Дагестанская электричка и другие особенности кавказского гостеприимства

Свое путешествие мы начали с города Каспийска, интересного остатками советского наследия: разрушенным цехом торпедного завода, построенным в Каспийском море недалеко от берега, и очень напоминающим форт Бойярд, и останками гигантского экраноплана «Лунь», хвост которого виден с городского пляжа.

Раньше в центре города еще стоял экраноплан «Орленок» на постаменте, но после взрыва во время парада на 9 мая 2002 года экраноплан убрали, а позже перевезли его в Москву. Чтобы увидеть все немногочисленные достопримечательности города, достаточно пройтись по набережной над коричневатыми водами Каспия, мы так и сделали, после чего уехали в Махачкалу.

Лицо, если так можно выразиться, столицы Дагестана — бывший проспект Ленина, который недавно переименовали в честь самого известного аварского поэта Расула Гамзатова. Это симпатичный километровый бульвар, на который выходят почти все знаковые здания города. Мы начали нашу короткую импровизированную экскурсию с более центральной части проспекта — от площади Ленина со зданиями администрации и МВД республики. Площадь оказалось совершенно пустой, лишь у каждого здания дежурил охранник: из-за опасений терактов выезд на нее был закрыт, а идти пешком через нее было некуда.

Чем дальше идешь по проспекту Гамзатова, тем он становится зеленее. Легкий ветерок доносит запах недалекого Каспия. Навстречу попадаются парочки молодых людей, целомудренно держащиеся за руки. В воздухе разлито такое спокойствие, что перестаешь верить тревожным новостям, приходящим иной раз из Дагестана.

По пути прошли мимо медресе (исламской школы) с зеленым куполом, на дверях которого висит объявление о наборе студентов. Ровно половина проспекта отмечена заведениями культуры: слева — республиканская библиотека, справа — русский драмтеатр Горького, крупнейший театр республики. На его пилонах по бокам входа вырезаны в камне такие необычные барельефы — среди других есть кентавр и люди с головами животных, — что хочется остановиться и рассмотреть все детали. Сразу за драмтеатром примостился камерный театр кукол необычной архитектуры с двумя башенками. А напротив — огромный серый блок советской гостиницы Ленинград, некогда составлявший гордость дагестанских строителей.

Здесь же, на пятачке у киоска, переделанного из бывшей часовни, мы нашли забавные таблички, вмонтированные в мостовую. Кавказский мужчина должен совершить какой-нибудь подвиг для любимой, ну или хотя бы красиво поухаживать. Так появились на проспекте Гамзатова своеобразные посвящения горским женщинам в таком примерно духе: «Ты навечно в сердце моем» или «Я буду жить, пока жива наша любовь».

Вечерело, и мы отправились на поиски ужина. В Махачкале множество заведений с кухней на любой вкус, но мы хотели найти что-то исключительно местное, рассуждая так: раз уж в Дагестане собралось такое множество разных народов (одних только официальных языков в республике 14), то у них должна быть уникальная, ни на что не похожая кухня. Примерно так и оказалось, с поправкой, конечно, на общекавказские традиции.

Поиски аутентичного заведения мы начали с маленького подвальчика на улице Дахадаева. Еще до поездки мы слышали про лучшие пироги-чуды в здешнем кафе. К сожалению, кухня уже закрывалась, но для нас все-таки приготовили пару вкуснейших закрытых пирогов с начинками из зелени и сыра.

По уже темнеющему городу почти без фонарей поднялись на несколько кварталов от моря, пока не вышли на обширную площадь с Джума-мечетью — главной мечетью Махачкалы. Изящное белоснежное здание с двумя тонкими минаретами и горкой приземистых куполов красиво подсвечивалось в темноте мягким светом чуть зеленоватого оттенка. Как раз закончился иша — вечерний намаз — и группы прихожан направлялись ужинать в соседнее кафе. Зашли и мы. Это было довольно популярное в городе место: на втором этаже респектабельный ресторан, а на первом — что-то вроде столовой, с более народными блюдами. Поначалу мы зашли с опаской: за длинными деревянными столами сидят исключительно бородатые мужчины с суровым выражением лиц, сосредоточенно едят или пьют чай и разговаривают вполголоса. На раздаче наоборот — исключительно женщины в платках. Я на всякий случай уточнил, можно ли здесь поесть женщине, оказалось — да, никаких ограничений. Не могу сказать, что кухня отличалась какими-то особыми изысками, но было много мяса, пахло вкусно и выглядело аппетитно. О каждом блюде мы спрашивали, что это, и как называется, но названий не запомнили: слишком сложные, да и непонятно, на каких языках, то ли на горских, то ли на степных. Взяли наваристых супов, куриный шашлык, баранину с картошкой и бутылку лимонада местного завода. Все было очень вкусно, а лимонад мы потом покупали при всякой возможности.

