Где находится Чижик-Пыжик?

Сколько бы я не приезжал в Санкт-Петербург — всегда ставил в программу прогулку по Невскому Проспекту. Это может быть точка пересечений маршрутов или просто неспешная прогулка от Московского вокзала до здания Адмиралтейства. По одной из версий, Невский задумывался как живая артерия, соединяющая Неву с дорогой до Новгорода (и дальше в Москву). Он и стал той струной, ритмом которой живёт весь город. Главная улица Питера, привычно делящаяся на теневую, и, любимую для прогулок, солнечную стороны, хранит в себе памятники прошлых лет (чего стоит одна надпись «Осторожно, эта сторона улицы наиболее опасна во время артобстрела») и весь современный лоск магазинов ZARA и кофешопов. В выходные дни бесконечная череда людей это один массивный организм — настолько плотно движение. Ночью огни проспекта смешиваются со смехом молодёжи и музыкой улиц, доносящейся из баров, машин, колонок в руках и от уличных музыкантов. Пучатся мосты на Невском, украшенные монументами коней. Вокруг них толпятся туристы в ожидании нужного сигнала светофора. За углами зданий и улиц милые, мягкие парки и скверы. Невский то зажимается между громадами домов прошлых веков, то разливается у Казанского Собора. Словно в водовороте мечутся гости города, расходясь кто в парк, кто в магазин Купцов Елисеевых, готовых угодить любому гурману, за хорошие деньги.

Вывеска SubWay не выхватывает высокого человека на ходулях — он будто свой, потерявшийся в толпе одной из красивейших улиц Европы. Рядом пробежал чудак в косухе и бандане — где-то замурчала гитара, недалеко девчонки стайкой сорвались из летнего кафе и смеясь засеменили разноцветными колготками по Малой Конюшенной. Вслед им с укором смотрит молодой парень, официант кафе — ему прибирать ворох стаканчиков из-под кофе Starbucks, что совсем не соответствует вывеске кафе. Мраморный шар под присмотром кота крутится не силой воды, а ручонками ребятни. За ними наблюдает бабушка, устало и счастливо контролируя внуков. Напротив на скамейке сидит бабуля с крашенными волосами и, её куртка в нашивках и во взгляде победа над жизнью. Думается, бабулька своих внуков поведет в Рок-кафе. Пока никуда идти не надо — рядом парочка молодых артистов привычно миксует классиков инструментальной музыки с клаксонами заполненного Невского Проспекта.

В этом весь Невский — спрятался от взгляда Гоголь, уставший от мотоциклетного шума, девушка предлагает фотографии голубей к детскому восторгу и обреченности родителей, пока рядом, прямо у крыльца храма, живёт настоящая выставка-распродажа картин.

В Питере, и в частности на Невском, очень много книжных магазинов. От Зингера и Республики до небольших пространств, где книги попадаются редкие, оппозиционные, самиздатовские. В таких магазинах своя атмосфера и свой ритм. Там проходят встречи, круглый день кто-то живёт и читает, пьёт кофе на пару с очередным философским трудом нашего времени.

Прогуливаясь по Невскому, мы свернули на набережную Фонтанки. Ту, что нечетная сторона. Если идти по ней, то можно найти памятник, который многие пропускают мимо взгляда, не находят даже намеренно выискивая. Его воровали и сдавали в цветмет, находили или отливали заново. Памятник высотой целых 11…сантиметров. Легендарный Чижик-Пыжик в которого все кидают монетки и особо удачливые с гордостью рассказывают что их монетка осталась у птички на постаменте. А между тем, легенда о Чижике-Пыжике относит нас в дореволюционную Россию к стенам императорского училища правоведения, чьи студенты нарядом напоминали Чижика, а на голове у них были пыжиковые шапки. Почему они пили водку на Фонтанке, не знаю, — это к фольклористам города.

Между Невским и крохотным Чижиком-Пыжиком, по набережной, расположился музей Фаберже. Прямо под ним спуск с набережной к воде. Там установлен памятный камень, здесь набирали воду во время блокады. И тут же ушлые зазывалы тянули на прогулочные речные трамваи. Пока мы разглядывали прейскурант на услуги нас по-быстрому уговорили на двухчасовую экскурсию. Стоимость удовольствия — 850 рублей на человека. И я, как среднестатистический глава семьи, боролся с жабой, нещадно душившей меня за эти 1700 рублей на двоих. Но жена хочет и почему бы и не прокатиться. Тем более, что в Питере я уже раз десять был, а из каналов на него так и не взглянул ни разу.

