Брюссель. Страшный город от «А» до «Я». Серия атомная, политически сладострастная

ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ СТРАШНЕЕ АТОМНОЙ ВОЙНЫ?

Реально чисто типа конкретный вопрос:

— Что может быть страшнее атомной войны?

Каждый отвечает на него по своему разумению. Кто-то, как страус суёт голову в песок, кто-то начинает неистово молиться, кто-то строит убежища судного дня. Всё зависит от дохода и интеллекта. В Российской армии, например, где и с тем и с другим проблемы небольшие, за отсутствием таковых, тупо начинают шутить:

— Запомните, салаги. После ядерного удара солдат должен держать автомат на расстоянии вытянутой руки.

— Зачем?

— Чтоб расплавленный металл на сапоги не капал!

Примерно как-то так…

Брюссель — столица Европы, город слегка чудаковатый. Я бы даже сказал, не совсем адекватный. Поэтому от него можно ожидать всё, что угодно. Любых чудес и неожиданных творческих решений. Поэтому увидев необычное, не побоюсь этого слова, сооружение с отливающимися на ярком солнце металлическими шарами, удивление и восхищение засунули куда подальше и пошли разглядывать конструкцию вблизи.

Итак, представляю Вам ядерную революцию собственной персоной:

— Атомиум!

Вообще, задачей минимум было состряпать абсолютно ненужную в эксплуатации штукенцию к открытию всемирной выставки 1958-го года. Цель, правда, осложнялась дикими завидками до городу Парижу. Всем глаза мозолило творение инженера Гюстава Эйфеля, которое при аналогичных задатках стало символом города. Да что там города? Чуть ли не всего прогрессивного человечества!

Брюссель к славе охоч, и зависть его обуяла страшная. Настолько, что в совете городской стаи недуром рассматривался проект:

— Сделать вход на выставку в виде перевёрнутой Эйфелевой башни.

Слава Богу разум взял верх. Да тут ещё подрулил к установочной комиссии некто Андре Ватеркейн, человек и архитектор, и предложил следующее:

— Страшную атомную войну боитесь? И правильно делаете. Но давайте-ка ей, как символу ядерного двадцатого века поставим памятник.

И чертежи проекта на стол хвать.

Пригляделись. Вроде толковая загогулина нарисована. Опять же можно подтянуть идеологическое обоснование. Типа век наш время овладения человечеством ядерными технологиями в мирных целях, трёп трёхэтажный, бла бла и всё такое прочее. Короче, дело к ночи. Атомиум поставили.

Выставка прошла с оглушительным успехом, павильоны по традиции снесли. Атомиум остался. Вдруг действительно перебьёт славу парижской ажурной решётки?

Итак, мы у подножия монумента. Тут, опять же, хочу осветить одну страшную и нелепую на мой практичный взгляд ошибку. Атомиум по сути это увеличенный в сотню с лишним миллиардов раз фрагмент кристаллической решётки железа. Так вот, хочу спросить Вас, дорогие читатели, как химик самоучка химиков ядерщиков:

— А с какого вообще рожна железо?

Если ядерная энергия и то самое бла бла в мирных целях, то почему не уран, плутоний или нептуний? Или ещё какие изотопы из задней части таблицы Менделеева? А так у конструкторов какой-то каменный век получается. Вернее железный.

Короче:

— Столетие хоть и двадцатое на дворе стояло, а от топора отойти никак не получилось.

Теперь вопрос практичности:

— Что можно туристу сделать возле Атомиума?

Первое и, наверное, самое главное, это сфотографироваться. Картинки получаются классные. Хоть сразу по всяким инполстаграммам выкладывай.

Дальше можно обойти его по кругу, пытаясь отыскать вход. По пути опять же посмотреть на глупые сувениры в примузейной лавочке. Цены кусаются, поэтому решаем так:

— Лучший сувенир из Атомиума это наши воспоминания.

Главное, что практически бесплатно.

