Как мы летали и возвращались

Когда собирались в Италию, в мае, было немало сомнений. Парочка пессимистов бросила, запавшее в душу: Италия! А вы знаете, что там теперь многие болеют скарлатиной (!) О, наши и мировые СМИ! Все стараются от чего-то уберечь и рассказывают страшилки, чтобы «жизнь медом не казалась». Прочитала все о скарлатине и поняла, что есть опасение более весомое. Должны были лететь уважаемой компанией «Lufthansa», но с пересадкой во Франкфурте-на Майне. Зная, какой это великий аэропорт, я очень волновалась — успеем ли мы за один час десять минут пересесть на другой самолет, в Бари.

Во время полета я трижды обращалась к бортпроводницам с моими опасениями. Первая сказала, что никаких message на этот счет они не имеют. Вторая «успокоила» тем, что если мы опоздаем, то улетим на следующем самолете (через 12 часов!) Прилетать в незнакомый город ночью, да еще с таким опозданием, мне совсем не хотелось, ведь я забронировала номер в Доме паломника без какой-либо предварительной оплаты — там только записали мою фамилию, и я не знала, насколько это бронирование серьезно, поэтому не хотела опаздывать, дабы не потерять место в гостинице. Связь с гостиницей тоже была не слишком надежной — ночью телефоны отключались, а в течение дня нужно было еще и застать сотрудника у телефона.

Перед полетом я старательно учила на английском языке всевозможные фразы, помогающие решить самые несимпатичные и экстремальные ситуации, в случае опоздания во Франкфурт. Но! Вот уже самолет летел, а мы сидели в хвосте лайнера, и ничего хорошего пока никто не обещал.

Приземлились. Сочный бас командира экипажа объявил что-то о Бари… Я насторожилась, но объявление уже пролетело, без моего «опознания». Наконец прозвучало приглашение к выходу и весь самолет поднялся, встав плотной очередью с ручной кладью. Голос командира, в который я жадно вслушивалась вновь предложил тем, кто летит в Бари пройти в вперед, «так как у трапа их будет ожидать автобус»… Теперь я все услышала, но с тоской поняла и другое — нам не пройти, потому что в очереди на выход мы оказались последними.

Прошло еще немного времени и голос командира возвестил: «Кто не летит дальше в Бари — прошу сесть. Тот, кто летит — пройдите вперед — вас ожидает автобус». Дальше произошло совершенно неожиданное для меня. Все пассажиры, без вопросов и неудовольствий разом сели на свои места. Весь самолет! Ради нас двоих! В одно мгновение!

Пока мы быстро шли по проходу — нас провожали добрые улыбки и какие-то хорошие пожелания, кто-то махал рукой… Знаете — этот маленький эпизод стал для меня одним из самых запоминающихся в том путешествии. Хотя я и патриот, но представила, что было бы в нашем отечественном самолете в подобной ситуации: кто-то стал бы уточнять — почему надо снова садится на свое место, кто-то просто посторонился бы, разрешая перелезть через его дорожную сумку… Здесь же, такое беспрекословное законопослушание, желание помочь кому-то незнакомому в трудной ситуации, стало для меня актом какой-то удивительной порядочности и доверия сообщества пассажиров ко мне лично (так мне причудилось).

В Бари летело еще человек пять — они сидели в первых рядах и теперь уже ждали нас с мужем в большом и пустынном автобусе, который прибыл только для нашей малочисленной группы. Далее двое сопровождающих возили и водили нас по каким-то далеким территориям, и мы с ужасом подумали, что когда будем возвращаться опять через Франкфурт и у нас будет уже три с половиной часа на пересадку — успеем ли!

Нас водили через какие-то железные массивные двери, которые открывались ключами сотрудников, по коридорам мы бегали трусцой, но время летело. Правда теперь, когда ответственность за нас несли сотрудники компании — было не страшно. Стоит заметить, что мы все же не уложились и ради нас вылет самолета в Бари задержали минут на пятнадцать… Но возможно это потому, что таможня проверяла нашу ручную кладь с пристрастием. Я вообще-то отношусь к таким проверкам с пониманием: надо — значит надо. Но уж очень старалась девушка-смуглянка-арабка. Она переворошила весь мой чемодан. Все уложенное аккуратно по мелким сумочкам, косметичкам и пакетам было превращено в ворох, громоздящихся над чемоданом беспорядочных вещей. Когда таможенница «нашла» в дальнем углу тюбик с зубной пастой — она победоносно воздела руку с находкой, словно объясняя — ради чего была затеяна эта процедура.

