Чад. Ч - 19. Начало обратного пути

Мои товарищи к этому моменту уже проснулись, и, наблюдать, за копошащимися посреди пустыни людьми, оказалось интересно.

Изучая местность, я обнаружил заброшенную хижину.

Чуть дальше пылился не весть как попавший сюда мотор. Головка блока цилиндров оказалась снята. Рядом валялись клапана и всевозможные переходные трубки.

Московские водители за любой мелочью обращаются в сервис. Жители Сахары подобной возможности лишены и потому, многие из них, могут запросто перебрать движок прямо в пустыне.

Через пару-тройку часов мы встретили джип с приподнятыми вверх передними колёсами. Водитель производил ремонт и попросил у нас какой-то хитрый ключ, которого у ребят не оказалось. Из разговора выяснилось, горемыка и два его пассажира стоят со вчерашнего утра. Они казались расстроенными, но паники не проявляли. Для жителей Сахары застопориться на трассе на двое-трое суток, посреди абсолютного ничего, дело вполне обыденное.

Наши водители отлили ребятам баклажку воды, пообещав сообщить о них в полицию в ближайшем городе. Впрочем, я тут слегка забежал вперёд.

Вернувшись в лагерь, я долго искал в песке колышки от палатки. Устанавливая вечером свой домик, я делал всё по правилам, стараясь создать натяг, закрепляя углы сумками и чемоданом. Что касается моего друга Пашки, из-за особого билетного тарифа он прилетел в Чад на легке, и потому его палатку частенько срывало.

После завтрака разбираем лагерь, загружаемся в машины. Всё когда-то заканчивается, начался обратный отсчёт путешествия. Я же ловлю себя на мысли, что мне, где-то на новом месте, вновь хочется встать лагерем….

Более часа движемся по ровной как стол пустыне.

Территория просматривается на километров эдак на….дцать. У мужчин всё просто, тогда как техническая остановка Ж невозможна…

На этом перегоне я сел в машину к «Биг папе». На горизонте появились скалы и он, ведя колонну, уверенно к ним повернул. Повара и Ив стали что-то советовать. Сворачиваем в долинку и вскоре останавливаемся, уперевшись в каменную вертикаль под названием Бишарагара.

Солнце печёт неимоверно. Покидать зону действия кондиционера не хочется, но надо. Ив поднимается на каменный выступ и зовёт туда туристов.

Как я и предполагал, нас ожидали новые наскальные рисунки. Сколько они ждали этой встречи? Может две, а то и целых пять тысяч лет…

Углубление в скале пещерой не являлось. Пространство было узким и на жилище древних людей сия лоджия не походила. В одной из щелей, чтобы что-то разглядеть, приходилось ложиться.

Скорее всего древние художники приходили сюда исключительно для творчества. Нам же, чтобы посмотреть их послания, пришлось соблюдать очередь.

Используя красную охру, мастера изобразили людей

и коров.

Последние оказались жирными и на диких животных не походили.

Что касается людей, некоторые держали в руке копья, но охотниками их назвать язык не поворачивался. Если я правильно понял художника, люди просто охраняли стадо.

Главными элементами наскальной экспозиции, притягивавшим взор, оказалось семейство верблюдов. Корабли пустыни, как и положено самой лучшей картине, заняли наилучшее место. Два больших куда-то бежали, тогда как маленький, прорисованный между ними, двигался навстречу мамке.

Белые дромедары, подобно Новому завету, перекрывали собой всё прежнее созданное. В рисунке чувствовались динамика и восторг. С другой стороны, изображение давало повод призадуматься и пофантазировать.

Принято считать, что верблюдов одомашнили за 2000 лет до н. э. и произошло это в Аравии. Первое упоминание о боевых верблюдах можно встретить на ассирийском обелиске, где в списке принимавших участие в битве при Каркаре (853 до н. э.) числится отряд из 1000 арабских наездников на верблюдах. Ассирийцы запечатлели арабских воинов — по два на одного дромедара. Лучник прикрывал погонщика, и мог бить врагов копьем и мечом.

Изначально лошади не выносили запаха верблюжьей шерсти и пота. Кони срывались с места и уносились прочь, едва к их строю приближалась верблюжья кавалерия. Всадники ничего не могли поделать с обезумевшими лошадьми. Царь персов Кир приметил такую особенность и использовал её в битве при Сардах (546 г. до н. э.)

Но это Ближний Восток. А что происходило в Африке?

Одногорбые дромедары не могут жить в местностях с влажным климатом или в горах. Они распространились на Чёрном континенте в зоне пустынь и сухих степей. С большой долей вероятности мы можем говорить, что этому способствовала арабизация Северной Африки. Во всяком случае древние египтяне верблюдов на папирусах не изображали.

Попробуем порассуждать. Из умеренного и относительно влажного климат Сахары сделался сухим. Народы, разводившие коров, из этих мест ушли. Жизнь едва теплилась. Прокормиться охотой стало сложно. Местные всё больше и всё дольше голодали.

