1 часть
Зарисовка 2: Предрождественская. Смоленское кладбище
На следующий день, в рождественский сочельник, мы, люди хоть и нерелигиозные, решили отправиться… на кладбище! Удивлены? Вот, и хозяйка нашей вписки, рассказывая своим знакомым по телефону о похождениях своих гостей, долго смеялась в молчавшую недоумением трубку, и только после уточнения, что кладбище это — Смоленское, ее собеседники облегченно вздыхали. Ну, да, Смоленское кладбище — полноправная питерская достопримечательность, многие приходят туда ради часовенки Ксении Блаженной. Ну, и мы собрались.
Сегодня стало еще холоднее, даже вода в нашем доме замерзла. Говорю же, я — девочка — «нефарт». Как приехала — так морозы начались, как заселилась — так коммунальные проблемы появились. Но ругать нас за накрывший Питер коллапс не стали, завтраком накормили, в теплые хозяйские свитера обрядили и, наказав долго не морозиться, отпустили в очередное безумное путешествие. Ну, конечно, кому еще придет в голову в 20-градусный мороз шататься по кладбищу? Только мне!
Доехали на маршрутке до метро «Проспект Просвещения», добежали до входа в подземку и отправились в долгое путешествие до уже знакомой нам станции «Спортивная», что на Петроградской стороне. Мы почти что питерцы, бодро опускаем жетоны в приемник, не путаемся в линиях и названиях станций, интуитивно знаем, куда нужно идти. В вагоне метро я даже закрываю глаза, когда надоедает рассматривать бело-черные кишки — коммуникации тоннелей и заснувшие парочки неформалов. Впервые в жизни у нас останавливается эскалатор, на самой середине (снова моя «везучесть»!). Испытываю легкий приступ паники, но быстро справляюсь. Потом, в конце путешествия, поймаю себя на мысли, что никогда еще так много не ездила в питерской подземке.
От Петроградки до Васьки со «Спортивной» можно добраться на чудо-аттракционе «300 метров под Невой». Собственно, это новый хайтековский тоннель, проложенный под руслом Малой Невы, при строительстве которого применялись прогрессивные технологии. Под бирюзово-серебристыми сводами (имитация воды?) проложены линии траволаторов — движущихся бесступенчатых дорожек. Время в пути минут 7, народа в нашу поездку было немного. Едешь да поглядываешь наверх: неужели там тонны воды? Необычно, лично мне понравилось.
Идем по улицам-линиям, любуемся высокими торжественными стенами-домами. Замечаем лютеранский собор святого Архангела Михаила (Средний проспект Васильевского острова, 18/3 линия, д. 32). Он был построен в 1874 — 1876 годах по проекту военного инженера Р. Б. Бернгарда в стиле псевдоготики. Церковь, так внезапно выступившая среди монументальных фасадов василеостровских домов, выглядит настоящей европейкой, очень изящная. Строгая, облицованная песчаником, со стрельчатыми окнами, увенчанная островерхой башенкой. Жаль, на улице очень морозно — лишний раз фотоаппарат не достанешь, а ведь в архитектурном плане Васька, ох, как хорош!
Дорога до Смоленского кладбища нам знакома — полтора года назад, когда в рамках нашей рок-н-ролльной поездки бродили по Васильевскому острову в поисках дома, где некогда размещался клуб «TamTam», мы, как, оказалось, были недалеко от знаменитой часовни Ксении Петербуржской. На улице не по-детски холодно. Учитывая, что температура воздуха ниже — 5 градусов для меня критична, передвигаюсь я в полубессознательном состоянии, этакая отмороженная зомби. Так что, верен мой путь — на погост xD.
Смоленское кладбище — одно из самых старинных и известных кладбищ Санкт-Петербурга. Появилось оно почти одновременно с городом, сейчас состоит из трех самостоятельных погостов: православного, лютеранского и армянского. Естественно, за столько лет это изначально окутанное завесой потусторонней мистики место обросло таинственными историями и легендами. Например, как гласит табличка на воротах, здесь похоронена Арина Родионовна, няня А. С. Пушкина, только вот, где именно — доподлинно не известно. Можно вспомнить еще о двух могилах, которых фактически нет: Александра Блока (захоронение перенесено на «Литературные мостки» Волковского кладбища) и Тараса Шевченко (его прах перезахоронен на родине поэта — Украине). Нашли свой последний приют на Смоленском и многие другие знаменитые жители города.
Самая же известная история погоста связана с именем Ксении Блаженной — местночтимой святой. История ее жизни — трогательная и, вместе с тем, загадочная. Молодая женщина, потеряв мужа, на первый взгляд, помутилась рассудком. Она раздала все вещи, отдала свой дом, надела шинель мужа и стала называться его именем. Дескать, это Ксеньюшка умерла, а Андрей — жив-здоров. Ксения приняла на себя подвиг юродства — ложного безумия, дабы искупить грехи умершего без покаяния супруга. Ходила оборванкой по городу, подаяния специально не просила, милостыню не у каждого брала (различая людей сердцем добрых и злых), говорила странные вещи. Однако горожане стали замечать, что встреча со странной нищенкой приносила удачу, а пророческие иносказания юродивой сбывались. И после смерти помогала душа Ксении жителям города, которые часто приходили на ее могилу с разными просьбами. Потом и часовню на могилке блаженной установили. И сейчас идут просящие на Смоленское кладбище, ищут поддержку и защиту у святой, записочки с просьбами пишут — по давней традиции. Считается, что особенно Ксеньюшка помогает в делах сердечных, только заветное желание должно быть искренним, добрым, помыслы — чистыми, а намерения — серьезными.
(фото из Интернета)
…Наконец, мы, совершенно замороженные, подходим к Смоленскому кладбищу. У входа нас встречает Воскресенская церковь. Построена по проекту архитектора В. А. Демяновского в стиле нарышкинского (московского) барокко. Храм был заложен в 1901 году. В 1930 году Воскресенскую церковь закрыли и сделали из нее общежитие, позднее в ее стенах размещалась даже насосная станция. К счастью, в начале 90-х годов пусть и в руинах, но храм был передан епархии. На настоящий момент святыня хоть и не действует, но внешне изумительно восстановлена. В этот ясный зимний день красавица Воскресенская церковь предстала перед нами во всем своем роскошном убранстве: яркая, нарядная, по насыщенно-красным стенам морозными узорами разлилась обильная белоснежная лепнина в русском стиле, две маленькие золотые главки по бокам приделов, и одна побольше — венчающая эту сказочную прелесть.
Проходим через желтые лаконичные ворота, попадая на территорию кладбища. Однако оно пользуется популярностью — столько народа!
Привлекает внимание Смоленская церковь. Это один из старейших храмов города, построенный по проекту архитектора А. А. Иванова в 1786 — 1790 годах в стиле раннего русского классицизма. По преданию, в строительстве святыни помогала сама Ксения Блаженная, по ночам тайно носившая кирпичи. Церковь очень красивая и изящная, бело-голубая, с украшенным полуколоннами торжественным крыльцом, с миниатюрной главкой, венчающей широкий низкий купол на барабане с арочными окнами, встроенной в объем храма невысокой двухъярусной колокольней со шпилем и крестом. Заглянули в храм, по случаю сочельника заполненный народом, поставили свечку.
Кладбищенской тропкой, мимо потемневших от времени крестов и каменных надгробий подходим к часовне Ксении Блаженной (Васильевский остров, ул. Камская, д. 24, Смоленское кладбище, тел.: 8 (812) 321-14-83, сайт: http://svyataya-kseniya.ru/chasovnja-sv-ksenii). Построена по проекту архитектора А. А. Всеславина в 1902 году на месте могилы Ксении Петербуржской в псевдорусском стиле. В 1940 году вместе со Смоленской церковью часовня была закрыта, ее даже хотели снести, но чудесным образом это крамольное решение не было воплощено в жизнь. В жуткие дни блокады в Великую Отечественную войну в часовенке размещался склад тары горючих жидкостей. И сюда же, по снегу, по лютому морозу (стыдно, ведь тогда было намного жестче, чем мне сейчас, сытой и ожидаемой на теплой вписочке) приходили жители несдающегося Ленинграда, чтобы попросить у Ксеньюшки-заступницы самого ценного, даже не для себя, а для своих родных и близких — жизни. Тогда же появилась традиция: писать записочки с пожеланиями и просовывать их в щели забора, которым была огорожена часовня. Некоторые из них каким-то образом сохранились, их тексты можно при желании найти в Интернете. Знаете, я очень черствый, злой и циничный человек, но, читая те записочки обреченных, я плакала. Кстати, читала и о том, как с легких слов некой блокадной девочки Ксеньюшка и была названа святой, хотя к лику святых была причислена намного позже. А часовню тем временем ремонтировали, открывали, снова закрывали, отдавали скульптурной мастерской. Но минули темные времена, все вернулось на круги своя.
Часовня Ксении Блаженной удивительно хороша собой! Маленькая, скромная, окрашенная в светло-зеленый цвет, неброско украшенная белокаменными узорами, с золотистой маковкой над чешуйчатым шатром и арочными остроконечными окнами. Скромная часовенка в честь скромной — блаженной, принявшей на себя, казалось бы, нелепейший, но такой неподъемный подвиг блаженства — ложного безумия — святой, любимой и почитаемой всеми горожанами.
Заснеженными тропками, протоптанными стежками-дорожками, годами, тяжелыми, горькими, проложенными веревочками-тропинками идем мы к часовне. Мимо могил, тихих, мертвых, последних холодных пристанищ умерших — а потому, мудрых, умудренных. Будто они, кресты эти каменные, покосившиеся, нас ведут. Да и надо ли вести? Вон, видите, ту нескончаемую вереницу людей, а лишь за ними — зелено-белые бока Ксеньюшкиной часовенки? Так вам туда. А надо ли?
Длинная очередь. В хоровод буквально часовню обходит. Кто-то, не дождавшись входа в часовню, прижимается к ее стенам лбом, долго стоит, замерши, лишь губы двигаются в словах-молитвах — смотреть жутко, аж мурашки по коже. С детками маленькими идут — не щадят их на таком морозе? Мне всегда очень жалко вот таких, у Высших Сил просящих. Неужели все иные способы опробованы и осталось лишь одно — эфемерная вера в чудо? И сколько же их много!
Или это просто дань традиции, бренд — приехал в Питер, забрел на Смоленское, так грех не попросить? А, чего, попросить, собственно? Нет, конечно, у меня тоже куча желаний. Но я бы не сказала, что нахожусь в таком уж плачевном положении. Я думаю, что у людей просящих должен быть абсолютный край, безысходность. Жаль, что такие святые места превращаются в очередной туристический аттракцион «брось монетку». Вот, я человек нерелигиозный, а мне этот ажиотаж неприятен. И вообще, что значит просить? Я потом уже прочитаю (а тогда подсознательно для себя определю), что у Ксении надо просить не за себя, а за родных, любимых, близких, за тех, кто действительно нуждается в помощи. И чтобы желание это было чистым, добрым, искренним…
…Смоленское кладбище очень красивое, тихое, лабиринты заснеженных дорожек петляют между старинными надгробиями. Каменные кресты над полустертыми именами и датами, потемневшие монументы, изящные композиции, обветшалые склепы — над ними склоняются прорисованные на светло-голубом ватмане неба черные штрихи обнаженных ветвей, катится к горизонту сонное зимнее солнце, последними лучами окрашивая зачарованный погост холодным — мертвым — золотом. Сколько их, спящих сном беспробудным, незабытых ли, неизвестных сегодняшним, забывающим все потомкам. Снег, от мороза прозрачно-сиреневый, воздух, пропитанный холодом до хрустальности тонкого льда, — сном укрывают, ветер, запутавшись в тонких причудливых пальцах тянущихся к небу деревьев, шепчет — поет колыбельную песню. Спите, сквозь время прошедшие, в сумрак неясный ушедшие времени. Спите! Светло и спокойно Смоленское старое кладбище.
Мы немного побродили между незнакомых могил. Мне нравятся старинные кладбища, их какая-то особая успокоенность, безмятежность. Интересно, читая надписи, представлять, кем были эти люди, что в жизни сделали, в чьей памяти остались. На философские мысли наталкивают такие прогулки, начинаешь думать о том, на что наложено негласное табу, о чем говорить вслух не принято. А как же «чтобы не было мучительно больно…»? Что останется после каждого из нас, кроме вот такого же покосившегося крестика? А, может, и крестика-то не останется? Но ведь для чего-то нужны мы в этой жизни?..
От философских мыслей я, забыв, что мы панки, а не готы, цинично фотографируюсь на фоне старинных надгробий. Впрочем, мой заморожено-потусторонний взгляд вполне гармонирует с общим антуражем. На Смоленское кладбище надо непременно вернуться в теплое время, подольше побродить по аллеям, проникнуться атмосферой, подумать о вечном… Притягательное, магическое место.
На выходе с кладбища заглядываем в небольшую скромную трапезную, светленькую, чистую и по причине мороза многолюдную. С трудом найдя столик, покупаем сладкий пирожок и рогалик с абрикосовым джемом — свежие, горячие. Чувствую, как вкус жизни возвращается в мое заледеневшее существо. Впоследствии я (равнодушная к сладкому!) всех буду уверять, что ничего вкуснее в жизни не ела.
Тепла трапезной хватает ненадолго — я замерзла так, что, кажется, ничего уже не сможет меня отогреть. Хочется только одного: добраться до дома и забраться под десяток пуховых одеял. Мы малодушно проходим мимо запланированного «Музея кукол». Я скольжу взглядом по вывеске музея современного искусства «Эрарта», вяло отмечая, что здесь должно быть интересно. Ладно, в другой раз, все равно планирую сюда вернуться.
Проходим мимо симпатичной церковки. Это храм Благовещения Пресвятой Богородицы (Васильевский остров, 7-я линия, д. 68, телефон: 8 (812) 328-29-22, сайт: http://hramblag.spb.ru, группа Вконтакте: vk.com/hramblag, e-mail: spb.hramblag-vo@mail.ru). Был заложен в 1750 году по заказу богатых купцов Чиркиных, колокольня и внутренние росписи появились намного позже. В XVIII — XIX веках здесь существовало кладбище. В советское время в церкви располагался склад, сейчас она вновь возвращена верующим, прекрасно отреставрирована. Благовещенский храм ладный, желтый с белым, зеленое пятиглавие венчает длинные барабаны, лаконичная трехъярусная колокольня устремлена в небо. Тонкие ветви деревьев, замерзших, черных, ласкают старинные стены, словно ограждают от современных спешащих улиц. Встреченная по дороге — пути — церковь, порадовавшая красотой, лаконично и закономерно завершившая наш вояж на Смоленское кладбище.
Пальто кажется бумажным и продуваемым всеми василеостровскими ветрами. Я покорно бреду под руку с мужем по очередной линии, одуревшая от мороза, и зачем-то тихо напеваю «Маму-Анархию». Какое-то болезненное ощущение счастья и восхищение моим прекрасным, хотя и так мучающим меня Питером, заставляет биться мое сердце. Дыхание перехватывает от холодного воздуха, мне кажется, что легкие мои уже превратились в две ледышки, которые, стукаясь друг об друга, хрустально звенят при ходьбе…
Еще хватает сил на минуту выскочить из относительного тепла подземного перехода на набережную. Замереть от сдержанной красоты застывшей в зимнем сне Невы, белой, закованной, спокойной. Полюбоваться агрессивно-прозрачным, словно обледеневшим небом, по которому плывут над производственными трубами розоватые дымы. Рассмотреть окружность стадиона «Петровский», рядом с которым нужная нам станция метро. Как далеко! Да, идти на ту сторону через мост — чистое безумие, нас просто сдует! «Ну, что, обратно „под Невой“? — „Угу“.
Перед дорогой домой на „Озерках“ традиционно заходим в «Killfish», у них весь январь акция — 2 порции роллов «Филадельфия» по цене одной. Почему бы не побаловать себя? А заодно попытаться согреться. Порции оказываются большими и сытными, пиво приятно расслабляет.
Но тут у меня, видимо, от мороза и усталости начинаются «загонки»: а вдруг, я все-таки простыла и у меня температура, вот уже начинает болеть горло, появился этот ужасный кашель, неужели я подцепила пневмонию? Да, это будет эпично: сдохнуть в любимом баре лучшего в мире города после прогулки по кладбищу xD!
В автобусе запоздало натягиваю на шапку капюшон, а на нос — ворот свитера. И как я раньше не догадалась — здесь все такими закутанными снеговиками ходят. Дом, милый дом! Вписочка! Меня отправляют под горячий душ, заставляют надеть шерстяные носочки и розовую пижамку на маечку «Slipknot», фотографируют в этом образе свинки Пеппы на фоне хозяйской елочки, отпаивают коньяком и кормят рождественским ужином с лимонным пирогом. Счастье есть! Я в тепле! Я живая!
…А где-то в морозном стеклянном небе над городом-сказкой, укутанным призрачной мантией ночи, сияет далекая, яркая — рождественская звезда.
