Чукотка. Здесь рождается день! Часть 1

Ближе к месту приземления плоская тундра сменилась черными сопками с белыми полосками снежников — это была Чукотка!

В Анадырь, а вернее в аэропорт Угольные Копи, находящейся в одноименном поселении, мы прилетели спустя 8 часов, обогнав московское время на 9 часов. Чукотка встретила нас теплой и безоблачной погодой, что было приятно, но удивительно. По прилету всем не местным нужно было сдать экспресс-тест на антитела, к счастью (или к несчастью, не знаю), ни у кого из нашей компании его не обнаружили. Мы, получив справки, благополучно вынесли на улицу груду багажа, где нас уже ждала Галина на побитой жизнью Паджеро. Дело в том, что вылет в Провидения был на следующий день, и нам нужно было провести ночь здесь. Манил Анадырь, но добираться туда долго и неудобно — он расположен на противоположном от аэропорта берегу залива. То есть, чтобы попасть в Анадырь, нужно на такси доехать до причала, потом дождаться не самого регулярного парома через залив, ну и потом еще передвигаться по городу. Для этого у нас просто не было времени.

Итак, семь человек плюс тонна багажа в маленький джип никак не влезала, поэтому мы сначала отправили Олега с семейством, а сами поехали во второй заход. Галина оказалась боевой армянкой средних лет, с громким голосом и конкретным акцентом. Казалось, что она знает на Чукотке всё и вся, и может договориться обо всём и со всеми.

Она привезла нас в здоровенную четырехкомнатную квартиру с кучей спальных мест — тут было, где развернуться, если не учитывать маленькую кухню и, само собой, один туалет — на семь человек его было маловато, но мы справились. Квартира располагалась в ярко раскрашенной пятиэтажке на «курьих ножках» — большинство домов в поселках подняты над землей на сваях, чтобы не промерзали зимой.

Разобравшись с комнатами, мы воспользовались отличной погодой и не поздним временем, подхватили фотоаппараты, взяли такси, и поехали в место, которое называется причал № 10. Я не знаю, где там причал, по факту, это длинная песчано-галечная коса, выдающаяся в чудесно-синий Анадырский лиман.

Вдоль косы стояли какие-то контейнеры, бытовки и прочие развалюхи, где жили (?) рыбаки. За ними располагалось монструозное газовое хранилище и ржавые остатки каких-то терминалов. Это была моя первая встреча с чукотской ржавчиной, и, увы, не последняя. Помимо чего-то крупногабаритного, все было заставлено или завалено ржавыми металлоконструкциями и бочками из-под горючего, которые ровным слоем покрывают практически всю Чукотку.

Ну да ладно, а пока мы шли вдоль синего моря, переступая уходящие в воду тросы, удерживающие сети. На берегу стояли рыбаки с удочками, а дальше в море, как поплавки, то и дело показывались круглые головы любопытных тюленей, которых тут зовут ларга.

Помимо рыбаков, берег был оккупирован восточносибирскими чайками и бургомистрами (большая полярная чайка), которые, как оказалось, были фоновыми видами как минимум в этом районе Чукотки. Но фоновый — не фоновый, а птицы для большинства из нас были новые, поэтому они удостоились фотосессии. Мы шли по берегу, хрустя галькой, и глазели по сторонам. Если не обращать внимания на индустриальные развалины, то все было замечательно — море тихонько шумело галькой, в чистейшем прозрачном воздухе летали и кричали чайки, на горизонте чернели сопки.

Однако нам хотелось птичек, которых, откровенно говоря, тут было немного. Много было только чаек. Отойдя чуть подальше от начала косы, мы обнаружили местный подвид белой трясогузки, с прикольной черной полоской через глаз, пуночек, которых я уже давно хотел увидеть, а в небе, по своим делам, пролетела чернозобая гагара.

Спустя некоторое время нам попался белохвостый песочник — небольшой куличок, как оказалось, охраняющий птенчика. Птенец был размером с грецкий орех и в камуфляжной раскраске — он так живо бегал в траве у нас под ногами, что сфотографировать его было проблематично. С мамашей дело обстояло лучше — она чинно вышагивала по бережку небольшой лужи, и, если вести себя спокойно, позволяла себя фотографировать.