Я схватила чемодан отнесла его на какой-то стул, где он благополучно перевернулся. Я уже готова была истерично собирать вещи, но тут почувствовала какое-то снисходительное ожидание именно такой моей реакции, со стороны властвующих, поэтому я выпрямила стан и задумчиво посмотрела куда-то вдаль, так же снисходительно скользнув взглядом по вороху барахла.

Кто-то из наших мужчин, что прошел досмотр с раздеванием, стал собирать мои вещи. Наконец, мы сели в свой, теперь уже небольшой самолет и взлетели в голубое небо, манившее Италией.

Скажете — ничего особенного! Но именно в деталях нередко и раскрывается аромат путешествия, поэтому продолжу.

В Бари все сложилось замечательно. Я была в некотором роде «уникальным путешественником». Городок этот небольшой, не пляжный, поэтому сюда, как правило заезжают или на паромах (на несколько часов) или паломничать (тоже не более как с ночевкой, чтобы попасть на утреннюю литургию и отправиться дальше). Почувствовать душу городка — такие пребывания «проездом», не дают, хотя путешественники с чистым сердцем ставят галочку напротив названия города — побывал! Я вначале тоже была несколько разочарована провинциальным Бари, но скоро по-настоящему полюбила именно этот городок, именно этот маленький Бари! Я люблю наблюдать жизнь. Мне нравится «сливаться с местным населением» и я, не зная в сущности ни одного языка, почему-то в каждом путешествии, узнаю много интересного о жизни людей, о их проблемах, печалях и радостях. Мне нравится именно это!

В маленьком кафе — «семейный подряд». Заходим — не чувствуем, что нам особенно рады. В центре восседает Мама (для итальянца «мама» — это святое) с кучей внуков, которые бегают и играют. Кажется, мы можем им помешать… (Дети в Италии — тоже святое). Но постепенно мы сливаемся с семейством и вот уже прощаемся друзьями. Благодарим за хорошее вино. Нам с мужем, они - всей семьей: два сына с невестками, дочь с мужем, мама и дети, советуют, рассказывают о предстоящем празднике… Они хотят, чтобы мы снова пришли. И это не только потому, что мы туристы-кошельки, мы люди, которые им понятны.

Заходим купить печенье — понравилось на витрине. Пожилой итальянец небольшого роста вступает в разговор. Понимаю не все, но то, что он то ли член общества «Друзей России», то ли глава этого общества, — вызывает во мне «итальянский восторг». Итальянцы восприимчивы к движениям души и вот уже он запихивает мне в пакет бесконечные презенты в виде печений, кажется собственного изготовления. Умоляю оставить пакет — обещая вернуться. Он несколько раз берет с меня это обещание. Через пару дней вновь посещаем магазинчик. В этот раз я дарю гостеприимному хозяину свою книгу — Мировая художественная культура (там иллюстрации с работами великих итальянцев и античность). Он в ответ дарит мне свою: «Passione Piano». Каюсь — отложила. Обещаю — завтра же начну читать, переводить с итальянского…

С эпиграфом Шекспира «Non e amore quell amore che muta quandotrova unmutamento».

Понимаю по-своему: это не любовь, которая изменит… Нет, я не изменяю моей первой любви — Италии! Я узнаю ее все больше и люблю уже не с пылким восторгом, как в детстве, отрочестве, юности, а спокойно, принимая такой, какая она есть.

… Петербург. Дождь за окном. Так не хочется вылезать из теплой постели… Звонок по мобильному: — Тебе привет от Ангела! — голос сына пробуждает от утренней неги.

Пока пытаюсь понять иносказание, слышу: «Ты знаешь Анджело?

— Нет, — отвечаю я опрометчиво, стараясь проснуться.

Наконец, вырисовывается полная картина…

Питерские дети, вместе с руководителями, среди которых хорошая знакомая сына — только что вернулись из Бари, где в честь традиционного майского празднования святого Николая, привезли итальянцам (по обмену), выставку детского рисунка: «Русские дети рисуют святого Николая». В витрине одного из магазинов, среди выставленных «сладкостей», Марина увидела за стеклом и мою книгу, поэтому зашла к Анджело.

Ах, как приятен был мне этот привет! И эта новая фотография, свидетельствующая о главном — меня помнят…

А все же, как это здорово — мобильная связь!

Идем по улочке Бари — вдруг СМС от Аллы и Андрея из Питера: «В Свевской крепости выставка русской иконы».

Через пару дней идем в крепость. Потрясающе! Какие образы! Москва — музей Андрея Рублева, Ярославль, с которым у меня так много связано, догнал меня в Бари!

Да как же это! Стараюсь скрыть свой «итальянский восторг», но итальянцы чувствуют мое горячее сердце и откликаются.

И вот снова — «по обмену»… Как это хорошо, когда люди могут делиться добротой, ценностями, любовью!

В театре «Петруцелли», после представления выходим…

— Россия?

— San Pietroburgo!

— О!

— Ваш Фабио Мастранджело теперь у нас, в Петербурге!

— О, да! Они гордятся земляком — родился в Бари. Помнят. В 2006-м был музыкальным руководителем этого театра, «Петруцелли», а теперь он петербуржец. Женился в Северной столице, родил сына, имеет прекрасную квартиру на Васильевском, и соответствующую должность, но главное — постоянно концертирует и любим нашей публикой.

Далее следует небольшой диалог о музыке… Опять перекличка! И это приятно.

Вот вспоминаю теперь и вижу, как много еще из того путешествия осталось «за строкой». Ну, хотя бы итальянские дороги. Эх, туда бы да наших дорожных инспекторов — Обогатились бы враз! Какие такие «сплошные линии». Они есть, конечно, но какое это имеет значение! Однако… при всем категорическом несоблюдении, итальянцы на дорогах способны «сдать назад», если вылезли слишком опрометчиво (никаких разборок). Они несутся на пешехода, но, если тот не уступает, успевают затормозить. Вождение по-итальянски, — это отдельная песня.

Но, видимо, пора заканчивать, ведь я и хотела рассказать именно о прилете-отлете, но так получилось, что мы покидали Бари с неменьшими приключениями.

В день вылета, мы благоприятно распрощались с гостеприимным Домом паломника и приехали на автобусе загодя — хватит волнений!

У входа, на табло, напротив нашего рейса стояло несимпатичное «cancelled». О, я хорошо знала это слово, но, не поверила своим глазам. Дело в том, что это слово стояло напротив, практически, всех рейсов. Такого быть не может, наверное, какой-то сбой в системе, — подумала я, — и мы спокойно пошли с мужем пить кофе в ожидании регистрации. Он подумал так же и поэтому мы даже не стали обсуждать этот факт — просто затмение какое-то!

Кофе мы пили долго — часа полтора, с приятными и оживленными разговорами, но потом, как бы невзначай обменялись своими сомнениями по-поводу отмены рейса: Неужели отменили!

Когда пришли в зал — он был уже полон страждущими и жаждущими. Выяснилось, что бастуют пилоты Lufthansa — уже отменено 1700 (!) рейсов. Вместе с этим бастуют и диспетчеры итальянские, в этой связи отменено еще 700 рейсов.

На сердце нежно легла печаль. Как-то остро и во что бы то ни стало захотелось домой. Очереди кругом стояли дикие. Однако все стояли спокойно и, кажется, никто не переживал очень сильно.

Это настораживало…

Зашли в информационное окошко, объяснили ситуацию, и долго не могли понять (ни на английском, ни на итальянском) что же теперь с нами будет.

Милейший итальянец вообще вышел к нам в зал. Покинув свое рабочее место и вместе с переводчиком Гугл, стал объяснять то, что я и на русском поняла не сразу.

Итак, билет нам перекомпоссировали — летим завтра. Сейчас за нами приедет сам директор гостиницы (?) и отвезет в отель. Завтра нас привезут обратно, и мы полетим — теперь уже через Мюнхен…

Сели в авто. Приехали куда-то на берег моря в отель 4 звезды

Пошли отдыхать и определяться на местности.

Новое место представляло из себя небольшой поселок с улицами приятных вилл, с отсутствующими хозяевами и признаками жизни.

Супермаркеты работали, редкие рыбаки рыбачили.

Море плескалось.

Погуляли по пустынным улицам, осмотрели отель, с бассейном, что напоминал «тихий омут».

Вечером пошли на ужин в довольно претенциозный ресторан, где нас кормили за счет компании. Я не была готова к таким «вечерним посиделкам» и немного комплексовала по-поводу отсутствия вечернего туалета. Вокруг восседали иностранные благообразные пары и очень аппетитно поедали ну, очень большие порции разного-всякого. Меню было шикарным (вот бы самое время и устриц заказать), но мне вдруг стало противно от окружающего обжорства (за чужой счет), да еще таким поздним вечером, и я заказала то, чего действительно хотела в тот момент — хороший черный чай (почти как Фрося Бурлакова в знакомом фильме «Приходите завтра»). Я действительно, не люблю наедаться на ночь (воспитание в семье врачей), поэтому понимая всю эпатажность своего поведения, не поддалась на естественное «быть как все». Понимаю, что мое поведение подвергнется осуждению читателей, но что было — то было!

Утром мы хорошо позавтракали (буфет за счет компании) и нас отвезли в аэропорт, где беспрепятственно доставили в Мюнхен.

В аэропорту я нашла сотрудницу Lufthasa и обратилась с вопросом о такой услуге, как туристический автобус и экскурсия в город для «долгоожидающих». О такой услуге девушка не подозревала и объяснила мне, что о подобном не слышала, а на мое восхищение компанией (которая нам сделала уже так много хорошего), она ответила широко открытыми глазами и восклицанием: Это Люфтганза-то хорошая компания!!! Она не сказала ничего плохого, но интонация была красноречивее всяких слов.

— Забастовка! — подумала я. — Не зря же бастуют…

Поскольку ситуация, в некотором роде была непредсказуемая, — мы, наступив на горло собственной песне (желанием увидеть и Мюнхен — раз уж так получилось), пошли в зал ожидания. Все рейсы имели нормальные обычные объявление: номер гейта, ожидание… И только наш рейс в Санкт-Петербург имел странную формулировку: информации нет — будет позднее. Причем время получения информации постоянно сдвигалось к вечеру, все позднее и позднее.

Что ж! Пошли пить пиво с колбасками…

Потом снова ждали и снова пили пиво — Мюнхен же!

Делать было нечего, и мы стали «считать чужие деньги». Я уже знала требование пилотов Люфтганзы. Средняя зарплата пилотов у них составляла где-то 1 400 000 рублей (конвертировали по курсу). Бастовали с требованием не только прибавить эту «мизерную» оплату (кажется на 35% — могу ошибиться), но, главное — компенсировать по новому тарифу 3 или 4 месяца, которые уже были отработаны в прошлом. (Сведения из интернета, поэтому не ручаюсь за правильность, но даже если плюс-минус)…

О том, чего требовали диспетчеры, мы так и не узнали, но аэропорт Мюнхена был абсолютно пуст… Может быть человек 5–6 на каждый зал (так мне показалось вначале).

Вначале мы радовались хорошему пиву и вкусным колбаскам, но когда солнце стало клониться к вечеру, немного засмущались: ведь не одни же мы летим в Питер! Где же остальные пассажиры!

Я стала пристраиваться к проходящим мимо пассажирам и слушать — на каком языке они говорят.

Однако, обстановка в аэропорту была настолько интеллигентная, что люди разговаривали необычайно тихо. Хочется сказать, что и ходили на цыпочках, но это если только «фигурально выражаясь».

Вдруг среди тихих воспитанных людей (разных национальностей) зазвучала такая милая моему сердцу русская речь! Я пошла за группой людей и вскоре пришла к пассажирам, которые летели из США в Киев. Так и хотелось бы порадоваться, как встарь — наши! Но, теперь уже, все как-то иначе… Американо-киевлянки раскованно сидели на сиденьях и смачно поедали огромные булки, не заботясь о крошках, которые были щедро рассыпаны вокруг. Меня встретили очень доброжелательно, лишь кто-то покосился, но смолчал. В остальном, мы все продемонстрировали взаимный «итальянский восторг», но все же констатировали, что нам пока «не по пути».

Прошло еще некоторое время, и пассажиры на питерский рейс начали все же собираться. Публика была разнонациональная, но интеллигентная — в немецком стиле самодостаточной сдержанности или стариной питерской чопорности.

Однако последним «потрясением» была все же посадка в самолет. Как только вся эта «сдержанная и хорошо воспитанная публика» ступила на борт воздушного лайнера, что летел в Россию, всех словно «отпустило». Громко заговорили и загалдели все разом — немцы, русские, китайцы, итальянцы… Кругом был откровенный смех, толкотня и какая-то неприкрытая радость, под названием: «летим в Россию, где все можно».

Хрупкие люфтганзовские бортпроводницы заталкивали на верхние полочки раздутые сумки пассажиров — какие там указанные допустимые размеры! (А мы-то дома сантиметром мерили, чтобы не выйти за пределы)…

Раскованность позволили себе все, в том числе и представители Люфтганзы, с которой мы продолжали крепко дружить. Ура! Россия! Полная свобода от каких-то условностей! — Так и слышалось в этом разноголосом и разноязыком шуме.

Молодая красивая женщина с ухоженным ребенком, — несомненно, представительница высшего круга, — открыла книгу на русском языке, с запоминающимся названием: «Искусство оскорблять».

Приземлившись, мы, как положено, поаплодировали экипажу…

Потом, уже на эскалаторе, радуясь тому, что «почти дома», услышала, от рядом стоящей, вполне респектабельной «дамы»: Ну, вот! Россия! И… мат…

Почему? — Подумалось мне остро и грустно, но радость возвращения, прикрыла теплой волной нежности, эту случайную и тут же подзабывшуюся несуразность.

Теги: Самостоятельные путешествия