Высший писк, это подняться на вершину атомной иерархии на скоростном лифте и осмотреть панораму изнутри. Заманчиво. Но узнав цену за билет невольно цитируешь Кису Воробьянинова:

— Однако!

Взрослое туловище пускают наверх только за 15 евро. На минутку так, на наши деревянные рубли это 1100 целковых. Причём без комиссии за конвертацию дорогому Сбербанку.

— Страшно дорого за сомнительное удовольствие прокатиться на лифте.

Плюс ещё и учтите, что для прохода внутрь заставляют рюкзаки туристические сдавать. Придётся паспорта и деньги по карманам рассовывать. Понимаю, что это стандартные музейные условия, но:

— А оно Вам это нужно?

Вот, собственно и всё, что нужно знать об атомной войне. В отдельно взятом Брюсселе.

Теперь в коей уже раз о страшной европейской погоде. На улице конец августа. Лето казалось бы в самом разгаре. А Вы посмотрите на фотографии, где Атомиум красуется на фоне зелёной аллеи. Посмотрели?

— Убедились, что листва уже давно не зелёная, а радикально желто-красно-осенняя?

То-то же. Вот такое вот обычное брюссельское лето…

СТРАШНО ШОКОЛАДНО, ИЛИ, А ВАМ РОЖУ ПОВИДЛОМ НЕ НАМАЗАТЬ?

Брюссель, как я уже доказываю третий рассказ подряд, город весьма оригинальный. Увлекающийся до беспредела. С напрочь отсутствующим чувством меры. То есть если и решают, например, брюссельцы заниматься чем-то полезным, то кидаются в этот омут с головой и все скопом. Даже удивительно, что знаменитый «тюльпановый» кризис случился не в Бельгии, а в соседней Голландии. Когда все жители страны одновременно начинают выращивать тюльпаны на продажу, ничем хорошим такое закончится не может. Потому что покупать цветы никто не будет. Все хотят продавать. Исключительно в стиле Брюсселя.

К теме нынешней главы я Вас, дорогие читатели, подведу через наводящий вопрос:

— Угадайте каких магазинов в Брюсселе больше всего?

Нет, это не запчасти для авто. И не овощные лавки повседневного спроса. И даже не прилавки с оружием. Хотя по некоторым подворотням города спокойнее ходить в бронежилете и с автоматической винтовкой.

— Все свои неприятности в европейской столице заедают шоколадом!

Наверное поэтому, больше всего по количеству точек, торгующих именно этим лакомством.

— Шоколадье в Брюсселе не много, а страшно много!

Опять же для меня лично такое обилие удивительно. Ну сколько нормальный человек может съесть шоколада в год? Я не сильно сладким балуюсь, поэтому беру подсказку друга:

— О’кей гугл! Сколько средний россиянин потребляет шоколада?

Искусственный интеллект, напонадобие армянского радио из серии известных анекдотов, долго молчал, потом ответил:

— Посещайте стоматолога не реже одного раза в год.

Я так понял, что это основное, что нужно знать о бельгийском шоколаде…

Теперь серьёзно.

— Логически абсолютно непонять, почему именно Бельгия делает лучший шоколад.?

Ну ладно Франция! С неё всё начиналось.

Я не особый поклонник женских романов про любовь и похоть, но сериал про Анжелику по молодости прочитал. Всё-таки романтик, лямур-тужур и всё такое прочее. В свои восемнадцать я не был таким жестоким циником и приключения любил. Так вот, помните, эта мамзель разбогатела на том, что открыла салоны где стала варить горячий шоколад.

— На какао бабки сделала, если по-русски.

А это, на минутку, времена Короля Солнца. Людовика Четырнадцатого. Про Бельгию тогда никто слыхом не слыхивал.

Я понимаю, что ценится этот продукт в Швейцарии. Во-первых, там хорошее молоко. Милки, коровы цветные по горам бегают, и удои, как во времена социалистического соревнования. Во-вторых, технологии. Если опять же смотреть историю развития пищевой промышленности, то сухое молоко первым придумал и запатентовал основатель фирмы Nestle. А без него настоящий шоколад не выходит.

Так вот:

— Каким тут боком Бельгия лежала?

Давайте разбираться.

Начнём с того, что в Брюсселе о шоколаде узнали достаточно поздно. Когда в остальных цивилизованных странах этот продукт уже достиг определённых высот популярности.

— То есть старт был поздним.

Дальше больше. Шоколад в Бельгии почему-то считали исключительным лекарством. Продавали его исключительно в аптеках и с одним правилом:

— Детям и беременным женщинам не давать.

Так бы и шло вялотекущее предложение чудодейственного средства в ограниченных количествах, если бы не некто Жан Нойхаус младший. В отличии от Жана Нойхауса старшего, он догадался в 1912 году в шоколадную оболочку засунуть начинку из пралине. Для тех, кто не в теме, объясняю:

— Пралине, это тёртый с сахаром орех.

В результате появилась самая типовая на нынешний день шоколадная конфета. А евоная жена, чтоб не мучиться в лавке и не торговать конфетами на развес, решилась укладывать продукцию в коробки.

Таким образом, именно в Бельгии впервые появились конфеты ассорти. Которые нынче продаются в каждом магазине. Вот в чём собака порылась…

Если пройтись по Брюсселю и обращать внимание на кондитерские магазины, то эту отличительную особенность можно заметить. Практически везде шоколад продаётся именно в виде конфет. Чаще с начинкой. И редко в плитках. Благую идею своего удачливого земляка тут же слизали. Не в смысле конфетку обсосали, а в смысле идею украли. И с тех пор бельгийская столица страшно шоколадный рай. Специалитет, однако.

Сортов шоколада два десятка. Это минимум. У каждой марки своя магазинная сеть, раскинувшаяся по всему городу, своя история и особые вкусы. Мало отличимые для простого обывателя. Это как найти разницу между «Столичной» и «Пшеничной». Везде сорок градусов и понять без стакана всё равно не получится.

Давайте выделим самые основные, популярные и известные марки.

Начнём с народного. Leonidas. Коренные бельгийцы, типа нашей гидши, которая уже успела получить европейский паспорт, или только на него рассчитывает, но умело это скрывает, произнося это имя морщит носик, скрючивает отвратительную гримасу и произносит что-то вроде:

— Фу!

По типу:

— Сладости для плебеев.

Если честно, я не знаю, сколько зарабатывают эти самые плебеи в Брюсселе, но мне цена конфет показалась слегка завышенной. По российским маркам я себя «быдлом» не считаю. И на коробку «Коркунов» расщедриться всегда могу. Леонидас дороже раза в два. Поэтому креативная, но экономная сущность, что сидит внутри, толкает под ребро и увещевает:

— Смотри только, не увлекайся.

При этом обращаю внимание:

— Этот шоколад в Бельгии самый массовый и самый дешевый.

Всё та же леди, что нас наставляет по городским прелестям, утверждает, что за такие смешные деньги настоящего вкусного изделия быть не может. Что в какао бобы добавляют заменители масла, а начинку для конфет делают рабы на кооперативных фабриках в Польше, дабы снизить товарную стоимость, и всё такое прочее бла-бла-бла…

Хотя знаете, после того, как она категорически не советовала туристам ходить покушать на улицу Пузо (читайте в прошлой серии отчётов по страшному Брюсселю https://www.tourister.ru/responses/id_24126), я бы ей не доверял. Собственно что мы и сделали. Первым шоколадным магазином, в который зашли был именно фирменный Леонидас. Где-то недалеко от Гран Пляс и собора Святого Николая.

Небольшое такое помещение с фирменной синей вывеской и козырьком с надписью. Почему-то на английском:

— Fresh Belgian Chokolades.

Внутри интересно. Стоит витрина, где царствует продавец. Где выложены конфеты, продающиеся поштучно и на развес. Всё остальное пространство практически пустое. Только по периметру уложены уже готовые коробки и завертайки.

Здесь два аспекта. Если хотите покупать на подарки, это разумеется рыскать по уже упакованному продукту. Но мы то решили типа чисто попробовать. Чтобы оценить опытным взглядом прирождённого сомелье и потом долго ещё рассуждать на тему вкусовых качеств бельгийского шоколада:

— Да ели мы его пачками! Ничего особенного…

Выбор был предоставлен жене. Принцип прост. Тычешь пальцем в конфету на противне и произносишь примерно следующий монолог:

— Зис ван. Анд зис ван туу… Теперь, пожалуйста, подайте вон тууу конфету. Уж очень она аппетитная. А эта длинная с чем? С просто таком? Тогда не нужно. Дайте лучше с орешками. Две. И с шоколадным пралине. Тоже две… Нет, лучше три…

Дальше следует страшная драка между тёмными и светлыми силами. В том смысле, что я люблю шоколад тёмный, а жена молочный. Я, соответственно, не люблю сладкий, а жена горький. Сплошное единство и борьба противоположностей. Как мы с такими разными взглядами на кулинарию протянули вместе уж тридцать лет, даже там сверху, кто всю эту кашу заварил удивляются.

Всё же путём аргументов и доказательств единственная плюшка шоколада тёмного таки перекочевала в нашу кошёлку. Покупку упаковали, расплатились. Дегустировать будем в отеле. Вечером. Спокойно и на трезвую голову.

Здесь нужно отметить. Я не знаю, как употребляют шоколад бельгийцы, но в наших широтах конфеты ассорти лучше всего идут под чашечку настоящего крепкого чая. В Европах с чаем вообще проблемы. Даже в ресторане в лучшем случае разведут жёлтый пакетик Lipton. А в худшем случае в номере отеля не будет ни пакетика, ни даже чайника. Как у нас.

Старая советская закалка и смекалка не даст пропасть нигде. Кипятильник в рюкзаке и несколько пакетиков чая завёрнутых в полиэтиленовый мешочек всегда с собой. На всякий пожарный. Кому-то может и смешно, но у нас всегда с собой было…

Выковыриваем стакан из-под зубных щёток. Вода, слава Богу пьётся из-под крана. Пять минут. Кипяток готов. Чай, соответственно, тоже. Выкладываем фирменный Leonidas на газетку. Любуемся, потом начинаем сладкий пир.

Пробуем. Закатываем глаза. Причмокиваем языком. Запиваем вприхлёб, кипяток таки. Дальше делимся впечатлениями:

— Шоколад?

— Шоколад.

— Вкусный?

— Вкусный!

— И как?

— Не более того…

Короче, пришли к выводу, что по сути конфета, она и в Африке конфета. Не лучше и не хуже.

Но это ещё не конец истории. Приехали домой. И решили таки прочувствовать на сравнении. Накупили «Алёнку», плитку «Бабаевского», «Alpen Gold» брать не стали, чтобы не испортить чистоту эксперимента, «Коркунов» лежал дома. С прошлого праздника остался. «Россия — Щедрая душа» тоже где-то в шкафу завалялась.

Итак, тыдыщ… внимание, правильный ответ:

— Любой наш шоколад близко с Leonidas не лежал.

Обидно это патриоту признавать, но факт на лице.

— Бельгийский шоколад вкуснее.

Даже скажу, чем он лучше. Масса однороднее. При любых условиях не будет скрипеть на зубах нерастворённый сахар и неперемешанное сухое молоко.

К шоколаду в Брюсселе относятся, как к искусству. А искусство, будь оно понятным или запредельно современным, это всегда удел чего-то элитного. Доказательства? Пожалуйста. Давайте зайдём в галерею Les Galeries Royales Saint-Hubert.

Для начала уточню, что это такое. В каждом относительно столичном городе есть место, где собраны все наикрутейшие брендовые бутики под одной крышей. Им так проще зазывать покупателей с деньгами и не распыляться по одиночке. В качестве примера подойдёт Московский ГУМ. Или Одесский Пассаж. Кстати, именно Одесский Пассаж на знаменитой Дерибасовской очень на галерею в Брюсселе похож. И по смыслу, и по конструкции.

В двух словах это выглядит так. Улица с магазинами, выполненными в одинаковом архитектурном стиле, от внешних погодных аномалий закрытая одной общей стеклянной крышей. Потолок резной и прозрачный. Света много. На голову ничего не капает.

Центр Брюсселя. Два шага всего от Гранд Пляс. Земля наверняка безумно дорогая. Стоимость аренды тоже. Поэтому в Galeries Royales Saint-Hubert ужиться могут только торговые точки, у которых накрутка как минимум сотни процентов. Иначе теряется коммерческий смысл проекта. Королевская галерея. Она не зря это имя таскает.

Это я к тому, что футболка от Шанель и майка российского бренда «Твоё» в производстве обходится не больше двух или трёх долларов. Только первую продают за 300 зелёных бакинских, а вторую за 300 деревянных рублевских. Вот и вся разница. Качество примерно одинаковое, пошив типовой, ткань хлопок с добавками, нитки ординарные стандартной толщины. ГОСТам все соответствуют одинаково. Разные только понты.

Так вот, в Брюссельском Пассаже стоят только точки с понтами. Шанели, Габани, Армяне… И на их фоне отличительной чертой смотрятся шоколадные бутики. Нет, просто прикиньте:

— Это за какую же цену нужно продавать конфету, чтобы удержаться на плаву в одном кильватере с лакшери монстрами?

На этот вопрос отвечает знаток высшей лиги, практически капитан команды бешеных сладкоежек, и по совместительству шоколадный кутюрье Pierre Marcolini.

Высший разряд, шоколад в съедобной золотой обёртке. Цена за плитку 1600 евро.

— Вот интересно, а от фольги, пусть и золотой, изжоги потом не будет?

Уровень пониже. Типовая коробка конфет, вкус которых, как утверждают в бутике, лично для Вас подбирает сам маэстро. Раскошелиться придётся на сотню иностранных единиц.

Учитывается, что и это иногда бывает дорого. Тогда коробочка поменьше, с конфетками «третий сорт не брак». Ровно тридцать шесть ассорти с разными пралине, уложенными строгим периметром шесть на шесть. Настолько маленькие, что откусывать от них половинку не советуют. Иначе не сможешь держать остатки. Не левша чай. Размер конфетки с блоху… Цена удовольствия 25 евро.

А уж чисто для гламурных бомжей, которым приобщиться к прекрасному хочется, но особо не на что, каждая такая маленькая шоколадная единичка стоит в розницу от 3-х евро.

— Вот это точно мы себе позволить можем! Если следующий день переночевать на улице. На картонке под дверями бутика.

Смеюсь, конечно. Здесь главное не столько вкус, сколько атмосфера. Причём супер пилотаж, это не продажа уже готовых и выложенных на витрине конфет. Нет. Приходит клиент из богатеньких Буратинок, долго копошиться по каталогам и меню. Выбирает начинку. Допрашивая шоколадье:

— А с какого берега Амазонки Вы привезли бобы урожая две тысячи семнадцатого года?

Затем утвердив точный рецепт пралине в каждую конфету отдельно и оплатив заказ гурман удаляется. Свежайший шоколад изготовленный строго по желанию заказчика будет доставлен на дом, точно и в срок.

— Вот что значит сервис.

Страшно заманчивая штука.

ПОЛИТИКА НЕ ДЛЯ СЛАБОНЕРВНЫХ, ИЛИ БРЮССЕЛЬ ШТАБКВАРТИРНЫЙ.

Хватит бродить по центральным улицам города. Не только они создают атмосферу столицы. Я сейчас про столицу Бельгии, как государства. Маленький нюанс заключается в том, что Брюссель заодно является штабквартирой всего Евросоюза. Значит нужно выбираться с узких средневековых лабиринтов на оживлённую магистраль и устремляться в будущее. Впереди маячат горизонты новой Европы.

Вообще нужно задать вопрос, соотносясь по теме и истории как таковой:

— Какого рожна именно Брюссель?

