«Кремовый торт» и окрестности

Да, кстати, в названии Сарское село никакой опечатки нет. Сарским или саарским это место было с древности, когда русские пришли туда, где жили шведы и финны. Саарскую мызу — бесценный трофей Северной войны, царь Петр бросил к ногам своей дебелой Марты, будущей Екатерины Первой: строй себе хоромы, матушка!

И вот стараниями немца Браунштейна выросли на мызе крашеные суриком, крытые дранкой «каменные палаты о шестнадцати светлицах». Фундамент этого дома и его массивные стены до сих пор держат центральную часть Екатерининского дворца.

Только при кокетке Елизавете, дочери Петра, любительнице дворцовых увеселений, Сарское село стало не по названию, но по сути своей Царским… Такое могла себе позволить только императрица, напомнив всем — «я девочка, я не хочу скучать, я хочу много золота и танцы!». Варфоломей Варфоломеич (граф Б.Растрелли) как никто знал, что она любит, и вот уже пишет он в Контору строений Села Сарского: «Ее Императорское Величество Государыня… изустно приказала …орнаменты над окошками-то зделать лепной работы, пилястры, карнизы ис пудожского камня, статуи штукатурной и лепной же работы и оные орнаменты и статуи и все украшения вызолотить».

Золотили безостановочно! Только на наружные скульптуры было «истрачено 33 833 книжек золота по 1 р. 33 коп." (каждая). В Санкт-Петербурге такого количества драгоценного металла не нашлось, привозили из-за границы. Сохранились счета: на кариатид и статуи на крыше ушло более 17 пудов червонного золота, а это лишь малая толика золотого убранства. Современники вспоминали: в солнечный день дворец сверкал так, что глаза не выдерживали, люди отворачивались, не в силах созерцать такую ослепительную (в буквальном смысле) красоту.

Стиль этот, полный вычурных сладких излишеств, вопиющей роскоши и высочайшего архитектурного мастерства, называется с тех пор Елизаветинское барокко.

Бесконечные толпы туристов со всех концов Китая съезжаются в Царское село, посмотреть на красоту. Есть, конечно, и другие любопытствующие. Мы, например, в один из июльских дней тоже решили приобщиться к прекрасному.

Приехали в Пушкин, подошли к развилке на Садовой улице — и как в сказке: направо пойдешь — Пушкинский лицей потеряешь, налево пойдешь — не видать тебе Екатерининского дворца. Бог с ним, с лицеем, решили мы. И встали в гигантскую китайскую очередь смотреть дворец. Очередь отмерялась не в метрах, а в часах. Махонькими шажками двигалась эта шевелящаяся гортанная масса вдоль ограды от таблички с надписью: „осталось 3 часа до входа“ к надписи „осталось 2 часа“, потом час…Мы смухлевали — какой же русский не любит смухлевать быстрой езды! Пробирались сквозь китайские кордоны вперед, к нашим, со словами: „спасите, Китай атакует!“, вызывая сочувствие и смех, растворились сначала в одной, потом в другой туристической группе, потом с возмущением: „Да что ж вы все группами ходите, где тут туристы-индивидуалы?!" продвинули свои тушки еще метров на двадцать… в общем, отстояли два часа вместо трех.

За это время в подробностях разглядели фасад). Узнала позже, что такими бирюзовыми стены дворца были только при Елизавете. Еще до войны советские ученые исследовали слои краски: поверх бирюзового было несколько разных слоев: и охра, и светло-зеленый и даже красный!

Елизаветинскую бирюзу в ее первоначальном виде никто больше не воспроизводил — слишком дорого и сложно. Предполагают, что состав бирюзового покрытия фасада дворца разработал сам Михайло Ломоносов. Придумал изготавливать стекло с примесью меди и кобальта, потом его растирать в пыль, смешивать с водой и получившуюся смальту наносить на сырую штукатурку. Понятно, почему на солнце дворец сиял — не только от позолоты, бирюзовая смальта сверкала как бриллиантовая!

Екатерина Великая застала „Кремовый торт“ не в лучшем виде: позолота к тому времени уже облупилась, зданию нужен был ремонт. Императрица велела ничего больше не золотить, а покрасить все охрой — чистенько и не дорого.

Советские реставраторы, начав восстановление дворца после войны, тоже не стали золотить декор фасада, но с помощью синтетических красок вернули стенам бирюзовый „елизаветинский“ цвет. Главное — восстановили дворец и парковый ансамбль из руин. 18 месяцев Царское село было под немцами, его жгли и грабили.

Украли Янтарную комнату и множество ценнейших экспонатов. Только сейчас, после новой масштабной реставрации, которая началась в 2009 году (и до сих пор идет, процесс бесконечный), можно сказать, что Царское село становится прежним… Но прежним каким? Елизаветинским или Екатерининским?

Внутри дворца, конечно, постарались восстановить первоначальный, именно Елизаветинский шик.

Золотая анфилада комнат сверкает лепниной, люстрами и зеркалами. Огромный бальный зал! Живо представляешь себе, какие здесь были шикарные танцы. Дамы в кринолинах, кавалеры в париках и белых колготках… пардон, в чулках и панталонах. Мушки, веера, жабо, высокие каблуки на мужских башмаках.

В конце 1750-х французский дипломат в восторге описывал дворец: „Красота апартаментов и богатство их изумительны“. Он уточнял, что затмить это великолепие могли только четыре сотни нарядно одетых придворных дам, стоящих по периметру Большого бального зала.

“Зала была очень велика, танцевали зараз по двадцать менуэтов, что составляло довольно необыкновенное зрелище. Бал продолжался до одиннадцати часов, когда гофмаршал пришел доложить Ея величеству, что ужин готов. Все перешли в очень обширную и убранную залу, освещенную 900 свечами, в которой красовался фигурный стол на четыреста кувертов. На хорах залы начался вокальный и инструментальный концерт, продолжавшийся во все время банкета»

В столовых комнатах даже обедали под живую музыку! Кушанья готовили повара из всех стран Европы. В официанты брали итальянцев и немцев: последних, наверное, за аккуратность, а первых — за галантность и красоту.

Праздничные ужины во дворце длились по 4–7 часов, после каждого тоста палили пушки за окнами, пили «за процветание империи».

Уже во времена Елизаветы по дворцу водили «экскурсии»: именитые особы со всего света съезжались поглазеть на богатства Российского государства.

Особенно всех интересовала Янтарная комната — «восьмое чудо света». Отделанные янтарем панели «веселой Лизетте» достались от папеньки, Петра Великого. А он, говорят, выпросил их по дружбе у прусского короля Фридриха Вильгельма I. «Немецкий» вариант комнаты был меньше по размеру, чем тот, на который замахнулся Растрелли, поэтому зеркальные вставки и дополнительные панели делали уже в России.

После того, как гитлеровцы вывезли и спрятали Янтарную комнату Елизаветы, ее кто только не искал, однако клад в пять тонн янтаря стоимостью 155 миллионов долларов так и не был найден. Только в 1981 году советские реставраторы отважились — началось воссоздание Янтарной комнаты по многочисленным фотографиям и сохранившимся фрагментам панелей.

Работа шла с перерывами на катаклизмы нашей истории, нехватку денег и закончилась через 22 года — к 300-летию Санкт-Петербурга, в 2003 году. Фотографировать в новой Янтарной комнате запрещено, музейные бабушки бдят… ну, я, как видите, кое-что запечатлела тайком…

Как же они тут жили: императрица, фрейлины, весь ее напомаженный двор, — задавалась я вопросом, пока не узнала, что никто в этих роскошных апартаментах не жил. Все было сделано напоказ, для особых случаев… Вот как описывал царский быт Василий Ключевский:

»Жилые комнаты, куда дворцовые обитатели уходили из пышных зал, поражали теснотой, убожеством обстановки, неряшеством: двери не затворялись, в окна дуло; вода текла по стенным обшивкам, комнаты были чрезвычайно сыры; у великой княгини Екатерины в спальне в печи зияли огромные щели; близ этой спальни в небольшой каморе теснилось 17 человек прислуги; меблировка была так скудна, что зеркала, постели, столы и стулья по надобности перевозили из дворца во дворец, даже из Петербурга в Москву, ломали, били и в таком виде расставляли по временным местам. Елизавета жила и царствовала в золоченой нищете; она оставила после себя в гардеробе с лишком 15 тысяч платьев, два сундука шёлковых чулок и кучу неоплаченных счетов…»

Похоже, Екатерина Великая себя любила больше показухи. Она строила себе «гнездышко» не для праздников, а для уединения, неспешных прогулок и философских бесед. Чтобы воплотить в камне задуманное, Екатерина «выписала» из Италии шотландского архитектора Чарльза Камерона, влюбленного в Древний Рим. Он приехал в Россию, женился и жил тут до самой смерти. Характер у шотландца был невыносимый для коронованных заказчиков: очень не любил, когда они вмешиваются в процесс. Екатерина терпела, потому что их вкусы совпадали.

Знаменитая Камеронова галерея, украшенная бюстами древних философов, — любимое архитектурное произведение императрицы.

Строительство только началось, а она уже пишет Вольтеру: «Я завладела мастером Камероном, который напитан изучением древних… Мы с ним мастерим здесь в Царском Селе сад с террасами, с банями внизу и галереей наверху. Это будет прелесть!».

И точно — получилась прелесть: легкая, парящая верхняя часть здания с длинной колоннадой, которая описается на мощное, нарочито грубое основание из пудостского камня. Что это за камень такой, спросите? Это известковый туф, который добывали неподалеку от Сарского села, возле деревни Пудость. Этим туфом выложено немало дворцов и храмов Санкт-Петербурга, колонны Казанского собора, например.

В первом этаже здания Камерон соорудил «холодные бани». Над ними — собственно, галерея. Она наполнена светом и совершенно непохожа на основной дворец, но без нее он бы смотрелся тяжеловесно и архаично, а вместе они выгодно оттеняют друг друга.

Меня поразили бюсты на террасе галереи, я подумала поначалу, что они современные: так оригинально и созвучно нашему времени они смотрятся — легкие, совершенно сюрные, едва касающиеся постамента! Ан нет, это настоящие произведения мастеров Санкт-Петербургской Академии художеств, отлитые из бронзы в 1780–1790 годах. Уцелели все, и стоят там, где их поставил Камерон.

А это вид с камероновой террасы на регулярный парк.

На холме рядом с галереей — Агатовые комнаты, личные покои императрицы Екатерины Второй.

Вокруг разбит дивный цветник, виды неописуемой красоты… были бы, если б не огромная масса китайских групп, заполонивших всё. Тоже, своего рода цветник).

Я знаю, что не обошла и десятой доли огромного Царскосельского парка. Сюда надо приезжать не раз и не два, чтобы все увидеть. мы же, побывав у Екатерины, снова отправились к Елизавете, в ее любимый «домик» — Эрмитаж.

Это произведение «Варфоломея Варфоломеича» Растрелли должно было по красоте, роскоши и развлекательным придумкам затмить основной дворец. Эрмитаж был украшен золочеными статуями по периметру крыши — увы, ни одна не сохранилась…

Зато сохранилось самое удивительное — прообразы первых лифтов! Диковинка, поражавшая воображение современников Елизаветы.

Работало это так: гости заходили в Эрмитаж, садились на кушетку — и она поднимала их на второй этаж. Там, слегка обалдев от неожиданного «вознесения» они попадали в пустую очень красивую «залу». Недоумевали несколько минут: а что здесь делать-то, никак на голодный желудок отплясывать заставят? Но вдруг по команде невидимого «дирижера», под нежную музыку прямо из пола вырастали накрытые (!) столы, полные яств.

Как это происходило — не видела, столы нам не поднимали, зато показали, как происходила смена блюд — тоже благодаря расположенному на первом этаже механическому устройству.

«Тарелкоподъемник» 18 века!

Полезная была штука, когда разговоры за обедом или ужином не должны были достичь чужих ушей.

Последние виды цветущего, июльского Царского села и все, уходим. Насмотревшись на прекрасное, нанюхавшись цветов, надышавшись воздухом империи, сносив ноги до колен. Парк изумительно ухожен. Кто эти незримые чародеи, делающие чисто после туристического тайфуна — не знаю.

Зато теперь знаю, с кого этот порядок в парке начался. Был такой старик — генерал Кашкин. Участвовал в семилетней войне (1756–1763), где командовал Тобольским полком. А потом больше 30 лет служил «командиром Царского села» — следил тут за порядком. Он сочинил (и приписал это государыне) самые первые правила поведения в общественных местах, а конкретно — в Царскосельском парке:

"Ея Императорское Величество именным Указом за Собственноручным Своим подписанием Высочайше повелеть соизволила учинить строжайшее прещение и подтверждение, чтоб никто в Царско-Сельском саду птиц не дразнил, и как оных, так и летающих не ловил, и нигде птичьих гнезд не разорял, не ломал деревьев, не рвал цветов, не портил дорог, и поставленных канапе и скамей не обваливал, и ничего не вредил, также расставленных по разным прудам для гуляния водою судов не портить, и ничего на них не ломать, весел с собою не уносить, веревок не отрезывать и не отрывать, и к островам не приставать, под опасением заплаты пени по рублю в пользу птичников или садовников, или же огородников, которые за тем наблюдать имеют, а кому платить будет нечем, тот долженствует работать в саду, покуда заработает цену сей пени; чего для всем и каждому сим и объявляется июня 5 дня 1783 года".

Засим откланиваюсь).

Теги: Самостоятельные путешествия