Римские церкви. Необычный путеводитель. Часть 2. Не каждая собачка Жучкой зовётся

CHIESA DI SANT' AGNESE IN AGONE. МОЛОДОСТЬ В ЦЕНЕ

— Не каждая собачка Жучкой зовётся.

Это я к тому русскую пословицу вспомнил, что не каждый римский храм непременно в часть Богородицы отдан и именем Санта-Марии кличется. Есть и другие Святые. Которые и по теме, и по месту действия аккурат под каноны подпадают. Итак, давайте зайдём в храм Святой Агнессы, что занимает центральную часть на площади Навона.

Быть в Риме и не ступить на мостовую Пьяцца Навона просто невозможно. Это одна из центральных площадей города. Раз. Затем отметим, что одна из древнейших территорий. Два. И, наконец, входит в список красоты и шедевральности по своей архитектуре. Три. Этого вполне достаточно, чтобы не пройти мимо.

Один фонтан «У четырёх рек» чего стоит. В первой части необычного похода по римским церквям https://www.tourister.ru/responses/id_25332 я уже упоминал имя гения Бернини. Так вот это его работа. Опять и в коей раз великому скульптору опять удалось удивить общественность своим шедевром. Есть, правда, нарекания к смысловой нагрузке. Ведь в фонтане объединились Нил, Дунай, Ганг и Ла Плата.

— По какому принципу водные артерии выбирались?

Но, впрочем, это отдельная тема и фонтаны стоит рассматривать отдельно от духовного и религиозного…

Мы тем временем встаём спиной к рекам, лицом к храму. Ему уже четыреста лет в обед. Но выглядит молодцом. Беленький. Светлого песчаника. Чистенький. Ухоженный. В архитектурном плане похож на все остальные римские храмы. Если и не как близнец, то во всяком случае явно от одних родителей происхождение чувствуется. На морде то нарисовано. На фасаде, то есть.

Колоннада при входе. Массивный купол по центру. Однотонность по цветовой гамме и прорисовкой множества мелких деталей. Из индивидуальных особенностей я бы отметил наличие по бортам двух одинаковых колоколен. Возвышающихся над основным зданием двумя сквозными этажами.

— Получилось как всегда красиво.

Но тут есть одна интрига. Если опять обернёмся на фонтан «Четыре реки», то можно заметить, что некто Нил, от храмового фасада отвернулся, прикрываясь от него покрывалом.

— С чего бы это?

Оказывается, базилику Святой Агнессы строил конкурент Бернини по художественному искусству. Вот он этим и сказал:

— Глаза бы мои тебя не видели.

А потом подумал и добавил:

— Ежели чего и храм рухнет, то мой фонтан заранее укрылся…

Чтоб позора не видать.

Chiesa di Sant' Agnesse in Agone стоит, впрочем, и поныне. И вполне хорошо себя чувствует.

Теперь давайте выяснять, в честь кого такая честь. Как всегда, про жития Святых мы узнаём из сказок. Вернее легенд. Которые вначале передавались от очевидца к очевидцу в устной форме, потом записанные умными священниками для составления протоколов. Итак, знакомьтесь, Святая Агнесса.

Год 304-ый. В праве Римское право. Любая сказка начинается одинаково:

— Жила была девочка.

Не принцесса, конечно, но и не оборванка. Умная. Красивая. Послушная. И, конечно, набожная. Раз речь идёт о христианстве, то без этого не обойтись.

Опять же как водится запал на неё богатенький буратинко. Тоже молодой. И тоже красивый. Плюс богатый и знатный. Сын префекта как никак.

И вот, значит, подваливает он к ней с лучшими намерениями:

— Будь, — говорит, — Агнесса, моей женой. Всеми Римскими Богами клянусь, с Юпитером во главе, любить тебя буду с утра и до вечера до кончика хвоста.

Получил, однако, наш принц от ворот поворот. С классической для сказок приговоркой:

— Но я другому отдана и буду век ему верна.

Речь, разумеется, шла о Боге.

Всё бы ничего, но дошёл сей конфуз до высших слоёв общества. А тогда, нужно сказать, по указу самого императора Диоклетиана христиан не очень жаловали.

Тащат Агнессу на суд. И ставят конкретный ультиматум:

— Или жертва римским богам и счастливое семейное гнездо, или в публичный дом на окраину города бомжей ублажать.

Христианские мученики, они на то и мученики, что ни за какие коврижки не отказываются от данного слова.

Римские судьи, однако, тоже слов на ветер не бросают. Приговор лаконичен:

— Раздеть и отправить в лупанарий.

В те времена на территориях, где находится современная Пьяцца Навона был стадион. Когда после вердикта голенькую преступницу вывели на обозрение почтенной публики, тут и случилось чудо. Волосы Агнессы так резво отросли, что она смогла закрыться ими от посторонних взглядов. А уже потом в холодной каменной камере, куда мученицу упрятали, к ней явился ангел и принёс девице покрывало. Этот момент запечатлел на своей картине Хупеса Рибейро «Святая Инесса». Нужно сказать, я это полотно тоже видел. Находится оно в Дрезденской картинной галерее и реально впечатляет энтузиазмом…

Но продолжаем историю.

Жизнь в публичном доме не рай. Если нет профессионального желания, конечно. Поэтому чудеса продолжили продолжаться. Все реальные староримские пацаны, которые было собирались сунуться на лежанку к Агнессе, как бы это помягче сказать… короче, на мягком никак.

— Тфу, тфу, тфу, три раза через плечо, чур меня от такой заботы.

А тот, который неудавшийся жених, когда хвать её за филейные места, так вообще кони от перевозбуждения двинул.

Понятно стали шептаться:

— Ведьма!

Куда таких по древней традиции ведут? Правильно.

— На костёр.

Поленицу сложили всё на той же площади Навона. И опять чудеса. Дождя вроде нет. Дрова не сырые. А огонь не разгорается. Тогда один из солдат просто убил Агнессу ударом меча… Боги, они всегда жертву почему-то требуют.

Отмечается, что Святая Агнесса одна из самых юных Святых на пантеоне. На момент мученической смерти ей было примерно двенадцать лет. Хотя знаете, нельзя смотреть на возраст с нынешней точки зрения. При средней продолжительности жизни в античном Риме в двадцать один год, двенадцать это практически самый расцвет. Да что там далеко ходить. Моя родная прабабка вышла замуж в тринадцать. Хотя это уже было начало двадцатого века. Вполне цивилизованное время.

Мы меж тем уже внутри собора. Спускаемся в крипту и обсуждаем весьма спорную католическую традицию.

— Выставлять Святые мощи напоказ.

Впереди ниша. Мягкая подсветка. Золотой, богато украшенный ларец со скульптурным изображением Святой. С отверстием в передней стенке, через которое виден лежащий в сундуке человеческий череп. Это не что иное, как голова Агнессы. Вернее то, что от неё осталось.

С одной стороны, вроде как поклонение былому быть должно. Но с другой стороны:

— Неужели именно в таком виде?

Картина мрачная и, мягко сказать, не совсем приятная. Хочется быстрее выскочить наружу.

Поднимаемся наверх. В самой базилике уже не так мрачно. Масса света. Ещё больше туристов. Щёлкают затворы фотоаппаратов. Мерный гул поднимается к куполу золочёного и расписанного в лучших традициях ренессанса потолка. Просто сядьте на скамьи, оглядитесь и отдохните. Некуда бежать. Всё равно всё успеете.

Из художественных особенностей интересны настенные барельефы. Тот, который у алтаря во всю стену и насыщенный событиями. Множество действующих лиц и исполнителей. Мельчайших деталей. Понятно, все события посвящены вознесению Святой Агнессы в ранг. Ангелочки. Херувимчики пляшут. Композиция настолько плотная, что можно не одну диссертацию на теме раскрытия Святых образов защитить.

Но взгляд, всё же, притягивает другой сюжет. В боковом предоле. Не такой большой. Изображающий Святую в едином образе. Не считая костра. Хотя слеплено так, что огонь тоже является живым и полноправным членом картины.

— Нет, умели всё же раньше слезу прошибить силой реального искусства.

А нынче что? Одни Пикассо да Эрнсты Неизвестные…

Как обычно, по католическим папским традициям, кто церковь строил, тот в ней и покоится. Сейчас я говорю, конечно, не о простых мастеровых. Не о каменщиках, арматурщиках и бетонщиках. И даже не о скульпторах, архитекторах и художниках. Всю славу заграбастали себе истинные понтифики. Папа решил. Папа сделал. Главное было подпись на приказе поставить.

Хотя что удивляться, в этом деле, как в бою. Рядовые победу приносят, генералы ордена получают. Единственное, что могу сказать в защиту папского директората, это то, что организовать строительство порой тоже трудно бывает. Нужно найти инвестора. Выбить разрешение на застройку. Землю отвести. Подрядчика невороватого отыскать. Об откате, опять же договориться…

— Тяжёлое это дело, руководить проектом.

Строительство Chiesa di Sant' Agnesse in Agone курировал папа Иннокентий X. Пару слов о личности.

Если Вы считаете, что при современном государственном устройстве много родственных связей и компанейщины, то знайте:

— Это взялось не вдруг.

Папа Иннокентий X, который по фамилии Памфили, прямой потомок папе Александру VI. Тому, который Борджиа. Времени между ними много утекло, поэтому приходился, если по-русски, по-простому, пра-пра-правнуком. Но родственная связь прослеживается. И, обращаю особое внимание, при том, что у пап и прочих католических кардиналов, типа как-то обет безбрачия.

— Остаётся только гадать, откуда у них дети берутся?

Про внезапный римский ветер, переходящий в сквозняк, шутить не буду. Он здесь ни при чём. Дело сугубо человеческое. Природой обусловленное.

В стиле церковного управления опять же схожие черты. Пра-пра-прадед душил, травил недругов и тырил всё, что плохо лежит. Сбережения, нажитые непосильным трудом, вкладывал в искусство. Тогда эти вещи, видимо, ценились больше, чем ныне недвижимость на Рублёвке и вклады в независимые банки. Галерея Боргезе трещала по швам от полноты насыщения творческими шедеврами.

Иннокентий X от заветов пращуров не отходил. Галерею Дориа-Памфили знаете?

— Его работа.

Мало того, пошёл даже дальше деда. Если галерея Боргезе сейчас приватизирована и принадлежит государству, то Дориа-Памфили до сих пор в руках наследников. Так что обеспечил папочка Иннокентий своих потомков до десятого колена.

Но опять же хочу сказать слово в защиту.

— Не всё грёб к себе.

Некоторые бюджетные средства таки дошли до получателя. Ведь и Пьяцца Навона с её «Четырьмя реками», и Chiesa di Sant' Agnesse in Agone были построены. На благо города. Во славу Господа. Для писка народного. Поэтому тот факт, что в чёрном мраморном саркофаге над центральным входом в базилику Святой Агнессы покоятся останки Иннокентия X, воспринимается вполне себе естественно.

— А где он ещё должен лежать?

Руку приложил, считай место забил…

СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ, ИЛИ СИЕСТА — ДЕЛО СВЯТОЕ.

Тяжёлое это дело, шастать по Риму. От церкви к церкви, от базилики к базилики. Мелкими перебежками. Жена уже возмущается:

— Хватит уже. Они же все одинаковые!

На возражения:

— Но в каждой своя изюминка. — Только закатывает глаза и крутит пальцем у виска. Дескать:

— Блаженный… Что с тебя взять.

Но чую, перекур таки нужно сделать.

Пьяцца Навона, где мы остановились, познакомившись со Святой Агнессой, на самом деле мало подходит для пикника. Вернее не так. Подходить то подходит. Ресторанов по углам припрятано и натыкано сонмы и легионы. Да только беда. Место туристически популярное. Ценник на кусок съестного, будто в каждом ломтике прошутто по десятку мишленовских звёзд притаилось. Про бокал вина я уже не говорю. Стоит столько, будто сам Папа Римский виноград по ягодке собирал и до винодельни на тройке с бубенцами отвозил. Нам это не подходит, потому что карманные финансы поют романсы, а до зарплаты нужно ещё как-то домой вернуться.

Но стоит отойти от популярной площади всего один шаг, картина кардинально меняется. Чопорность ушла. Рим, знакомый мой, машет мне рукой. В роли официанта обычной ничем ни примечательной пиццерии.

— Это знак свыше. Сам Бог велит отдохнуть.

Не выёживаемся. Проходим и садимся. На улице. Благо денёк тёплый. Но под навесом. Мало ли чего. За столик, укрытый традиционной клетчатой скатёрочкой. Вообще, кто-то умный сказал:

— Если в ресторане есть скатёрки, то это уже само по себе приличное заведение.

Что ж. Поверим и проверим.

Из меню смотрим только на цены. Вроде средние по палате. В космос не стремятся, поэтому можно заказывать.

— Пасту карбонара для детёныша. Нам с женой пиццу на двоих. И, конечно, вина. Красного. Да побольше.

Собственно и всё. Это ж ещё не обед. Просто разминка.

Пока заказ несут сидим и осматриваемся. Ресторан оказывается, называется пиццерия Ciro. На борту так и нарисовано:

— Pizza Ciro.

Причём последняя буква «О» в виде улыбающегося солнышка с лучиками во все стороны света. С другой стороны, что ж не улыбаться? Мы на отдыхе. Сейчас винца хлебнём, ещё веселее станет.

Принесли бутылочку. Разлили по бокалам.

— Хорошее всё же вино в Италии!

— Воистину хорошее.

Продолжаю озираться дальше. Чуть позади меня, через небольшую площадь открыты двери в очередной храм Божий. Навожу объектив. Фоткаю. Заодно читаю на увеличении:

— Chiesa di Sant’Apollinare.

Поворачиваюсь обратно. Отхлёбываю глоточек красненького. Тащюсь от букета. Или делаю вид, что понимаю гамму вкуса.

— Сейчас доедим и сходим в эту церковь.

Жена в экстазе:

— Ты в каждую подворотню будешь заглядывать?

Промолчу, пожалуй. Чтоб лишний раз никого не раздражать. Не выслушивать чтоб монологи в свою честь. Потом решим по обстоятельствам…

Тут и закусь подоспела.

С пастой что-то накосячили. Я, конечно, не сильный любитель макарон. Пусть даже и итальянских. Немного насторожил радикальный цвет блюда. Чего наложили? Неужто ветчина от испуга пожелтела? Хотя на вкус лапша, она и есть лапша. Хоть под сливочным соусом, хоть без.

Пицца тоже исключительно типовая. Но хоть горячая и только что из печки. И то в радость. Да и начинки не мало.

Тут, кстати, хочется сделать одно лирическое отступление в тему. Методом опытной экстраполяции выяснили один момент. Если посетители римского кафе выбирают одну пиццу на двоих, то официанты, принимая заказ бросают такой пренебрежительный косяк, что хоть под стол и стыда лезь. Уж не знаю, с чего так повелось, но каждый клиент пиццерии непременно должен съесть целую пиццу. По их мнению, конечно.

Вон, например, за соседним столиком уютно расположились три девчонки. Мелкие и худющие… Явно студентки. По детским личикам не выше первого курса. Каждой принесли по тарелке. С пиццей, разумеется. И чтоб вы думали?

— Схомячили они свои порции, мы даже глазом моргнуть не успели.

Это я к тому, что пицца на двоих, пусть даже винцом сбрызнутая, в мой организм еле-еле поместилась. Жена я смотрю, тоже чуть дышит. Больше скушать, конечно, можно. Если поднапрячься. Но тогда морда на выходе в дверь не просочится.

В общем и в целом, минут сорок, а то и битый час пролетел, как одно мгновение. Бутыль пуста. Тарелки вылизаны.

— А теперь, дорогая, в церковь…

Указываю перстом по направлению, оборачиваюсь и медленно превращаюсь в ничто.

Двери, которые ещё минут десять назад были гостеприимно распахнуты, сделали оборот на девяносто градусов и превратились в неприступный засов.

— Закрыто. Сиеста, однако.

И вот здесь приникаем к истокам философии.

— Что было раньше? Яйцо или курица?

В прикладном варианте попробуйте-ка ответить на вопрос:

— Что важнее. Утолить голод духовный или физический?

То, что мы в кафе просидели, это понятно. Счастливые туристы часов не наблюдают. Но вот если кому-то бы на исповедь Святому Апполинарию бы приспичило? Если этот кто-то без молитвы жрать спокойно не может? Или неразрешимый вопрос без божественной подсказки не решит? Может сеньоре преклонных годов предложение руки и сердца сделали и на раздумье только десять минут дали? И как она без благословенья свыше? А тут закрыто. Сплошной приходите позже. Как в анекдоте:

— Хочешь вчерашний борщ?

— Да.

— Тогда приходи завтра.

Мне лично кажется, что в общении с Богом перерывов быть не должно. Или я опять не прав?

С другой стороны, кодекс нужно чтить. Не только уголовный, но и трудовой. А там чёрным по белому написано:

— Сиеста — дело Святое!

Попы, они тоже люди. Если есть, пить и спать не будут, то быстренько к своему создателю под крылышко переберутся. Кому от этого легче станет? Там наверху и так перенаселение за столько-то лет. Работяги у нас, правда, без обеденного перерыва не дохнут. Ну так священники, они души нежные и благочестивые. Их беречь нужно.

Короче, внутрь мы так и не попали. Потолкались на ступеньках, подёргали за ручку. Точно закрыто. Причём изнутри. Чтоб никто не прорвался и сон божественный не нарушил. Зато ступеньки по старой римской туристической традиции облюбовали гражданские. Сидят у подножия храма. Жуют что-то принесённое с собой. Дешево и сердито.

— А что, так тоже можно было?

Если в базилику не пустили, то хоть выяснить попробовал, что это вообще такое. Первым делом интересовал вопрос:

— Santa' Apollinare, это он или она?

Оказался мужиком. Вкупе со Святым Петром прибыл на итальянскую землю проповедовать. Только Петру Рим достался, а Аполлинарию Равенна. С тех пор его иногда ещё Раввенским кличут. Собственно это и всё, что простому обыватель нужно знать.

CHIESA S. BERNARDO ALLE TERME. ПОДДЕЛКА ПОД ПАНТЕОН

Возвращаемся в отель в район вокзала Термини. Причём заходим с какой-то подворотни. Чисто без ориентировки по карте. Сверяясь по направлению указательным пальцем:

— Должно быть где-то там!

Чуйка работает, понимаю, что уже близенько и впереди в квартале или в двух откроется площадь Республики. И вот нате ж, упираемся в круглый низенький фасад очередной базилики.

— Кажется открыто.

Я устремляюсь внутрь. Жена закатывает глаза, бороться со мной уже устала, и только шепчет:

— Давай не долго?

Впереди разверзся свет… Много света. Очень много света. Дневного. Тёплого. Солнечного. Вся арена освещена сотнями люменов. Для тех, кто физику в школе учил плохо, объясняю:

— Люмен есть единица светового потока.

Чем его (или их?) больше, тем ярче в закрытом помещении. Супротив науки не попрёшь.

Так вот, вся арена залита светом. Озираюсь и не вижу ни одного окна. Слегка прибалдеваю.

— Уж не Божественные ли лучи озаряют путь?

Ан нет. В крыше дыра и поток фотонов льётся оттуда.

Если кто был в Пантеоне, вернее не так выразился, тот, кто был в знаменитом Римском Пантеоне, знает, что купол его заканчивается сквозным отверстием. Вентиляции и освещения ради. Так вот тут абсолютно такая же конструкция. Кессонный круглый потолок. Один в один скопированный. Только с приставкой «мини». Потому что размерами с самим Пантеоном тягаться уже сложно.

— Да и зачем в Риме два Пантеона?

Плюс я не зря вставил слово «арена» касаясь плана помещения. Стены сложены по чистой и ровной окружности. Будто циркулем водили. Это тоже не просто так, а со смыслом.

Дело в том, что раньше, ещё в дохристианскую эпоху здесь стояли массивные, объёмные и огромные по площади термы императора Диоклетиана. Пол-Рима в них парились одновременно, развлекаясь с девочками, зверями и рабами. А на этом самом месте пролегала крепостная стена с башнями. То ли для защиты голых горожан, то ли служила входными воротами в царствие пара и кипятка.

В средние века бизнес помывочный захирел. Башня разрушалась от дождя и ветра, пока в какую-то умную голову не пришла идея:

— Чистота тела и чистота духовных помыслов, дело одного порядка. А не замахнуться ли нам на поставить часовеньку во славу Господа нашего?

Стены есть. Каши не просят. Осталось только потолок соорудить. Собственно так и возникла базилика Святого Бернарда. Кстати, даже в её названии присутствует добавка Alle Terme. В том смысле, чтобы подчеркнуть банно-прачечный статус фундамента.

Теперь пару слов о Святом Бернарде, в честь которого отдаём мы честь. Нужно сказать, что просто так в Святые не назначают. Обязательно есть какое-либо правильное для общества деяние. Святой Бернард, собственно, проповедовал любовь. Не столь мужчины к женщине, и даже не любовь народа к партии. В основном это касалось Бога. Цитируем несколько строчек, записанных им, Бернардом, а не Богом:

— Любовь к Богу превыше всего. Причина этой любви — не корысть и не страх, а сам Бог, бесконечно привлекательный для каждого живого существа. А желание даровать эту любовь человеку — одна из главных причин воплощения Христа.

Что ж. Слова безусловно правильные. А как обстояли дела с делами? Реальными?

В жизни болтать, не мешки ворочать. Приходится говорить то, что нужно обществу. А общество хотело войны. Значит нужно её ему дать. Всеми летописями отмечается, что именно Бернард явился идейным вдохновителем Второго Крестового похода.

— Чем у нас знаменит Второй Крестовый поход? Ну как, кто знает без подсказки?

Правильно. Угадали. Тем, что надрать задницу решили не сарацинам, а соседям славянам. И тот же Бернард, впоследствии ставший Святым, на площадях и весях толкал речёвки следующего содержания:

— Крещение или смерть!

— Уничтожить или обратить в христианство.

А то, что славяне уже лет двести как покрестились и вполне себе возлюбили Христа, так что с того? Главное же это любовь. Каждый любит прибрать к рукам чуточку чужого, не правда ли?

Раз мы говорим, что базилика Святого Бернарда похожа на Пантеон в миниатюре, то следует идти до конца. Что такое Пантеон по сути?

— Мавзолей и кладбище.

Значит в нашей маленькой церкви тоже кто-то из чуть менее знаменитых покойничков лежать должен.

Так оно и есть. Стоит глянуть взор по сторонам, скульптурки в нишах сверху, и могилки с надписями чуть ближе к земле. Особо бросается в глаза вполне изящный саркофаг подписанный на итальянском:

— Karolo Finelli.

Я лично впервые слышу. Слава Богу сейчас информацию добыть, раз плюнуть:

— О’кей, Гугл. Кто таков?

Итальянский скульптор. Работавший преимущественно на заказ. То есть ремесленник и за деньги. Но вот что интересно, в основном его заказчики были либо английскими либо русскими богатенькими буратинками. То есть в самой Италии он как бы не очень. А вот спрос на итальянское рождал предложение.

Дальше, каюсь, картинку снял с интернета. Иначе никак не представить творчески его творчество. Итак, Эрмитаж. Скульптурная композиция «Три танцующие оры».

— Оры, значит Грации.

Всматриваюсь в произведение и так, и сяк. Сбоку, справа, на фоне солнечного света, в перспективе и в анфас.

— Нет. Таки не Рафаэль…

С другой стороны, Рафаэль, он в Пантеоне. А Карло Финелли здесь. Подделка, она завсегда подделка.

Теги: Культурно-познавательный туризм