Переночевали в очень хорошей гостинице «Тархо» недалеко от «круга» на проспекте Имама Шамиля, и рано утром отправились на вокзал, чтобы уехать электричкой в Дербент. Вокзал расположен почти сразу за площадью Ленина, но спускаться к нему надо по узким лестницам и очень крутым переулкам. Напротив здания вокзала — конный памятник Махачу Дахадаеву, аварскому большевику, именем которого названа Махачкала. На самом вокзале больше всего времени занял досмотр. Кассиры на вопрос про электричку билетов нам не продали, а сразу сказали: стоит на втором пути, бегите, уже отправляется.

На втором пути стояла старенькая кругломордая электричка о четырех вагонах. По неудобной лестнице залезли в вагон, и почти сразу отправились. Появился кондуктор, выбил нам стандартные, одинаковые уже теперь по всей стране, билеты. Ехали небыстро, сначала слева был виден каспийский прибой, потом пути ушли глубже в степь, и, наконец, пошли почти вплотную к горам. В пути встречались станции с самыми экзотическими названиями: Манас, Избербаш, Каягент. Железная дорога пришла в Дербент в 1900 году, и почти все станционные постройки на ней сохранились с тех самых пор — кирпичные вокзальчики с треугольными фронтонами и арочными окнами.

Поездка в этой уютной электричке стала лейтмотивом всего нашего путешествия. Все — и пассажиры, и железнодорожники — друг друга знают и в дороге постоянно общаются. Мы постоянно наблюдали известные кавказские простодушие и непосредственность, воспетые еще в «Мимино». Иногда сочетание всех этих качеств приводило к запоминающимся забавным случаям, которые, впрочем, никто не воспринимал, как нечто особенное, а скорее как норму жизни.

Многие платформы с «километровыми» названиями (2313 км, 2370 км и другие) поезд проходил без остановки. Из-за этого в вагоне случались незлобные перепалки. Вот остановились, в вагон с трудом залезает пенсионер в пиджаке, старенькой фетровой шляпе и с холщовым мешком через плечо. Кондуктор встречает его характерным кавказским акцентом:

— Эээ, дорогой, зачем садишься, мы сегодня там не останавливаемся (имея в виду — твою остановку проедем мимо). — Пассажир, озираясь и откладывая мешок на деревянную лавку, начинает о чем-то уговаривать кондуктора, но тот — совершенный кремень, ни в какую на это что-то не соглашается. Постепенно оба начинают экспрессивно жестикулировать, переходя с одного языка на другой. Наконец, кондуктор устало машет рукой в сторону кабины в первом вагоне: иди, мол, сам разбирайся. Пассажир, подхватив свой мешочек с лавки, семенит в начало вагона и скрывается за дверью кабины.

На следующей станции все повторяется: кондуктор говорит входящим пассажирам, что некоторые остановки сегодня отменены, те, ничуть не удивившись, начинают спорить, пытаются договориться, но кондуктор посылает всех к машинисту. Один за другим «отмененные» пассажиры исчезают за дверью. Характерно, что количество выходящих из кабины было исчезающе мало по сравнению с количеством вошедших туда. Когда дверь открывалась, из кабины доносилась многоголосая гортанная речь и были видны энергичные жесты.

На соседней с нашей лавке сидел импозантный мужчина средних лет в хорошем костюме. На последней в Махачкале платформе в вагон вошла симпатичная женщина, он пригласил ее к себе и немедленно начал всячески ухаживать. Охмурив попутчицу, ловелас встал со своего места и, заговорщически подмигнув ей, тоже отправился в кабину. Появился он обратно минут через десять с двумя прозрачными бокалами с коричневой жидкостью — то ли с чаем, то ли с коньяком, один передал новообретенной подруге, и в уже более теплой обстановке продолжил приятную беседу.

Главный Кавказский хребет почти упирается в Каспийское море. Ключевое слово — «почти». Между последними отрогами и морем остается неширокая степная полоса, пригодная для передвижения конницы. Таким образом по узкой полосе вдоль моря из Закавказья в степи и обратно просачивались многие завоеватели. Зная об этом, персы определили самое узкое место и построили стену. Довольно долго она была единственной, но оборонять одинокую стену то с одной стороны, то с другой — неудобно. Тогда от первой стены отступили 400 метров и параллельно построили вторую. Так возник Дербент — самая странная крепость и самый древний город России. Поначалу, примерно 2600 лет назад, его называли Каспийскими воротами, позже он превратился в «Закрытые врата» — Дарбанд по-персидски. Две параллельных стены тянулись от порта до ближайшей горы, на вершине которой была выстроена неприступная цитадель Нарын-кала.

Электричка пришла в Дербент ближе к полудню. Мы снимали привокзальную площадь с очень красивым зданием столетнего вокзала, когда к нам подошел полицейский с неожиданным вопросом:

— А это какая у вас камера?

— Такая-то.

— А объектив?

— Такой-то.

— А я вот тоже снимать люблю, и тоже профессиональной техникой. Хотите посмотреть?

Конечно, мы хотели. Полисмен показал нам фото на телефоне, очень неплохие, — города с высоты Нарын-калы. Мы похвалили, узнали, где можно позавтракать, на том и разошлись. В соседнем кафе взяли хинкалы. Это самое национальное дагестанское блюдо, не имеющее ничего общего с грузинским хинкали, причем каждый дагестанский народ готовит его немного по-своему. Внешне это отдаленно напоминает пасту: кусочки широкой лапши засыпаны вареным куриным или говяжьим фаршем и залиты бульоном. Хинкал сытный и вкусный и его легко готовить. Есть даже чабанский хинкал: вариант рецепта, адаптированный к готовке в котле на костре в горах.

Знаменитая городская стена начинается недалеко от вокзала. Вдоль нее мы сначала дошли до нашего отеля «Элит», оставили вещи, и продолжили путь вверх, к Нарын-кале. В 2003 году стена вместе со всем старым городом и 11-ю воротами была внесена в список Всемирного Наследия ЮНЕСКО как уникальный фортификационный комплекс и свидетель Великого переселения народов. Несмотря на полуторатысячелетнюю историю, оборонительные стены и ворота значительно обновились в последнее время и выглядят как новые, в основном благодаря деньгам ЮНЕСКО.

В остальном нижняя часть города заурядна, зато вверх от площади Свободы начинается очень колоритный старый город, похожий на арабские медины с лабиринтом узких улиц. Так строили намеренно: напавшему на город противнику сложнее было ориентироваться в хитросплетениях переулков. Каждый дом превращался в маленькую крепость: вместо первого этажа глухая стена, а из окон второго этажа оборонявшиеся могли стрелять и лить кипяток и раскаленное масло.

В общем, к воротам Нарын-калы враг подступал уже порядком обескровленным. Что там говорить, если мы без всякого сражения забирались на верхние ступеньки уже из последних сил. Правда, за героические усилия мы были вознаграждены великолепным видом на город, ровным ковром расстилавшийся внизу. Только две прямые линии стен до самого моря прорезали поверхность ковра, да старинные минареты Джума-мечети и купол Армянской церкви выделялись на его ровном фоне. Лучи уже уходящего за Кавказ солнца окрасили Дербент в желтые и малиновые оттенки, придав ему ощущение воздушности.

Купив билеты, мы прошли крепость насквозь. Здесь можно подняться на стены, осмотреть ворота, старинные бани и резервуар, а вот от шахского дворца совсем ничего не осталось. С дальней стены открывается вид на ближнюю часть Кавказского хребта. Раньше персидская стена уходила еще на 40 км дальше в горы, подобно Великой Китайской сестре, но она не дожила до нашего времени. Особенно же интересна в крепости система секретного водопровода: в условиях осады надо было как-то получать воду с гор, и персы действительно смогли уложить водоводные лотки под землей так, чтобы захватчики с севера не могли их обнаружить.

Спускались в город уже в темноте.

Наутро нам предстояла дальняя дорога к самым южным рубежам России — в Ахты. На южном автовокзале, откуда, казалось бы, естественно отправляться маршруткам в южную часть Дагестана, оказалось, что все они идут с северного автовокзала, да еще и по неизвестному расписанию. Тогда просто вышли на бакинскую трассу, где многие местные жители выполняют функцию такси. Быстро нашли попутку и довольно быстро доехали до поворота в Самурскую долину. Здесь у водителя зазвонил телефон, и выяснилось, что только что его родственник попал в страшную аварию на трассе. Извинившись, он оставил нас на ближайшей заправке, развернулся и уехал.

Погода была прекрасная. Солнце припекало как нашим московским летом, хотя голые склоны гор напоминали о календарном феврале. Мы голосовали, и довольно скоро нам остановился грузовичок как раз до самого Ахты. Водитель попался очень веселый и разговорчивый, рассказал много интересного из жизни самых южных селений страны.

Дорога шла вплотную к широким каменистым размывам Самура. Хотя сейчас река была еще совсем небольшой, легко было представить себе, что здесь происходит во время ливней или таяния снегов. В самых красивых местах водитель останавливался, и пока мы снимали, рассказывал об окрестностях. За Самуром на этом участке проходит граница с Азербайджаном, восточнее она уходит дальше в коричневые горы. Впереди все время маячила величественная вершина священного Шалбуздага (4142 метра). Гора, хоть и высокая, но несложная, многие местные жители, даже немолодые, поднимаются на ее вершину, особенно в Навруз. За Усухчаем дорога круто пересекает отрог Шалбуздага и подходит к селу Ахты.

Усухчай и Ахты — два самых южных райцентра России, здесь живут почти исключительно лезгины и между собой говорят, соответственно, на лезгинском.

Мы ехали в Ахты чтобы увидеть горячие источники и царскую крепость. Водитель грузовичка высадил нас на дальнем краю села, откуда мы за полчаса дошли до бальнеологического курорта при ахтынских минеральных источниках. По пути перешли речку Ахтычай по высокому арочному мосту. Источники превзошли все ожидания. Инфраструктура, оставшаяся от советского крурта, выглядит заброшенной, кафе давно не работает, окна разбиты и в помещениях мусор, но сами источники в отличном состоянии, и местные жители используют их как бани. Температура воды, выходящей из-под земли — больше 60 градусов. Источников несколько, и при каждом построен небольшой корпус с раздевалкой, лавками и ваннами. Платишь в кассу — и можно полчаса или час плескаться в почти кипящей воде. Ощущения от этого остались самые приятные, как будто сбросил старую кожу и набрался здоровья на год вперед.

Взбодрившись таким образом, мы отправились назад. По пути нас подвез местный паренек на «Жигулях» — спасибо ему. Он провез нас по старым сельским улицам, где дома, кажется, были построены еще в 19 веке, если не раньше. У крепости он спросил, не надо ли нам еще куда-нибудь, но мы сказали, что хотим погулять вокруг сами и попрощались.

Ахтынская крепость — федеральный памятник — была построена русскими солдатами в 1839 году во времена умиротворения Кавказа. Через 10 лет ее осадил Имам Шамиль, но безуспешно. Сейчас она заброшена и закрыта, но впечатление такое, что камни в ее стены уложили только вчера. На воротах до сих пор сохранилась табличка, установленная без малого 200 лет.

Наше короткое путешествие по Дагестану подходило к концу, но еще оставалось преодолеть 250 км обратно в Махачкалу. Мы встали на развилке на выезде из села, но стояли довольно долго: жизнь на селе начинается и заканчивается раньше, чем в городе, и машины шли в основном снизу — в Ахты и дальше, в Рутул и дальние горные селения. Наконец, подошла и машина для нас, и оказалось, что до самой Махачкалы. Обрадованные, мы всю дорогу делились впечатлениями с семьей, подвозившей нас — молчаливым главой, мамой и дочкой. Наш хозяин спросил, что нам понравилось больше всего.

— Люди здесь хорошие…

— Какие же они хорошие: вон, сколько вы простояли, и никто не берет.

— Ну как же, вы же взяли. Значит, хорошие.

Последняя ночевка в Махачкале омрачилась очень громким скандалом в соседнем номере. Стены в гостинице «Турист» были тонкие и соседей было хорошо слышно. Этот скандал порвал нам все шаблоны представлений о жизни горцев: невероятно, но здесь женщина за что-то яростно отчитывала своего мужчину, а тот только вяло и очень тихо отбрыкивался. Поскольку было часа три утра, а скандалящая пара на стук в дверь не реагировала, пришлось звать охрану и просить утихомирить громких гостей. На удивление все стихло довольно быстро, но настроение и сон уже были испорчены.

В самый последний, пасмурный и очень ветреный день, уже перед вылетом мы успели посмотреть два крупнейших музея Дагестана — исторический и изобразительных искусств. Оба оказались совершенно потрясающими. В первом были прекрасные национальные костюмы, украшения и домашняя утварь из разных уголков республики. Второй, художественный музей, поменьше, но здесь собраны настоящие сокровища: множество изделий национальных промыслов, особенно интересно чеканное кубачинское серебро — украшения, блюда и кубки. Здесь же картины русских классиков и местных художников, включая огромную панораму Франца Рубо «Штурм аула Ахульго». Когда мы пришли, служительницы только открывали свои залы, и из каждого нас зазывали: «А теперь к нам, к нам», зажигали свет поярче, показывали все самое интересное. Запомнилось, что директором музея много лет работает дочь Расула Гамзатова Салихат.

Как всегда, усталые, но довольные, мы позавтракали в том самом подвале с чудесными чудами и на такси отправились в аэропорт. Запомнились нам простые добродушные люди, редкой красоты горные пейзажи, забавные случаи в пути. Теперь надеемся посетить Дагестан еще раз. Жаль только, немного подпортил впечатления обратный полет на «Нордавиа» с их чудовищно тесными рядами кресел.

Теги: Культурно-познавательный туризм, Самостоятельные путешествия