Римские церкви. Циничный путеводитель

BASILICA DI SANTA MARIA MAGGIORE. РИСУНОК НА СНЕГУ.

Рим — город южный. Настолько, что пальмы растут круглогодично и даже в лютые зимние вечера чувствуют себя превосходно. Не замерзают. Листья не сбрасывают и на юг вместе с канарейками улетать не собираются. Это я сейчас климатические условия Апеннинского полуострова уточняю. Чтоб читателю потом понятнее было в тему вливаться.

Вот, значит, в одну чудесную августовскую ночь 352-го года нашей эры 36-ому по счёту Римскому Папе по имени Либерий снится волшебный сон. Приходит к нему сама Мадонна и говорит:

— Слушай, братан! Папа ты, конечно, так себе. Не подлая сволочь, но и не орёл. Однако есть способ исправиться и прославиться в веках. Давай сделаем так. Ты мне — я тебе! Завтра утречком встаёшь, молишься по-быстрому и в поле. В смысле паству в городе окучивать. И на том месте, где увидишь выпавший снег, строишь мощный храм в мою честь. А я за тебя потом перед Господом слово замолвлю…

Просыпается Либерий с улыбкой на челе. Крестится троекратно.

— Это ж надо такому присниться? — Бормочет под нос. — Где это видано, чтобы снег в Риме? Да ещё в августе! Отродяся такого не бывало. Даже этрусские летописи об этом не упоминают… А уж они то всё знают на тысячи лет вперёд и назад. Сам читал.

Кликнул слугу. Оделся. Умылся. Позавтракал со шведского стола что Бог послал. И почапал на работу. Он хоть и Папа, но понимал, что только труд сделал из обезьяны человека.

— И он же превратит его в лошадь… — ворчал Либерий, поднимая кадило.

В это время в церкву, ревя и звеня ворвался ураган.

Не природный, но людской.

— Папа, Папа, — кричали прихожане, — выдь на улицу! Там чудо чудное, диво дивное.

И впрямь, в середине лета, таки 5 августа на дворе, весь Эсквилинский холм усыпан снегом.

— Ёшкин кот! — Таращит глаза наш Либерий. Нагнулся. Холодную массу в ладонь заграбастал. — Точно снег! В натуре сон в руку.

И давай крыть себя, паству и город крёстным знамением.

Но обещание нужно выполнять. Поэтому взял палку чертилку и прямо на снегу нарисовал ей план проект будущего храма. Отсюда, кстати, пошло второе, мифическое название:

— Базилика «Мадонны Снежной». — Или по-итальянски: «Madonna della Neve».

Ещё иногда её называют Либериевой базиликой. В честь Папы, конечно, которому вся эта катавасия приснилась. Так что прославился он именно этим. Не обманула Мадонна.

Есть, правда, у Либерия и другие славные деяния. Например, именно он составил первый реестр римских пап. Так что точно знал, что он в табели о рангах именно тридцать шестой и не единицей меньше. Хотя, что такое список с цифрами в сравнении с мощью храма Санта Мария Маджоре. Титанически всё восхищает.

Интерьеры в цифрах я описывать не буду. Того добра в каждом путеводители пачками набросано. Меня интересуют детали, в которых черти запрятаны.

— Ой, сорри, сорри.

Пословица русская не к месту пришлась. Место же Святое. Чертей там нет и по определению быть не может. В храме только слова и дела Господа нашего. Например такие.

Если пройти от входа пространство насквозь, к алтарной части, то можно увидеть с двух сторон ступеньки, ведущие в подпол. Интерес стоит удовлетворить, и таки спуститься этажом ниже. Там открывается целая скульптурная композиция.

На коленях, сложив руки в благоговейном почтении, молится мраморный Папа. Рост выше человеческого раза в два. Чтобы придать величия, наверное. А о том, что это именно Папа, а не простой прихожанин, говорят присутствующие удобства.

Под мраморными коленями мраморная подушка. Иначе не молитва получится, а сплошное наказание. Под каменными руками каменная банкетка с опять же каменной подстилкой.

— Но как слеплено!

Даже твёрдое кажется мягким… Нет, итальянские скульптурных дел мастера настоящие мастера.

— Церетели отдыхает.

Чтобы Папу идентифицировать, на постаменте внизу на латинице выбиты инициалы:

— Понтификус Пий Девятый.

В лёгких выражениях посмотрим, чем сей муж Святой кроме коленопреклонённого состояния знаменит.

