Провинция Маровийн — удивительный уголок Суринама

Пересекаем реку Суринам по высокому мосту, который чем-то напоминает гимнаста, вставшего на мостик.

Городские постройки постепенно исчезают. Домики попадаются всё реже, и вскоре появляется лес. Опять тянутся джунгли.

Дорога хороший асфальт, возле неё справа и слева мелькают телефонные вышки. В Гайяне я видел их только в районе Джорджтауна. Через 1,5 часа уходим влево на красную убитую грунтовку. Казалось бы, сейчас начнутся дебри? Эта мысль приходит после езды по Гайяне. Однако, ощущение затерянности вовсе не возникает. На трассе полно встречных машин и дорогой строительной техники.

Проезжаем большие маленькие посёлки.

В одном месте останавливаемся и видим такую картину. Упиваясь от собственной наглости, радуясь, что не нужно отстёгивать бабки за свой внешний вид детскому писателю из далёкой России, приветствует проезжающих древнее индейское божество, похожее на Чебурашку.

Если фигурки последнего мне приходилось видеть в Западной Африке, то суринамский ушастик это мышка на ходулях — символ различных этнических групп индейцев. Каждый год в Суринаме во время религиозного праздника, индейцы танцуют на ходулях, надевая всевозможные мышиные костюмы.

Конечная цель нашего автомобильного маршрута порт Албина, расположенный на реке Марони.

Порт наполнен суетой и множеством длинных лодок, качающихся на волнах.

Маровине в этом месте довольно широкая. Она разделяет Суринам и Французскую Гвиану.

Через реку между двумя странами ходит паром.

Часть суринамских жителей имеет гражданство Французской Гвианы, отчего у путешествующего, всегда есть выбор, ждать паром или нанять для переезда лодку.

На следующий день именно здесь нам предстояло перебраться на ту сторону, дабы отправиться на космодром Куру.

Но это будет после, тогда как сейчас, в ожидании лодки я прошёлся по набережной и вступил в контакт с торговцами на местном рынке. Рыба, пойманная в реке, оказалась самой обычной.

Моё внимание привлекла копчёная черепаха.

Голова была отрублена, панцирь снизу был удалён, отчего тушка блестела копчёным мясом. Застыли поднятые вверх лапки, словно животное просило пощады. Сам продавец фотографироваться не захотел, разрешив снимать только черепаху.

Парень жестами убеждал купить у него копчёную вкусняшку. Перевернув её на другую сторону, я обнаружил, что это вовсе не черепаха, а броненосец.

В своё время монахи-миссионеры употребляли мясо броненосцев во время поста. Из них даже делали ветчину. Однако пахнет животинка весьма неприятно. Броненосцы, по-испански армадиллы — несущие доспехи, питаются исключительно муравьями. Это единственное из современных млекопитающих, у кого тело покрыто сверху костным панцирем, на котором лежат роговые пластины.

Броненосец в случае опасности может быстро закопаться в землю, или свернуться в шар. Не получилось — человек оказался хитрее. Я прилетел в Южную Америку в надежде увидеть этих редких животных, ведь они являются ровесниками динозавров — древние броненосцы были размером с носорога.

В настоящее время в лесах Южной Америки этих зверьков осталось не так много. В каждом обществе, конечно, свои законы, но у меня просто не укладывается в голове — как можно это редкое животное вот так убить, закоптить, продать, купить, сожрать….

Рассаживаемся по лодкам и отправляемся в путь по реке Марони вниз по течению.

Где-то на другом берегу исчезает за кормой французский городок Сен Лоран. Береговые виды разнообразием не балуют, всё везде укрыто зеленью.

На самой реке встречаются острова, заросшие деревьями и ничем не отличающиеся от берега.

Через 1,5 часа делаем остановку в рыбацкой деревушке Галиби.

Деревушка не большая.

Но здесь можно познакомиться с бытом рыбаков. Женщины хлопочут по хозяйству, а мужчины каждый день выходят ставить сети.

Вот только куда? На реку или на море?

Деревня Галиби стоит в устье Марони.

Понятие река и море весьма условное. Другой берег почти не видно.

Гуляем по деревне, перешагивая через плоды спелых манго, которые просто так валяются под ногами.

Этим фруктом здесь никого не удивишь, хотя мы, конечно, были удивлены, набрав его для пропитания. Сюда часто заезжают туристы, направляющиеся в лодж Галиби.

Соответственно, один местный человек сообразил и устроил у себя на участке небольшой зоопарк. Животные, за которыми мы гонялись в Гайяне по лесам, находятся здесь в открытом доступе.

Заходим на территорию — вдруг мне на голову прыгает маленькая обезьянка,

за ней следует другая.

Видя манго, обезьянки просят их угостить, надкусывают и убегают. Еды у них полно, но когда угощают, приятно даже обезьяне.

Под ногами крутятся длинномордые коати, рядом с деловым видом бегает кабанчик, куда-то по делам ползёт черепаха.

В клетке пятнистый красавец оцелот, он чем-то раздражён и не желает фотографироваться. Зато мудрая сова, хоть и сидит в клетке, но кажется, что она, пронизывая взглядом, видит тебя насквозь и вот-вот что-то скажет.

Со всех сторон слышатся восторженные писки и визги.

Мой фотоаппарат просто не выключается. Общение с новыми людьми для животных тоже событие.

Под конец нашего визита обезьянки видимо устали и уже почти не прыгали.

Загружаемся в лодки и плывём дальше. Противоположный французский берег всё дальше и дальше. В устье ширина Марони не менее 10 км. Волна усилилась. Лодка прыгая, выбивает кучу брызг, отчего я опять весь мокрый. Водные процедуры продолжаются почти час.

Выходим в океан, поворачивая влево, идём вдоль суринамского берега, теперь уже под океанскими брызгами. Морское побережье представляет собой сплошной пляж с шеренгами пушистых пальм. Наконец показался домик и строения. Бросаем якорь и задом подходим к берегу.

Лодка должна быть чётко зафиксирована — якорь держит её за нос, а зад привязывают к дереву, дабы лодку не крутило при отливах и приливах. В деревне наш кормчий долго развязывал узел на пальме, стучал по верёвке и даже хотел подрезать. Морских узлов здешние моряки не знают, а обычный волны затягивают. Сила у океана огромная.

Лодж Галиби — это один большой дом с несколькими комнатами, с кухней и общим обеденным залом, находящийся всего в 50 метрах от моря.

Размещаемся в лодже. Иду прогуляться и натыкаюсь на местных пограничников.

Вступаю в разговор. Прадед одного из ребят выходец из Индии, другой парень потомок темнокожих рабов. Благодаря пращурам их потомки обрели новую родину, и теперь они её охраняют. Задача пограничников смотреть за морем, за браконьерами и за черепахами.

За всё время службы, попыток нарушения государственной границы Суринама они ни разу не зафиксировали. Наоборот, из Суринама народ стремится во Французскую Гвиану, дабы осесть там на пособия.

Вечереет. Солнце прячется в лесу, за ним отступает и свет. На чернеющем небе вдруг появляется одна звезда, две, три, четыре… И вот абажуром зажигается Большая Медведица… В 19 ч наступает полная темнота. Местная женщина приносит в лодж ужин. Закинув что-то в желудок, иду вновь прогуляться к океану.

Справа и слева слышны звуки бурлящего прибоя. К ночи бриз усиливается. Где-то вдалеке пульсирует огнями Франция. В океане, почти на самой линии горизонта, тоже что-то мигает. На всём протяжении пляжа Галиби песок перерыт, словно кто-то копал окопы, ожидая морской десант неприятеля.

Моё внимание привлекает что-то светлое, копошащееся под ногами. Включаю фонарик — наглый крабик зацепив клешнёй, тащит к себе в нору маленького черепашонка. Свет от фонаря только ускоряет его действия. Жизнь это борьба. Крабик интуитивно желает затащить черепашку в нору, замуровать и заморить её голодом, а когда она сдохнет и начнёт разлагаться, её можно будет съесть.

