Мечта о корабле Босжиры

Мечтой служила увиденная в Инстаграме при подготовке к экспедиции картинка — девушка идет по краю чинка, а внизу большой, похожий на корабль, фигурный останец, взгляд на который с высоты является главным в кадре — даже главнее девушки. Картинка осталась мечтой без местоположения — инстаграмский автор на вопросы о координатах места не ответил. Понятно было только, что где-то на Босжире. Надежда была найти на месте. Но это было неточно, потому что это же степь, пустыня, плато — адресов нет, дороги условны. Но на то она и есть мечта, чтобы исполниться. Или нет. Аня надеялась.

Столица Мангистаусской области город Актау, пришпоренный постсоветским независимым прогрессом, разросся приятной городской инфраструктурой. Наш маленький, но крепкий отель с богатырским названием «Тумарым» спрятался на опрятном центральном проспекте имени, как водится, Нурсултана Назарбаева. Невесть почему в казахских отелях номера были на верхних этажах, куда приходилось поднимать свои чемоданы по лестнице из-за отсутствия лифта. После быстрого завтрака (скромный, но желанный шведский стол) и обычной для мест с вай-фаем общей переписки в вотсапповской группе («Так во сколько все-таки выезжаем?») экспедиционеры начали вперевалочку, волоча чемоданы, сумки и рюкзаки, организовано выползать к машинам. Дастеры были суеверно припаркованы вплотную к тротуару — после астраханского недоразумения это по умолчанию стало традицией.

Небольшой перекур, несколько разговорчиков, немного смешков, немного сосредоточенно сведенных бровей, склоненных взглядов на экраны смартфонов, небольшая перекочевка вещей из Дастера в Дастер, и колонна упорядоченно отшвартовалась от тротуара и поползла по городу под приветственные сигналы местных машин. Были и восторженно опускаемые автомобильные стекла: «Эй! Вы откуда? Куда? Нравится вам Казахстан? Молодцы! Счастливого пути!» Такая популярность была вынуждена и улыбчива. Она приятно дополняла первопроходческую романтику, поселившуюся в салоне четырех Дастеров и одного Хайлюкса.

Ладони уже пристрастились к рулю. От Актау до Жанаозена трасса располагала к подзабытым шоссейным скоростям. Трудяга-Дастер реагировал на вдавливание педали в пол поначалу натужно. «Я не по этой части! Я спец по бездорожью, а по трассам гонять — не моё амплуа». Но все же, поворчав для виду, и весело скрипнув сцеплением при переключении на шестую передачу, разогнался и до ста пятидесяти.

В салоне было всегдашне весело. Галя рассказывала про очередного уникального покорителя Севера или Сибири — талантливого путешественника, фотографа и писателя, Аня кормила водителя чипсами, чтобы не клевал носом, а водитель, как обычно, силился врубить дежурный непереносимый всеми панк-рок.

Вокруг была огромная казахская земля. Пустые плоские пространства, размерам которых смело позавидовало бы почти любое государство. Скоро слева и справа от дороги появились и принялись клевать землю неуклюжие нефтяные вышки — залог благополучия нынешнего века.

В Жанаозен, где надлежало получить разрешение на въезд в Устюртский заповедник, приехали к обеду в прямом смысле слова — офис администрации заповедника только что закрылся на обеденный перерыв, который длился почему-то вольготные два часа. Потеря двух часов — дело неприятное, но после пережитой аварии в Астрахани участники экспедиции приобрели привычку ничем не расстраиваться, а относиться ко всем коллизиям с долей здорового безразличия.

Вместо расстройства поехали на рынок — пополнить запасы провианта и пообедать. Попробовали, наконец, куырдак, который оказался горой мяса без какого-либо гарнира. В местном супермаркете «Дана» (такое название, казалось, носит половина супермаркетов в Мангистау) по акции было бесплатно получено довеском к купленному продовольствию неимоверное количество бутылок напитка «Спрайт-огурец», к концу четырехдневной автономки всеми экспедиционерами стойко ненавидимого.

На рынке пообщались с доброжелательным в хлам угашенным казахом, поразившим знаниями русской классики и советского кинематографа. Около мечети приятный человек на Мерседесе начал разговор с вопросов и продолжил рассказом о себе, о России, Казахстане и тесных связях. На заправке аксакальского вида дедушка долго восхищался затеей экспедиции, рассказал о своей семье и дежурно поругал власти.

В Жанаозене царила милая домашняя среднеазиатская провинциальность. Почему-то дорогая сердцу рожденных в СССР, вызывая смесь ностальгии по детству в государстве из пятнадцати республик и ощущение, что так далеко от дома попали куда-то в знакомое, но никогда доселе не посещенное место.

Разрешение на въезд в заповедник получали долго и муторно — инструктажи, бюрократия, морока с оплатой и даже угрозы послать с нами сопровождающего егеря. Но обошлось. И тронулись в сторону, ведущую совсем уж прочь от цивилизации, все в прекрасном настроении. По рации обсуждали предстоящий маршрут и шутили о том, что в казахском названии «овощи-фрукты» — «жемic-жидектер» — слышится что-то антисемитское.

Наконец, показалась одинокая усеченная пирамида горы Бокты — кусок слоеного торта на огромном плоском блюде. Масштаб сразу же потерялся. Невозможно было понять, насколько она большая или маленькая — часть таинства рельефных ландшафтов. Где-то около этой горы нужно было встать лагерем.

Остановились и какое-то время просто стояли и смотрели на гору. Когда готовишься к путешествию, глядишь картинки, которые складываются в зрительное предвкушение, но больше ничего не рассказывают. А когда рассматриваешь, например, гору Бокты вживую, она оказывается узнаваемой, но все же совсем не такой. Нужно время, чтобы ее запечатлеть, впитать ее образ и понять, какой именно она оказалась на самом деле, и чем отличается от картинки.

Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Точнее, едет. Дастеры привычно попылили по степи, качаясь на ее поверхности как на волнах, и Бокты стала нехотя приближаться и, казалось, непропорционально медленно увеличиваться. Вовремя запущенные чьей-то невидимой рукой темно-коричневые верблюды караванили вдоль слоистой трапеции останца.

Палатка никак не хотела ставиться ровно. В результате, один смотрел, подсказывал в какую сторону наклонить, а двое возились с кольями и веревками. Как будто не палатку ставили в пустыне, а вешали картину на стену в гостиной.

Лагерь поставлен. И место выбрано хорошее. В меру плоское, но не такыр — от него отъехали. Вид на гору был шикарен. Немного напрягали разбросанные тут и там норы. Кто в них живет — безопасные суслики или опасные змеи — было непонятно.

Как только лагерь поставлен, по окрестностям разбредаются «следопыты», в одиночестве рыскающие вокруг. Кто-то из них смотрит под ноги, кто-то вдаль, кто-то вверх. Кто-то интересуется флорой, фауной, геологией и ископаемыми, кто-то орнитологией, а кто-то ищет наиболее выгодные ракурсы и ждет, не блеснет ли из-за тучи луч солнца, придающий пейзажу мгновенную яркую жизнь.

На пологом склоне горки Галя изучала какие-то растения и каких-то жуков. А Олег неожиданно отыскал зубы ископаемой акулы и стал взахлеб рассказывать о том, как ему с этим повезло, и что у акул нет костей, поэтому остались только зубы.

Но лучше всего там были ракурсы. Ползешь по приятному рыхлому склону и видишь кругом инопланетный пейзаж. Несколько натруженных шагов вверх, и пейзаж уже немного другой — ещё инопланетнее. Хотя, конечно, понятно, что пейзаж этот очень земной — это, скорее, привычные каменные джунгли чужды планете. Но отвлеченность от природы помогает забыть, как выглядит земной шар без неуклюжей человеческой адаптации, поэтому виды Устюрта стали называться инопланетными. А они — степи, такыры, солончаки, чинки, останцы — очень наши, родные, земные. Просто надо находить время до них добираться.