Прославился тем, что выпустил указ своего всесвятейшего величества «О безошибочности Папы». Который навек и во веки веков устанавливал неизгладимое положение:

— Если Папа сказал, а ещё лучше сделал, значит сие есть непогрешимо.

Официальными словами, словно бы в оправдание, это выглядит так:

— Безошибочность Папы является даром Святого Духа, данным папе, как преемнику апостола Петра в силу апостольского преемства, а не из-за его личных качеств.

Я, впрочем, этот догмат понимаю. Я тоже иногда на семейном совете стучу кулаком по столу и твёрдо заявляю:

— Всем цыц! Слово мужчины закон. Как я скажу, так и будет… Дорогая, а мы что, правда идём к маме?

Возвращаемся с кухни в подпол. Наш Папа, который Пий IX, молится не сам по себе, а в сторону величайшей реликвии христианского мира. За стеклом, в правильной подсветке, упакованные в расписной позолоченный ларец хранятся деревянные части Яслей, в которые по приданию был положен новорожденный младенец Иисус.

Как истинный христианин принимаю это положение на веру. Не задаю лишних вопросов по сохранности простейшего предмета обихода. У меня, например, кроватка после сына не осталась. Кажется отдали кому-то по наследству. Но может быть её откопают лет через тысячу? Всё в нашей жизни может быть… В этом Вера и заключается.

Другое дело, что к Святым мыслям примешиваются отношения по принципу товар-деньги-товар. Я вот решил уточнить в интернете, насколько Ясли Христовы вообще бесценны. И вот, что получилось:

— О’Кей, Гугл. Реликвия Ясли Христовы.

На первой странице открывается реклама. Стиль и орфографию привожу дословно.

— Мощевик святые Ясли Христовы из Вифлеема. Колыбель Иисуса Христа. Святая Кроватка (люлька). Рождество Христово. Реликвия Рождества.

Аукцион/Церковная утварь

Описание лота. Условия передачи

Современный итальянский мощевик с частицей ЯСЛЕЙ ХРИСТОВЫХ. Надпись на латыни: Cunis D (omninum) N (ostrum) J (esu) C (hristi) — Колыбель Господа Нашего Иисуса Христа. Сами доски от Яслей находятся в Риме, в базилике Санта-Мария Маджоре. Размер мощевика 3,5 см. Опечатан сургучной печатью епископа. Не вскрывался. Вывезен из Рима. В наличии много других мощевиков. Спрашивайте!

Вот так и торгуем. А вы ещё спрашивали, почему я верю напрямую Господу и не верю попам.

— Посредники большой процент берут.

Поднимаем головы вверх и смотрим на потолок. Неудобно, конечно, шея болит, но там такая заманчивая резанина!

— Пипец какое произведение искусства!

У этого потолка тоже своя история. Сооружали его во времена небезызвестного папы Александра VI. Того, который Борджиа.

— Имя популярное, не правда ли?

Интригами прославился и развратом. Но вот те на, на благие дела реальный пацан тоже не скупился. Родом он происходил из Арагона. И дружил с испанским королевским домом. Настолько, что Фердинанд и Изабелла Кастильские и Арагонские всю первую партию золота, прибывшую с новых территорий Америки отдали ему на божью благодать. Наверное, в качестве десятины.

Так вот не разворовал же золотишко Алексашка Борджиа. Пошло оно на потолок в Санта-Мария Маджоре.

— Эх, не зря индейцы в Перу страдали.

До сих пор благородный металл, переплавленный из их истуканов глаз радует.

Я в предисловии к рассказу отмечал, что каждая церковь в Вечном городе есть филиал кладбища для римского олигархата. Иногда, правда, встречаются те, кто действительно этой почести достоин. Давайте разберёмся, конкретно с теми, кто уже лежит в Санта-Мария Маджоре.

Первый и несомненно самый достойный, это Джованни Бернини. Маэстро, надеюсь, даже представлять не нужно. Половина Рима блещет его проектами. Колоннада собора Святого Петра, шатёр из мрамора над его могилой, фонтан Четырёх рек на Пьяцца Навона, и, конечно, скульптурные мраморные композиции Похищение Прозерпины и Аполлон и Дафна. Да за хоть бы единственный из этих шедевров он уже заслужил себе место на пантеоне. Так что место для поклонения великому скульптору выбрано в высшей чести. Есть, правда, одно небольшое но…

Могила художника хоть и выполнена в тон всего церковного интерьера, в смысле в мраморе под общую картину, но это лишь маленький кусочек в полу храма. Да и найти её не просто. Лишь неглубокая гравировка с незамысловатым рисунком и отметкой о благородной фамилии выдаёт место упокоения гения.