Поснимав песочника, я пошел бродить по пустырю рядом с газовым комплексом, и, к своему удовольствию, обнаружил сначала одного, а потом и целую стайку куликов-чернозобиков. Они сниматься не жаждали, и, оглядываясь через плечо, как это свойственно куликам, убегали, если считали, что я подходил к ним слишком близко.

Тут же, на крыше какой-то будки, обнаружилось гнездо восточносибирских чаек. Ну как гнездо. Подросшие птенцы, размером с курицу, покрытые мягким серым пухом просто тусили на крыше в ожидании родителей. Стоило подойти ближе, как родители, а также их родственники и знакомые начинали с криками кружить над головой, время от времени пикируя на нарушителя спокойствия. Должен заметить, что это крупная чайка, со здоровым, острым как топор, клювом, и вступать с ней в конфликт почему-то не хотелось. Плюс они еще запросто могут и обгадить, в чем я убедился позже.

Пронзительные крики чаек звенели в ушах, поэтому я оставил птенцов в покое, и пошел искать перелетевших куда-то чернозобиков. В этот момент я увидел тощую летнюю лису, не спеша трусившую через пустырь. Не могу сказать, что лиса обычный для меня зверь, скорее наоборот, поэтому я попытался приблизиться к ней короткими перебежками, в качестве укрытия используя разбросанный по пустырю ржавый металлолом различных габаритов. Хитрую лису моими маневрами было не обмануть, она чуть посидела, наблюдая за моими передвижениями, и скрылась между огромными цистернами.

Попалась и разная мелочь типа чечёток и пуночек, и вОроны, которых к мелочи не отнесешь. Они оккупировали металлические конструкции газохранилища, откуда ругались на нас хриплыми голосами.

Как бы то ни было — день удался, первая добыча была отснята, и к семи вечера (несмотря на низкое, но яркое солнце), мы потянулись в сторону приехавшего за нами такси. По дороге прикупили у рыбаков свежайшей икры. Нашей первой, и, к счастью, отнюдь не последней.

Закупившись в магазине едой на ужин и завтрак, мы сварганили еду, и под первую и не последнюю икру выпили первую (а также вторую, третью и четвертую) и не последнюю бутылку водки. Дабы потом не возвращаться к теме чукотских цен, я сразу скажу, что практически ничего не могу про них рассказать. Цены однозначно дороже. Особенно на фрукты и скоропортящиеся продукты. А не могу рассказать, потому что закупался продуктами не я, да даже если бы и я, то я все равно не знаю московских цен. Даже на то, что покупаю себе регулярно. Вот что могу сказать — сигареты ОЧЕНЬ дорогие — сторублевая пачка тут стоит там от 180 до 250 рублей, в зависимости от магазина, так что курево везите с собой, зато пиво, китайское Циндао — всего 120 рублей за банку, что для импортного пива более, чем пристойно. Приличная водка — от 500 рублей, груши (со слов) — 800 рублей килограмм. Так что, смотря что… Думаю, что в среднем продукты дороже на 30% и до бесконечности, в зависимости от. Не люблю я денежные темы, особенно чукотские, поэтому продолжим.

Следующим утром мы должны были вылетать в Провидения. Собрав весь свой табор, мы спустились вниз, и так же, на Галине, в два захода приехали в аэропорт.

Погода стояла шикарная — на небе ни облачка, тепло, без ветра — но тем не менее, вылет задержали почти на два часа — видимо, в Провидения погода была хуже, чем в Анадыре. Когда стало окончательно понятно, что в ближайшее время самолета не будет, мы оставили детей сторожить вещи, а сами вооружились фотоаппаратами и пошли гулять около аэропорта в поисках живности. Живность была представлена евражками, которые обжили сложенные кучей бетонные плиты и их обломки и вездесущими бургомистрами. Евражки оказались какими-то уж больно шустрыми, а вот бургомистров поснимать удалось, да это и не особо сложная задача.

Наконец нас пригласили на посадку, и лучше бы они этого не делали. В Провидения нас должен был доставить АН-26 — древний, как мамонт. Я специально посмотрел — этот самолет производили с 1969 по 86 год. То есть, в лучшем случае, этому самолету было 34 года. В худшем — полтос. Мне кажется, это был худший случай. Вдобавок ко всему это ни разу не пассажирский самолет, а военно-транспортный. И если кто думает, что транспортный самолет отличается от пассажирского только наличием сидений, то он ошибается. Поставленные внутрь самолета сиденья не делают его пассажирским. Его не делают пассажирским даже наличие пассажиров.