Сложно сказать, чем руководствовались отцы основатели союза. Толковых и правдивых данных об этом я не нашёл.

Всем известно, что в марте прошлого 2017 года европейский союз отмечал 60-ую годовщину подписанию Римского договора. Никто не оспаривает, что именно это собрание всей европейской стаи дало старт объединению Европы. Но так же ничего нигде не сказано, как именно выбирали столицу для будущего синдиката. Поэтому давайте пофантазируем.

Возможно это было так…

И кто-то крикнул из ветвей:

— Жираф большой. Ему видней.

В смысле и переводе с политического на обычный:

— Если собрались в Риме и договор подписали Римский, то почему бы и не Рим?

У председателя итальянской делегации сердце в пятки бухнулось. Нет, ему, конечно, было бы приятно. Всё-таки престиж Рима, как Вечного города никто не оспаривает. Но где взять столько денег на обустройство? Опять же стоит начать строительство, как Коза Ностра набежит и всё разворует. А кому потом отчитываться о разгуле коррупции? Правильно. Ему. Премьер министру. А оно это нужно? Конечно, нет. Того и гляди, на этом фоне очередной импичмент объявят, с обрезанием по самые уши… Поэтому кто угодно, только не Рим.

Вслух было произнесено завуалированное:

— Боливар двоих не выдержит. И вообще, у нас ещё Колизей недоразрушен…

Тогда все оборотились в сторону Германии.

Канцлер напор выдержал. Даже бровью не повёл. Вот что значит истинный ариец. Невозмутимость в каждом члене. Но в глазах и мозгах затикал калькулятор:

Значится так. Две марки плюс две марки, это будет четыре марки. А никак не пять. Где взять пятую, если бюджет уже свёрстан на пятилетку вперёд и рейхстагом утверждён? Да и где в Бонне разместить такую ораву чиновников, если там всего населения не больше ста тысяч бюргеров?

На публику вынесено возражение:

— Извиняюсь, но наша столица под сапогом коммунизма. Так что оставим Ваши инсинуации до победы демократии и объединении всея Германии.

При этом многозначительно кивнул в сторону французской делегации, одномоментно пялящуюся на смазливую секретаршу.

До французов тремор доходил медленно. Да и в конце концов, нет такой беды, чтобы истинный месье бросил разглядывать выдающиеся части симпатичной мадемуазельки. Пауза, однако, затянулась, и нужно было что-то возражать.

Французские мужчины понимают друг дружку с полуслова. Поэтому делегация из Парижа, общаясь телепатически, быстро нарисовала общую будущую апокалипсическую картину, добавляя каждый от себя и насгущая красок:

Ах, Пари, Пари… Что с тобой сделали? Понаехали европейские чиновники со своими уставами. Баб не только запретили руками трогать, так даже за один косой похотливый взгляд сразу в каталажку… Дальше больше. Борьба с пьянством и алкоголизмом. Запретили продажу вина с 22-ух вечера до 10-ти утра. А настоящий француз он же должен быть всегда слегка пьян? Мало того, закончилось шампанское в погребах…

Это уже никак не пережить. Поэтому решительный протест:

— Же не манж па сис жур. Париж ещё одну столицу не прокормит!

Короче. Отмазались все кроме бессловесной бельгийской команды. Во-первых, её никто, собственно, и не слушал. Что там той Бельгии? Всего сто лет в обед. Как там у Маяковского? Откуда и что это там за географические новости? Во-вторых, сами бельгийцы слишком долго думали гадали, на каком языке им на сходке отвечать. На французском, голландском или фламандском? Пока междусобойчик решали, время упустили. И Европейский форум постановил:

— Столицей объявляется Брюссель, только Брюссель и ничего кроме Брюсселя.

Шарма городу такое решение не прибавило. Я бы даже сказал наоборот.

— Сделало печальку ещё страшнее.

Не верите? Сейчас опять, как водится, буду доказывать на примерах.