Зато те, кто правил этим миром изголились на славу. Не столько на славу Господа, сколько на славу себе. Вот, например, в нише на троне сидит каменное изваяние Папы Климента VIII. В короне. С рукой, поднятой к пастве, дабы всех облагодетельствовать. Ни дать, ни взять, правитель мира. С другой стороны, так оно и было.

Клименту Восьмому глухо повезло в чисто календарном плане. На его долю выпала смена столетий. Год 1600 решено было отпраздновать так, чтобы помнилось в веках. В Рим тогда съехалось три миллиона паломников. Для средневековья это огромная цифра. И напомним так на минутку, что туризм, хоть в нынешние годы, хоть в прежние, он всегда приносил прибыль. Так что Папу Климента VIII хоть сейчас можно вывешивать в галерею бурных деятелей на сайт Туристера, как отца основателя въездного туризма.

К заслугам понтифика я бы ещё отнёс распространение такого напитка, как кофе. Представьте себе картину:

Из вражеской Османской империи, с который все правоверные христиане рубятся уже тридцать лет и три года не жалея живота своего, доставляют контрабандой мешочек непонятных зёрен. Дальше методом обжарки на раскалённой сковороде, путём перетирания в порошок и ведьмовского варева получают радикально чёрную бурду.

Все вокруг орут:

— Колдовское зелье! — И требуют объявить напиток нечистым и запретить.

Но наш Папа кофе лизнул. Куснул. Поморщился. Потом заявил:

— Этот дьявольский напиток такой вкусный, что мы должны обмануть дьявола и благословить его.

Вот с тех пор дьявол чешет репу и не понимает:

— Где же его нае… обманули?

Кофеен по миру дофига, будто чертей в преисподней, а франшизу никто не платит.

Но не думайте, что все действия Климента VIII были оправданными с точки зрения человека современного. Всё в том же 1600-ом году на костре сожгли Джордано Бруно. И, я так полагаю, без папского благословения тут явно не обошлось. Чувствуете опять двойные европейские стандарты? То есть Папе можно кофейный прогресс в массы двигать, а какому-то поляку со стороны нет.

Рядышком примостилось ещё одно мраморное изваяние. Поза — сама невинность. Руки сложены в молитве. В глазах покорность судьбе. На челе благочестие и смирение. А между тем этот человек был одним из самых противоречивых фигур на папском троне.

Итак, знакомьтесь:

— Папа Павел V.

Особо знаменит тем, что спал со своей родной сестрой, которая родила от него сына, который в последствии стал любовником Папы.

— Святой человек, не правда ли?

Но это, так сказать, в миру. В личной жизни.

Из деяний Павла Пятого, как государственного деятеля выделяются резвые инквизиционные запреты. Наезд на Галилео Галилея с угрозами для жизни и творчества. Выпуск списка под названием «Индекс запрещённых книг» с кострами на площадях. В первых рядах, конечно, горел труд Николая Коперника «Об обращении небесных сфер».

Ну и наконец поразительное упорство в консервативных взглядах:

— Запомните, еретики! Земля плоская и является центром Вселенной.

И, поднося очередную спичку к костру, непременно добавлял:

— Да поможет нам Бог!

Опять же можно человека понять. Согласитесь, гораздо легче спалить оппонента, чем вникать в чужие доводы?

Вот, собственно, и всё, что я хотел сказать о замечательной церквушке Санта-Мария Маджоре.

Под конец хочу только отметить небольшую архитектурную особенность.

— Задний фасад выглядит гораздо шикарнее парадного входа.

Наверное, так и было задумано…

BASILICA DI SANTA MARIA IN TRASTEVERE. СПОСОБ ПРОСЛАВИТЬСЯ В ВЕКАХ.

Римские языки утверждают, что это одна из самых старых христианских церквей города. Будто бы была заложена Папой Каликстом Первым аж в страшно далёком 220 году. Это годы империи, и только зарождения христианства, как такового. Что ж. Если базилика стоит, то нет поводов для сомнения. Однако личность самого Папы Каликста I весьма интересна и от раздачи пряников не уйдёт.

Все привыкли, что целая куча понтификов средневековья либо мошенники, либо развратники. Или и то и другое в одном флаконе, как густой шампунь. История этого даже не оспаривает. Но что мы знаем о проделках более ранних служителей церкви? В этом плане Каликст I есть идеал совершенства.

Рождённый рабом. Рождённый на западном берегу Тибра. Именно в районе, который с тех времён называется Трастевере. Прикиньте, сколько лет тем камням на мостовой? И принадлежал Каликст некоему крутому императорскому сановнику по имени Карпофор. Даже есть манускрипт, где упоминается даже имя хозяина. Христофор. Но тут, правда, есть разночтение. Возможно это слово просто указывало на религиозную принадлежность человека.

Итак, чиновник занят при дворе. Раб принадлежит практически сам себе. И начинает действовать. От имени хозяина проводит некоторые банковские операции. Затем принимает вклады. Под процент, конечно. Деньги тратит. Чтобы отдать долги принимает новые вклады.

— Мавроди знаете? Математик явно учился на трудах Каликста.

Получилась настоящая христианская банковская пирамида. Которая, как водится, в один прекрасный момент лопнула.

Каликст бежал. Его споймали. Хотели было кое-что оторвать, но тут вступились за него сами христиане. И не потому, что прощать было Господом велено. Просто понимали, что со жмура ничего потом не взять. А так есть шанс на возврат трудовых сбережений.

Потом были следующие махинации. Каторжные рудники. Амнистия по поводу возникших христианских предпочтений. Суть да дело, попал мошенник в мученики и пробился в высшую церковную иерархию.

— А Вы говорите что в древности не работали социальные лифты…

В честь своего счастливого существования Папа Каликст I и заложил новую церковь в том районе, где родился и вырос. В Трастевере.

В базилику, которую мы видим в современном виде храм превратился в XII веке. Именно тогда решили расшириться и умножиться. А в качестве материала для строительства, чтоб снизить затраты на производство и перевозку, использовали блоки из травертина, выломанные из старых терм Каракаллы в центре города за Палантинским холмом. Вообще, нужно признать, что этот вариант самый удобный и чисто человеческий.

— Разрушить одно, чтобы воздвигнуть другое.

Метод использовался завсегда и повсеместно. К примеру опять беру свою родную Астрахань. Белокаменный кремль строили из кирпичей, который выламывали из стен старого Сарай Бату. Хоть чем -то татаро-монголы матушке России послужили…

Что касается до меня, то я попал в базилику только со второго раза. В первый римский заезд посещение Санта-Мария-ин- Трастевере в планах значилось. И даже добрались всей группой товарищей на обратную сторону Тибра. И даже ходили по району взад-вперёд в поисках счастья. Но вот бывает же, три круга вокруг площади дали. Дальше, как в русских сказках:

— По усам текло, а в рот не попало.

Не нашли. Такое тоже с непривычки с незнакомом городе бывает. Навигаторов тогда, правда, не было.

Зато со второго захода и искать то не пришлось. Ноги сами вынесли на площадь с фонтаном. Как можно было пройти мимо и не заметить, сам диву даюсь.

Площадь по-римски маленькая и многолюдная. Трастевере вообще отличается узкими и запутанными улочками, массой бродячего человечества, и добродушностью людского потока. Короче, в районе присутствует дух камерности и благочестия.

Устаканеный по центру пространства фонтан оккупировали, вернее облюбовали уставшие туристы. Потому что дать отдых натруженным по мостовой копытам можно только присев за столик в кафе. Но тогда придётся раскошеливаться хоть на рюмочку кофе, хоть на графинчик вина. Лавочек просто так стоящих на площадях не предвидится. Поэтому ступеньки на подиуме у фонтана подходят для пятых точек как нельзя лучше.

— Народ массово отдыхает.

Погода, правда, апрельская неустойчивая. А камень, будь он в горах или на мостовой, тепло тела вытягивает. Но битых туристов возможность с осложненьем заболеть не пугает. Сноровка, закалка, тренировка. Если цель видна, то можно на снегу спать. И ни одна зараза не возьмёт.

Базилика затянута в леса. Фасад закупорен и занавешен. Идёт реконструкция. Но чтобы видно было, как оно должно быть, на полотне, что закрывает строительные работы, типографским способом нарисованы фрески. Такие, какие они есть. Или такие, какими будут. Так что представление получить можно. И поводов для расстройства нет.

Ныряем под стройку и оказываемся в стране чудес. Как всегда в римском храме видим простор, высоту и богатство от Бога. Первым делом обращаем внимание на потолок. Это сейчас рекламные объявления в каждой газете:

— Натяжные потолки. Недорого.

Раньше чтоб такой интерьер заургучить, трудиться нужно не один месяц. Тут и рельеф. И позолота. И росписи в нишах. Причём обратите внимание, всё это сооружалось и рисовалось задрав голову кверху. Шея у творцов болела, а краска и стружка капала в глаза. Адская работа. Но результат отменный.

Дальше среди шедевров интерьерного зодчества я бы отметил картину на центральном куполе. Над алтарём. Дело даже не в том, что она замечательная, красочная и очень древняя. Дело в том, что сюжет и исполнение ну никак не похоже на чисто католические каноны. Даже наоборот. Смысл по яркости и краскам, по наличию многообразия золота и плоским иконописным лицам, много ближе фрескам и мозаикам византийским.

Действительно, начнём с материала. Это мозаика. А мозаики в христианских сюжетах употреблялись массово именно в Византии. Это раз. Теперь давайте сравним мозаику в Санта-Мария-ин-Трастевере с классическим византийским изображением Христа в лучшем храме всех времён и народов в Святой Софии. Что в Константинополе. Вернее в Стамбуле.

Берём к примеру мозаику, расположенную в арке. На картине на троне по центру разумеется божественные сущности. Дева Мария с младенцем Иисусом. А вот по бокам в качестве святых и равноапостольных примостились два императора. Константин и Юстиниан. С дарами, разумеется. И один из подарков в руках у Константина не что иное, как макет храма Святой Софии. По типу:

— Я построил, я и подношу Господу.

Обращаю внимание. В Константинополе было принято якать. Выставлять себя напоказ. Там полнота власти в государстве принадлежали именно императору. И гражданские службы, и церковь лежали перед абсолютной властью ниц и подчинялись малейшему шевелению пальца государя беспрекословно.

В Риме двенадцатого века, а именно в это время по приказу папы Иннокентия II перестраивалась базилика, ситуация немножко другая. Светское общество само по себе. Папская колония обособленно. Драка за власть не прекращается, но успех переменный. Кто кого, выясняли, выясняли, да не выяснили.

— А ведь встать рядом с Господом то ой как хочется!

Поэтому принимаем кардинальное решение. Не на фактах, так хоть в мечтах. Итак, мозаика на куполе Санта-Мария-ин-Трастевере.

На престоле восседает Христос с Богоматерью. Откуда-то с потолка к нему тянется рука Всевышнего и коронует голову венком. К классике претензий нет. Дальше идёт окружение. Святое. Равноапостольное. По византийскому сюжету.

По правую руку Святой Пётр. Таки первый Папа и его право никто не оспаривает. По левую Каликст I. Таки он церковь в Трастевере основал. Да и давно это было. Что к нему ревновать? А вот за ним, с краешку можно и себя любимого изобразить. Аки императора Константина. По образу и подобию.

Вглядываемся в мозаику. Слева с подношениями Господу стоит не кто иной, как папа Иннокентий II. В дар преподносится макет Санта-Мария-ин-Трастевере.

— Ни больше, ни меньше.

Короче сюжет картины на мой взгляд таков:

— О долгой славе в веках нужно готовиться заранее. Лучше всего при жизни.

Скромного Папу скоро никто не вспомнит. А так имя вписано в историю мастерски и умело.

Кстати, чуть ниже мозаики так и написано. На латинице:

— Храм посвящается Богородице, а во главе угла Иннокентий II.

Прошу хвалить и не забывать…

Ага. Забудешь тут. Особенно, когда сей индивидуум позаботился даже о своей смерти. Загодя заготовил себе даже саркофаг. Да не простой, а золотой. Вернее порфировый.

В старом мавзолее нынешнего замка Сант Анджело откопал он солидный такой гробик из дорогущего камня радикально бурого цвета. Порфир, как известно, камень и цвет именно византийских императоров. Вот ещё одно доказательство зависти папы в их честь. При этом могильная ложа оказалась несколько б/у. В смысле чуть до Иннокентия II употребимая. Лежал в том гробу не кто иной, как римский император Адриан. Предыдущего хозяина по-тихому где-то прикопали, а место Иннокентий наш забил.

Правда не долго радовался он такому счастью. Потому что и его оттуда, в смысле из драгоценного гробика потомки вынули.

Сам саркофаг сейчас в Ватиканском музее, а папа тихонечко лежит в пределах своего лучшего творения. В скромной такой нише в базилике Санта-Мария-ин-Трастевере. Любуется каждую ночь, наверное, своей драгоценной мозаикой.

— Приобщился к Богу.

Получилось. Сто пудов получилось…

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм