Путешественный сезон в этом году мы открыли походом через верхний парк Сан-Суси в Потсдаме. Потом, правда, к нему незапланированно прибавился нижний парк/уголок возле дворца Шарлоттенхоф, потому что детям там приспичило полазать на любимом плакучем буке. Но это детали.
Верхний парк Сан-Суси – это часть парка, находящаяся выше шоссе, огибающего парк с севера, по нему еще автобус ходит. Люди, которые добираются из Берлина до Потсдама и парка Сан-Суси, как правило, бродят вокруг дворца Сан-Суси, наиболее смелые доходят до церкви мира Фриденскирхе или Китайского чайного домика. Вся же остальная громада парка пустует (только под наплывом туристов люди начинают угуливать дальше вглубь, но бывает это очень редко). А жаль, мне Сан-Суси как раз кажется не самым удачным комплексом в составе парка.
Мимо парадной колоннады Сан-Суси, мимо скрипучей Исторической мельницы, по поводу которой, по преданию, поспорили Фридрих Великий и мельник, и доспорились до того, что мельник пообещал подать на его величество в городской суд Потсдама, мимо и дальше – в заросли, кажущиеся непроходимыми и давно заросшими, куда ведет узкая тропинка. Она постепенно расширяется и сначала доходит до балюстрады над шоссе, а потом преврашается в аллею, а то, куда эта аллея ведет, я лично считаю одним из красивейших зданий Берлина и Бранденбурга вообще.
Балюстрада с видом на мельницу:
Оранжерея:
Огромная роскошная оранжерея в духе итальянских вилл, построенная в тридцатые годы XIX века, была настоятельно необходима парку хотя бы по техническим соображениям: чтобы было где зимовать многочисленным экзотическим растениям, которые каждую весну выставлялись и выставляются на аллеи парка со времен Фридриха Великого. Пальмы, агавы, апельсиновые и лимонные деревца. Лотосы, наконец, в фонтанах. Подобные традиции в свое время бытовали в Европе при каждом сколько-нибудь приличном королевском, княжеском или графском дворе, и оранжереи поэтому тоже были при каждом дворце. Но оранжерея оранжерее рознь. Вот в берлинском дворце Шарлоттенбург, к примеру, оранжерея тоже есть, но восторга она у меня не вызывает. Я льщу себя надеждой, что неплохо знаю идеологию и развитие барокко и рококо, я понимаю, почему их МОЖНО любить, но вот лично у меня у ним душа не лежит. К тому же, в шарлоттенбургской оранжерее и в помине нет того величия и одновременно изящества, с которым построена оранжерея в парке Сан-Суси. Классицизм – наше все. Сталинский стиль, кстати, тоже.
Оранжерея должна была стать первым зданием в целой парадной аллее зданий в духе классицизма, запланированной в верхней части парка Сан-Суси, но, к сожалению, не реализованной. Автором этой грандиозной идеи был человек, которого я лично считаю самым выдающимся из Гогенцоллернов после всем известного Фридриха Великого – Фридрих-Вильгельм IV, король Прусский. Этот человек обладал уникальным чувством долга и, помимо вышеупомянутой архитектуры, много сделал для Пруссии, хотя по призванию был чрезвычайно далек от управления государством. В Берлине его называют королем-романтиком, я предпочитаю характеристику «король-архитектор». Фридрих-Вильгельм IV был одаренным художником, недавно в еще одном павильоне парке Сан-Суси, в Римских купальнях, была выставка его картин и эскизов. У него были недюжинные задатки архитектора – ко всем проектам, построенном при его жизни в Потсдаме и его окрестностях, приложил руку он лично. В эпоху его правления при прусском дворе собралось уникальное созвездие деятелей искусства – архитекторы Шинкель, Штюлер и Персиус, скульптор Шадов, работы которого стоят, в частности, в Эрмитаже, ландшафтные дизайнеры Петер Йозеф Ленне и князь фон Пюклер-Мускау. Сегодняшние Берлин и Потсдам во многом сохранили облик, обретенный ими при Фридрихе-Вильгельме IV. Приверженность классицизму, ландшафтные парки, четкие линии и одновременно большое уважение и чувство такта при «встраивании» новых проектов в имеющийся архитектурный контекст – все эти принципы соблюдались по воле короля. При нем и с его участием были построены оранжерея в парке Сан-Суси, Бельведеры на холмах Пфингстберг и Клаусберг, церковь Фриденскирхе в раннеитальянском духе, дворцово-парковые комплексы Шарлоттенхоф и Глинике, кроме того, ВСЕ парки Берлина и Потсдама (а это дофига, поверьте мне) были переделаны из регулярных в пейзажные – и меня до сих пор восхищает умение тогдашних ландшафтных дизайнеров предвидеть то, как парк будет выглядеть через несколько десятков и даже сотен лет. Заложить клумбу просто, а вот заложить изящную парковую перспективу и быть уверенным, что она получится как надо через тридцать-сорок лет – не могу себе представить.
Это помимо перестройки и реставрации родовых владений Гогенцоллернов на юго-западе Германии и по Рейну, кстати говоря.
Так вот. Вот эти «ножницы», разлад между должностью короля и призванием художника, необходимость нести ответственность за нацию и недостаток физических возможностей делать это – привели к возникновению у короля душевной болезни. Болезнь прогрессировала, в 1857 году к ней прибавились несколько инсультов подряд, и король отрекся от престола в пользу своего младшего брата. В 1861 году Фридрих-Вильгельм IV скончался в Потсдаме и был погребен в церкви Фриденскирхе.
А мы отправляемся дальше, мимо длинного фасада оранжереи, вдоль огромных окон, под арку центрального входа. Растения еще не выставили в парк, но уже открыли огромные окна во внутренний двор здания. Внутрь оранжереи – я имею в виду, не туда, где растения, а в парадные покои и на смотровую площадку, которые здесь, конечно же, тоже есть, – пускают только с мая, мы сюда еще непременно вернемся.
Отличное правило парковой архитектуры: от предыдущего здания видно следующее. Это пробуждает любопытство, дает стимул идти дальше и позволяет сориентироваться в простанстве. В нашем случае «следующих» зданий было сразу два: маленький павильон Драхенхаус (потому что с драконами) эпохи Фридриха Великого, в котором сейчас дорогое кафе, и Бельведер на холме Клаусберг, восстановленный после Второй мировой войны, но недокрашенный. И не пускают на него. Но все равно – очень красиво. Ярко-охряные стены, лестница на колоннаду второго этажа, веером спускающаяся по задней стороне здания. Тополиная аллея, ведущая к Бельведеру, сейчас совершенно прозрачная, пронзительно-зеленая, летом, когда листья распустятся окончательно, вид будет другим. А осенью – совершенно золотым. А зимой здесь слишком ветрено, павильоны все закрыты, в оранжерее дремлют растения.
А потом мы спустились в основной парк Сан-Суси и нагло пошли через луга, изрытые кротами, минуя дорожки.Гулять по дорожкам в Сан-Суси – занятие приятное, но утомительное: за исключением главной аллеи здесь нет прямых дорог, и, чтобы попасть в нужную точку парка, нужно сперва выписать пару живописных загогулин. А мы уже по верху парка угулялись. Поэтому мы предприняли марш-бросок и уже через двадцать минут были возле Шарлоттенхофа. Белые ставни, яркие клумбы из гиацинтов и тюльпанов, пергола, увитая еще голыми виноградными лозами, розарий, в котором у роз только-только набухают почки. Фонтан-колодец в центре розария еще не заполнен водой, и можно разглядеть, что он не слишком глубокий – летом поверхность воды затеняется плетистыми розами и глицинией, и возникает ощущение, что дна в колодце нет вообще. Рядом со дворцом плакучий бук – хозяин парка Сан-Суси, огромное дерево, сначала выросшее выше дворца, потом спустившее ветви до земли, потом эти ветви снова вросли в землю, а потом вновь потянулись вверх. Получилась такая зеленая комната, в которой летом даже жутковато, а сейчас светло и просторно. И, конечно, это идеальное дерево детям на полазать. Ксюшка впервые забралась в развилку бука, на очень удобную площадку на высоте около 2,5 м, и перекусывала прямо там, причем рукой было не дотянуться, и бутерброды и помидоры мы ей туда кидали. А остальные сидели внизу и завидовали %)))