Стоило нам устроиться на местах, как пролился дождь. Ведь первый день нашего пребывания, дождь сменялся голубым чистым небом. И вот, под навесом трамвайчика, вслушиваясь в мерный голос экскурсовода, записанный под маршрут, я разглядываю крупные капли на пластиковом стекле. Внутри разводами плывут дома, мокрые стены каналов и яркие пятна автомобилей. Так не пойдет — прошу помощника капитана открыть нам крышу. Ну, хоть чуть-чуть. И когда снова вместо дождя показалось солнышко, нам приоткрыли кусочек свободного воздуха.

Питер и каналы — свой особый мир. Катера и трамваи снуют по правилам навигации, свинцовая дорога воды утыкается в каменные стены, над которыми возносится город. Экскурсовод в динамике рассказывает, что все эти каналы вместе с Невой делают Санкт-Петербург городом с самой разветвлённой сетью водных путей и самым мокрым. На пересечении проспектов и улиц стоят мужички с удочками, деревья скрывают часть памятников. Львы на фасадах, разноцветные дома прошлых эпох, места явки поэтов — всё, под мерный гул мотора нашего оранжевого трамвая, медленно плывёт и покачивается.

Мосты настолько низкие, что если вытянуть руку, стоя на верхней ступеньке, наверняка зацепишься за мост и сломаешь конечность. Поэтому на верхнюю ступеньку нашего судна вставать строго запретили. Мы и не вставали — на корабле нужно слушаться капитана. Мосты были разные — одни с кирпичной кладкой внутри, другие каменные и с висячими податливыми сосульками. Иные мосты ребрами металлических свай прошивали небо, когда мы проплывали под ними.

На Мойке (по которой мы тоже плыли) есть цветные мосты — синий, красный и зеленый. Говорят, раньше эти мосты были пёстрые, теперь уже нет былой яркости. Но узнать мост легко. Одна из легенд утверждает, что таким образом питерцы хотели внести красок в свой город. Но мне почему-то кажется, что колорита Питеру не занимать с самой закладки первого камня. А вот чтобы не путаться в мостах на Мойке и обозначить их цветами — очень практичная легенда. Подумайте — мы и сейчас, назначая встречу незнакомому человеку говорим, в чём будем одеты.

Сменяя солнце на дождь над крышей, наше судно бороздит широкие и не очень каналы. На встречу идут катера и трамваи — городской речной флот здесь развит широко. Попадаются полупустые судна, где хмурые от переменчивой погоды туристы нежно прикрывают фотоаппараты от капель дождя. Кто-то вдумчиво разглядывает проплывающий город. Иногда выплывают навстречу, забитые под самую завязку китайцами (или японцами) судна. Оттуда слышен треск фотоаппаратов, смех и восторженные крики. Проплывая мимо нас, трамвайчик с китайцами (или японцами) закачался — это вся братия машет нам в приветствии.

Выходя из Мойки, мы оказываемся на просторе Невы. Река величественна — её не сумел поглотить город, как заковал в каналы Мойку и Фонтанку. Здания, дороги, шум города отступают, оставляя нас в плену волн и ветра. Нева качает на волнах, наш трамвайчик поворачивается то одним боком к Заячьему острову, то другим, выискивая нужный маршрут. Впереди Ростральные колонны едва возвышаются над гудящим бетоном мостов. Записанный экскурсовод милостиво предлагает купить тур на ночные поездки во время развода мостов. Два часа — немало и если бы не величие могучей реки, мы бы уже сидели укачанные. Устало отмахнулись от предложения качаться ночью и на полном ходу нырнули из Невы в Фонтанку, где и пристали к берегу.