Под четкие как приказ, звонкие как колокольчик, бодрящие как вино указания Оли готовилась трапеза. Алла чистила картошку, Света резала морковь, Андрей мечтал (пока тщетно) о том, чтобы раздобыть где-нибудь хвороста для костра, а Слава шутил о том, что Номад ничего не делает по кухне. Так и поспел ужин. Оля весело орудовала половником, раскидывая ароматно дымящееся содержимое казана по подставляемым мискам. Едоки расположились кто на складных стульях и креслах вокруг стола, кто (кому не хватило посадочного места) стоя и принялись за еду при свете ламп и фонариков, так как солнце к тому моменту уже свалилось за гору. Обсуждали, главным образом, розовый слой на окрестном склоне — что это, «креветочный слой» или линия кровавых жертвоприношений древних племён. Ужины обычно были полны шуток.

Утро начиналось рано. Большинству хотелось рассвета. А он подкачал — был мрачен и хмур, как обидевшаяся непостоянная барышня. Небо было серой мешаниной — каким-то грязным скомковавшимся пюре. День предстоял грандиозный, большой, достопримечательный, а природа враждебно нашептывало, что дождь — только вопрос времени.

Быстрая вылазка на склон Бокты не только добавила ободранную коленку и грязные штаны на попе, но и несколько запечатлённых побед солнечных лучей над тучами. Потом солнце окончательно сдалось и сгинуло.

Согласно закону сохранения счастья, если оно уходит с небосклона, его надо искать под ногами. Так и случилось — при сборе палаток под ними нашлись долгожданные скорпионы. Маленькие, полупрозрачные, испуганные. Что и хорошо, иначе испуганными оказались бы экспедиционеры.

Поехали молча и с немного скомканными предчувствиями. Задастся ли один из самых наполненных достопримечательностями день?

На горизонте показался силуэт одинокого степного бронтозавра, пасущегося рядом с единственной колеей, ведущей к урочищу. Это был огромный автомобиль-жилище «хранителей Босжиры» — егерей. Самый большой и добродушный казах был главой хранителей. Он проверил разрешение на въезд в заповедник, предупредил о том, чтобы не запускали коптер («животные пугаются, а ближе к туркменской границе дрон и сбить могут»), и, указав на чрево своего бронтозавра, предложил, если надо, поделиться питьевой водой.

Вожаком стаи автомобилей был матёрый рыжий Дастер. Своими зоркими фарами он всматривался в степную бескрайность и улавливал колею. Направлялся по ней, разнюхивал, раздумывал, разворачивался, шёл по другой колее. Вся стая послушно следовала за рыжим след в след. Все знали, что пытливый мозг вожака — Коля Лебедев — всегда найдёт нужный путь.

Из степи вдалеке выпрыгнули «клыки» Босжиры — две острые узнаваемые скалы. Ландшафт всё более напоминал дикий запад — не Казахстана, а Северной Америки. Не было только мчащихся с улюлюканьем индейцев и стреляющих на скаку с двух рук ковбоев, а так все тоже самое — даже голые черепа у дороги. Колонна въезжала в местную долину монументов.

Легкий обеденный перекус у клыков-монументов, и снова вперёд вслед за Рыжим. Надо было найти затерянную дорогу вверх на плато, откуда открываются самые крышесносные панорамы. Рыжий, сунувшись носом-радиатором сначала туда, потом сюда, наконец, взял след, и вереница дисциплинированно поползла вверх.

Тут злорадно заморосил предательский дождь. Но поздно — испортить ему уже ничего не получалось. Колонна залезла на плато и после непродолжительных скитаний подобралась к краю. Подступило то чувство, когда ты подъезжаешь к чему-то невиданному и значимому, и оно — это невиданное и значимое — захватывает, ты впиваешься в него глазами, поглощаешь, жадно ловишь момент и стараешься отложить в памяти наиболее правдивый образ. Сердце начинает прыгать, учащается дыхание. Предательская гордыня нашептывает, как ты будешь хвалиться друзьям, что ты видел ЭТО. И одни друзья притворно восхитятся, другие искренне позавидуют, третьи безучастно пожмут плечами. А ты отгоняешь сейчас эти мысли, чтобы не препятствовали наслаждению предметом. Потому что само наслаждение этим предметом и было целью стремления к нему!

