Если однажды Вы надумаете лететь на острова, вдохновившие юного Чарльза Дарвина на создание теории эволюции, приготовьтесь, что от Вас будут постоянно хотеть денег. Поборы начинаются ещё в аэропорту перед регистрацией на рейс. Галапагосы являются биосферным заповедником, домом для десятков уникальных видов растений и животных, поэтому туристов на въезде ждёт суровый фитоконтроль. Багаж дополнительно просветят, если надо, вскроют и пороются вручную, но отберут всё, что может каким-то образом прорасти, укорениться или прижиться на галапагосской земле. За всё удовольствие возьмут по 20 долларов с человека. Спустя полтора часа лёта уже на островах с каждого сдерут ещё по сотне американских рублей — плата за въезд в заповедник. Захотите проехаться на катере между островами — от причала к большому катеру Вас подвезут маленькие моторные лодочки и за свои услуги потребуют доллар сверху. Ну и под конец выяснится, что за вход на другой остров Вам придётся заплатить ещё двадцатку…
На Галапагосы я летела далеко не в лучшем расположении духа из-за одолевавших меня простуды и конъюнктивита. На одном из островов у меня был забронирован отельчик на четыре ночи, отель прислал мне на имэйл своё почтение и краткую разблюдовку возможной логистики на остров, а также контакты ближайшего к ним экскурсионного агентства. Но так уж получилось, что почитать подробную информацию о транспорте и экскурсиях на островах я не сподобилась, ценные знания пришли уже в процессе поездки.
Из девятнадцати островов Галапагосского архипелага обитаемы только четыре: Санта-Крус, Сан-Кристобаль, Флореана и Исабела. Не буду грузить именами остальных пятнадцати, но все они звучат по-испански романтично и названы в основном в честь людей, имевших отношение к открытию или изучению этих земель. Например, Исабелу и Фернандину назвали так в честь королевской супружеской четы Изабеллы и Фердинанда, спонсировавшей плавание Христофора Колумба к берегам Америки в 1492 году. Два острова: Сан-Кристобаль и Бальтра, — обладают аэропортами, способными принимать внешние рейсы, и все эти внешние рейсы делаются с пересадкой в эквадорском городе Гуаякиле.
В районе обеда в аэропорту Бальтры приземлился и мой самолётик.
Народ не спеша погрузился сначала на паром до ближайшего обитаемого острова Санта-Крус, потом в автобус до городка Пуэрто-Айора. Такси мною замечены не были, кажется, и бедный, и богатый добирались одним и тем же убитым транспортом, полный коммунизм. В городе я первым делом поинтересовалась билетами на Исабелу, где располагался мой отель, и тут мои лень и неподготовленность вышли мне боком. Оказывается, лодки между островами ходят всего два раза в день, и сегодня я уже никуда не уплыву. Самолётик до Исабелы стоит в три раза дороже лодки, но и на него я опоздала. Так и тянет устроить скандал… Однако вместо этого я решила не отпускать англоговорящую девочку из турагентства, пока она не даст мне полный ликбез по островам и выживанию на них.
Краткая инструкция по Галапагосам. Городок Пуэрто-Айора — это логистический центр архипелага, через него пролегают все водные маршруты между остальными обитаемыми островами. Билет на любую лодку стоит 30 баксов, время в пути 2–2,5 часа. Не успел на лодку — остаёшься ночевать на чужом острове без вариантов. Хотя нет, есть вариант арендовать лодку в индивидуальном порядке за 600 долларов, но я всё-таки безработная, а не олигарх. В Пуэрто-Айоре масса туристических агентств, они торгуют экскурсиями на любой вкус: дайвинг, снорклинг, птички, зверушки, скалы и вулканы. Все экскурсии, само собой, стартуют отсюда же. Цены от 130 долларов за однодневный тур. Оставалось только выбрать, какие экскурсии я впихну в свои четыре с половиной дня на островах. Если бы мне почитать информацию заранее, я прибавила бы ещё пару-тройку ночей на Галапагосах. В итоге я разложила два дня на Исабелу, полтора на Санта-Крус и по дню на Сан-Кристобаль и Сеймур Норте (птичий заповедник). Экскурсию пришлось купить только на Сеймур, по остальным направлениям отделалась «малой кровью» — покупкой билетов на катер. В свой отель на Исабеле я позвонила, сообщила, что не приеду и попросила не снимать с меня деньги за проживание. Но в ответ гостиница пробурчала что-то неопределённое, и я малодушно заблокировала кредитку, уж очень не хотелось терять 280 баксов. Жильё в Пуэрто-Айоре нашлось без проблем: когда я с грустным видом обедала в портовой кафешке, официант спросил, что случилось, я рассказала свою ситуацию, и через 10 минут меня уже заселяли в ближайший чистенький отельчик.
Однако никакой организационно-бытовой вопрос не мог затмить главного — я на ГАЛАПАГОСАХ, в одном из самых необычных мест на Земле!
«Возьмите двадцать пять куч печной золы, разбросанных там и сям на городской свалке, мысленно увеличьте часть из них до размеров гор, а свалку — до величины моря, и вы получите вполне верное представление о том, как выглядят Энкантадас, или Очарованные острова. Скорее группы потухших вулканов, чем острова, — таким мог бы оказаться наш мир после предания искупительному огню. Весьма сомнительно, чтобы какое-то иное место на земле могло сравниться с ними по запустению.»
Да, с точки зрения растительности Галапагосы пустынны, лавовые поля перемежаются с клочками каменистой, высушенной солнцем почвы. Наиболее распространённые растения — кактусы и корявые безлистные кустарники.
А вот мир животный начинает ошеломлять с первых минут пребывания на архипелаге. В небе парят не то птицы, не то птеродактили.
Под ногами путаются сухопутные и морские игуаны.
В море плещутся пингвины и морские львы.
А самое главное, вся эта живность спокойно и даже бесцеремонно занимается своими делами на расстоянии вытянутой руки от тебя.
Верх нахальства можно наблюдать по вечерам на рыбном рынке Пуэрто-Айоры — морской лев и несколько пеликанов выстраиваются в очередь за рыбьими головами, плавниками и прочими отходами производства.
Сюда же подтягиваются туристы сфотографировать получившийся зоопарк. К сожалению, свою фотокамеру на второй галапагосский день я грохнула, поэтому фотографии местами очень плохого качества (со старенького телефона) и местами вообще не мои.
Пожалуй, основная достопримечательность Пуэрто-Айоры и острова Санта-Крус — Исследовательская станция Чарльза Дарвина. Её построили в 1959 году к столетнему юбилею дарвиновской теории эволюции. Сейчас там занимаются научной работой и сохранением редких видов.
С Дарвиновской станцией связана история самой известной черепахи в мире. Ладно, ладно, не самой, самые известные у нас черепашки-ниндзя, но уж точно второй по знаменитости. В 1971 году во время экспедиции на остров Пинта учёные увидели огромную черепаху подвида Абингдонская слоновая. На всём острове она, а точнее он, был совсем один, без сородичей, единственный представитель своего вида. Черепаху нарекли Джорджем, переселили на исследовательскую станцию и тут же запустили конкурс — за найденную самку того же вида, что и Джордж, учёные обещали 10000 долларов. С самками других видов Джордж упрямо не хотел скрещиваться, воротя нос и уползая в другой конец загона, за что получил прозвище «Одинокий». Целых сорок лет Одинокий Джордж оставался живым символом вымирания видов и немым укором человеку, который этому вымиранию способствует. В былые времена галапагосских черепах моряки забирали на борт тысячами в качестве живых консервов для дальних плаваний. Черепашки могут месяцами обходиться без воды и еды, а сами вкусны и питательны. Ещё больший урон животному миру Галапагосов нанесли завезённые с материка виды типа собак, кошек, свиней, куриц, которые подъедали кормовую базу местных зверушек или разоряли их гнёзда. 24 июня 2012 года Одинокий Джордж скончался от старости в возрасте около ста лет. Тело Жоры было забальзамировано и выставлено в нью-йоркском Музее естественной истории, но недавно его мумию снова вернули на Исследовательскую станцию, так что, будете в Пуэрто-Айоре — передавайте привет.
А черепашки, которые не хотят вымереть, размножаются в заливе Тортуга Бэй в двадцати минутах ходьбы от Пуэрто-Айоры.
Бухта делится на два пляжа: Плайя Брава с опасными океаническими течениями и вечным красным флажком
и Плайя Манса с безупречно ровными белым песочком и водной гладью.
Пожалуй, купаться в лагуне не очень приятно, слишком она мелкая. Туристы приходят в Тортуга Бэй полюбоваться на черепашек, откладывающих яйца в песок, и маленьких акул, которые плавают почти у самого берега. Я была на пляже ранним утром. Ни черепах, ни акул, ни пеликанов. Только стада игуан под кустиками досматривают сладкие сны,
да птички выпрашивают печенье.
Первое же утро на Галапагосах выдалось экстремальным — в отеле не было ни света, ни горячей воды, ни интернета. Как потом выяснилось, довольно частое явление на островах. Кое-как продрав глаза и приняв впотьмах холодный душ, я с рассветом вышла на пирс. Сегодня предстояла поездка на Сан-Кристобаль, остров с наибольшей концентрацией морских львов на квадратный метр. Вопрос на засыпку: как отличить морского льва от морского котика? С первого взгляда никак. Со второго, если честно, тоже. Оба относятся к семейству ушастых тюленей и от тюленей обычных отличаются развитыми ластами и наличием заметных ушных раковин.
Википедия пишет, что у котиков мех подлиннее и глаза пошире расставлены, чем у львов, но линейку, простите, с собой не ношу, мерить морды и мех было нечем. Поэтому поверю Википедии, которая утверждает, что на Сан-Кристобале живут именно львы. В портовом городке Пуэрто-Бакерисо-Морено тюлени полностью оккупировали береговую линию.
Вдоль моря установлены высокие перила, но этим ушастым любые преграды нипочём. Лавочки, лежаки, лестницы, лодки — всё в морских львах. Любимое занятие — спать. Когда не спят, сильно орут.
Подходить к ним ближе, чем на полметра, я не рискнула.
Во-первых, мало ли что у них на уме, могут и цапнуть, а во-вторых, эти милашки источают тошнотворный запах тухлой рыбы, долго возле них не пробудешь.
От набережной тропинка ведёт к холму Тихеретас. Здесь на самой вершине установлена гигантская статуя Чарльза Дарвина. Понять, что это именно Дарвин, можно только по надписи, в остальном сходство нулевое. Одной рукой учёный прижимает к груди книжку, вторая почему-то поднята в алкоголическом жесте.
То ли Дарвин приглашает обмыть свою теорию, то ли раньше у статуи в этой руке что-то было, но со временем отвалилось.
Полюбовавшись видами с холма, я поймала такси, чтобы проехаться по единственной автомобильной дороге через юг острова и посмотреть на его нехитрые достопримечательности, доступные по суше. Сан-Кристобаль единственный из всех Галапагосских островов обладает источником пресной воды. Лагуна Эль-Хунко — это скопление дождевой воды в кратере потухшего вулкана.
Пресная вода способствует более красочной растительности и привлекает на водопой птичек.
Дальше вдоль шоссе расположен очередной черепаший питомник,
а заканчивается асфальт у райского белоснежного пляжика Пуэрто-Чино.
Пляж стоит того, чтобы искупаться с морскими львами и порелаксировать на берегу с игуанами. Но я твёрдо решила хотя бы в этот день встать на путь выздоровления от простуды и воздержаться от купаний, чай Галапагосы не Турция, вода очень холодная. Несмотря на то, что острова лежат на экваторе, для пляжного отдыха они мало пригодны. Из-за холодных океанских течений температура воды редко поднимается выше 22 градусов. В ноябре, по моим субъективным ощущениям, было 18, максимум 20. Но именно такая климатическая особенность делает возможным присутствие всяческих котиков и пингвинов, тёплую воду они не любят.
Следующий день у меня был выделен под экскурсию на птичий остров Сеймур Норте.
Остров является биосферным заповедником, на его посещение туристами установлены квоты, ходить по острову можно только в сопровождении сертифицированного гида и только по выделенной тропинке.
Столько предосторожностей, и всё ради птичек-фрегатов, тех самых птеродактилей с раздвоенным хвостом, что удивили меня ещё в аэропорту Бальтры.
На Северном Сеймуре великолепные фрегаты крутят любовь и высиживают птенцов. Размножаются птицы слабенько, любой испуг — и родители покидают гнездо с яйцом или неоперившимся птенцом, и тогда малыш обречён на гибель (одного такого погибшего сама видела).
Самцы фрегатов — лентяи, в брачный период за самками не бегают, а сидят спокойно на земле, высматривая в небе подходящие кандидатуры — у самок на груди большое белое пятно.
Как только самец видит в небе самку, он начинает истошно орать и раздувать свой горловой кожный мешок алого цвета.
Если самке представление нравится, она спускается вниз и трётся о красный зоб самца — всё, брачный союз считается заключённым.
Ещё одна яркая птичка Северного Сеймура — голубоногая олуша.
Олуша — от слова «олух». Вид у олуш и правда слегка дурковатый. Особенно когда они ходят, смешно переваливаясь с ноги на ногу.
Чем голубее и ярче лапки у олуши, тем больше вероятность найти пару и завести птенцов. Мне как-то больше бледнолапые одиночки попадались, очевидно, личная жизнь у них не складывается.
Помимо птичек на Сеймуре присутствуют игуаны и морские львы, но про них уже не пишу, потому что на третий день они примелькались и стали почти обычным явлением. Кстати, в программу экскурсии входил небольшой снорклинг, и наплевав на простуду, я натянула гидрокостюм и плюхнулась в ледяные воды океана. Подводный мир был специфичным. Никаких кораллов, под водой только нагромождения лавовых блоков, а вместо косяков маленьких цветных рыбок тоже цветные, но большие полуметровых размеров рыбины. Страшно, но по-своему красиво.
Остров Исабела стал четвёртым и последним в моей экскурсионной программе.
Это самый большой и один из самых молодых Галапагосских островов, на Исабеле расположены шесть вулканов, пять из которых действующие. Население сосредоточено в единственном городке Пуэрто-Вильямиль, дороги (ни одной асфальтированной!) есть только на небольшой территории, остальная поверхность острова — это сплошные лавовые поля, не тронутые человеком. На Исабеле я, наконец, увидела галапагосских пингвинов — парочка их встречала наш катер в порту, резвясь на волнах. Пингвинчики были совсем не похожи на тех, что показывают в фильмах об Антарктиде. Галапагосские птички оказались намного меньше своих южных родственников, всего сантиметров тридцать-сорок в длину, и не такие нарядные — и брюшко, и спинка с грязно-серым оттенком. Но я всё равно в диком восторге от первой в жизни встречи с пингвинами в естественной среде.
Выбирая ночёвку на Исабеле, я решила шикануть и забронировала, видимо, лучший отель на острове. Ну то есть это для Галапагосов он один из лучших, для остального мира отель просто нормальный.
Эти нормальные отели на островах можно пересчитать по пальцам, туристическая инфраструктура здесь в зачаточном состоянии. Моя гостиница стояла на шикарном пляже Пуэрто-Вильямиль, длинном и безлюдном.
С противоположной стороны — лагуна с розовыми фламинго, сюда выходили мои окна.
Для знакомства с островом я взяла напрокат велосипед, потому что пешком преодолеть больше пятнадцати километров было напряжно. Самая дальняя точка Исабелы, в которую получилось добраться на велике, — Стена слёз. Галапагосы не всегда были обителью науки и защиты природы, в девятнадцатом веке острова использовались преимущественно как колонии для преступников. Последняя колония была основана на Исабеле в 1946 году. Около трёх сотен заключённых ежедневно строили стену.
Вручную с помощью примитивных орудий вырезали блоки из пластов вулканических пород и под палящим солнцем тащили на стройку. Базальтовые камни очень тяжёлые, я проверяла.
При этом стена не несла никакой хозяйственной нагрузки и была абсолютно бессмысленным сооружением. За тринадцать лет изнурительных работ немало каторжников погибло, оставшиеся устроили бунт и перерезали своих охранников. В 1959 году колонию ликвидировали. А стена осталась. Сохранившийся участок в сто метров длиной и восемь метров в высоту мрачно чернеет среди кактусов в память о творившейся тут жестокости.
По дороге к Стене висят указатели на места игуаньих лежанок.
Морские игуаны — существа хладнокровные, они могут проводить без кислорода под водой до часа, питаясь водорослями, но после должны долго отогреваться на чёрных лавовых скалах, иначе впадут в анабиоз и утонут. Сами игуаны тоже чёрные, чтобы лучше поглощать солнечное тепло, приходится смотреть в оба, чтобы не наступить на них на скалах.
Но в брачный сезон самцы могут отливать всеми цветами радуги.
На берегу игуаны постоянно чихают, выбрасывая из носа прозрачные сопли, так они избавляются от излишков соли в организме. Плавать игуаны начали не от хорошей жизни, а ради пропитания, потратив на этот навык миллионы лет эволюции, и теперь Галапагосские острова — единственное место на земле, где можно увидеть морских игуан.
На Исабеле есть свой черепаший питомник, но он мало чем отличается от питомников на Санта-Крусе и Сан-Кристобале, поэтому в третий раз черепахи умиления у меня уже не вызвали.
После обеда я сама уподобилась местным животным и улеглась тюленем на пляже. Не было ни лежаков, ни пляжного волейбола, ни музыки, ни людей — только я, крабы, чайки и игуаны. Но пляжный отдых на Галапагосах — это всё-таки не для слабонервных. Океан слишком живой: то игуана рядом проплывёт, то скат, постоянно от всего шарахаешься. А в это время на берегу чайка норовит стырить твои часы.
На следующий день у меня был выбор: снорклинг с акулами и пингвинами или восхождение на вулкан. Простите меня, пингвины, если сможете, но я выбрала вулкан. В 8 утра наш автобус, укомплектованный колумбийцами, европейцами разных мастей и шестью американцами, тронулся в путь к вулкану Сьерра-Негра. Экскурсия начиналась настолько ненавязчиво, что гид почти всю дорогу в автобусе молчал. Я же всю дорогу думала, почему мне кажутся странными американки из группы. Где-то на подъезде к горе я поняла, что у них абсолютно одинаково скроенные носы, губы и бюсты. «Родственницы!», — догадался Штирлиц.
Вулкан Сьерра-Негра не самый высокий на острове, но зато с самым широким кратером. Судя по карте, диаметр его около семи километров. Ходить можно только по верхней кромке кратера, в саму кальдеру спускаться категорически нельзя, потому что часто случаются прорывы застывшей лавы и на поверхность вырывается раскалённый вулканический газ, можно испечься заживо. Длина нашего маршрута чуть больше пятнадцати километров. Наверху наш гид, наконец, разговорился и начал рассказывать о животном и растительном мире вулкана и о последнем извержении 2005 года. Вершина вулкана утопает в облаках, и вода буквально висит в воздухе, оседая на деревьях, траве, одежде, волосах и ресницах мелкими капельками. Похоже, облака и есть главный источник пресной воды на Исабеле. Чем дальше по тропе, тем больше следов вулканической активности. Под ногами хрустит лавовый щебень, а скорее, лавовые хлопья — они лёгкие и пористые и переливаются всеми цветами радуги как бензиновые пятна в луже.
Апогеем прогулки становится выход на смотровую площадку, с которой полностью видно кратер Сьерра-Негра, а с другой стороны — соседний вулкан Чико. Зрелище однозначно стоит такого долгого похода.
У гида на этом месте, видимо закончилась экскурсионная часть, и дальше «Остапа понесло» — пошли рассказы о личном. Мать нашего проводника — эквадорка, а отец родом из Перу. В 1995 году между странами обострился давний территориальный конфликт, начались боевые действия, и семья распалась. Лишь несколько лет назад нашему гиду удалось встретиться с отцом (и его новой, кстати, семьёй) во время поездки в Перу. Дальнейшее повествование было в духе латиноамериканских мыльных опер, и я с ещё одной немкой из группы оторвалась немного вперёд, чтобы дать ушам отдохнуть. Так и шли в тишине под звуки природы, иногда останавливаясь закусить плодами гуавы, растущей вдоль тропы.
Несмотря на раскрученность Галапагосских островов, туристов тут немного, в год приезжает около двухсот тысяч. К концу отпуска мне казалось, что все эти лица я помню наизусть: вот с этими американками мы ехали на лодке, вот этих немцев я видела в ресторанчике, а этот индус был со мной на экскурсии. Полное погружение в «деревенский» отдых.
Хотя по моему плану Галапагосы должны были стать «вишенкой на торте» после путешествия по материковому Эквадору, всё же континентальные вулканы и водопады оставили более яркие впечатления, чем острова. Терзает смутное ощущение, будто я чего-то не разглядела. Может быть, дело в дурацкой простуде, которая прицепилась в Гуаякиле, а может, в том, что пяти дней мало для этого удивительного места. На Очарованные острова стоит приехать ещё раз, но уже в здоровом состоянии и с упором на подводных обитателей, например, в дайв-круиз, чтобы в конце сказать себе: «Теперь я видела Галапагосы со всех сторон».
