Герой моего сегодняшнего репортажа — город Кан. Не путать с Каннами, это совсем из другой оперы… Звучит похоже, да, а вот пишется очень по-разному. Да и вообще это — две совсем разные истории. И очень часто приходится мне объяснять всем друзьям-знакомым и просто случайным собеседникам, что тот Кан, о котором я веду речь, не имеет к этому южному пристанищу неги и гламура никакого отношения. Наш Кан — это Нижняя Нормандия. Это побережье Ла-Манша и характер нордический, выдержанный… Это столица Вильгельма Завоевателя и город норманнов-викингов. Это «Нормандские Афины» и просто очень богатый город… от тысячелетней истории которого не осталось практически ничего.
«Практически ничего» — это 25 процентов, дотошные ученые все подсчитали. Остальные 75 обратились в песок и тлен, и я даже могу сказать, когда именно это произошло. 6 июня 1944 года на пляжах Нормандии началась высадка союзников, та самая операция «Оверлорд», что ознаменовала собою открытие Второго фронта.
Собственно и, возможно, вы уже это поняли — рассказ-то мой тематический… из разряда «специально к…». В Нормандии на journee de la commemoration собирается огромное количество туристов из Англии, США и Канады… ветераны, пока они еще с нами… И это редкий случай, когда на просторах Франции можно услышать звуки шотландской волынки — так, как это было 6 июня 1944 года…
Но я не буду сейчас вдаваться в исторические подробности и тем более говорить что-то относительно этой самой высадки и участия Франции во Второй мировой войне — это вопрос насколько сложный и дискуссионный, что даже ученые-историки до сих пор не имеют какого-то единого мнения на этот счет. Мне больше хочется показать вам город Кан — город, который избалованные туристы, выбирающие из огромного списка города один другого краше, обычно в свой план не включают. Это объяснимо, но — от этого не менее несправедливо.
Тем более что то, что уцелело в Кане после союзнических бомбежек — напоминает россыпи драгоценных камней на усеянном валунами поле.
И уже по этим маленьким жемчужинкам можно понять, какой красоты город тут был когда-то. Хотя гулять по нему непросто. Не успеешь отвести глаз от чудом сохранившегося готического кружевного чуда — как он тут же натыкается на безликий монотонный бетон послевоенных построек. К счастью, они в большинстве своем все-таки не такие уныло-печальные, как наследие советского строя в наших с вами городах, но все равно — красоты мало. Вот такое вот раздвоение сознания…
В Кане сохранился крохотный кусочек старого города — совсем старого, такого, каким он был, наверное, веке в пятнадцатом-шестнадцатом, когда еще строили невысокие деревянные домики в стиле фахверк, коломбаж по-местному. Это буквально пара улочек, но они очаровательны и наполнены атмосферой милой старины — неудивительно, что все rez-de-chaussée (фр. нулевой, или «уличный» этаж) тут заполнены кафе и ресторанами, и это одно из самых приятных мест для поесть в Кане. Ищите улицу Вогё, rue Vaugueux…
А это совсем недалеко, буквально в двух шагах от холма, на котором — канский замок. Сооружение грандиозное и внушительное, построенное, как и многое в Кане, Гийомом (он же Вильгельм в англосаксонской транскрипции) Завоевателем для своих собственных герцогских нужд. А нужд этих у него, принимая во внимание то, что через каких-то шесть лет Гийом, до этого носивший обидную кличку «Бастард», вторгнется на Туманный Альбион и сделается английским королем, видимо, было невпроворот. Сильно амбициозен был молодой нормандский герцог, за шесть лет сделать карьеру от Бастарда до Завоевателя — согласитесь, это неплохо!
В крепости сейчас находится музей изящных искусств и проводятся всякие временные выставки. Из старинных построек неплохо сохранилась церковь Святого Георгия, рядом с которой я совершенно неожиданно обнаружила роденовскую «Тень».
Сверху, от изъязвленных временем потемневших стен замка, открывается просто прекрасная панорама пристроившейся у его подножия церкви Сен-Пьер. Расположение — лучше не придумаешь для фотографа, наконец-то можно сфотографировать хоть что-то «глаза в глаза», без этих ужасных перспективных искажений! И церковь сама, тоже чудо как хороша — роскошно-готическая, с отметинами времени…
Рядом — наполовину затянутая целлофаном и строительными лесами колокольня, по цвету которой сразу понятно — восстановленная. Колокольня — это была та жертва, которую церкви Сен-Пьер пришлось принести ненасытному богу войны… Бомбардировки союзников в ночь с 8 на 9 июня, как ножом кусок масла, срезали знаменитую канскую колокольню четырнадцатого века, которую копировали по всей Нормандии, так она была хороша.
Но внутри можно легко забыть обо всем. Внутри — просто какие-то чудеса готической каменной резьбы. Я ходила, разинув рот от восторга, разглядывая эти своды, напоминающие арабские мукарны. И все силилась их сфотографировать получше, в противовес льющемуся сквозь витражное стекло солнечному свету, чтобы хоть как-то донести до вас эту чудесную красоту!
Не меньше меня восхитили и роскошные мраморные алтари. К сожалению, поговорить со мной они не пожелали — как я ни силилась, информация об этой церкви все попадалась какая-то на удивление куцая. Пришлось в полной тишине и неведении любоваться изумительными творениями старинных мастеров-камнерезов да предаваться фантазиям о том, сколь блестящим было прошлое этого города.
Практически все те 25 процентов, что остались от города — это церкви. Те, кто путешествовал по Германии, знают и поймут это чувство тоски и несоразмерности, когда смотришь на образчики старинной готики в окружении безликого рационализма второй половины двадцатого века. И Германия, и Франция как могли, бережно и старательно восстанавливали свое национальное достояние после той чудовищной войны, честь им за это и хвала. Но таких городов-страдальцев, которые, словно старички-ветераны, ковыляют на своих панельно-бетонных протезах, в Европе много.
Широкая и шумная улица Сен-Жан, что справа от церкви Сен-Пьер, особой красотой не блещет, но прогуляться по ней немножко все равно надо. Потому что в конце нее маячит еще одна колокольня — еще одна удивительная церковь, которую надо посетить, будучи в Кане.
Церковь эта — она зовется Сен-Жан — это самая натуральная канская Пизанская башня. Ее башня кренится, причем так здорово, что этого просто нельзя не заметить.
Начало строительства церкви относят к 1059 году. Тут, наверное, надо бы мне сделать небольшой реверанс в сторону истории Кана. Этот город называют городом Вильгельма Завоевателя — и не только потому, что в церкви тутошнего аббатства Сен-Этьен он нашел свой последний приют. Гийом (Вильгельм), тогда еще «Бастард», родился неподалеку, в городе Фалез, чей мощный и внушительный замок в те времена был родовым гнездом нормандских герцогов. Оказавшись через некоторое время у руля в родном герцогстве (что вполне закономерно, так как был он, хоть и бастрад, но единственный сын своего отца), он перебрался в Кан — там ему удобней было, Кан ведь в те времена практически на самом берегу моря стоял.
Так что и расцвет города, и все сколь-нибудь значимые постройки тут — это все вторая половина одиннадцатого века. Очень удобно, с запоминанием дат можно вообще не заморачиваться.
А на месте, где сейчас стоит церковь Сен-Жан, в одиннадцатом веке был болотистый островок. На котором монахи довольно рискованно затеяли построить церковь. На божью помощь, наверное, рассчитывали, не иначе — и ведь что удивительно, помогло! Церковь на болоте простояла, не развалилась, столько веков. И только после Второй мировой войны, которая, кстати, Сен-Жан не коснулась, в почву под основанием башни вкопали два огроменных бетонных блока, 15 и 18 метров высотой, для стабилизации фундамента.
Но то ли эти работы повредили структуру церкви, то ли они уже там и так были — но по стенам в основании башни поползли трещины, и в 2012 году ее закрыли на реставрацию. Справились, правда, очень быстро — уже в 2013 году подремонтированная Сен-Жан открылась снова, и заодно в грунты вкопали еще дополнительно 52 двадцатиметровые сваи. Так что канская чудо-церковь теперь больше похожа на венецианские палаццо.
А внутри же в Сен-Жан не было ни души. И такими удивительными мне показались ее тяжелые, приземистые, но вместе с тем удивительно светлые хоры и галереи… Витражи, понятное дело, новенькие все. Даже если церкви и посчастливилось избежать прямого попадания фугаса, то хрупкое старинное стекло канонады не выдержало.
Будете бродить по церкви Сен-жан — поднимите голову, там чудо. В шестнадцатом веке на средокрестии нефа и трансепта возвели башню. И ее ажурное кружевное нутро, дитя готики и ренессанса, выглядывает, как кокетливая кружевная подвязка под суровым монашеским одеянием.
Тут же, напротив церкви Сен-Жан, мы забрели в небольшую буланжери немножко передохнуть и выпить чаю. Я вообще-то сладкое не так чтобы очень жалую, но тут разложенные в витрине маленькие, на один зубок, пироженки меня соблазнили. Эклер, правда, оказался с сюрпризом — я почему-то решила, что то, что сверху, это желе. Ну или мармелад какой… А это оказалась карамель. В смысле — натуральная карамель, леденец! Так что эклерчик этот пришлось грызть:) Вот такие вот чудеса кондитерской мысли.
Я, помнится, когда-то давно уже говорила вам, что в Кане есть два интересных аббатства по половому признаку — мужское и женское. Вот туда сейчас и предлагаю прогуляться. У аббатств есть вполне официальные имена — L`Abbaye Saint-Etienne и L`Abbaye Sainte Trinite. Но куда более известны они под «народными» именами L’Abbaye-aux-Hommes и l’Abbaye aux Dames. А откуда они взялись — это опять надо нам вернуться к другу нашему Гийому… который тогда Завоевателем еще не стал, но очень активно к этому стремился.
Гийом был правителем Нормандии, а Нормандия это, если вы помните, северо-западная территория Франции, которую в самом начале десятого века викинг Роллон отжал у французского короля Карла Простоватого. Тот, хоть и звался «простоватым», но совершенно правильно смекнул, что проще будет от буйного викинга откупиться, чем терпеть его бесконечные набеги.
Так скандинавские варвары товарищи вдруг оказались в рядах европейской аристократии. И военачальники и, видать, администраторы их них получались отменные, потому что Нормандское герцогство не только быстро догнало, но и перегнало своего сюзерена по всем статьям. И тут наш Гийом, продолжатель дела славного Роллона, задумал жениться. И не на ком попало, а на единственной дочери Болдуина V Фландрского.
Партия обещала быть блестящей — если бы не два «но». Во-первых, невеста была категорически против. А во-вторых — против был еще и папа римский, наложивший запрет на этот брак. Почему — история умалчивает. В русскоязычных источниках активно муссируется версия, что Гийом и Матильда состояли в близком родстве, а подобные браки христианской церковью не поощряются. Я, конечно, не слишком глубоко копалась в их генеалогии, но если какое родство там и было когда-то в десятом колене — то это уж точно седьмая вода на киселе, а никак не близкое. Французская «Вики» же пишет, что папа запретил этот брак «по неизвестным причинам».
Хотя если подумать немножко — то причины найти можно. Против этого брака еще сильно возражал император Священной Римской Империи Генрих III, очень недовольный тем, что Болдуин V Фландрский может породниться и, следовательно, объединиться с кем-то за пределами его сфер влияния. А папа римский Лев IX был не просто ставленником, а еще и родственником Генриха. Вуаля, как говорят французы…
С первым «но» Гийом справился блестяще. Узнав, что задавака Матильда заявила, что ей недосуг выходить замуж за бастарда, он немедля прискакал в Брюгге, нашел там Матильду и оттаскал за косы. В самом прямом смысле этого слова. И ведь что удивительно — это решило дело! Женщины вообще существа странные, это факт — и после полученной взбучки Матильда вдруг свою точку зрения поменяла. Девочкам же почему-то всегда нравятся плохиши…
Но вот не сказать, чтоб она тут в чем-то прогадала — finally этот нормандский плохиш принес ей на блюдечке корону Британии.
А на второе «но» просто наплевали. Папа, разумеется, жутко возмутился и наложил на парочку интердикт. Но папа-немец вскорости умер, а новый папа Николай II, в миру француз Жерар де Шеврон, был к нормандскому герцогу куда более лоялен. Отлучение обещано было снять, если Гийом с супругой, оба построят по монастырю.
Вот, собственно, предыстория того, как появились в Кане эти два аббатства. Оба были заложены в один и тот же год — 1059, постройкам этим без малого тысяча лет. Аббатство Вильгельма, понятное дело, значительно более масштабное и внушительное, нежели обитель его супруги. В архитектурном плане оно тоже значительно более любопытно. Исследователи усматривают во внешнем виде аббатства Сент-Этьен следы ломбардского стиля. И это вполне возможно, если учесть, что первым настоятелем там был некто Ланфранк, ломбардец из Павии, ставший доверенным лицом Гийома Завоевателя и получивший от него впоследствии пост архиепископа Кентерберийского.
Самое удивительное чудо этого города, пережившего два месяца непрекращающихся бомбежек, заключается в том, что практически все обители Бога на его земле дожили до нас с вами. Чудо? Возможно. Но не стоит забывать, что за многими чудесами часто стоят обыкновенные люди.
Так вот, союзники церкви Кана не бомбили. Даже несмотря на то, что немцы тут сопротивлялись с остервенением людей, понимающих, что их песенка спета, и город превратился в одно сплошное месиво. Потому что понимали, что именно туда мирное население Кана бросится в последней попытке спасти свою жизнь…
Помещения бывшего монастыря сейчас занимают разные муниципальные ведомства и Отель де Виль, религиозную же функцию сохранила только грандиозная церковь аббатства. Когда-то в ней стоял роскошный мраморный мавзолей с мощами Гийома Завоевателя. Мавзолей разрушили еще великие французские революционеры, а то, что осталось от мощей, потом было перезахоронено под скромной плитой красного мрамора. Но это случилось уже много после того, как революция пожрала самое себя.
«Женское» аббатство королевы Матильды постигла примерно та же участь, с той небольшой разницей, что ему намного больше досталось от Революции. Поэтому то, что мы сейчас можем видеть — это уже результаты восстановления, проведенного в конце девятнадцатого века ручками учеников Виолле-ле-Дюка. Гробница Матильды тут еще скромнее, ее даже пришлось поискать хорошенько, практически не заметна она на белом мраморном полу.
Но вообще я сейчас знатно позаметала следы… Мужское и женское аббатства — они совсем не рядом, как вам могло бы показаться, а вообще даже на разных концах города стоят, между ними ходьбы минут тридцать. А ровно по центру — как раз та самая церковь Сен-Пьер, про которую я вам рассказывала в самом начале. Вернемся же туда обратно, мне еще есть что показать.
Он церкви Сен-Пьер начинается рю Сен-Пьер, главная болтательно-шопинговая улица города. Понятное дело, что это не Фобур-Сент-Оноре, но «Галери Лафайет» тут имеется, и поживиться чем-нибудь типично французским тоже можно. Девочки, имейте в виду, если вопрос стоит… А еще тут есть два непонятно каким чудом выживших фахверковых дома шестнадцатого века.
Домики, очевидно, совсем-совсем недавно прошли серьезную реставрацию, потому что на всех фотографиях, что я видела, они имеют еще вид очень сильно потрепанный жизнью.
Но пройдем чуть дальше, и на маленькой площади с еще одной старинной готической церковью и обязательной каруселькой свернем направо, на улицу Фруад. Ей-богу, не знаю, почему именно улицу назвали «Холодной», но предполагаю, что тут действительно было не жарко даже в солнечный день — улица узенькая, а дома тут высокие, света попадает совсем мало… Уличка эта приведет нас практически прямиком к церкви Сен-Совёр и одноименной площади. Это одна из немногих церквей, которую после войны собирали по кирпичику.
А еще внешний вид у нее, прямо скажем, выдающийся. Столько тут всего намешано, что прямо ух! Церква эта тоже была очень-очень старой, одиннадцатого века. Романо-готический остов в первой половине века шестнадцатого дополнили «пламенеющей» апсидой и хорами, а когда уже в веке восемнадцатом решили убрать окружающее церковь кладбище, то под это дело заодно и перестроили фасад. Не могу сказать, чем им не угодил старый, но почему-то решили, что стиль классицизм тут будет в самый раз. И получился такой вот Франкенштейн. Слегка несуразный, да, но рассматривать интересно.
А на площади Сен-Совёр, большой и пустынной, пляшут странноватого вида алюминиевые человечки. Чем-то мне эта композиция «Танец» Матисса напомнила… Говорят, муниципалитет Кана отвалил за эти скульптуры какие-то сумасшедшие миллионы евро. Налогоплательщики, когда увидели сии произведения искусства, которым должно теперь украшать их город, сильно возмутились… Скандал был большой. Современное искусство вообще штука очень тонкая, настолько тонкая, что не всегда понятно, где заканчивается искусство и начинается откровенный бред…
Ну да ладно. Все самое интересное в Кане я вам, в общем-то, показала. Для прогулки по этому городу и неспешного осмотра достопримечательностей дня вам хватит. И теперь уже, я надеюсь, вы совершенно точно сможете решить, посетить ли столицу Нижней Нормандии, если судьба вас занесет в эти края…
А в качестве маленького постскриптума — вот эти фото. Еще одна церковь, Saint-Étienne-le-Vieux, стоит она прямо напротив «мужского» аббатства. Приставка «le vieux» («старый») в ее названии — это не из-за ее нынешнего внешнего вида, а из-за того, что церковь Святого Стефана — возможно, самое старое из всего, сохранившегося в городе. Она носит то же самое имя, что и аббатство Гийома Завоевателя через дорогу, только появилась она тут как минимум на столетие раньше…
Процесс разрушения самой старинной церкви Кана начался еще во время Великой французской революции, а довершил дело минометный снаряд, выпущенный по колонне немецких танков. И Старый Стефан с тех самых пор стоит в руинах. Почему не восстанавливают — не знаю. Может быть, и дойдет когда-нибудь дело… Хотя тут мне, честно говоря, вспомнились и другие подобные постройки, коих в мире немало… Кайзер-Вильгельм-кирхе в Берлине, например, или мельница Гергардта в Волгограде-Сталинграде… оставленные не для красоты, а для того, чтоб народ все-таки помнил.
Потому что это наша с вами история. И нам с этим жить.
Теги:
Самостоятельные путешествия