Стоит перешагнуть по мосту Канал Грибоедова, как открывается вид на панораму Казанского Кафедрального Собора. Действующий храм помимо хранилища Казанской иконы Божией Матери, является памятником воинской славы. Здесь был похоронен Кутузов и на стенах висят ключи от взятых им городов. Перед Собором небольшой сквер с назойливыми Петром Первым и Екатериной. Работа у них такая. Собор словно от времени потемнел, и охватывает зеленую лужайку, полную отдыхающих. А внутри (нам разрешили снимать на фотоаппарат) многолюдно — по центру венчаются молодые люди. Вокруг них толпятся гости и китайцы, неустанно снимающие на фотоаппараты венчание. Внутри шумно, как может быть шумно в храме — помимо песен хора и ритуального говора настоятеля, слышен постоянный шорох туристов и их переговоры. Сам Собор и внутри, будто вторит своему экстерьеру — темный. Вокруг Собора во все стороны расходятся скверики и места отдыха с возможностью освежиться.

Не знаю, кто как, а я, например, редко когда доходил до конца Невского Проспекта. Виной всему улица Большая Морская. Она отходит от Невского уже в самом начале проспекта, или в конце, если гулять к центру от Московского вокзала. Основной поток туристов поворачивает именно на неё. Цепочка лотков с сувенирами, зазывалы в музеи и свободные художники толпятся в коридоре из стен, поворачивающих влево. Улочка главного штаба шумит как в колодце. Шаг, ещё, один, другой и выплывает триумфальная арка, а за ней, пока в обрамлении стен, Александровская колонна на Дворцовой площади.

Здесь всегда есть народ, кроме откровенно ночных часов осенью и зимой. Колонна в центре словно точка притяжения, вокруг которой планетами крутятся аниматоры и туристы. Стайки китайцев с гомоном проносятся, щёлкая фотоаппаратами, величественно стоит Пётр Первый, что-то втолковывая Ленину, а Екатерина поддакивает государю. Дворовый музыкант под летящими по над самым крестом ангела на колонне, облаками, поёт песню «Я свободен» и публика аплодирует. Никто не замечает скучающее лежбище лошадок, запряженных в кареты. Вокруг атмосфера спокойствия и восторга по Питеру. Никакой мешковатый турист из поднебесной не бесит, нагло влезая в кадр. Дождливый вечер субботы.

Другое дело солнечный выходной, когда ручейками образуют тропы в нужном направлении среди хаотичной толпы. И этот музыкантишка надоел — и так места нет, кадр не угадать, лишний шаг назад не сделать, ещё он развалился. Это по воспоминаниям друзей — мы же отлично и под дождём отдохнули, наслаждаясь одной из самых заметных площадей России.

Остановившись в очередной раз на одном из мостов по Невскому Проспекту, я попросил жену сделать фото с вставшим на дыбы конём. Для Instagram, ничего более. А она, сделав снимок и говорит — Давай всех коней в Питере соберем. Пойдём фотографировать, как львов. Я даже присел от неожиданности. Коней то всё больше окажется. Все знают, что Санкт-Петербург город львов. Это мы помним из комедии, где итальянцы рьяно вычисляли благородных животных. Лев для многих петербуржцев — животное знаковое, его используют на сувенирах, в перфомансе на матчах Зенита и в декоре ресторанов. Но коня даже символу города не переплюнуть. Ведь каждый полководец до двадцатого века, увековеченный на постаменте — будет на коне. Кони в скверах, как символы свободы и в оградках, врезаясь в речки города. Они в шахматах и на воротах парков. Лев — настоящий чистый символ города. Кони — надо брать выше — стоящие рядом с человеком в истории. Но часть непарнокопытных соседей человека мы запечатлели.

Если, подготавливаясь к поездке в Питер, вам выдадут формулировку — исторический центр (частый совет на различных ресурсах), будьте уверены, на фото к ней будет Исаакиевский Собор. Крупнейший храм Санкт-Петербурга, действительно центр многих туристических маршрутов и выходной жизни города. Громадой он возвышается над Исаакиевской площадью, по которой снуют машины и туристы. Место связано с христианством со дня освоения города, на Исаакиевской церкви два века назад стал расти Собор. Собор по фасаду окружают апостолы и евангелисты, война оставила свои отметины — следы бомбёжек, открытый вход на колоннаду дарит посетителям музея возможность увидеть Питер с высоты птичьего полета с горящей рекой Невского проспекта и кранами-монстрами порта. Сверху выхолощенные офисные здания чередуются с мятыми дырами дворов-колодцев.

Подниматься на колоннаду — трудно, винтовая лестница идет в холодных стенах. Решившийся устаёт и к концу, когда лестницы сужаются на исходе, веренице тяжело поднимающихся тел не хватает факелов для полноты картины. Со стороны, стоя внизу, последние лестницы, достроенные для туристов, выдают слегка пессимистичную картину непрерывно поднимающейся цепочки людей. Исаакиевский Собор принадлежит городу, так решили жители, их диалог с церковью мы наблюдали в середине десятых годов. Вход отдельный и платный внутрь храма и на колоннаду. Наверное, оказавшись во владении церкви, вход внутрь был бы бесплатным. Путь в Храм Божий не должно быть построено препонов никому. Скорее всего, к колоннаде доступ оказался бы закрыт или ограничен.

Исаакиевский Собор не только уникальное и величественное сооружение, наполненное артефактами различных эпох. Это место отдыха. Сразу за храмом, к набережной Невы раскиданы лужайки и скверы, которые приятны для отдыха и именно Собор составляет неповторимый антураж, в котором отдыхают люди.

На набережной реки Фонтанки, если искать Чижика-Пыжика по другую сторону от Невского, находятся достаточно приметные ворота в Измайловский Сад. Ворота грозно смотрят барельефом прошлых веков, но за собой скрывают милый и сентиментальный сад. Он служит фойе для Молодежного театра. Внутри несколько тропинок и лужайки, увенчанные фигурами. Но главный житель сада — петербургский ангел. Дедушка с книжкой скромно примостился на краю лавочки в самом центре паутины тропинок. С 2014 года именно благодаря дедушке, сад стал пользоваться популярностью. Ангел на скамейке удесятеряет милоту тенистого уголка. А его и поставили в память того поколения стариков, которые сохраняли тепло и свет во дворах.

Недалеко от ангела стоит колонна славы Измайловского полка. Его история началась в Москве, хотя штабом был Санкт-Петербург, пронеслась с потерями сквозь Бородинское поле во время легендарного сражения. И закончилась вместе с падением самодержавия. Измайловский полк был надежной защитой первых лиц государства. Колонна выполнена в виде стволов пушек и сейчас стоит в окружении наглых голубей. А за ней Троицкий храм, несущий свою службу во имя полка. Внутри Храма висят знамёна и отличия полка.

Санкт-Петербург, как и все большие города со славной историей и традициями богат на улочки, в которых можно просто бродить и получать удовольствие. От проспектов, до узеньких проулков — в Питере присутствует какая-то мрачность, тёмные и блеклые тона в старых фасадов домов. Схожая атмосфера с Европой к которой так стремился царь Пётр 1, скажите вы. Отнюдь — есть что-то похожее в мрачности средневековья и улочках Питера, но здесь чувствуются иные нотки. Наверное, всё же русский бунт, блокады и серость послевоенного времени прочно вплелись в европейскую мечту домов и сооружений. А узреть жемчужину питерского градостроительства — дворы-колодцы и вовсе становится невозможным. Практически все они закрыты на замки, и лишь имея право оказаться внутри, можно оценить достояние Питера. Проще со сквозными дворами, сохраняющими прохладу даже в солнечные дни, и это тоже свой колорит. Который, кстати, и придаёт обшарпанность совсем молодому, но умудрённому городу.

Соответствуя статусу города, на улочках то и дело попадаются таблички. Большие и маленькие, памятные и творческие, предупреждающие и помнящие… Как разливалась Нева, поглощая улицы города, как рвались бомбы на проспектах, где жил Каземир Малевич (у него под окном Исаакиевский Собор) или необычная с носом майора Ковалёва (здравствуйте, Николай Васильевич). И если табличку о бомбёжке, например, отлично видно, то нос нам пришлось поискать. Неприметная улочка, перекресток, где в ожидании сигнала светофора толпятся пешеходы. Рядом разве что магазин «Продукты», прямые нити асфальта расходятся в четыре стороны. На доме забитые покосившиеся ворота и деревянные ставни первого этажа, покрытые вуалью паутины. Где тут нос — если не поднимешь взгляд вверх, ни за что не приметишь. Нос слился с фасадом старого здания. Возможно, это задумка такая, нос вроде как есть, но увидеть его не каждому дано. Впрочем, как писал Гоголь, такие вещи хоть редко, но случаются и нам посчастливилось застать нос на стене. Уверен — большинство даже не подумывает взглянуть в перечеркнутое проводами небо тесной улочки.

Медный всадник — одна из центровых фигур в легендах и мистериях Санкт-Петербурга. Даже название — продукт мистерии. Сам памятник выполнен из бронзы. Влияние творчества А. С. Пушкина велико и никто по другому этот памятник не называет. Всадник стоит на Сенатской площади, спиной к Исаакиевскому Собору, выходящему на окна Малевича, как мы помним. А лицом на Неву. Все сюжеты, сопряженные с сюжетом Медного Всадника связаны с капризами местности Питера и болот. Интересно, что гром-камень, на котором и возвышается царь Пётр 1 на коне, был вызволен из влажного грунта, заполнившегося водой (теперь это место — Петровский пруд). Одно из самых популярных мест Питера, виднейший памятник насквозь прошит мистериями о болоте и гиблых местах, будто поддакивая этому неприятному факту основания города и его жизни.

От всадника по набережной можно увидеть Петра молодого, стругающего у воды ботик.

По прямой от ботика мы приходим к ещё одной визитной карточке города — великолепнейшему музею «Эрмитаж», собравшему в себя несколько зданий, полных различных коллекций. Внутри находятся целые залы, наполненные мирами времён и народов. Отдельные комнаты — достояние всей России, начиная с драгоценностей и заканчивая мировыми шедеврами. Именно так думают все, кто приезжает в Питер и слышат китайские туристы, наперевес с фотоаппаратами оккупирующие входы в музей. Именно поэтому, в выходной очереди в Эрмитаж съедали час времени. В общем, решили не ходить, чтобы не тратить время, оставив поиск игры «Мельница» 17 века на последующие поездки. Да и время подходило к обеду.

К сожалению, ещё один знаковый для Санкт-Петербурга Храм, Спас на Крови, оказался на реконструкции. Внутри толкотня и сотни желающих увидеть красоту убранства. Для меня, например, этот храм больше остальных вяжется с русским православием. Возможно, это заложенные стереотипы рисованных церквей в мультфильмах и фильмах. Но нельзя не признать — Спас на Крови красив до невозможности. Именно поэтому я скреплю свой восторг снимками элементов храма, чтобы не подкреплять убранные под плёнку башни. Рядом с храмом Михайловский сад, где наравне с отдыхающими, прогуливаются утки и голуби. Центром сада является трёхсотлетний Дуб Черешчатый, раскинувший крону над полянкой, окружённой оградкой. В саду тихо, несмотря на большое количество людей. У выхода на Садовую слышно, как играет уличный музыкант под стенами Спаса на Крови.

Мы снова почти пришли к Чижику Пыжику. Как его люди не находят? Непонятно. Впереди памятник Петру 1 в интересной формулировке «Прадеду Правнук». Такая табличка красуется там по приказу Павла 1. Памятник ему расположен в Михайловском замке, вход в который и охраняет постамент Петру 1-му. Замок принадлежит Русскому Музею, интересен внутренний двор, пустой и гулкий. Единственный элемент — упомянутый памятник Павлу 1, совсем не портит этой пустоты. Внутренний двор пользуется популярностью у фотографов — фактически замкнутое пространство отлично подходит для концептуальной съёмки. В довесок отмечу — фасад замка подкрашивается высаженными цветами.

На этом двухдневный марафон по Питеру заканчивается. Моя жена уходит испытывать атмосферу кафе на Невском, когда чашечка кофе приобретает во вкусе особые нотки огней на фоне Казанского Собора, и посетит выставку Фриды в музее Фаберже. А в это время буду болеть на современном стадионе «Газпром Арена», оказавшемся в центре сверхдорогой стройки. Стадион с видом на Финский Залив монументален, со своими огрехами и преимуществами. Один из главных плюсов — вместимость. Наконец-то московские фанаты не будут волноваться из-за тесного гостевого сектора.

Питер — это эмоции, которые можно переживать снова и снова. Поиски Носа майора Ковалёва или Чижика-Пыжика, громада Исаакиевского Собора или простор Казанского. Огни Невского и серость спальных районов. Каналы и сады. Невозможно рассмотреть всё. Но если и возможно, то не в одну поездку. За два дня можно наполниться эмоциями. А на третий перегореть и уйти в запой в одном из тенистых скверов, где о достатке и роли личности в государстве рассуждали писатели и поэты, художники и ученики императорского училища правоведения.

Теги: Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия