Эссауира. Сюита в буквах и фотографиях. Opus 94.

Белой чайкой, распластавшей свои крылья под ослепительно голубым небом, лежит на берегу Атлантики Эссауира. Эссауиииира. Вариантов русского написания названия города много — Эссуэйра, Эс Сувейра, но местные называют её именно так — чуть протяжно, неуловимо ласково, придавая наименованию чуть слышный оттенок бесконечности. Эссауира — сирена океана. Зов ее слышится издалека, еще на подъезде к городу, когда со специальной смотровой площадки можно впитать ошеломляющую панораму всего одним взглядом, оценить красоту рукотворного мазка на величественном фоне побережья, и нетерпеливо устремиться в её объятия — вперед, вперед, все ближе и ближе.

Наш обычный экскурсионный автобус сыграл роль некоего телепортационного устройства. Проскользнув по ничего не значащим улочкам пригородов, выехал на набережную, за пару минут пронесся мимо отелей известных мировых сетей, мягко затормозил на стоянке; пуфф — сработала пневматика дверей, и на нас навалилось Ощущение.

Счастье, застенчивым солнечным зайчиком шевелившееся где-то в районе солнечного сплетения, почувствовало абсолютную свободу и вырвалось на волю, и захлестнуло нас во мгновение ока.

Будто наконец сработал автофокус. Да, действительно, в этой минуте, в этом месте, сложились воедино все кусочки ощущений, впитываемых нами в течение всей поездки — именно здесь и сейчас загадочное, удивительное Марокко стало для нас понятным, четко осязаемым.

Причудливо переплетающиеся ароматы кожи, песка, специй, неторопливая музыка, яркие краски базара, голоса, минареты, волны, дирхамы, вязь письменности, шаловливой прихотью бога наконец смешались в прекрасный коктейль, вкус которого вдруг перестал быть загадкой, чудесную песню, в которой каждая нота наконец оказалась на своем месте. Так вот он, золотой ключик от дверцы под названием «Магриб», и он неожиданно оказался у нас в кармане.

Часто ли вы хотите убежать, ощутив себя в центре откровения? Да и часто ли приходит само такое ощущение? С нами такое бывало, но — настолько редко (помимо бесспорных Рима и Венеции — еще на Куршской косе и в маленьком Торболе на Гарде), что бежать подобного — понапрасну искушать судьбу. Кто знает, сколько нам суждено впредь пережить таких уникальных моментов слияния магии места и состояния души…

Мысль о том, что Эссауиру нужно будет покинуть всего через четыре часа, совершенно не укладывалась в голове. Более того, она оказалась невыносимой, причиняя осязаемую, физическую боль. И вот тут мы воздадим небольшую хвалу здоровому пофигизму наших сопровождающих, которые отчего-то совершенно не удивились моему пристрелочному пока вопросу «как они смотрят на то, что мы подзадержимся здесь на сутки?» и ответствовали «ради бога».

С трудом отходив положенную по программе экскурсию (потом, потом, у нас еще будет на это время), начинаем с решения главного насущного вопроса- где бы переночевать. Волшебство не заканчивается (на самом деле оно только начинается) — зайдя в первую попавшуюся дверь с надписью «отель» в самом центре старой медины, мы встречаем улыбчивую девушку, великолепно говорящую по-английски, которая немедленно заверяет нас, что «конечно, свободные номера есть, что сейчас еще не сезон, а стало быть, значительные скидки, а давайте я покажу вам номера!»

Как хотите, а небольшой, простенько, но с большим вкусом обставленный номер небольшой гостиницы, у которой даже и звездности-то нет, оказался нам милее всех пятизвездочных марокканских хором, где нам довелось пожить и до и после этого.

Ведь это не выставка, не фасад, не ярмарка тщеславия,- это нормальная жизнь нормального туриста, а то и простого марокканского путника- командировочного. В номере за 50 евро в сутки. Да просто за вид из окна хочется немедленно отдать больше!

Но вот этот порыв мы вполне успешно подавляем — сказывается отсутствие купеческого прошлого — и, немножко обалдевая от собственной решимости и удачливости, нет, не идем, а — летим по приветливым, суетливым, шумным, наполненным солнцем узким улицам, а души наши ликуют и смеются, немного жалея попутчиков, которые вот сейчас уже, совсем скоро, уедут далее по маршруту, чтобы может быть, когда-нибудь, если бог даст, вернуться… Компромисс не для нас — мы, числом пять, остаемся!