Выхватываю у разбойника его жертву. В руке испугано пульсирует чужая новая жизнь. Тут я замечаю, со всех сторон на свет фонаря по песку спешат черепашата, рядом со мной их уже две или три сотни. Черепашки просто везде, они бегут и бегут ко мне, особо шустрые уже трутся об мои ноги, и я, боясь кого-то из них раздавить, вынужден стоять на месте, отчего становится как-то не по себе.

Как Моисей евреев вывожу заблудших к морю, направив туда луч фонаря. Через минуту пляж в этом месте пуст. Правда в руке перебирает лапами уставшая от борьбы черепашка.

По Шри-Ланке помню, в первый день вылупившихся малышей в море не отпускают. Давая им окрепнуть, их 2–3 дня держат в специальном бассейне. Нахожу в лодже ведро, наливаю воды и помещаю туда спасённую мной черепашку. Позже в накопитель попадает ещё с десяток малышей. Все они интуитивно вышли на свет лоджа, запутались и выбились из сил.

Глупая самка черепаха вырыла нору вдалеке от моря в кустах среди травы и отложила туда яйца. Вот и не находят дорогу к морю вылупившиеся малыши, которым мамаша больше ничем не обязана.

Впрочем, правильно я сделал или нет вопрос спорный, ибо черепашки с упорством долбились о стенки ведра. Забегая вперёд, скажу, утром я, конечно, выпустил их в море, но пограничник, увидев мои старания, сказал, что так делать нежелательно, и маленьких черепах нужно доставлять к морю сразу.

В России часто можно видеть телевизионную заставку, когда диктор в 22 ч спрашивает — ваши дети дома? В черепашьем заповеднике Галиби с этим строго. В 22 часа на всём пляже уже нет ни одного малыша. Они вылупляются из яйца и вылезают из песка на заходе солнца.

С наступлением темноты во время отлива черепашки направляются к морю. Соответственно, волна утягивает их как можно дальше в океан, где они дальше и будут жить.

Ракет в Суринаме не делали и не делают, Марони, как Енисей, не перекрывали, а в области балета положение страны просто катастрофическое. Зато природа в Суринаме, особенно в заповеднике Галиби, девственная и нетронутая, а посему радостно и беззаботно танцуют твист при отливе пальмы, а ветер, словно играя в тетрис, расчищает небо, удаляя с него поочерёдно облака.

Шагая по песку всего час назад, я боялся на кого-то наступить, а теперь никого. Ложусь на скамейке возле лоджа, и наслаждаюсь воздухом. Жду прилива и больших черепах. Атлантический бриз ласкает тело, пытаясь о чём-то рассказать. Цунами и землетрясений у берегов Гайяны и Суринама не бывает. Ветер с океана тёплый, сильный и порывистый. В этом один из залогов успеха для маленьких черепашек.

Ветер отгоняет с побережья хищных птиц, однако он не может защитить от крабов и зубастых рыб. Из 100 вылупившихся малышей во взрослую жизнь вступает 1–2 черепашки. Рождение черепах — это одно из самых больших чудес природы.

Взрослая самка возвращается отложить яйца именно на тот пляж, где была рождена. Самка закапывает яйца на глубину до 1 метра и засыпает песком. В зависимости от вида рептилии в яму попадает от 100 до 500 яиц. Дабы хищники не раскопали кладку, черепаха трамбует песок, спрыскивая его мочой.

Все черепахи рождаются через два месяца в одно и то же время. От температуры песка зависит пол новорождённого. Чем выше температура, тем больше появится на свет девочек. Но это уже чудом не является — женщины любят группироваться там, где солнце, лето и море. Ждём 12 ночи. Считается, что именно в это время из моря выползают черепахи. Нужно соблюдать тишину — черепахи боятся света фонаря и всевозможного шума.

Луна ушла окончательно, впрочем, как и рейнджеры, которые должны были сопровождать нас к черепахам. Начинается прилив. После полуночи всей толпой идём на разведку. И сразу, недалеко от лоджа, натыкаемся на тянущийся из моря тракторный след, ведущий в кусты. Тихонько подходим посмотреть.

В темноте шевелится что-то похожее на чемодан. Осторожно подсвечиваем фонариком. Вправо и влево, подгребая песок передними лапами, вертится на месте большая черепаха. Размер рептилии в длину 1,2 м, и в высоту 0,5 м. Она уже совершила кладку и закапывает яиц. Уходим, чтобы не мешать процессу. Изучая пляж, мы увидели 11 больших черепах, откладывавших яйца. Но самое главное — нам повезло понаблюдать за кожистой черепахой.

Если обычные черепахи в Галиби сравнимы с большими чемоданами, то кожистая это реальный танк. Рептилия ровесница динозаврам. Вместо твёрдого панциря как у всех собратьев, на спине она носит кожу, лежащую некими пластинами. Панцирь совершенно не крепится к скелету — это позволяет ей хорошо плавать под водой.

Кожистая способна погружаться на глубину 300 м. Животное это очень редкое и даже в наше время мало изученное. Голова и лапы у кожистых черепах в панцирь не убираются. Голова по размерам сравнима с головой человека. Её длина почти 2,5 м, и высота примерно 1,5 м. Кожистая самая большая черепаха из всех других. Сколько весит такая махина, я даже затрудняюсь сказать — человека она просто сметёт с дороги.

Когда я её увидел, то невольно воскликнул от удивления. Впрочем, черепаху это нисколько не смутило. Самка была полностью в работе. Ямку она уже выкопала, и, с периодичностью в 5–10 секунд, из-под хвоста у неё выскакивали и падали вниз, белые шарики, похожие на пинпонговые мячики.

Чуть позже, поняв, что рептилия на нас не реагирует, мы подошли совсем близко. Изо рта у черепахи выделялись слюни и пена, сопровождаемые мучительными звуками. Процесс кладки давался ей трудно. Мне даже показалось, что в глазах у неё стояли слёзы.

Отложив яйца, какое-то время гигантская рептилия отдыхала, тяжело дыша. Потом, собравшись с силами, самка начала подгребать ластами песок и крутиться на месте. Примерно так в фильмах о войне немецкий танк ровняет с землёй советские окопы. И не дай Бог попасться кожистой черепахе на пути, когда она, отложив яйца, возвращается в море.

(Фото из интернета)

Кожистая черепаха занесена в Красную книгу. Врагов у неё в природе нет, но черепаха сильно страдает из-за вмешательства в природу человека. Рептилия ест всё подряд. Не единожды у мёртвых кожистых черепах учёные находили в желудке пластик, что и становилось причиной их смерти.

Рейнджеров с нами не было, и я вполне мог бы ночью со вспышкой фотографировать черепах, но в данном случае, это могло реально помешать рождению новой жизни, чего не стоит, ни одна фотография.

Придя в лодж, я находился под огромным впечатлением от увиденного, я совсем плохо спал. С первыми лучами солнца проснулся и вновь отправился на пляж, теперь уже с фотоаппаратом.

Вместе со мной утром подняться смогли не все, но тот, кто пошёл, тому определённо повезло. Море, охраняя тайну черепашьей кладки, замыло все черепашьи борозды, но желанный тракторный след мы всё же обнаружили.

Он вёл в кусты, где кто-то подбрасывал землю. Не успев управиться за ночь, молодая самка завершала свою кладку.

Такие утренние черепахи называются шальными.

Пусть даже и так, но эту шальную самку мы фотографировали, уже имея полное моральное право.

Есть такая известная песня

Я мечтала о морях и кораллах,

Я поесть хотела суп черепаший

Но не выросла ещё та ромашка

На которой я тебе погадаю

Уверен, песня многим знакома. И если та ромашка просто не выросла, то черепахи могут вообще исчезнуть — их численность стремительно сокращается.

Друзья, забудьте про суп из черепах, мечтайте только о морях, ибо кораллы во многих странах также находятся под охраной.

Именно поэтому заповедник Галиби место поистине уникальное — таких кусочков природы нетронутых цивилизацией на нашей планете осталось совсем немного!

Очень надеюсь, что власти Суринама сумеют сохранить этот девственный уголок природы!

Теги: Культурно-познавательный туризм