Итак, переносимся лет на тридцать назад на наши родные российские просторы. Вернее не так.

— Возвращаемся в Совок…

Кто помнит, уж сколько копий было сломано, сколько критических фельетонов написано по поводу пресловутой чрезмерно экономной советской архитектуры. Каждый, кто хотел советского строителя обидеть непременно твердил:

— Ну кто так строит?

Ругать реально было за что. Особенно если дворик с ляпотной церквушкой посередине застраивали по периметру типовыми коробками из мутного стекла и серого бетона. А проекты Дома быта и культурного обслуживания в стиле кубизм, что стоят в каждом областном центре непременно с видом на местный Кремль? От такой убогости реально повеситься хотелось…

Плюс я, как реальный советский человек, обработанный идеологией, хоть и не любил демократов всей душой, но таки представлял жизнь в проклятой демократии неким светлым пятном. И представлял, что вот у них то, если строят Дворец Правосудия, то это будет непременно дворец. С башнями и канделябрами. С парадным входом и стоянкой на двести карет. А уж если отгрохают Зал Конгрессов, то это вообще должно быть нечто похожее на Версаль. Или в крайнем случае на летнюю резиденцию императора.

— Ребята! Я глухо ошибался.

Даже скажу жёстче:

— Я страшно ошибался.

Потому что еврочиновничий квартал Брюсселя, это возвращение в совок в самых страшных его проявлениях.

Представьте себе маленький скверик. По кольцу него дорога и вечная, вечная, вечная пробка. А по периметру стоят здания фигуры исключительная прямоугольная призма и одинаковыми характеристиками. Бетонные колонны от низа до верха и навесные стеновые панели. Из того же мутного стекла, что мы только что хаяли, насмотревшись на модели советских проектировщиков из института «Совглавстройколхоз».

Мысль моя такова:

— Здесь глупо и убого.

И бездарно страшно.

Единственно, что обеляет мрачную картинку, так это ярко рыжий плакат от стенки до стенки:

— Европейскому союзу 60 лет.

Присоединяюсь к поздравлениям.

Но страшилки и пугалки на этом не заканчиваются. Приглядываемся к скверику, что одиноко притулился посередине всеобщего архитектурного безобразия.

— Чу! Да там митинг идёт.

С одной стороны, при демократии всегда так. Тот, кто недоволен, имеет свободу высказывания и право на осуществление своих истинных прав поболтать всласть и разойтись. Базару ноль, я двумя руками за такой образ жизни. Главное только, чтоб полиция стояла весело в сторонке и не получала команды:

— Фас!

С другого боку конституция, она для граждан. То есть для тех, кто в данном случае имеет паспорт всё того же Евросоюза и может ни в каких правах себе не отказывать.

Теперь посмотрим на лица митингующих. Исключительно чёрные. Я бы по-русски точно бы сказал:

— Негры.

Есть такое слово, точно характеризующее цвет кожи и принадлежность к определённой расе. И ничего более. Строго по толковому словарю. Но так мы же в Европе… Поэтому деликатно будем юлить:

— Тёмные граждане с африканского континента.

Или так:

— Будущие афроевропейцы.

Хотя про будущих я как-то угнал, потому что стоят они и трясут флагами непонятных цветов. Красный, жёлтый, зелёный в немыслимых вариациях.

Я тут посмотрел в справочнике, точно такие же цвета на государственных полотнищах Конго, Бенина, Ганы, Гвинеи. Выбирай на любой вкус.

Теперь самое главное.

— Чего же они, протестующие, хотят?

Оказывается, на их далёкой родине к власти пришло очередное военное правительство. Как водится демократические ценности пустили по боку, демонстрацию недовольных разогнали палками и даже кого-то в погреб холодный засунули. Чтоб страсти охладить.

Отсюда вопрос второй:

— А Евросоюз то тут причём? Гана вроде к нему не относится?

Ответ достойный лучших учебников по демократии:

— Так здесь нам никто не мешает!

Правда никто и не слышит…

Теги: Культурно-познавательный туризм