Африканская бабочка и её жители. Ч - 7. Неповторимый Дженне

Жизнь в посёлках возле трассы чуть-чуть отличается в лучшую сторону, здесь есть электричество.

Через 4 часа въезжаем на дамбу. Вокруг зеленеют рисовые поля с прудиками, кувшинками и цаплями.

Наша цель город Дженне. Паромная переправа соединяет его с внешним миром. Загружаемся на паром. Через 10 минут Бани остаётся позади.

Возле въезда в город течёт ещё один из её рукавов, но здесь уже есть железный мостик.

Двухэтажные дома из серой глины, пыльные дороги, спящие в лавках люди, засыпанная мусором набережная, где в мутной воде стирают прачки — таким предстал город.

Дженне — город исторический, основан в 8 веке. Именно здесь зародился особый архитектурный стиль, получивший название «суданский».

Дженне взят под охрану ЮНЕСКО.

Строительство разрешается только в едином стиле.

Заселяемся в отель. В номере полно комаров, сказывается близость воды.

Чуть отдохнув, окунаемся в городскую экзотику.

Первое впечатление — запах. Духан стоит ещё тот! К фасадам домов пристроены высокие квадратные колонны — это туалеты.

Богатые люди покупают средства от вонизма, а бедные не тратятся. Двухэтажный куб в течении 7–8 лет заполняется. На улице возле него вырывают яму и выбивают внизу туалета дырку.

Собиравшиеся годами фекалии стекают в яму, которую присыпают землёй. Туалет очищен и вновь готов к наполнению, а засыпанные фекалии через 3 года откопают и пустят на удобрение.

Водосток проходит рядом. Он представляет из себя врытый в землю жбан. На особенно узких улочках, помои текут по канавке в глиняное никуда. Что-то при этом испаряется, что-то остаётся…

После дождя глина липнет к обуви. Иногда случаются казусы. Так например, мама вела девочку за ручку, та засмотрелась на тубабу, и провалилась в жбан с грязной водой.

Попав в Дженне можно понять, как жили люди в городах много веков назад, и как выглядели сами города.

Вековые улочки созданы с кривизной, и грунт на них спрессован пешеходами.

Вместо колодцев появились колонки, в богатые дома пришёл водопровод. Вот и все временные изменения. В Дженне каменщик сродни художнику. Кирпичных дел мастеров называют «баррри».

Они творят только руками, никаких инструментов, как у скульпторов, работающих с пластичным материалом. Старейшие из них завершают работу произнесением магического заклинания, способного поддержать дом, помочь ему в случае серьёзной беды.

В старину чужестранцам нельзя было прикасаться к фасаду чужого дома без спроса. Горожане думали, что это может принести несчастье.

Иногда, облетевшая штукатурка позволяет увидеть доколониальную кладку из яйцеобразных кирпичей, скреплённых намертво раствором. В бедных домах дверей просто нет, у богатых горожан они украшены звёздами и полумесяцем, а окна второго этажа в марокканском стиле.

Заходя в дом, попадаешь в холл, из него во внутренний дворик с комнатами по бокам.

Лесенка ведёт на второй этаж и далее на плоскую крышу, обрамлённую фигурными ограждениями. Самая старая постройка датируется 12 веком, здесь живёт выбираемый людьми градоначальник.

В Дженне недавно умер имам. Фасад его дома украшен пятью столбиками, в двух из которых угадываются фаллосы. Значит, у имама было два сына и три дочери, такт раньше давали понять, сколько детей у хозяина.

Скоро правоверные выберут нового имама. Он назначит себе помощника, муэдзина и марабу (у настоящих мусульман это учёный человек).

Городская мечеть

Центр Дженне — городская мечеть, являющаяся самым крупным глиняным зданием в мире. Нынешняя святыня уже третья по счёту.

Первую разрешил построить на месте своего дворца принявший ислам король Комборо Мана, но её, употреблением пива, осквернили завоеватели марокканцы.

Сооружение снесли, выстроив вновь чуть в стороне, а на прежнем месте разбили кладбище. В 1904 г. мечеть вернули из ссылки на старое место, перенеся кладбище к её стенам. Ёжиком торчат из мечети в разные стороны почерневшие деревяшки.

Их используют вместо лестниц, когда периодически штукатурят фасад.

Рядом всегда наготове ямы с водой и глиной. Здесь же могилы святых, медресе и библиотека. По понедельникам на прилегающей площади проходит колоритный базар.

В городе у нас новый гид. Он договаривается с кем-то и желающие попасть внутрь мечети выкладывают по 10 баксов.

Заходим с западного (женского) входа. Снимаем обувь. Шуметь здесь нельзя, закрываем рот на замок. Женская половина — длинный узкий коридор. Мужская часть — сплошные ряды толстых прямоугольных колонн, их ровно 100.

Обзор только прямо и вбок. Здесь не жарко, на полу циновки. Наверно приятно войти сюда с раскалённой улицы, сесть на пол и читать о вечном. 104 дырки в потолке обеспечивают циркуляцию воздуха охлаждая внутреннее пространство.

В середине мечети открытая площадь.

Сказать честно, неповторимых шедевров внутри и снаружи я не увидел, но ещё три года назад в мечеть не пускали.

Народ в городе более дружелюбный, чем догоны.

Женщины улыбчивы и красивы, мужчины не нахальны.

Нет, мы конечно обросли хвостом из детей кадопросов, которые менялись из квартала в квартал. Для них это просто игра.

— Тубабу! Тубабу! Тубабу! — кричит на меня пятилетний пацан.

— Ай — тубабу, ю — парафин, — громко отвечаю я.

Парафин на бамбара обозначает «чёрный». Кликуха прилипла, словно речная глина к босым ногам. Толпа чёрных детей начинает смеяться и дразнить мальчишку.

-Парафин! Парафин! Парафин! — звенит кликуха по улице.

Народ в городе не кочевой, вследствие чего нет нищенских шалашей. Бедность конечно присутствует, но не убогость.

Ученики медресе сидят на улице и учатся писать по-арабски на дощечках, дают порисовать и мне.

Мужчины, огородившись соломенными стенами на одной из площадей, устроили спорт-бар, правда, без спиртного. Приглашают посмотреть футбол и меня.

Гид затащил в дом, где делают и продают батик. Во внутреннем дворе три женщины, две стирают, третья моет ребёнка. Непонятно, как и куда уходит вода. Даю кадо дабы сфотографировать, но голую девочку снимать нельзя, можно только прачек.

Местный батик впечатления не произвёл.

Зажимая нос, проскакиваю мимо туалета вверх на крышу дома, оттуда открывается вид на город.

Теоретически, мечеть в центре служит хорошим ориентиром.

Но как её увидеть снизу за домами и заборами?

Поэтому в Дженне нельзя не заблудиться.

Люди и город

Покорно сдаёмся перед желанием гида устроить нам шопинг.

Следующая лавка ювелирная. В холле чинно беседуют люди, мальчишка на углях готовит чай.

Хозяин дома поймав тубабу, как крокодил жертву, тащит нас в одну из комнат, где выкладывает на стол какую-то хрень для папуасов.

Мне вообще очень нравится выражение «серебро туарегов». Конечно, серебром их изделия назвать нельзя, скорее всего это какие-то другие сплавы.

Знал бы этот ювелир, сколько я денег отвалил, чтобы прилететь в Мали и рассматривать его поделки. Бизнесмену в сувенирной лавке через Наташу объясняю, что нужно маски покрывать лаком, протирать пыль с товара, дабы покупателю было приятно взять что-то в руки.

Продавец безмерно благодарен за подсказку. В качестве «спасибо», отбивая ладонями ритм, поёт придуманную песню. Смысл которой, что он никогда никуда из Дженне не выезжал, а белый человек приехал и научил его торговать.

Мужчина по национальности гриоль, есть такой малый народ в Мали. Гриоли сочиняют музыку и песни, их обязательно приглашают на торжества, чтобы веселить гостей, зовут их и при рождении детей, на пятый день они придумывают имя новорождённому.

Гриоли дали миру множество известных рэперов, чаще всего они носят фамилию Куйате, хотя гриолем был и Али Фарка Туре.

Гуляя по городу встречается что-то похожее на столярные мастерские, автосервисы, пошивочные лавки. Портняжки за 5 долларов предложат яркую ткань и сошьют по фигуре национальную рубаху и брюки. Вот только как щеголять в таком прикиде по Москве?

