Водные процедуры. Пескьера-дель-Гарда

Наверное летом и Пескьера-дель-Гарда живет жизнью шизофреника, как вся Италия, но в предпоследний день зимы летнее буйство совершенно не читается на её двух с половиной улицах и променаде. Сон и дремоту навевает легчайшая волна, которая гладит камни и спинки рыб, от которых город и получил свое название. «Pesce» — значит рыба.

Выходя из вокзала, вы не видите воды, но явный уклон говорит о том, что она где-то близко. Двести-триста метров по привокзальной улице, застроенной по сторонам аппартаментами и гостевыми домами, ожидающими летних гостей, круговое движение, «зебра» и вот уже панорама перед вами.

Не сказать, что Пескьера обделена достопримечательностями. Есть крепость XVI века, построенная по проекту Микеле Санмикеле в форме пятиконечной звезды. (Вот бы посмотреть с высоты) Его же ворота.

Церковь Святого Мартина. Бывшие казармы, тюрьма, монастыри Франсино и малого ордена Францисканцев в нескольких километрах. Но ехать из Вероны за той малостью, что есть в этом озерном городе, наверное, не стоит. А уж из Болоньи с пересадкой в Вероне и подавно. Так зачем же туда ехать?

На этой строчке я остановилась месяц назад и отложила рассказ, не зная что сказать и зачем в ехать в этот рыбный город.

Но вчера вечером пришел МуЗ и повыв на луну, сказал: «Пора!»

Итак: зачем ехать в Пескьера-дель-Гарда? (Попробую написать правду и о главном.)

Туда надо ехать ради…

воды.

У неё нет правил, как нет правил и у неба, из неё состоящего. Особенно такого неба, которое было в тот день. Солнце скрылось, наказанное за пылкость прикосновений всклоченной нитью хлопковой коробочки. Жизнь протекала в рассеянном свете, а при таком освещении уже ничего и не надо, кроме данности. Можно загореть и под рассеянным солнцем.

Получается эдакая улыбка чеширского кота: есть или первое, или второе. А когда они вместе, задумываешься о схожести целого с частью.

Знаки, рожденные в месяцы, которым покровительствуют луна и вода, реагируют на родную стихию, как младенец, вышедший из материнской утробы. Хотя, если опираться на версию зарождения глобальной жизни в Мировом океане, то все мы знаки воды.

В закромах каждого из нас по тысяче пудов обязательств, статусности и субординации. Боязни показаться слабым и некомпетентным. Когда на короткий промежуток времени мы отказываемся от этих своих оболочек, то становимся беззащитными, как ежи, брошенные в воду. Капюшон иголок раскрывается и мягкое подбрюшье обнажает наше истинное «Я». Ты начинаешь чувствовать иначе, иначе осознавать себя и вокруг себя.

Реки, ручьи, ключи и водопады. У них есть исходное и конечное. Они откуда-то текут и куда-то впадают. Озёра не имеют истока и не стремятся к устью. Они лишь счастливы жизнедеятельностью их составляющих, оставляя за собой суть субстанции, в которую два раза не войдешь.

В предпоследний день зимы у озера Гарда пахло сырой водой и жженым листом. Голубизна размножалась.

Небо пуховым одеялом окутывало голову, но через него все-равно проникал бередящий звук невесомого прибоя.

Деревья на набережной казались шпалами, у которых рельсами были небо и берег.

День, уложившийся в расстояние между утром и вечером, вчера и завтра, зимой и весной, прошлым и будущим, получился целой вселенной. Не хотелось ускорять шаги, чтобы не усиливать резкость очертаний действительности, синькой разведенной в крахмальном киселе.

Бездонная сфера Гарды была той непустой пустотой, живущей желанием взгляда со стороны и единицы критерия.

Если бы день был ярче, или наоборот, серее, тогда существование в нем было бы более трезвым и менее отстраненным от действительности. А так…

Розовые стены в бирюзовой воде, в которой лебеди, не терпящие соседства, не гоняли глупых уток.

И невозможность определить в какую сторону идет поезд.

И где кончается небо и начинается вода.

И может быть это все мелочь, но ею будешь оплачивать оставшиеся годы, придавая им ценность. А может быть что-то останется и для спасения души. В памяти время не властно. Кожу времени не разгладить даже теплой ладонью близкого человека. Где взять еще одну жизнь, чтобы забыть прошлую?

В каждом из нас сидит синоптик. Может небо садится на воду, или вода укрывается облаком. Они засыпают, влившись одно в другое, и тонкие, как легкие стежки, струйки из тучь сшивают этот союз тем неуловимым чувством, которое оказывается на поверку прочнее прочного. Приметы природы итальянской мне не ведомы, Родины забыты, земли обетованной не приобретены. Может загадать по имени стоящей на приколе лодки?…

В горле не комок, а целый еж. Расчуствованность цепляется иголками за стенки шеи изнутри. Ты стремишься проглотить и не можень. И на глаза наворачиваются слезы, то-ли от первопричины, то-ли от желания её прогнать.

Когда иголки завернулись внутрь, стало тихо-тихо, как будто рыбешка, в честь которой назвали город, пропела свою песню.

Стенки парома старались удержать простор в узде.

А в рыхлую плоть облаков, как скороговоркой выпаленное признание, промчалось каноэ с двумя мускулистыми гребцами. За пол минуты они потеряли очертание до невесомой точки, схожей с мушиным силуэтом.

Вода-вода… Крадущая независимость. Это лишь кажется, что тело твое легче, чем на воздухе. На деле, силы в ней исчезают быстрее. Если бы не было людей, наверное Гарда крала силы у рыб.

Пескьере вроде есть все: рестораны, где готовят потерявшую силу рыбу, гостиницы, где зимой останавливаются, наверное, очень странные люди, которые забыли про календарь. Но тем не менее, присутствие её, как объекта, в расписание путешественника у некоторых может вызвать удивление.

Но если в такой не дневной, вязкий, как скомканная сахарная вата, день, вас занесет в этот чудной город, не ругайте судьбу или провидение за несбывшийся интерьер. Может быть эта зыбкая рама воды, которая обступит вас со всех сторон, вдруг прояснит картину, как светильник. И каким бы не был этот мерцающий, слабый и призрачный свет, малюющий настоящее в сюрреалистические краски, он может стать самым настоящим. Как утонувший Китеж град — вечное наше стремление к забвению от несвобод.

Теги: Самостоятельные путешествия