Тринадцать статей конституции

Все эти наши традиционные путешествия на твой день рождения — как маленькие повторяющиеся медовые месяцы. Они откладываются в памяти чередой пьянящих вех. Они появляются ниоткуда, материализуются из пряного воздуха городских закатов, ткутся из свежих лучей раннего солнца над озером, проливаются тёплыми поцелуями летнего дождя, под которым — мы с тобой за руку, счастливые. Они уходят в никуда, трансформируясь в душевные мелодии, отголоски сокровенного, стучащиеся в сердце и шепчущие, что жизнь проходит не напрасно.

Вильнюс, наряженный сочными шапками церквей и острыми колпаками костелов, — знак встречи востока и запада. Хотя согласно, досточтимому сэру Редьярду, эти две стороны света никогда не встречаются, славянский восток и славянский запад — идут в обнимку в литовском стольном городе, где титульная нация — балты. Прибавить сюда историческое проживание еврейского народа — и получится плавильный котел не хуже заокеанского.

Вильнюс оголтело вскружил нам головы, словно гордый вихрь, вобравший в себя и любовь к жизни, и романтику путешествия, и наши вечные взаимные чувства.

Сразу же нам зашел Ужупис (Užupis — «Заречье») — район в старом Вильнюсе, где традиционно обитают творческие и художественные личности. И маргинальные личности бывают тоже. Там они все самовыражаются. Поэтому Ужупис наполнен произведениями искусства разной степени ценности. Там царит атмосфера свободы, здорового абсурдизма, гармонии и мира. Здесь, говоря языком пророка, «паслися бы вкупе волк со агнцем, и рысь почивала бы со козлищем», если б только в Ужуписе водились львы, агнцы, рыси и козлища. А если бы я был бы личностью художественной или хотя бы маргинальной, я б точно водился в Ужуписе!

Ужупис — даже не район, а республика со своей конституцией, которая отлита в бронзе, как слова Медведева (хотя у него в граните), и выставлена на всеобщее прочтение на улице, чтобы не только жители, но и пришлые граждане ее соблюдали. Мы были не против ее соблюдать не только в Ужуписе, но и на всей территории Вильнюса. Да и за его пределами тоже. Поэтому в этом рассказе я поделюсь с вами тринадцатью статьями конституции Ужуписа и тем, как мы их соблюдали.

1. Человек имеет право на горячую воду, отопление зимой и черепичную крышу.

Airbnb дает возможность подышать тем же воздухом, что и местные — мы это любим. Поэтому застолбили квартиру в самом центре, а она оказалась пышной донельзя — что нам тоже подходило. Пышная в плане размеров, а не предметов роскоши и лакшери-элементов. В ней мы при желании могли бы вместе с собой разместить еще и взвод солдат. Нет, с солдатами, учитывая непростое советское прошлое, плохая ассоциация. Скажем так: могли бы разместить взвод пацифистов. Но взвода пацифистов у нас нет, а если бы и был, мы бы вряд ли захотели его взять с собой в Вильнюс. К тому же самое пышное место в квартире — выходящий во внутренний дворик балкон, а там взвод пацифистов не поместился бы.

Зато там помещались мы и любили там что-нибудь пить, в зависимости от времени суток. Утром кофе, днем чай, а вечером пиво. Хотя пиво можно и утром, так как оно было безалкогольное.

2. Каждый имеет право быть неизвестным и не знаменитым.

Дом гнездился между плотной застройкой старого еврейского квартала с улицей Стиклю с одной стороны и привольной зеленой бульварной улицей Вокечю с другой стороны. Сжатая со всех сторон улица Стиклю вилась, впихивая в себя столики уличных кафе, вливала в себя улицу Гаоно и, наконец, с разбегу выпрыгивала на простор Ратушной площади. Улица Вокечю с другой стороны величаво изгибала спину, подставляя нам солнечные лавки для сидения, уютный супермаркет для вкусных закупок, и тоже вальяжно вытекала на Ратушную площадь, но уже со стороны ратуши.

Улицы эти, в принципе, не знамениты. Даже неизвестны. Не какие-нибудь Пикадилли-Хренадилли или Бродвей-Фигавей! Но мы полюбили их за это еще больше. Каждая улица имеет право на то, чтобы ее оставили в покое. А их все равно не оставляют. По Стиклю и Гаоно денно и нощно (хотя нет, только денно) пастухи-экскурсоводы водили за собой послушные табуны разноязычных туристов и вдалбливали им что-то про эти бедные улицы. Пучеглазые туристы смотрели на всё это, как бараны на новые ворота. А мы в своем вселенском упоении любили даже этих глупых туристов.

Они нам не мешали, потому что здесь — на тихих улицах Вильнюса — мы были неизвестны и не знамениты для всего мира, чтобы быть известными и знаменитыми только друг для друга, закрывшись в своей долгосрочной взаимности.

3. Каждый имеет право забывать, есть ли у него обязанности.

Протиснувшись по узенькой кривизне улиц, мы выплыли на Ратушную площадь. А там — ни в сказке сказать, ни на Туристере описать — гуляет широкая ярмарка! Величаво ходят живые средневековые ремесленники. Причем не одни, а со своими женами, отроками, отроковицами и домочадцами. Кто свой товар разложил — торгует, кто тут же искусство своего ремесла показывает. Пусть порадуется люд православный. И католический тоже.

В чем обязанность каждого добропорядочного туриста? Правильно — обегать все достопримечательности, везде отметиться, всё запечатлеть и на фоне всего сделать селфи. Так вот мы о своих таких обязанностях напрочь забыли и зависли на Ратушной площади часа на полтора или два. Все-таки отдыхаешь душой среди средневековых людей. Они как-то душевнее и теплее, чем люди современные, утопленные в гаджетах. Жаль только, что средневековые жители приходят на Ратушную площадь Вильнюса всего раз в году — в день ремесел, на который наш визит случайно и выпал. А в остальные дни года они прячутся обратно в свое средневековье.

Тут были и яства всяческие для услаждения желудка, и менестрели искусные для услаждения слуха. Мы раззадорились и купили Ане в подарок на день рождения настоящее серебряное средневековое кольцо. Как сказал изготовивший его искусник, оно сотворено по лекалам колец, найденных во время местных раскопок. И не обманул — на следующий день мы узрели такое же кольцо в краеведческом музее.

4. Каждый имеет право быть счастливым.

Улица Пилес пилит старый город на две части. Западная поофициальнее, попомпезнее, побогаче. Стройная, как оркестр, исполняющий симфонию. Восточная побогемнее, похудожественней, посвободнее. Она как гениальный художник, на досуге лабающий рок.

На западной стороне — президентский дворец, проспект Гедиминаса, университет. На восточной — улица Литерату, костел Св. Анны, Вильняле и за ней Ужупис.

А сама улица Пилес полна счастья, радости, солнца и народа. По ней ходить и ходить, заглядывая в церкви, костелы, дворы и переулки. Люд по ней струится, гуляя. Кафе гостеприимно распахнуты, выкинули свои столы на лоно улицы, привлекательно обнимают толпу. Многие гуляющие стопарят в кафе, сидят, едят и прожигают томный солнечный августовский вечер. И тут познал я, что нет для них ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей. И если какой человек ест и пьет, и видит доброе во всяком труде своем, то это — дар Божий. Впрочем, по-моему, это и кто-то до меня замечал. И кто-то после меня заметит.

Улица Литерату — одна из самых замечательных в Вильнюсе. Ее виражи и перепады рельефа дают глазам основания для художественных ракурсов, а стена с приделанными к ней табличками, картинками и другой артистической утварью, кричит о том, что в жизни существует не одна только повседневность. Не только «Commute — work, commute — sleep», как поет в своем последнем альбоме Anti-Flag, но и улица Литерату, и много подобного ей прекрасного, расширяющего рамки сознания, обогащающего внутренний взгляд, реализующего наше право быть, в конце концов, счастливыми.

5. Каждый имеет право ошибаться.

Костел Святых Иоаннов (в первый раз встречаю такую форму группирования святых — по именному признаку) — костел Вильнюсского университета и находится на его территории, вход на которую из-за особой исторической ее ценности платный. А колокольня костела — за территорией. Мы решили в универ в первый же день не идти, а вот на колокольню залезть — благо там даже лифт имеется. Виды с колокольни — весьма и весьма! Именно ими наслаждались когда-то Электроник и Рэсси, обезвредив бандитов, вернув старинные полотна, заведя часы на старой башне и забравшись на ее шпиль, чтобы разбудить жителей иностранного города.

При входе на колокольню нас никто ни о чем не спросил. На выходе тоже. Нигде ничего написано не было. И только на другой день, покупая входные билеты во дворы универа, мы обнаружили, что взлаз на колокольню тоже является платным, и билеты надо было покупать там же. В нас сразу же проснулась совесть, и мы решили купить билеты на колокольню, на которой уже были. Но не купили, потому что, во-первых, мы очень застенчивые, во вторых, каждый имеет право ошибаться.

6. Каждый имеет право ничего не понимать.

Вильнюсский университет — это целый древний квартал со своей системой корпусов, арок, переходов и внутренних дворов. Эти внутренние дворы — главная натурная ценность университета, разраставшегося потихоньку вширь на протяжении веков. А основан он был любознательными иезуитами аж в 1570 году — то есть, почти на двести лет раньше своего московского собрата.

Еще одна офигенная примечательность универа — фрески в вестибюле кафедры балтистики. Созданы они были не так давно — в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого столетия художником Пятрасом Ряпшисом. Но сохранили дух и колорит средневековья. Уверен, когда Ряпшис их создавал, Иероним Босх довольно ворочался в гробу.

Сказать об этих фресках можно только одно: кому они очень понравились, и кто ими даже очень сильно восхитился, тот мы! Постигли ли мы их смысл? Не в полной мере. Что-то, наверное, мифологическое. А может и сугубо бытовое с примесью здорового мистицизма. В жизни, первопричина и смысл которой до сих пор не совсем ясны, не обязательно всё понимать. Можно даже ничего не понимать — это право каждого. Тем более, не в упрёк нынешним студентам будет сказано, кто умножает познания, умножает скорбь.

7. Каждый имеет право быть единственным и неповторимым.

В конце улицы Бернардину пламенеет своей готикой костел Св. Анны. История знала много святых Анн. Например, ту, что так сильно молилась в храме, что ее приняли за пьяную, а она в отместку родила пророка Самуила. Или ту, что родила деву Марию и по случаю стала бабушкой Иисуса Христа. Но для меня самая святая, конечно, моя Анна. Она тоже, бывало, и молилась, и пьяной была, и мальчика родила, и девочку. А чьей она бабушкой будет, пока неизвестно, но, как говорится, чем Бог не шутит.

Если любимая святая у нас Анна, то самый любимый святой у нас, конечно же, Франциск. Если не читали, прочтите «Цветочки Франциска Ассизского», и вы тоже его полюбите. А чтобы закрепить это чувство, посмотрите фильм Лилианы Кавани «Франческо» с Микки Рурком и Хеленой Бонэм-Картер. А если вас и тогда не до конца проймет, зайдите в костел Св. Франциска в Вильнюсе. Он расположен сразу за церковью Св. Анны, и особенно зацепил нас своим внутренним покоем, несмотря на отсутствие там каких-либо очевидных сокровищ. Францисканцы они вообще бедные в мире и богатые в душе. Этим нам — внеконфессионным людям — импонирует папа Франциск. А наш Кирилл не импонирует. Но речь не про людей, а про костёл. В нем тихая разлитая прозрачная духовность. До нее можно дотронуться, если воображение позволит. И немножко исцелиться через это прикосновение.

8. Каждый имеет право праздновать или не праздновать свой день рождения.

День рождения Ани мы отпраздновали, гуляя по устремленному далеко в искусство Ужупису. Там достаточно много чудес — можно побывать ангелом и покататься на единороге. Пришли мы в Ужупис в первый же вечер случайно — услышав призывный звук электрогитар. На берегу Вильняле на импровизированно сколоченной из досок сцене два паренька вполне драйвово, непопсово и виртуозно шпарили риффы и соло в две гитары. Народ вокруг сидел и внимал. При этом кто-то мечтал, кто-то целовался, кто-то бухал — как и подобает настоящему андеграунду. Мы тут же влились в этот андеграунд и стали внимать, мечтать и целоваться.

На следующий день в чудотворном Ужуписе ангел специально для Ани в честь ее дня рождения выдул из своей трубы нарядное белое облако.

А уж отметили мы Анин день рождения в ресторане «Užupio kavinė" за столиком на открытой террасе, нависающей в тенистой прохладе над прозрачной мелкой Вильняле с видом на Успенский кафедральный собор. Мы все же по рождению православные и не можем праздновать день рождения с видом на неправославный собор. Тамошние цеппелины были очень хороши, хоть и жирноваты даже для цеппелинов.

Цеппелины — гигантские картофельные клёцки из недоваренной картошки с мясным фаршем внутри, сервируемые со сметаной и шкварками, плавающие в растопленном свином сале — краеугольный камень литовской кухни. Да, у поборников здорового питания может случиться удар от одного описания, Да, если я когда-нибудь буду писать книгу «Хочешь растолстеть, спроси меня как», рецепт цеппелинов будет к ней эпиграфом. Но ведь не смузями едиными жив человек! У тому же цеппелины божественно вкусны на мой рабоче-крестьянский вкус. У них, кстати, есть более простое исконно литовское название — диджкукуляй (didžkukuliai).

Если вы все-таки не будете есть диджкукуляй, попробуйте хотя бы пирожки кибинасы — пищу караимов. Караимы — это такие татары, притворяющиеся евреями, пришедшие когда-то в Литву из Крыма, чтобы привнести кабинасы в литовскую кухню. Мы их ели (не караимов, а кибинасы) обычно на завтрак. Хотя, бывало, и на обед. А частенько и на ужин. В общем, ели их постоянно. Плюс к этому в литовской кухне — гегемония драников и других картофелесодержащих блюд, что нам весьма по вкусу, если недолго.

9. Каждый может быть свободным.

На Кафедральной площади солнце, вырвавшись наконец из тесноты улицы Пилес, широко разливается в пространстве, играя лучами на праздных людях, на громаде собора, на прячущимся за собором дворце Великих Князей, на колокольне, на бронзовом собирателе западнорусских земель Гедимине и его коне.

Князю Гедимину (или Гядеминасу) Вильнюс и обязан своим статусом — в начале 14-ого века Гедимин сделал Вильну столицей Великого княжества Литовского, назвав себя королем литвинов и русинов. Во время его правления ВКЛ приросло такими городами, как Полоцк, Гродно, Витебск и Минск.

Кафедральный собор Святого Станислава и Святого Владислава (опять же интересное совмещение святых) замечателен прежде всего своей огромностью. Вот, в общем-то и всё. По архитектуре он — обычная римская базилика, а базилики редко хвастают изысками.

Между собором и колокольней несложно отыскать плитку, на которой написано «Stebulkas», то есть, «чудо». Говорят, что именно с этого места в 1989 году начался «Балтийский путь» — живая колонна в два миллиона взявшихся за руки людей и в 670 километров, соединившая Вильнюс, Ригу и Таллин.

Если встать на эту плитку, загадать желание и повернуться на 360 градусов, произойдет чудо, и желание сбудется. Злые языки утверждают, что это разводка для туристов. Мы уверены, что нет, потому что такие места для загадывания желаний туристами везде в мире работают. Но сами мы крутиться на плитке не стали, потому что мы не туристы, а путешественники, и наши желания и так исполняются.

10. Каждый имеет право лениться и ничего не делать.

Древние римляне справедливо считали, что работать — это что-то низменное, а нормальный чел должен заниматься достойным занятием — созерцанием. Мы, в принципе, с ними согласны, поэтому отправились на созерцание по смотровым площадкам Вильнюса. Ведь ничего не делать надо тоже умеючи — лучше лениться с красивым видом, а не просто плевать в потолок. Если уж очень хочется, можно плевать в красивый вид. Но мы не будем.

Чтобы пройти к фуникулеру на холм и забраться на нем на башню Гедимина, надо пройти через дворец Великих князей Литовских. В сам дворец (национальный музей) мы не пошли, зато во дворе посидели в специально расставленных для нас креслах.

Вид с башни Гедимина хорош и панорамен. Церковки, башенки, купола — отдельными пикселями по кругу. Хотя вид с колокольни Св. Иоаннов лучше.

Другая хорошая смотровая — с холма Трех Крестов (это уже за Вильняле). Дорога туда вьётся через ароматный лес, в котором можно распахнуть душу природе, отложив пока цивилизацию. А после — спуститься к Вильнии и пройти ее бережком под приветственный шум кудрявой листвы и негромкое журчание речки. Оазис природы в центре города.

11. Каждый имеет право сомневаться, но это не обязанность.

К Трем Крестам мы пошли предварительно посетив костел Святых Петра и Павла, который снаружи притворяясь обычным, внутри круто преображается и производит эффект художественного удара вдохновением сразу и в сердце, и в голову, и в глаз. Отрывающие от грешной земли потрясающей красоты стукковые барельефы, горельефы и статуи плотным резным ковром покрывают и наос, и трансепт, и тибуриум, и пресвитерий, не говоря уже о капеллах костела. Это настоящее сведение с ума посредством резного и лепного искусства итальянских мастеров 17-ого века!

И как после такого можно сомневаться в истинности католической веры? Хотя мы все-таки сомневаемся. Тут всё сложно. Наш прародитель Владимир не зря ведь выбрал веру православную. Ибо был он мужем праведным и святым. Да, любил прелюбодеяние и пьянство, но это ведь не очень большие грехи. Он выбрал православие именно потому что там всё так красиво было, а значит набожно. А вот посмотришь на эти стукковые барельефы в костеле Петра и Павла в Вильнюсе, и уже начинаешь сомневаться, что более набожно. Впрочем каждый может спокойно оставаться в своих сомнениях — это его право.

А чтобы все-таки сомнения развеять, пойдем посмотрим на Успенский православный собор — он замечательно виден со смотровой на улице Subačiaus, а также и с бастиона городской стены.

В бастионе городской стены еще и филиал исторического музея, куда мы зашли, чтобы проверить на истинную средневековость Анино кольцо и чтобы посмотреть на местного мифического зверя — Василиска. Василиск вильнюсского разлива оказался помесью змея и петуха. Животное грозное, конечно. Хотя название сути не отражает. Лучше было бы его назвать так: Петушиск.

12. Никто не имеет права покушаться на вечное.

Вечное вечным — соборы, костелы, музеи — не будем на них покушаться. Покусимся на более современное, пока оно тоже не стало вечным. Мы весьма желали посмотреть еще одно примечательное место в Вильнюсе — граффити встречи двух мировых лидеров. Не будем упоминать их имена всуе (тем более, что Туристер — сайт чуждый политики), все и так знают, что это Путин и Трамп. Но каково же было наше удивление, когда мы увидели, что стена, на которой была изображена радушная встреча двух президентов, безбожно закрашена. Кто-то все-таки покусился на вечное.

Тут к нам подошла какая-то пожилая англоязычная пара и, тыча пальцем в путеводитель с фотографией граффити, стала требовать от нас сию картину им предъявить. Мы сказали, что, видимо, картина была здесь, но ее закрасили, но закрасили ее не мы, потому что мы президентов очень уважаем. То есть, уважаем не конкретно этих президентов, хотя и их тоже, а вообще институт президентства. Согласитесь, президент ведь всяко лучше, чем, скажем, диктатор, узурпатор или, не приведи Господи, абсолютный монарх. Пара успокоилась. Тем более, что на Pylimo gatvė было предостаточно других граффити и инсталляций, и нам пришлось несведущим европейцам объяснять, кто есть кто среди изображенных персонажей.

Ну да шут с ними, с вечными персонажами. Знаете ли вы, что в Вильнюсе находится единственный в мире памятник Фрэнку Заппе? Боюсь об заклад вы этого не знали, как и того, кто такой Фрэнк Заппа. Так вот это такой музыкант.

А ещё в Вильнюсе есть памятник Адаму Мицкевичу и дом, в котором он жил на улице Бернардину. Но вы, наверняка, не знаете и кто такой Адам Мицкевич. Если говорить в общем, это польский-литовско-белорусский Пушкин.

Литва, моя отчизна! ты, какъ здоровье наше:

Когда тебя утратимъ, ты намъ милѣй и краше.

Теперь, съ тобой разставшись, о родина моя,

Тебя съ тоской сердечной пою и вижу я.

Небесная царица! Ты дивно въ Острой Брамѣ

Сіяешь горней славой! Ты въ ченстоховскомъ храмѣ

И въ замкѣ новогрудскомъ хранишь своихъ дѣтей!

Меня Ты изцѣлила на утрѣ юныхъ дней.

(Адам Мицкевич, «Пан Тадеуш», перевод Пальмина)

Тут стоит подойти и к Острой Браме — городским воротам с надвратной часовней и Остробрамской иконой Божьей Матери, которая в проявлении религиозного интерконфессионализма почитается и католиками, и православными.

А вокруг — облако костелов и церквей. Охристой внутренней окраски костел Св. Терезы, рядом малахитово-зеленая (внутри) православная церковь Св. Духа, а напротив — распрекрасные Василианские ворота, а за ними — униатская церковь Св. Троицы, пребывающая в полном запустении. Униаты (которые по сути католики, а по виду православные), видимо, переживают не лучшие времена. Но в нашем религиозном упоении пожелаем и им счастья!

На этом о вечном — всё.

13. Каждый имеет право любить.

Твои дни рожденья

Как звук путешествий,

Мечты происшествий,

Любви наважденья.

Черпаешь их горстью,

Как чувств центробежность,

Встречаешь их нежность —

Желанную гостью.

Союзом — интимность,

Синонимом — вечность.

И наша беспечность,

И наша взаимность.

От мира отринусь,

С тобою останусь.

Наш солнечный август.

Наш собственный Вильнюс.

(Виктор Башкир, «Ане»)

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм