Укрепление тонуса душевных мускулов. Тяга ставящая паруса стремлений и подвигающая на поступки. Дай Бог нам всем ее побыстрее вернуть.

Теги: Самостоятельные путешествия