По общей программе у нас еще обед, в каком-то очередном пятизвездочнике, обед, надо сказать, шикарный, но — сила притяжения Эссауиры не ослабевает, кусок совершенно не лезет в рот, совсем не до еды, скорей, скорей к нашему автобусу — забрать из его чрева необходимые на сутки вещи. Остальное пусть себе едет до конечной станции «Агадир», мы только лишь попросим друзей немного озаботиться, чтобы вещи тихонько залегли в отельную luggage room.

Ну вот еще немножко, совсем немножко прагматизма не помешает. Пусть сейчас и совершенно не хочется об этом думать, но завтра до Агадира надо на чем-то добираться. Вариантов два. Можно потратить достаточно много денег и доехать на такси. Цена вопроса около 100 евро, может чуть больше. Но мы не ищем легких путей, и выбираем бюджетный вариант — автобус. В связи с чем и бредем на автостанцию.

Ох, что бы мы делали при наличии отсутствия в наших стройных рядах Черепанова — большой вопрос. Ибо процесс покупки билетов напугал, по моему, всех, кроме него. Подходим к искомой автостанции. Железный забор, пылища, и куча непонятных личностей, мечущихся между транспортными средствами разной степени потасканности, и гортанными голосами выкликающих названия населенных пунктов. «Агадир-Агадир-Агадир!!! Марракеш—Марракеш-Агадир!!!» Добрый ангел Тёма, как-то абсолютно без опаски, будто всю жизнь только этим и занимался, нырнул в пыльное смурное варево, через пару минут вынырнул, и проговорил — «по 50 дирхамов с носа, быстро». После чего опять растворился, и явился нам вновь, держа в руках 5 сомнительного вида бумажек… Блин, арабский… Ни одного знакомого слова… Хотя что-то в очертаниях арабской вязи мне подсказывает, что написано тут: «Мы надули вас, лохи европейские!» То есть, за что мы отдали свои кровные в их загребущие руки — совершенно неясно. Ну, что сделано-то сделано, завтра будем понимать, насколько мы попали, и попали ли вообще, а пока мы спешим к океану.

Ветренно, прохладно… Океан обжигающе холоден. Эссауира — серферский рай. Купаться здесь в мае, да, говорят и большую часть года — суровое мужское удовольствие. Которому подвергают себя только ваш покорный и примкнувшая Дашик. Не причаститься к океану в этом месте не представляется возможным. И выходим мы из воды, и вольготно разваливаемся на песке, пять странников в центре своей маленькой вселенной, ветер шевелит наши волосы, сушит мокрые тела, и — ощущение полного, абсолютного покоя всецело овладевает нами. Всё труднее поддерживать связный разговор — кажется, только сейчас мы осознаем, насколько устали за предыдущие дни… Устали все время куда-то ехать, бежать, объяснять друзьям, почему нам неинтересно «как все». Эссауира — наша, только наша тихая гавань, пусть лишь на сутки.

«Купи печеньица. Вкусное, вах, палшыки аближешь!»,- словно джинн из лампы, перед нами материализовывается жутковатого вида абориген, поблескивая масляными от пристрастия к конопле и опиатам глазами, и потряхивая коробочкой со сладостями. Вот негаданная приятность. Пребывая в нирване, мы вяло отмахиваемся от кажущегося безобидным коммерсанта, бормоча на трех доступных нам языках — французском, английском и русском, что-то вроде «уйди, противный, хорош нам солнце загораживать». Ух, зря мы это сказали, ух зря — какой-то из языков оказался доступен пониманию местного персонажа. Ибо следующие битых полчаса мы были вынуждены успокаивать проснувшуюся в парне оскорбленную национальную самоидентификацию. Цепочка ассоциативных догадок завела нашего невольного визави в дебри межнациональных конфликтов, он то почти рыдал, воздевая руки к небу и возводя очи горе, призывая всевидящего Аллаха в свидетели наших бесчинств, то грязно ругался нелитературным матом на ломаном английском, то порывался начистить морды мужской части нашей компании. Суть претензий сводилась все к тому же печенью, покупать которое, по его мнению, мы не хотели, будучи неверными фашиствующими белыми фанатиками, ненавидящими как его лично, так и всю благословенную страну Марокко, да и весь арабский мир в придачу. Никакие доводы разума не действовали на его разгоряченные мозги довольно долгое время. Но-то ли океанский ветер целительно — благотворен, то ли приятель понял, что пока он теряет с нами время, нехитрый бизнес буксует, и потенциальная клиентура покидает пляж, но — поток красноречия вдруг иссяк, оппонент выслушал наши заверения в любви к Марокко и преданности общечеловеческим идеалам, растрогался, чумазыми от ногтей до локтей руками отсыпал нашим дамам от щедрот щедрую толику своего печенья, и, сказав что-то вроде «смотрите у меня», неверной походкой удалился в неизвестном направлении. Ух, утомил, черт. Такую энергию б, да в мирных целях…

Чтобы уж окончательно закрыть данный эпизод, заметим только, что на этого гражданина мы впоследствии, каждый раз непроизвольно вздрагивая, натыкались то тут, то там, целый вечер, попутно отмечая в нем разительные перемены — к заходу солнца он стал приветливо-весел, издалека оповещал о своем присутствии, махал руками, в общем — всячески высказывал свое расположение. В общем, да здравствуют стимуляторы — великая сила, дарующая оптимизм!

Ну, а мы, почувствовав возвращение привычного для нас зуда в пятках, и дав себе зарок в том, что на пляж мы еще непременно вернемся завтра, приступаем к наилюбимейшему своему занятию в полюбившемся городе — бездумному, необязательному брожению и глазению по сторонам. Никакой определенной цели, никаких мыслей. Обойти-объехать весь город, добраться, к примеру, до бывшей хиппанской колонии, (где когда-то нашел на довольно долгое время приют Джими Хендрикс, но ничего путного в плане творчества не создал — всё больше потреблял гашиш, и радовался жизни) — все равно нет времени. А посему нам и спешить никуда не нужно — мы растворяемся в городе, околдовавшем нас, впитываем мимолетные картинки жизни, окружающей нас. Поглощающей до полного самозабвения.

Вот порт. Запахи в порту — хоть святых выноси. Резкие, вроде неприятные, но в тоже время — столь органичные, столь естественные, что никаких поползновений упасть в обморок никто из нас не испытывает.

Вот, напрягаясь, два рыбака толкают телегу, в которой бьет хвостом вполне живая агроменная рыбина устрашающе-акульего вида. Никого, кроме вездесущих в Эссауире чаек, наглых, как трактористы в посевную, это особенно не занимает — работа как работа, рыба, как рыба — видали и покруче.

За возможность сделать фото «Эссауира классик вью», аналоги которого неизбежно присутствуют в любом путеводителе- через дырку в стене припортового форта — берут невеликую мзду в 20 дирхам.

Хоть и классика жанра — а картинка до сих пор завораживает.

Вот старый португальский форт, ощетинившийся жерлами пушек, призванных на защиту от лихих набегов с моря.

А вот местный житель, словно бы приросший к этой пушке, вроде заступил в наряд, да так и застыл, зачарованный удивительными красками океана.

Вот абсолютно органично вписывающаяся в сказочный облик города, европейско-средиземноморская припортовая улица в чистом виде.

С деревьями, под которыми расставлены столики, уличными музыкантами, и нелогичными названиями ресторанов — «Chez Denis» и «Trattoria La Mamma».

Вот бесчисленные магазинчики, и ремесленные лавчонки, современные сокровищницы султанов, предлагающие наслаждение, удивление, восхищение,- в общем — все самое лучшее, все, о чем вы даже и не осмеливались мечтать, в обмен на вожделение, подкрепленное парой-тройкой хрустяшек с королевским профилем. Торговый люд Эссауиры не чета суетливым марракешцам — смотрят спокойно, с достоинством, торгуются без азарта, скорее для проформы — ведь цены здесь начинаются на том уровне, которого в Марракеше достигаешь 20-ю минутами театрально-крикливой торговли.

Всё это яркое лоскутное одеяло, шумливый людской приморский прибой, будто облаком, укрыто невероятно органично звучащей музыкой. Идя по улицам, ты будто плывешь по ритмам, от песни к песне — музыка и музыкальные магазины — повсюду, в каждой подворотне. Музыка очень разная, от регги, транса и джаза до хеви-металл, объединенная одним понятием — Гнауа.

Гнауа (от берберийского agenaou — «черный человек») это люди,- потомки чернокожих рабов, завезенных в Марокко из Судана, Гвинеи и других африканских стран для рабского труда на плантациях сахарного тростника.

Гнауа — это молитвы и эзотерические обряды, существующие и по сей день.

Гнауа — это музыка, солнечная смесь из всех возможных жанров, а скорее и прародительница всех этих жанров, вдохновлявшая многих европейских мастодонтов — от Rolling Stones до Led Zeppelin.

Гнауа — это ежегодные «всемирные гнауа фестивали», превращающие Эссауиру в центр мистического гнауа-мира.

Гнауа — это и есть Эссауира.

Эссауира — это люди. Ну где еще возможно встретить итальянца по паспорту, с сербско-болгарским именем Душан, женатого на русской девушке, и прекрасно говорящего по-русски?

Услышав наш междусобойный разговор, он окликнул нас, удостоверился в своей догадке о нашем происхождении, и начал свою историю. Музыкант, он приехал сюда 5 лет назад на экскурсию… да так с тех пор здесь и остался. Каждый вечер играет в небольшом клубе-кофейне, и, кажется, совсем не помышляет о другой жизни. Ведь Эссауира — это непрекращающееся, ежедневное колдовство.

Рашид проходил мимо, когда мы вышли покурить на улицу возле ресторанчика, предложившего нам нехитрый, но очень вкусный ужин по 4–7 евро с человека.

И опять виной нашему знакомству — невзначай произнесенные русские слова. Дизайнер уникальных ковров, опять-таки русская жена. Мечтает поехать в Москву, к жене на родину — слышал, что марокканский стиль сейчас в России очень популярен, и уже имеет планы по открытию в нашей столице галереи. Рашид, мы ждем.

В мастерскую—магазинчик Саида мы зашли сами, утром следующего дня, пораженные удивительными картинами на тончайшей выделки барабанной коже.

Первым покупателям дня -небольшая скидка вежливости — работы действительно оригинальные, художника знают во всем мире и ценит он себя соответственно.

Эссауира — это ремесла. Тончайшей ткани ручной работы. Множество поделок разной степени ценности, масок, мебели — из тикового дерева. Тоже визитная карточка Эссауиры.

А молодой парень, на углу улицы вяжущий шапочки, и тут же их продающий?

А удивительная лавка разнокалиберного скобяного барахла, из которого мастер умудряется создавать удивительно затейливые и поэтичные…

скульптуры-не скульптуры, у французов для этого есть абсолютно точное определение — object d’art? Эссауира — это вкус, помноженный на выдумку.

Эссауира — это закат.

Ближе к вечеру форт начинает заполняться людьми, седлающими пушки, оккупирущими стены и террасы прилегающих к крепости кафе, и провожающими солнце в ежедневную путь-дорогу за море-океан, отдаваясь грустному очарованию уходящего дня, и встречая таинственный мир магрибской ночи.

Эссауира — это когда сон хочется оттолкнуть, когда не хочется расходиться, и когда, ввиду полной невозможности купить спиртное после 7-ми вечера, на свет божий извлекаются, наконец, стратегические дьюти-фри-запасы виски, и продолжается далеко заполночь бесконечный разговор пяти породненных этим городом людей. Эссауира — это откровение и откровенность.

Эссауира — это хмурое утро под унылый вой муэдзинов, и трогательное поедание crepes на завтрак на крыше отеля, в компании таких же, как мы, невыспавшихся путешественников, хамоватых чаек, ворующих масло со столиков, и независимо шляющихся по соседним крышам собак. Эссауира — это свобода.

Эссауира — это снова и снова океан, сколь грозный, столь и манящий. Волны, таящие на берегу белоснежными пенными кружевами. Эссауира — это бесконечность.

Эссауира — это старые и новые дома, удивительно сочетающиеся между собой, архитектурно дополняющие друг друга, когда сияющие чистотой, а когда траченные небрежностью времени и равнодушием хозяев. Эссауира — это контраст.

Эссауира — это ежеминутные маленькие и большие открытия, и непонятно, что трогает душу больше — спящая кошка,

магазинчик тончайших серебряных украшений, или самый большой и старый фикус в Африке. Эссауира — это удивление.

Эссауира — это когда жизнь, текущая медленно, как большая сильная река, внезапно убыстряется стремительным водоворотом, и ты понимаешь, что еще немного — и ты пересечешь границы отпущеного времени, которого, как всегда, не хватает. Пересечешь, чтобы остаться. И от понимания того, что вот этого-то ты как раз себе позволить уже не можешь, становится немного грустно.

Эссауира — мимолетная улыбка.

Эссауира — любовь моя.

Мир вам.

Спасибо за разделенные впечатления «Эссауирской пятерке»:

Моей Рите

Артему Черепанову

Даше Малютиной

Олегу Санникову

Спасибо ТБГ, Офису по туризму Марокко, Компании «Капитал-Тур».

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм