Долбанный Брюгге, или истинно фламандское послевкусие

В дороге то, оно, конечно, в пути, но хоть и лето на дворе, хоть август по идее должен быть тёплым, но на улице что-то небо хмурится тучами рваными. Выдвигаемся утром из Амстердама, дождь льёт обложной. Осенний. Останавливаемся на перекур в Генте, дождь не то, чтобы прекращается. Просто слегка уменьшил напор. А дальше, на горизонте чернее чёрного. И этот мрак строго по курсу.

Короче, не буду тянуть хвоста за кота, в Брюгге мы въезжали под основательным ливнем. В необходимости куртки, шубы, шапки, капюшоны, зонты. На природе изо рта пар идёт. Температура заметно летняя. Плюс двенадцать градусов с тенденцией к понижению.

Вылезая из авто, чтобы заселиться в гостиницу, мы с женой переглядываемся и, не сговариваясь, отмечаем:

— Долбанный Брюгге?

— Истинно так…

И это уже не цитата. Это уже от глубины души.

Заселились успешно. Про отель можете прочитать здесь https://www.tourister.ru/world/europe/belgium/city/brugge/hotels/11283/response/7871 , но не сидеть же в номере. Времени на осмотр города всего ничего. Поэтому собираемся с духом. Кутаемся потеплее, зонты наизготовку и вперёд. За орденами.

Здесь нужно отметить у города Брюгге одну занимательную особенность. На какой бы окраине Вы не остановились на ночлег, даже если через пять метров от Вашего жилья стоит табличка дорожного знака с перечёрком:

— Брюгге капут, — до основных туристических достопримечательностей всё равно будет десять минут пешего ходу. Потому что город маленький. Это в плюс.

Зато угадайте, куда именно нас поселили? Правильно. Аккурат возле него. Возле памятного знака:
 — Вы въезжаете в город Брюгге.

Нет, с одной стороны я не ворчу. Сколько заплатил, то и получил. Закон сохранения качества удовольствий от вложенной суммы работает всегда и безотказно. Но с другой стороны, в голове-то уже засело:

— Долбанный Брюгге!

Хорошо, что дороги в Европах отменные. Причём не только для авто, но и тротуары. Хоть и дождь, вода куда-то уходит. Грязи пока нет. Под подошвами вроде чисто. Хотя за шиворот капает. То ли с зонтов. То ли осадки косые с загогулинами.

Сверяемся с картой. Чтобы в центр к основным достопримечательностям попасть, нужно вначале отыскать площадь T’Zand. Она у нас, как ориентир.

Итак, дорога, вдоль которой мы идём, ныряет в тоннель.

— Ага! Значит почти пришли.

То, что красуется над автотрассой, и есть искомая площадь.

Вообще говорят и пишут, что место красивое. Вроде как бы по центру должен стоять фонтан с голыми бабами, как символ четырёх «великих» фламандских городов. Да плюс где-то тут должен быть железный Тиль Уленшпигель, за ними подглядывающий.

— «Подглядывающий» я сказал?

Нет, же, нет. Ошибся. Конечно «приглядывающий». Хотя первый вариант более в тему современного искусства…

А дождь всё капает. Вернее даже льёт. Выглядываем из-под краешка зонтов.

— Где там скульптурная композиция?

Но болт там ночевал. Вместо прекрасной композиции нашему взору открывается перекопанное вдоль и поперёк пространство. Строительная техника. Экскаваторы. Иссиня синие строительные ограждения, предупреждающие от попадания в котлован. И всюду глина, глина, мокрая липкая глина.

Короче, стройплощадку под проливным дождём видели? Вот так ныне и выглядит площадь T’Zand.

— И что? Неужто так будет во всём Брюгге?

Жена пожимает плечами. И добавляет:

— В долбанном Брюгге.

— Ладно. Не пощупаешь, не узнаешь. Идём, дорогая, дальше.

До исторически сложившегося центра города минут десять пешком осталось. Вот теперь уже реально десять минут, а не те мифические «тен минитс» с указанием направления, как нам в гостинице пояснили. Улица с магазинами, как путеводная звезда. Как клубок Ариадны. Как моток шерсти от бабы Яги. Шлёпай по ней и по лужам, и да будет тебе счастье. А пока мы идём, выбирая место посуше, чтобы ножки в сапожках не промочить, расскажу-ка я немножечко собственно о Брюгге.

— О долбанном Брюгге?

— Хорошо, пусть будет долбанный…

Если Вы думаете, что Брюгге изначально и повсеместно был основан как истинно фламандский город, то глухо в этом ошибаетесь. Его истоки и близко рядом с фламандцами не лежали. Дело было так.

Век девятый. Дремучий и жестокий. По Северному морю шастают нурманы, будто у себя дома. В принципе, они и есть у себя дома. Просто взяли чуточку левее от родных фьордов. Чтобы мир посмотреть. Да себя показать. Ну и потрясти слегка соседей, чтоб не расслаблялись.

На древнескандинавском это называется:

— Ходить за виком.

По-нашенски просто и честно:

— Идём грабить.

Чувствуете двойной европейский стандарт? Древностию годов традиции овеяны.

Те посёлки, что на побережье, уже окучены. Там брать больше нечего. Поэтому нужно продираться вглубь материка. И вот по одному из рукавов, который вдаётся в сушу километров эдак на семнадцать, пролез десяток драккаров. По дюжине головорезов на каждом. Там, где дальше плыть уже было нельзя, засушили вёсла, уткнулись носом в песок, высадились на берег и устроили небольшой такой лагерь. Базу. Для набегов по окружающей действительности. А так как мужики все были суровые, драться умели лучше, чем поэтически думать, поэтому лагерю тупо дали имя:

— Bryghia.

Что на языковом нурманском так и обозначало:

— Причал.

Дальше переносимся в конкретный 843 год. Единая и неделимая когда-то Европа от Карла Великого трещит по швам и разваливается. Резвые не по годам внучата короля-императора делят имущество. Земли нынешней Франции и Фландрии получает некто Карл Лысый.

Здесь я должен сделать ремарку, что абсолютно не знаю, кто это такой. Но действую по заветному принципу:

— Лысый лысому глаз не выклюет.

Поэтому даже шутить на эту тему не буду. Ну может самую капельку.

Итак, сидит этот самый Карл Лысый на троне, слегка кручинится. Неспокойно на северных границах его царства-государства.

— Долбанный Брюгге! Что же с тобой делать?

Так, как в те времена ценилась не столько мудрость, сколько сила, вызывает в конце концов он к себе приближённого рыцаря и говорит примерно следующее:

— Слышь, ты, Болдуин. Бери-ка с собой своих и моих вассалов, иди на север и гони этих варваров на… Короче, чтоб больше их на моих землях не было.

Сказано, сделано. Первый граф всея Фландрии по прозвищу Болдуин с Железной Рукой не только дал по шапке незваным гостям, но и поставил на том месте самый настоящий каменный замок. Это и был первый камень в основании города. Сама крепость, как я понял, ныне не сохранилась. А стояла она примерно там, где сейчас находится городская площадь Бург. Короче, Брюгге таки стал настоящим городом.

Вообще, нужно сказать, средневековому Брюгге подфартило. Удобная и закрытая с моря гавань. Перекрёсток транспортных магистралей. Купцы. Торговля. Дешёвая рабочая сила и привозная англицкая шерсть. Развиваются ремёсла. А после того, как город перешёл под протекторат герцогов Бургундских, так вообще стал центром семибанкирщины и аристократии.

К пятнадцатому веку Брюгге стал одним из самых манящих городов Европы. Деньги притягивали культуру. Художники, архитекторы, учёные. Все творили здесь. Притом совсем не за бесплатно. Строились дворцы, церкви, рынки. Офисы промышленных гильдий, рынки, биржи. Рядом с ними лепились дома знатных и богатых горожан. Город цвёл и развивался.

Но масть на то и масть, что иногда меняет свой цвет. Тот же самый век пятнадцатый оказался началом конца. Началось всё с природного катаклизма. Устье залива в Северном море, что ведёт к Брюгге, внезапно измельчало и занесло песком. И всё… Приснился Брюгге маленький пушистый арктический зверёк, под названием триндец.

Корабли с товарами пошли в соседний Антверпен. Туда же перебрались иностранные капиталы. И почти на четыреста лет о Брюгге мир забыл. Напрочь. Местные жители перебивались с хлеба на воду, произнося как мантру по утрам и вечерам:

— Долбанный Брюгге!

Но ничего поделать уже не могли.

Зато именно этот факт в истории сохранил исторический центр города для нас, для туристов, в том виде, в каком мы его сейчас и видим. Типично-средневековый. Краснокаменный. Скатно-черепичный. Истинно фламандский.

Да, да, не смейтесь и не сомневайтесь. Город остался таким именно потому, что во времена, когда грянула техническая и промышленная революция, здесь просто не было нужного количества денег. Не на что было строить фабрики и заводы, а значит не было нужды и сносить старые престарые дома. В Брюгге ничего не происходило, а значит ничего и не менялось. Веками. Что для нас лично не так и плохо. Потому что, если, наконец, отвлечься от непрерывно моросящего противного дождя, можно окунуться в тот самый век пятнадцатый. Когда город обрёл свой нынешний вид.

Мы тем временем дочапали до рыночной площади. По лужам. Под зонтом. Стоим на средневековой брусчатке и пытаемся прийти в себя. Остановить учащённое сердцебиение. От быстрого шага. От увиденной архитектуры. От испытанных эмоций. Да мало ли ещё от чего…

Достаю фотоаппарат.

Пытаюсь сфотографировать.

Из-под зонта чертовски неудобно.

Без него, объектив сразу заливает косыми каплями измороси.

Вытираю технику подолом футболки.

Слава Богу чистую одел и хлопковую.

В качестве тряпки годится на раз два.

Пытаюсь снова прицелится.

Опять пятна от воды появляются.

Матерюсь обильно.

Всё внимание на фотографию.

Зонт выскальзывает из рук.

Падает на пол.

Дождь за шиворот и плюхом на лысину.

Течёт по ушам.

Вытираюсь.

Опять обильно матерюсь.

— Долбанный Брюгге!!!

Встаю в позу разъярённого бабуина. Селфи на фоне Рыночной площади.

— Всё. Кажется получилось.

А вообще, рыночная площадь издревле служит сердцем этого города. Хотя бы потому что рынок, это в первую очередь коммерция. Коммерция, это деньги. А за деньги любой человек готов хоть горы передвинуть, хоть рожи корчить на потеху публике.

Раз это место изначально служило базаром, значит должна была быть подведена логистика. На самом деле, так и было. Тот ряд зданий, который сейчас находится на северной стороне площади, строился так, что нависал над каналами и перекрывал их. Сверху. Назывался он Водным залом и служил для погрузки и выгрузки товаров. Подающихся в город водным путём. Выстраивалась замечательная цепочка товарно-денежных отношений: река-лодка-товар-грузчик бендюжник-торговый павильон на рыночной площади- покупатель-деньги в кармане.

Сегодня канал тот тоже существует. Но в угоду развития города и сохранения архитектурного облика, его заковали в трубы и пустили по подземному коллектору. Мы видим только площадь, тротуары и брусчатку. А из бывших складов, да административных контор сейчас сделали отели да рестораны. Опять же для получения максимальной прибыли с останавливающихся в городе туристов.

Кстати, как было бы замечательно жить в одном из отелей, что выходит фасадом на рыночную площадь. Одна беда, смотрю цены и просто слегка, как бы это помягче выразиться, слегка обалдеваю. Дорого запредельно. Поэтому перестаю возмущаться качеством своего отеля на окраине. По деньгам и шапка. Но осадок остаётся.

— Долбанный Брюгге! Я из-за тебя чувствую себя бомжем безродным.

Дождь, словно в насмешку, продолжает лить, усиливая чувство безысходности многократно…

В центре площади на солидном каменном постаменте стоит памятник. Два мужика с деловыми героическими мордами. В обнимку. Практически в облипочку. Опираясь на меч кладинец, под развёрнутыми знамёнами. Жена смотрит и отмечает поразительное сходство.

— Где-то что-то похожее я это уже видела?

— На Красной площади. Гражданин Минин и князь Пожарский фламандского разлива.

Не смейтесь, на самом деле очень похоже. Во всяком случае композиционно.

Понятное дело, что в Брюгге свои герои. В зелёной от сырости бронзе возвеличены старшина цеха ткачей Петер Конинк и иже с ним старшина же цеха мясников Ян Брейдель. Стоят мужики в традиционной позе воззвания к восстанию. Если б то было у нас, в России, то я бы процитировал идущую на ум классику:

— Вставайте, люди русские

На славный бой, на смертный бой!

Но так, как мы таки во Фландрии, то в тему идёт только вторая часть рефрена:

— Вставайте люди вольные

За нашу землю честную!

Итак, попробуем выяснить, чем же отличились эти два зеленоглазых красавца.

Прославились они тем, что подняли в городе восстание. Против французов. Которым, вспомним так на минутку, Брюгге принадлежал изначально, навечно и бесповоротно. Согласно Верденскому договору о разделе Европы от 843 года. Блин, да французы и строили этот город с нуля, в конце концов. Помните Карла Лысого и Болдуина с Железной Рукой? Они ж не фламандцами явно слыли.

И вот в 1302 годочке собрались мастеровые города и решили бабло больше в метрополию не отправлять. А в качестве жеста доброй воли в ночь с 17-го на 18-ое мая устроили в городе замечательную резню. В стиле еврейских погромов или, если угодно, Варфоломеевской ночи. Только евреев или гугенотов в Брюгге замечательно заменили французы.

— Как отличить француза от истинного патриота?

Да очень просто. Врывается под утро к Вам в дом шайка головорезов и требует произнести пароль:

— Schild en vriend.

Что по-фламандски значит:

— Щит и друг.

Повторить то можно. Но только голландцы буквы проговаривают жёстко. А вот французы, они слегка картавят. В силу национальной привычки. Как только акцент не тот, сразу перо в бок, имущество в общую казну. Без суда и следствия. Событие это вошло в историю, как Брюггская заутреня. Сколько пострадало картавых патриотов, летопись не уточняет. Лес рубят, щепки летят.

Короче, за несколько часов вырезали полгорода. Причём на расстоянии полёта стрелы не то, чтобы ни одного француза не осталось. Не осталось ни одного иностранца вообще. Так что любой случайный турист, оказавшийся в этом волшебном городе того дикого времени, лишившись головы, мог бы с чистой совестью на страшном суде сказать:

— Долбанный Брюгге!

И вот этим прирождённым убийцам, организовавшим сей расчудеснейший процесс, и был поставлен памятник. Аки национальным героям. Борцы за независимость, однако.

P. S. Пока мы осмотрели далеко не все прелести Брюгге. Так что продолжение следует. Много чего есть ещё в этом городе долбанного… тфу ты, оговорился… интересного.

Теги: Культурно-познавательный туризм