Каннареджо. Конец географии

Вообще-то все знают, что Венеция — это город каналов, ее все так и называют. Если я скажу вам сейчас, что это в корне неверно, то вы решите, что я выжила из ума окончательно:) Но не расстраивайтесь, друзья, мы все — жертвы чертова количества стереотипов. На самом деле каналов в Венеции — всего три. Все остальные водные артерии — это рио. Кроме Гранд канала — а в его «канальной» принадлежности сомневаться не приходится — еще один расположен именно в Каннареджо. И отличается от своего знаменитого собрата — как день и ночь, как черное и белое. Почувствуйте, что называется, разницу — никакой роскоши, никакого маскарада, простая человеческая жизнь во всех ее проявлениях… Простецкие лодочки, побитые временем и сыростью домишки — подновлением которых никто особо и не заморачивается. Ну, а что, никакая штукатурка в сыром венецианском климате долго не продержится, а постоянный ремонт — если он не оплачен щедрыми туристическими евро, конечно — это предприятие, которое кого угодно заставит вылететь в трубу!

Туристы тут, конечно же, тоже есть — но им так удачно удается мимикрировать под местность, что раздражения не вызывают и вообще практически незаметны… Да и вообще, тут даже дышится по-другому, и ощущения от города появляются совершенно иные! Вот где нужно селиться тем, кто хочет действительно проникнуться Венецией, слиться с нею в едином душевном порыве. А еще тут есть одна достопримечательность, которую многие гости нарядно-карнавальной Венеции, наверное, предпочли бы проигнорировать, но нет. Я вас туда все равно потащу.

Разумеется, я говорю о Гетто. Позорнейшем изобретении человечества, которое при всех своих декларациях каких-то высоких моральных ценностей (до демократии и прав человека в те времена еще не додумались, но это мало что меняет) продолжает развлекаться унижением человека человеком. И, несмотря на то, что сама практика принудительного поселения еврейского населения в строго определенных местах появилась значительно раньше — а точнее в постреконкистской Испании — но именно мелодичный и певучий, такой красивый итальянский язык дал миру это слово.

Вообще сама идея компактного проживания лиц, объединенных национальным признаком, была в Венеции не в новинку. Вспомните два огромных здания, занимающих по целому кварталу, на Гранд канале — Фондако деи Турки и Фондако деи Тедески. Одно из них — турецкое подворье, второе — немецкое. Они были построены с одной стороны для того, чтоб турецким и немецким купцам, приезжавшим в город, не нужно было ломать себе голову, где поселиться и куда складировать свой товар. А с другой — чтоб они все всегда были в одном месте, где за ними было бы проще приглядывать. Венеция следила за всеми — и за своими, и за чужими…

Так что когда подоспела папская булла 1555 года, венецианские евреи уже жили в гетто. Булла, носящая название «Cum nimis absurdum», начиналась со слов: «Так как это совершенно нелепо и неудобно, что евреи, которые были осуждены Богом по собственной вине на вечное рабство… «, и собственно именно она поставила жирную точку в процессе «геттоизации» Европы. Идейным вдохновителем и реализатором всего этого беспредела был папа Павел IV, которого называли не иначе как «инквизитор на пaпскoм престoле». Еще будучи кардиналом при папе Павле III, он убедил того установить инквизицию по испанскому образцу с самим собой в роли главного генерал-инквизитора. В 1553 году он руководил сожжением Талмуда в Риме, а уже в 1555 году, после того, как он, к вящему ужасу римлян, да и всех остальных тоже, стал новым папой, на свет появилось это творение.

Евреи появились в Венеции примерно в XIII веке. Потом община сильно разрослась за счет беженцев из Испании, которая вконец разошлась и под знаменами «Реконкисты» жгла направо и налево всех, и своих, и чужих. Потом это были евреи итальянские, которым было предписано покинуть папские земли — Венеция, известная своими натянутыми отношениями с папством, всех принимала. И, возможно, и продолжала бы оставаться единственным городом, где евреям жилось бы хорошо и комфортно, если б не случилась в ее жизни большая неприятность.

Воспользовавшись смертью папы Александра VI в. 1503 году, Венеция экспроприировала кусок папских владений — Римини, Равенну и Фаэнцу. И поскольку новый папа Юлий II был известен своими симпатиями к Венеции — тихо надеялась, что эта история ей сойдет с рук. Но не тут-то было. Папские симпатии оказались делом крайне недолговечным, а злость за то, что у его владений оттяпали кусок — слишком сильной. И вот в 1508 году папа добился заключения Камбрейской Лиги — союза с Францией, Испанией и Священной Римской Империи против Венеции. Силы противников, разумеется, были не равны, но сдаться без боя Венеция не могла. Результатом стало поражение в 1509 году под Кремоной и публичное унизительное покаяние во всех грехах, которое венецианские посланники вынуждены были публично принести у ног папы в соборе Святого Петра.

Поэтому уже не кажется удивительным то, что когда в 1516 году новый папа из рода Медичи потребовал от Венеции изгнать из города всех евреев, Венеция уже не могла, как раньше, ответить равнодушным отказом. Но все равно, даже и в этой ситуации она поступила как Венеция — она не изгнала евреев, она всего лишь ограничила их проживание одним-единственным местом — рядом со старым сталелитейным цехом в сестьере Каннареджо. До этого евреев в районах проживания никто не ограничивал, и они предпочитали селиться на Джудекке — одна из версий происхождения названия этого острова как раз и отсылает к слову Giudei.

Думаю, нет смысла описывать вам, что такое гетто — это и так всем прекрасно известно, и венецианское гетто не исключение. Ограниченная территория с огромной плотностью населения, дома на которой росли не вширь, а вверх — в венецианском гетто и по сей день самые высокие дома во всем городе, 5, 6 и даже 7 этажей тут — не что-то исключительное. Сейчас это очень тихий, спокойный и приятный район, мало чем выдающий свое драматическое прошлое. Хотя монумент жертвам Холокоста, разумеется, имеется… Да и вообще, если верить официальным источникам, евреев сейчас в Венеции проживает всего около 200 человек, только 30 из которых — на территории гетто. И не думаю, что это место им приятно для проживания…

Но пора нам отвлечься от скорбных тем и переключиться на что-нибудь более жизнеутверждающее. Совсем в двух шагах от Гетто — точнее, если по-венециански, то в двух мостах — находится маленькая церковь Сан Альвизе, почему-то старательно всеми игнорируемая. И очень незаслуженно — потому что церковь, кроме роскошной барочной отделки, может похвастать еще и тремя работами Тьеполо.

Церквушку эту построил не кто-нибудь, а Антония Веньер — дочь венецианского дожа Антонио Веньера. Произошло это в 1388 году, и якобы девушке было видение Святого Луи, епископа Тулузского (странно, но Альвизе — это тот же Луи на венецианском диалекте), который не только повелел ей построить церковь в его честь (интересно, святые явно знали, кому нужно являться), но и указал, где именно. Но еще больше во всей этой истории меня заинтересовало другое совпадение — у дожа Веньера, кроме дочери, о которой как-то нигде особенно и не упоминается, был еще и сын. Сына звали Альвизе. И как раз в 1388 году этот Альвизе засветился в одной очень скандальной истории… Мало того, что связался с замужней женщиной, так еще и выставил ее супруга полным идиотом в глазах общественности. Дож проявил неслыханную по тем временам суровость — сынулю осудили по всей строгости закона и посадили в тюрьму, где он скоропостижно и скончался — видимо, не вынесла душа аристократа условий венецианских застенков…

А Антония, меж тем, церковь с монастырем отстроила и впоследствии тихо туда и удалилась, приняв постриг — может быть, замаливать грехи своего брата?

Но кроме Тьеполо, пожалуй, самое удивительное, что есть в этой церкви — это огромная потолочная роспись в технике «тромплёй» — большая редкость для церквей Венеции! Фреска выполнена в 17 веке Антонио Торри и Пьетро Риччи.

Неподалеку от Сан Альвизе — еще парочка мостиков и одна набережная — находится еще одна церковь, уже куда более знаменитая — потому что в эту церковь совершают паломничество все, кто неравнодушен к Тинторетто. Знаменитый художник, вышедший из самых низов, всю свою жизнь был прихожанином этой маленькой церкви — а все потому, что всю свою жизнь жил неподалеку, в каких-то ста метрах, на Кампо деи Мори. Церковь эта именуется Мадонна дель Орто, или «Садовая Мадонна», если по-нашему.

Изящный и утонченный трехчастный фасад Мадонна дель Орто здорово контрастирует со скромным окружением. Вообще-то изначально церковь посвятили Святому Христофору — именно он взирает на прихожан с арки над входной дверью, таким, каким увидел его Бартоломео Бон — ему приписывают работу над этой статуей. Но в 1377 году настоятели церкви прослышали про чудодейственную статую Мадонны, изваянную Джованни де Санти, которая стояла в саду у скульптора — по той простой причине, что заказчикам из церкви Санта-Мария Формоза она не понравилась. Но ночами отвергнутая статуя излучала свет, и слухи об этом начали распространяться по городу. Монахи монастыря Святого Христофора, чья церковь отчаянно нуждалась в ремонте, решили статую выкупить — надеясь таким образом увеличить поток прихожан и, соответственно, собрать необходимые на реставрацию деньжата. И им все удалось — церковь была отремонтирована, и «Садовая Мадонна» заняла в ней почетное место.

А потом уже появился Тинторетто. Который и жил неподалеку, и был ко всему прочему очень набожен. Так что, разумеется, свою любимую церковь он без шедевров оставить не мог — он написал для нее 11 картин, самые выдающиеся из которых — «Поклонение золотому тельцу», «Страшный суд» и «Введение Богородицы во храм». Тут же венецианский гений и похоронен, да и не только он сам, но и практически все его обширное семейство.

Район, где расположена Мадонна дель Орто — это уже конец венецианской географии. Тут каналы — ой, простите, рио! — не перетекают друг друга или упираются в растрескавшуюся стену какого-нибудь старинного палаццо, они свободно и вольготно выплескиваются в открытое море. Тут совсем рукой подать до острова-кладбища Сан-Микеле, на котором большинство туристов из России ищут могилу Бродского. Хотя кроме него тут похоронены еще Сергей Дягилев, Игорь Стравинский, Петр Вайль.

А еще тут можно увидеть то, чему, казалось бы, ну совсем нет места в Венеции — просторные зеленые дворики с вальяжно развалившимися на солнце кошками. А вокруг — практически звенящая тишина, прерываемая изредка только криками чаек в пропитанном запахом моря воздухе… И вообще никак не поверить, что всего в каких-то паре километров отсюда — бешеный людской водоворот, который перетекает от Сан Марко к Риальто и обратно. Но может быть и слава Богу, что пути людские так предсказуемы, и есть в Венеции такие тихие, потаенные уголки.

Но придется нам все-таки спуститься с небес на землю, потому что две другие достопримечательности Каннареджо, которые я вознамерилась вам показать, находятся в местах более людных. И одна из них манит туристов как магнит — наверное, потому, что называется «Золотым домом». Это я шучу конечно же. Там есть чем приманить, он действительно фантастически красив, но — представьте себе, что то, что мы видим сейчас — это лишь бледное отражение того, что тут было раньше. Ка д`Оро был «золотым домом» на полном серьезе — его роскошный мраморный фасад ко всему прочему был расписан ультрамарином, киноварью и покрыт сусальным золотом. И если сейчас мы обалдеваем, глядя на его фасады — то представляете, что бы с нами стало, доведись нам увидеть его лет пятьсот назад???

Я уже второй раз подряд никак не могу попасть внутрь-Ка д`Оро — хотя каждый раз это честно планирую. Но реальное планирование — видимо, вообще не мой конек, всегда же хочется увидеть и успеть больше, чем реально охватить. Особенно в Венеции. Так что и в этот раз-Ка д`Оро пришлось со вздохом пройти мимо, зацепившись только за изумительный фасад, и пообещать себе, что уж в следующий раз — точно!

Вот все-таки как все интересно закольцовано в природе — только что мы с вами вышли из венецианского Гетто, и для чего — для того, чтоб обнаружить в одной из самых знаменитых венецианских построек «еврейский след». Нет, Марино Контарини, для которого этот шедевр и создавался, ни в чем подобном замечен не был. Но вот барон Джорджо Франкетти, благодаря которому-Ка д`Оро получил новую жизнь, происходил и богатой еврейской семьи Турина, и маму его звали в девичестве Сара Луиза Ротшильд. Извините, если кому покажется грубостью, но — гены пальцем не заткнешь, Джорджо Франкетти довольно рано начал интересоваться коллекционированием предметов искусства, в частности живописи итальянского Возрождения. В 1891 году он перебрался в Венецию, поселившись в доме своей семьи, палаццо Кавалли, на Гранд Канале, а в 1894 узнал, что легендарный-Ка д`Оро выставлен на продажу.

Барон долго колебался, стоит ли принимать такое решение. Дело в том, что до этого дворец находился в собственности балерины Марии Тальони, и балетная дива, что называется, сделала все, что могла. После ее варварской «реставрации» от палаццо 15 века остались практически рожки да ножки.

Не очень сильно хочется углубляться в дебри, но на самом деле история Марии Тальони все-таки стоит того, чтобы быть упомянутой. Из страшненькой, несуразно сложенной и сутулой девочки вряд ли бы при другом раскладе что-нибудь бы получилось, не доведись ей родиться в семье страшно волевого и целеустремленного отца. Филиппо Тальони был балетмейстером и хореографом, и он почему-то решил, что из дочери может получиться балерина. Он взялся за девочку по полной программе, оттачивая легкость и грацию движений непропорционально длинных рук и ног. Эта легкость походки и жестов впоследствии станет визитной карточкой Тальони — все как один поклонники отмечали только то, что она порхает, как ангел, не обращая никакого внимания ни на сморщенное, малопривлекательное лицо, ни на сутулость, из-за которой ту даже прозвали «маленькой горбуньей».

Также тщеславный отец прекрасно понимал, что мало просто танцевать, даже если ты танцуешь очень хорошо — всегда найдется кто-то, кто делает это лучше. И он начал разрабатывать для дочери новые номера, в которых она могла бы блеснуть уникальностью — так родился на свет танец на пуантах. Балет «Сильфида», придуманный Филиппо для своей дочери, был целиком и полностью построен на этой новой технике танца.

Успех Марии на сцене плавно перекочевал и в личную жизнь. Мария вышла замуж за графа де Вуазен и родила ему двоих детей. В 1837 году в ее жизни случились первые гастроли в Россию, во время которых она познакомилась с молодым, но подающим большие надежды художником Айвазовским. У них завертелся бурный роман, который, правда, ничем не закончился — Тальони была старше Айвазовского на 18 лет… Потом она познакомилась с князем Алексеем Васильевичем Трубецким, который и подарил балерине «венецианский дом» Ка д`Оро.

Трубецкой выиграл от этого союза значительно меньше, чем Тальони — за роман с итальянской балериной он был разжалован с государственной службы и в течение 10 лет не мог получить право на выезд из России. То, что произошло дальше, было вообще просто великолепно — получив наконец-то возможность выезжать за пределы Родины, Трубецкой женился — и не на ком-нибудь, а на дочери Тальони от брака с Вуазеном! Право на бессрочное нахождение за границей ему разгневанный император, разумеется, не дал, и когда Трубецкой отказался вернуться на Родину — его отдали под суд, а имущество конфисковали.

Мария же тем временем громила итальянское национальное достояние — от фантастического скульптурного декора, которым по праву гордился-Ка д`Оро, мало что осталось, равно как и от внутренних интерьеров дворца. Так что более чем понятны сомнения Джорджо Франкетти — стоит ли покупать палаццо, находящееся в таком плачевном состоянии??? Тем более что он не планировал, как Тальони, вить там гнездо — его целью было вернуть-Ка д`Оро народу. И желательно в своем первоначальном виде… И оно все-таки перевесило, Франкетти купил особняк и начал работы по восстановлению его исторического облика. Правда, немаленькие расходы на реставрацию он по-братски поделил с итальянским правительством — было заключено соглашение, согласно которому по окончании всех работ Франкетти передает палаццо в собственность Италии, заодно разместив во вновь организованном музее имени себя собственную коллекцию живописи.

С живописью, надеюсь, все-таки сложится потом, а сейчас пойдемте дальше. К еще одной маленькой церкви, которую чтоб найти — придется еще немножко поплутать по изогнутым венецианским улочкам. Она так хорошо запрятана, что случайно на нее наткнуться — ну не иначе как чудо, впрочем, так оно и есть, и даже документ имеется — церковь-то эта зовется Санта Мария деи Мираколи. Она удивительная — ясные, четкие линии, идеальные пропорции, сияющий полированный мрамор — уж наверное не просто так Джон Рёскин посчитал эту крошечную и малоизвестную церковь одной из самых значимых церквей Италии. Авторами архитектурного проекта и скульптурной отделки церкви были Пьетро Ломбардо с сыновьями — стиль Ломбардо мне неуловимо напомнил «римских мраморщиков» Космати, которые украшали наборными мраморными полами римские церкви.

Но в Венеции, в отличие от Рима, было не так чтобы очень много тех, кто умел хорошо обращаться с мрамором — как-то не прижилась тут скульптура… Если бы не Сансовино, сбежавший из того же Рима в 1527 году от орд императора Священной Римской империи германской нации, то, пожалуй, семья Ломбардо была бы единственной, кого можно было бы вспомнить в этом ключе.

Из новой заказанной им церкви они сотворили не просто конфетку, а самую настоящую мраморную шкатулку — каким бы избитым и затасканным не было это сравнение, но, ей-богу, я даже и не знаю, как тут можно выразиться еще точнее! Посмотрите сами — внутреннее пространство церкви полностью «отзеркаливает» экстерьер, пол, стены и потолок — все из блестящего перламутрового мрамора. Ощущение, словно ты попал вдруг внутрь какой-то ракушки-жемчужницы, а главное — сколько тут света! Все залито потоками солнечного света. А если убрать алтарную икону — то вообще никогда не догадаешься, что это церковь. Вокруг все так красиво, ажурно, светло и нарядно — никакого драматизма, надрыва и сгущенных теней… Говорят, что Пьетро Ломбардо был «последним византийцем» в Венеции — в его архитектурных творениях сложно не увидеть отсылки к византийскому стилю, может быть поэтому и церковь эту он решил в таком образе… сами же знаете, у византийцев были особенные отношения со светом. Ну, а мне на этой светлой ноте позвольте вас оставить… а то опять слишком много понаписала:)

Теги: Самостоятельные путешествия