Примерно 1000 лет назад туареги, оттеснённые арабами в пустыню, раскроили Северную Африку нитями караванных троп.

В настоящем трудно понять тот восторг, который испытали предки нынешних чадцев, увидев верблюда. В историческом плане для Сахары это стало событием, по масштабности сравнимым с появлением кораблей Колумба у берегов Америки.

А что если изображения более древние? Тогда летит под откос вся теория. Что если верблюд попал в Северную Африку из Аравии раньше самих арабов? Теоретически, сюда должны приехать учёные, дабы определить возраст рисунков и их содержание.

По словам Хасана, наскальной живописи в этих местах много, как и оставшихся мин. Люди, автомобили и верблюды периодически на них подрываются. Горное плато Эннеди своих секретов выдавать не спешит. Мы же с Эннеди прощаемся. По словам ребят, Эннедийских скал мы более не увидим.

Так оно и произошло. Скалы спрятались под землю.

Эннеди осталось севернее. Наш путь лежит на юго-восток. Сделав восьмёрку, мы возвращались в Калаит, где должны были пообедать и заправиться водой.

Кругом ни малейшего признака присутствия человека. Я постоянно глядел в окно, совершенно не понимая, как земля может быть настолько голой и безжизненной. Ветер начисто выскреб почву, не оставив ни единой песчинки — только маленькие спрессованные друг с другом камни. Получается, горное плато Эннеди это по местным меркам курорт. Скалы и горы не дают ветрам разгуляться. Здесь же они творят что хотят.

Комаров прошлой ночью я не видел, но оказался покусан. На одной из технических остановок смотрю, по земле ползёт одинокий муравьишка. Заблудился наверно. Или жизнь таки есть, но её нужно уметь увидеть…

Чуть дальше мы наблюдали из машины следующую сценку. Мамка верблюдица бежала куда-то, и за ней на всех парах гнался верблюжонок, пытаясь пристроиться к вымени. Она же орала и малыша не подпускала, на ходу отбрыкиваясь.

Эх, малыш, малыш, ты просто не понимаешь, вам нужно выбираться из пустыни. Мамка найдёт травку, поест и даст тебе сисю…

Наш джип чуть было не сбил стрижа. Птичка сидела на дороге и перед самым капотом вспорхнула. Ура, безжизненная пустыня закончилась!

Очень жаль, но я не успел сфотографировать границу спрессованного песка и полу степей. На смену пришла всё та же пустыня, но уже с колючими крам-крамами.

Невзрачную картину изредка скрашивали кусты акаций.

Под одним из таковых мы даже устроили короткий привал.

Дабы не колоть ноги о колючки крам-крамов, переобуваю обувь. Сажусь на место, движемся дальше. За окном промелькнул остов сгоревшей тойоты. Над кабиной чернело искривлённое дуло, то ли пушки, то ли пулемёта. Дальше стали появляться ещё и ещё разбитые кузова джипов. Всё понятно, это несла потери уже не Ливия, а её противник.

Едем дальше и тут нас вдруг сбоку обгоняет мотоциклист.

Дальше появляется встречная машина.

Для читающих этот текст россиян подобное может показаться как минимум непонятным, тогда как в тот момент для нас это было настоящим событием. Так и есть, впереди город. И вот мы, ожидая отставшие машины, поочерёдно фотографируемся возле указателя «Добро пожаловать в Калаит».

Несколько дней назад мы здесь уже были. Однако кажется, что с того момента прошла целая вечность.

Я, как любитель халявы, никогда не беру в поездки телефон.

— А если нужно позвонить домой? — спросит читатель. Правильно! Для этого есть друзья с телефонами. Так случилось и здесь. Обнаружив роуминг, Павел поговорил с женой. После на радостях дал звякнуть и мне. Набираю, звонок пошёл, Лена снимает трубку и говорит шёпотом:

«Ну ты и нашёл время?… Сын в школе на сцене в английском спектакле играет, а я в зале сижу. Максим, а ты сейчас где?».

Я ответил — в Чаде. Жена примерно знала мой маршрут, но объяснить в двух словах, что такое Калаит, весьма проблематично.

С одной стороны, вот техника до чего дошла! Можно достать телефон, приложить к уху и прямо из Сахары позвонить в Москву. С другой стороны, у нас Собянина за укладку плитки ругают, а здесь осёл не валялся.

Некогда ему бедолаге валяться, он целыми днями воду возит.

Ни водопровода, ни канализации в Калаите нет.

Больно смотреть как пацан, ровесник моего сына, намывал за посетителями кафе тазы, чаны и подносы.

— Ты забыл добавить вилки и ложки, — скажет читатель. Нет, я не забыл. Жители Сахары переняли от арабов привычку есть руками.

В любом случае, здешнее мясо куда вкусней нашего из супермаркета. Сев в кафе, мы заказали баранью ногу и умяли её вчетвером, плотно насытившись. Мясо, приготовленное на открытом огне, оказалось наисвежайшим.

Если перевести на российские деньги, ножка обошлась в 1200 рублей.

Водители отправились чинить одну из машин. Я же использовал время, дабы ещё раз прогуляться по Калаиту.

Да, грязно, да убого, но в то же время примерно так жили люди в первых городах мира. И если ты попал в подобное место, желательно постараться увидеть что-то помимо грязи.

Базар Калаита, он же рынок, не просто большой — он огромный.

Помимо еды здесь много чего продают, в том числе золото. Цена на изделия низкая, как и их качество. Город довольно большой. из конца в конец народ ездит на тук-туках. Они здесь есть, примерно такие как в Индии.

В одном месте я обнаружил что-то по типу автовокзала. Автобусов нет. Люди садятся в кузове поверх мешков, и места эти не просто взял и запрыгнул — места продаются.

Ну и опять-таки повторюсь, на Востоке внешний вид не всегда соответствует внутренней начинке. Иду-бреду по улочке, вижу бедняцкая хижина, а рядом спутниковая тарелка.

На улице кальяны выставлены.

Хозяин заведения сразу мне объяснил, что он, при моём желании, может мне помочь хорошо оттопыриться.

98% населения Калаита мусульмане сунниты. 2% христиане, солдаты и офицеры выходцы с юга, служить коих отправили на север. В тех городах где стоит чадская армия, и пиво можно купить и салоны там есть, где Ми-Ми работают…

Походив туда-сюда, начинаю маяться ощущением попадания в чужую тарелку, пусть даже и спутниковую. После нескольких дней проведённых в пустыне, я ждал встречи с городом, но он меня разочаровал. Насколько прекрасна пустыня и её природа, настолько опустошённым чувствуешь себя после любого крупного африканского поселения.

Наконец, машины отремонтированы, водой водители заправились, и я с удовольствием прощаюсь с Калаитом. Солнце намеревалось закатиться за горизонт, и я с удовольствие предвкушал разбивку лагеря и установку палатки.

Сразу за городом в нос ударили не особо приятные запахи. Так и есть, мы проезжали мимо рынка животных. Чуть дальше копали землю для кирпичей. Рядом находился один из колодцев, где заправляли осликов.

Мирная жизнь, какая она ни есть, текла своим чередом, и тут вдруг опять появился подбитый БТР, да ещё к тому же и перевёрнутый вверх тормашками. Водители разгоняются под сотню, однако вскоре вновь останавливаемся. Увы, эхо прошедшей войны ещё долго будет звучать в пустыне. Рядом с Калаитом расположена бывшая военная база Джамахирии. Она носит имя Умчалуба.

Кто такой этот самый Умчалуб, так и осталось для меня загадкой. Ну, а что касается базы, судя по её виду, ливийцы в Чаде пытались закрепиться основательно. После их ухода победителям городок оказался не нужен.

Светового времени оставалось всего ничего. Мы повыскакивали из машин, дабы успеть что-то сфотографировать. На небольшом пятачке можно было видеть грузовики, БТРы и танки.

Следов от попадания не наблюдалось. По всей видимости, ливийцы ушли и технику просто оставили. Судя по всему, жизнь здесь ранее кипела. Территория была огорожена выложенным из кирпича забором, но что и где располагалось, сказать сложно.

Хасан указал нам на мечеть. Мула давным-давно не призывал правоверных на молитву со здешнего минарета. Городок медленно разрушался.

Если детали от бронетехники местным оказались не нужны, то над грузовиками они потрудились основательно, скрутив всё, что можно.

Чем-то знакомым на меня пахнуло от установки залпового огня Град (прошу специалистов не придираться к названию).

В предыдущей части я рассказывал, как особист в Ливии дал нашему переводчику задание, прокачать ливийских офицеров по поводу колонны бронетехники. Дошла ли она в Чад? Кажется, что всё это было не 35 лет назад, а 135. Трофеи обычно как-то используют, либо продают, — здесь же всё попросту брошено.

Особо тяжкое впечатление произвело кладбище солдат Джамахирии. Среди всей этой разрухи, огороженное забором, оно выглядело прилично. Чадские мусульмане за могилами единоверцев следят.

К нашему большому сожалению сфотографировать всё, что мы хотели, не получилось. Откуда ни возьмись появился охранник и стал нас выгонять с территории. Хасан дал ему 5 тыс. местных денег, но он разрешил сделать в довесок всего пару кадров. Получается, база имени Умчалуба местным вроде как не нужна, но при этом охраняется.

Отъехав километров на пять, начинаем разбивать лагерь. Солнце намеревалось вот-вот спрятаться за горизонт, однако мы до темноты обустроиться успели. Отмечу, природа вокруг уже не производила угнетающего вида. Появилась травка и деревца.

Отвоевав пространство у жуков, я установил палатку на мягком песке, в русле высохшего ручья.

Ночь обещала стать тёплой и безветренной.

Следующая часть — Чад. Ч — 20. Нджамена всё ближе и ближе

Теги: Культурно-познавательный туризм, Экстремальный отдых