К двери самолета была прислонена хилая лесенка, по которой можно было подниматься строго поодиночке — двоих людей она могла не выдержать. Места можно было занимать любые, вне зависимости от того, что написано в билете. Есть 32 места, есть 32 человека — так какая разница, где кто сядет?

Внутри самолет поражал своим «комфортом». Первое что бросилось в глаза — это полное отсутствие багажных полок. Их не было вообще, как класса. Поэтому ручную кладь можно было традиционно класть под сиденье или отдать «стюардессе», которая с радостью кинет ваш рюкзак с дорогой аппаратурой в хвост самолета, отгороженный от салона голубенькой занавесочкой. Убрать под сиденье — тоже проблема. Расстояние между ними было максимум сантиметров 15… Зайдя в салон и оправившись от первого шока, я поискал место у иллюминатора. Таковое оказалось только одно, на самом последнем ряду. Да и вообще окон в салоне было маловато — примерно одно окно на три ряда, так что мне еще повезло. Я достал фотоаппарат, и попытался запихнуть фоторюкзак между сидениями. Он не лез. Но пассажиры подходили, поэтому я каким-то хитрым образом сначала засунул в эту щель одну ногу, потом все-таки затолкал туда рюкзак, потом засуну вторую ногу и сел. Ну как сел… Как может сесть человек ростом почти два метра на сиденье, предназначенное для безногого гнома? В результате, все полтора часа полета я мог шевелить только головой, руками и пальцами ног.

Круглое окно было прикрыто голубенькой-же шторкой, повешенной на протянутом вдоль корпуса самолета проводе. Видно было, что окошку столько же лет, сколько и самолету — много. В конце концов народ занял места, и наш авиалайнер с неким трудом запустил винты. Стало еще страшнее. Как бы то ни было, самолет вырулил на взлетку, закряхтел, запукал и поднялся в воздух. Изогнув шею самым неудобным образом, я пытался сфотографировать Чукотку сверху.

Мы развернулись над Анадырским заливом (как раз над десятым причалом, где мы вчера гуляли), и под нами замелькали черные чукотские сопки. В какой-то момент они закончились, и началась тундра, покрытая извивающимися речками и многочисленными озерцами, которые, из-за освещения, казались наполненными жидким серебром. Потом земля закончилась — нам надо было пересечь безумно-синий Анадырский залив. Вскоре его закрыли сплошные облака, так что мне удалось, хоть и с трудом, привести шею в нормальное положение.

10-й причал

Аэропорт Угольные Копи и городок Угольные Копи. Видно даже дом, где мы жили.

Через какое-то время я снова увидел сопки, практически отвесно уходящие в море — это уже был Провиденский район.

Местами, раздвинув сопки, в материк вдавались длинные лагуны-фиорды — визитная карточка этого района.

Все говорило о том, что скоро планируется посадка — наш самолет даже выдвинул шасси. Одно шасси я видел, в наличие другого просто верил. И вот появилась она — Бухта Провидения. Мама моя, чаял ли я когда-нибудь увидеть ее своими глазами?

В бухту, отделяя Бухту Провидения от Залива Эмма выдавался длинный полуостров, на левой стороне которого, вдоль синего-синего залива, расположился поселок городского типа Провидения, который на несколько дней должен был стать нашим домом. Ура, мне удалось сделать классическую фотографию Провидения сверху — такие фотки на Чукотке висят в каждой квартире и в каждом офисе, как раньше портреты товарища Ленина.

Залив поражал насыщенным синим цветом — в общем-то неяркой, пастельных цветов Чукотке, яркие цвета просто резали глаз, причем не важно какие — ярко-синее море, сочные розовые цветы рододендрона или пестрый клюв ипатки.

Сделав круг над бухтой, наш самолет совершил довольно мягкую посадку. Поверьте, еще никогда я не покидал самолет с таки облегчением. Нет, с ОБЛЕГЧЕНИЕМ!!! Но дальше оказалось не легче.

Теги: Экстремальный отдых, Самостоятельные путешествия