Ноги гудят, ходить надоело.

На закате поднимаюсь на крышу отеля. Где-то на окраине пылит стадо коров, щебечут птицы, в такт им пропел муэдзин. За домами блестит река, но цапель почему-то нет, маловато и рыбы на базаре.

Заглядываю в соседний двор. Дробит в ступе просо хозяйка, козы, индюшки, котелки, вёдра с водой и без, чайник на углях — течёт обычная африканская жизнь. На крыше их одноэтажного дома вход в туалет. Позже туда вошёл человек с чайником, закрылся городушкой из половинки двери, а верх занавесил рубахой.

Основная пища в Мали рис, люди страдают запорами… Хозяйка нашего отеля ранее была министром культуры Мали. Спиртное в её отеле не продаётся, впрочем, как и во всём городе. Дженне — самый мусульманский город в стране, анимистов и христиан нет.

В вечерних сумерках я вышел прогуляться. На некоторых улицах имеется слабенькое освещение. Пинают дети что-то похожее на мяч. Ждут запоздалых покупателей лавочники.

На центральную площадь при мне, словно гружёный верблюд, пришёл забитый пассажирами автобус. Водитель, в свете одноглазого фонаря, начал разгружать с крыши тюки, а пассажиры все одновременно подняли галдёж, указывая, что и где отвязывать.

Утром, перед отъездом Пауло ещё раз подвёз нас к мечети, чтобы сфотографировать её в лучах утреннего солнца. Не будем сравнивать архитектуру Дженне с Прагой или с Парижем. Европейские мастера учились друг у друга, а здесь в пустыне люди были лишены такой возможности и материал для строительства только глина.

Постараемся понять чувства кочевника, который видел лишь соломенные шалаши и вдруг попал в Дженне…

Там, где не бывает тубабу

Выезжаем из Дженне другой дорогой, которая тянется вновь по дамбе, вдоль бесконечных рисовых полей. В 1999 г. Мали вышла на 1-ое место в Западной Африке по производству риса, опередив Буркина Фасо и Нигер.

Встречных машин почти нет. Здесь никогда не бывает туристов. Местный народ передвигается на осликах, кто побогаче на мотоциклах.

Делаем остановку в какой-то деревне.

Давно не штукатуреная мечеть бережно держит яйца страуса, и стиль ее, конечно же, суданский.

Обрастаем любопытным хвостом. Раздаю остатки одежды, гуляем по глиняным лабиринтам. К деревне примыкает озеро, на другом краю оного зеленеет лес, так похожий на наши берёзки.

Выпиваю таблетку от малярии. Пустые места в блоке бесстрастно отсчитывают, сколько дней я в Мали. Что-то «берёзки» тоску по родине навеяли. Хочу домой!

Вновь петляем по узким улочкам.

Помощник старейшины отгоняет от нас наглых детей прутиком. Возможно это правильно, ибо слова не действуют. В деревне живут бамбара и фульбе, последние резко выигрывают благородным поведением.

Движемся дальше. За окном мелькают кусты, иногда пальмы, а впереди чернеет туша коровы. Какой-то водитель её сбил. Удивительно, что при такой бедности крестьяне не забрали корову на еду. Здесь вопрос веры.

Всякое мясо потребляемое мусульманином должно быть «тагир» — чистое, то есть животное должно быть убито так, чтобы кровь текла из сосудов шеи. Даже животное убитое пулей в сердце — не тагир, если стрелок не произнёс перед выстрелом нужную молитву, или если он сразу не вскрыл жертве сосуды на шее.

Часа два несёмся по ухоженной грунтовке. Встречного движения нет вообще, ни осликов, ни мотоциклов. Тормознув в каком-то месте, Пауло берёт провожатого. Тот показывает дорогу в селение Ндокоро.

Симпатичный парень встречает нашу колонну при въезде. За его спиной играет музыка, прыгают танцоры.

Хочется сразу окунуться в зазывающее веселье, но нужно соблюсти церемониал. Согласно оному гости должны представиться старейшинам.

Заключительная часть — Африканская бабочка и её жители. Ч — 8. Их нравы. Старый Сегу. Бамако

Теги: Экстремальный отдых, Культурно-познавательный туризм