Любопытные морды Дастеров смотрели с дождливого плато вниз на урочище Босжира. Рядом горная гряда протянула одно из своих щупальцев к отдалившимся собратьям — останцовым горам, разбросанным по изрезанной ложбинами равнине внизу. Картина такая искусная, изящная, хрупкая, что ее надо оберегать. Занести в красную книгу пейзажей!

На обед была гречка и бычки в томате. Какой же, скажите, советский человек не любит бычков в томате? Бычки, если погонять их вилкой в миске по поверхности гречки, своей томатной пастой немного цементируют крупу, превращая блюдо в изысканное в своей простоте. Потом во рту томатная паста сразу же льнет к языку, бычки прыгают на зубы, а частички гречки норовят заскочить за щеку. Всё это создаёт старый добрый походный вкус. А если кушанье еще полить немного казахским дождем и сдобрить видом на Босжиру, оно превращается в кулинарный шедевр.

Вдруг дождь закончился, и небосклон — о чудо! — подготовился к самому настоящему полноценному закату! Сюрприз от природы: есть не только закон подлости, но и закон благодати. Бутерброд упал не только маслом вверх, но еще и прямо на удачно случайно подставленную кем-то тарелочку. Экспедиционеры, довольные после бычков, стали готовиться к зрелищному созерцанию, подтащив брезентовые кресла к краю чинка.

А в голове упрямо сидело, что где-то немного дальше по плато должно быть что-то еще — может, еще лучше. Как старатель, нашедший золотую жилу, уже чрезвычайно богат, но хочет продвинуться дальше, где залежи могут оказаться больше и драгоценнее.

Мэпс.ми рассказывал об еще одной смотровой в четырех километрах от лагеря. И пятеро непоседливых разведчиков, подъехав к ней, испытали неподдельное чувство первооткрывателей! Да, это и был именно он — «корабль Босжиры», координат которого не знал даже инстаграмовский автор! О, как же он был прекрасен в розовеющих лучах заката, специально подоспевших к приезду Дастера! Пара лагерей стояли внизу у подножия «корабля», чтобы выразить его масштаб. Вот только ради одной этой картины уже стоило ехать в экспедицию!

Сюрприз, преподнесенный привыкшей насмехаться над людьми судьбой. Смеялась она и в этот раз. Мол, вы думали, непогода, и с видами на сегодня точно уже покончено, а я вам исподтишка приготовила вот такое произведение в закатном свете!

Разведчики вернулись обратно в лагерь и успели еще на последний неподвижный час заката, уверенно повисший над пейзажем.

Утром снова нужно было выезжать достаточно рано, но съездить посмотреть на «корабль» теперь хотели уже практически все. Поэтому поднялись до рассвета. Но откинутые пологи палаток сообщили пренеприятнейшее известие. Всю долину внизу заполнило плотное море тумана, подобно приливу затопляющее уже и поверхность плато. О видах на корабль при таком туманном наступлении можно было и не вспоминать. Всё равно решено было заслать к кораблю группу лазутчиков — вдруг что.

И буквально через полчаса после того, как их Дастер удрал в сизый туман, лазутчики прохрипели по рации: море отступило, корабль выплыл, все сюда!

Утро проявлялось над туманной долиной глубоко внизу. Оно хватало дымку снизу, впивалось в мякоть облаков, исподтишка атаковало белесую пелену. Корабль Босжиры подобно Летучему Голландцу появился, обрывая таявшие белые полотна облаков, сияя тайным утренним солнцем, делаясь явью из мечты.

— Следуй за мной, — сказала Аня и протянула ладонь. За Аней была узкая тропинка по верхушке хребта. Слева и справа — пропасть. Но боязнь высоты таяла перед открывавшейся дальше картиной.

— Ты мне доверяешь?

----------------------------------------------

Тут обзорный фотоальбом об экспедиции

Тут первый рассказ об экспедиции

Теги: Автопутешествия