Ну как же это нет, скажете вы, вот же он, очень даже есть. И на гугл-картах есть, если приглядеться хорошенько, и даже как кэпитал-сити одноименного округа тоже присутствует. Но если пошуршать в русскоязычном интернете на предмет отзывов о нем — то вроде как и нету… По крайней мере все, что мне удалось посмотреть-почитать о Сарла перед поездкой, было настолько кисло-однобоко-неинформативно, что превью не сложилось никакого. А почитать Википедию я могу и без посторонней помощи, мерси. Так что даже закралось мерзкое сомненьице на этот счет — а стоит ли на него вообще время-то терять? На фоне всего этого — естественно, мне было не очень понятно нездоровое воодушевление моего ами, когда он упоминал об этом самом Сарла.
И совсем другое дело оказался ресурс франкоязычный. Тут что ни откроешь — то «пост восторженного обожания». Полтора миллиона туристов в год и гордое звание одного из самых красивых средневековых городов Франции. 14-е место по посещаемости, между прочим. А этим французам… черт побери, им есть из чего повыбирать.
Та-дам, что-то тут явно не так… с городом, которого вроде как и нет.
А вроде как и есть. Хотя — могло бы не быть. Очень даже могло бы не быть. Нам с вами вообще очень крупно повезло, что мы видим его сегодня, городку удалось выжить только по чистой случайности, которая — что ни на есть самая вселенская закономерность.
Первые поселения возникли тут еще в девятом веке вокруг аббатства, основанного монахами, которые решили упокоить на родине мощи Святого Сарцедоса, как раз где-то тут в окрестностях и родившегося. Чем Сарцедос так «начудил», что удостоился канонизации, я так и не выяснила, да ну и Бог с ним. В конце концов, времена тогда были такие — во что только люди ни верили. К тому же Перигор как раз лежал на пути к еще одному, намного более знаменитому святому — Пути Святого Иакова. И по сей день мостовые улиц перигорских городов украшают эти знаменитые «дорожные знаки» в виде золотых ракушек. А тут еще и просто удачное географическое положение — на перекрестке торговых путей — сыграло на руку. Городишко быстро разросся, тут тебе и паломники, и торговцы, и кого только нету.
Первый неприятный сюрприз в жизни Сарла случился во время католико-протестантских войн. Город, к ужасу всех — и жителей, и паломников, был захвачен гугенотами, и скорее всего именно они и причастны к тому, что мощи Святого Сарцедоса испарились в неизвестном направлении. А город, лишившийся своего покровителя, ждал еще один неприятный сюрприз — Фронда. Марсан, лейтенант армии принца Конде, держал город в осаде три месяца. Но слава Богу, Фронда вскорости закончилась со взятием Периге правительственными войсками и город, изрядно потрепанный конечно, но все-таки смог вздохнуть свободно.
Правда, ненадолго. Через сто с небольшим лет случилась Великая Французская революция — катаклизм, по масштабам значительно переплюнувший все остальные. Собственно, он-то Сарла и добил. Город, и без того не успевший особенно восстановиться после событий вековой давности, не только пострадал еще больше, но и лишился большинства своих привилегий. Ломать — не строить, и слава мирская тоже проходит очень быстро — о Сарла тут же все позабыли. Церковь уже не играла той роли, что прежде, да и поклоняться было уже нечему, жители потянулись в более благоустроенные места — и старинному городу с его уникальной застройкой XII — XIV веков начало грозить самое что ни на есть натуральное исчезновение с лица Земли. Но…
В 1958 году пост первого министра по делам культуры занял Андре Мальро. Думаю, старшее поколение хорошо знает это имя. Однозначно неоднозначная личность, о биографии которого говорят, что она — одна сплошная инсинуация «от» и «до». Личный друг женераля де Голля, один из идеологов «холодной войны» и один из самых читаемых писателей современной Франции. Мальро принялся за дела культурные с той же неутомимой энергией, с которой брался за все свои начинания. «Закон Мальро», принятый 4 августа 1962 года, свел воедино не только принципы городского строительства, но и его сохранения и реставрации. Именно этому закону мы сейчас должны быть благодарны за то, что облик современных французских городов выглядит именно так, как мы привыкли видеть, и никак иначе — и его «фирменная» визитная карточка это теплый, палево-золотистый песчаник. Нежно-бежевый в Париже, он имеет более насыщенный золотистый оттенок в Бордо, и уж совсем желто-медовый в Сарла. А песчаник — он же как губка, впитывает в себя все, чем богата окружающая среда. Если помните старый французский фильм «Разиня» с Луи де Фюнесом и Бурвилем — то в последних кадрах мелькает Бордо образца 1960-х годов, с черными закопченными домами. Их и сейчас еще можно найти в Бордо такие — грязненькие, неотмытые… Хотя чем ближе к центру — тем меньше. За этим следят. Первое, чему обязывал владельцев новый закон — это поддерживать фасады в чистоте. И во всех городах Франции началась генеральная мойка…
А потом Мальро взялся за реставрацию. И почему-то одним из первых городов в его списке оказался именно Сарла. А ведь состояние города на тот момент было настолько удручающим, что уже собирались снести развалины старинных кварталов и застроить их современным типовым жильем. Как удалось Мальро убедить правительство послевоенной Франции выделить деньги на реставрацию города, о котором, как я подозреваю, уже никто знать не знал, слыхом не слыхивал? Конечно, его считали полным идиотом. Но реставраторы поработали на совесть — старые камни отмыли и отчистили, где надо подлатали и подштопали, подновили каменные крыши — и «город, которого нет», как птица-феникс, вдруг опять возник из небытия. И сами же французы, которые еще совсем недавно энергично крутили пальцами у виска, и без того избалованные красотами своей страны, вдруг прибалдели слегка, а потом потянулись сюда в массовом порядке, словно только этого они всю жизнь и ждали.
Кстати, эти черные каменные крыши — это фишка чисто сарладская, вы такого больше не найдете. Они сложены из специальным образом обточенных плоских камней, которые соединяются между собой как конструктор Лего. По внешнему виду камень больше похож на слюду, то есть он ничего не впитывает, и ко всему прочему обладает еще и прекрасными теплоизоляционными свойствами. Если «конструктор Лего» вы собрали правильно — то прослужит он вам безо всякого ремонта несколько веков.
Но я готова поспорить на что угодно, что далеко не эти архитектурно-строительные чудеса влекут сюда добрую половину туристов. Французы они ж такие… пожрать любят:) А Сарла — это же гастрономический рай. Особенно в субботу, когда весь центр города превращается в рынок под открытым небом. Поэтому, смекнув, что не только в городке будет не протолкнуться, но и парковаться придется где-нибудь за Полярным кругом, мы решили поехать в Сарла в пятницу. И совершенно правильно сделали — найти свободное местечко и так удалось с большим трудом. А от рынка вы и так никуда не денетесь — благо работает он каждый день и не где-нибудь, а в здании бывшей церкви Святой Марии. Фуа-гра и колбаса тут совершенно не при чем — церковь церковью быть перестала еще во времена Революции, когда особо ретивые пролетарии устроили в ней мини-заводик по производству селитры. Не самое приятное соседство, особенно для центра города, согласитесь? В общем, чтоб их со всем этим взрывоопасным хозяйством оттуда выкурить — пришлось полцеркви снести.
Но так случилось, что в окрестностях Сарла родился один выдающийся человек XX века — архитектор Жан Нувель. Как он сам потом признался, что «именно тут, бродя по улицам Сарла, я заразился вирусом архитектуры». При таком-то раскладе — было бы очень странно, если б он ничего не сделал для любимого города. Стиль Нувеля — строить космические корабли из стали и стекла — вряд ли бы органично вписался в романтичное сарладское средневековье, но полуразрушенную церковь, отданную ему «на растерзание», он вполне в своем духе украсил огромными стальными воротами — как раз на месте разрушенной стены.
Но с обратной стороны, что выходит на улицу Консула, бывшая церква выглядит далеко не так брутально, и только заглянув в гостеприимно распахнутые двери, можно догадаться, что молятся тут теперь совсем другому божеству. Утятинка вообще в большом почете во Франции — знаменитый «Магрет-де канар» — жареную утиную грудку — можно найти где угодно по всей стране, но именно в Сарла уткопочитание возведено в особый культ.
Уж не сочтите это сейчас за происки инквизиции — сама мучаюсь, пока пишу все это, ибо даже на сытый желудок невозможно спокойно вспоминать тутошний «Конфи» («Confit de canard», утиные ножки, томленые в собственном жире до состояния почти полной прозрачности), «Кассуле» («Cassoulet», рагу из утки и фасоли) или «Эгийет» («Aiguillette», тончайшие ломтики утиной грудки с разными соусами, например трюфельным или из зеленого перца). И подают все это с восхитительной картошечкой сарладезе — «Pommes de terre sarladaises». Вся ее фишка заключается в том, что картофелины строгают тонко-тонко, почти до состояния чипсов, и потом тушат в том же самом жиру, в котором только что томилась утиная ножка, с добавлением петрушки и чеснока. Это божественно вкусно! Тем, кто привык думать о калориях — временно запретите себе думать, иначе вы упустите из вашей жизни нечто совершенно чудесное!
Люди, на улице было 35 above zero, но я слопала все это, даже не хрюкнув, да еще и запила бокалом сладкого Монбазийяка! И вот тут на меня окончательно снизошло Счастье.
Хотя Сарла мне и сама по себе страшно понравилась, но все-таки они — в смысле Сарла, утка и Монбазийяк — просто созданы друг для друга. И узкие улочки с крохотными уютными площадями, превращенные в сплошной ресторан под открытым небом, только лишний раз соблазняют в этом убедиться. Только помните главное мерзкое правило французского общепита — они живут по часам. С 7.00 до 10.00 — завтрак, с 12.00 до 14.00 — обед. Кто не успел — тот опоздал, шлепайте в Макдональдс. Все рестораны, как один, закрываются, чтоб открыться на ужин ближе к 19.00. Я, дважды оставшись без обеда, заучила это как Отче Наш. Впрочем, это и есть Отче Наш… токо французский вариант:) С едой тут не шутят.
И еще минуточку аттансьон, силь ву пле. Так, чисто на всякий случай. Как вы, наверное, уже поняли, утка по-французски — canard, канар. Но есть в их лексиконе еще одно слово, намного более употребимое — conard. Что на наш с вами великий и могучий переводится примерно как чудак на букву «М». Всего одна буква — а столько смыслов:) Так что если вдруг захотите блеснуть лингвистическими познаниями — следите за произношением, это наше все:).
Ну все, по части утки я закончила, пойдемте же гулять дальше. К гусям, с которыми, к счастью, все куда как более однозначно, чем с канарами. Гусь — это гусь, а если гусь — значит фуа-гра. Которую делают и продают в Перигоре в огромных количествах. Фуа-гра, да еще и под Монбазийяк… ммм!!! Как же это вкусно! И лучше не думать в этот момент, как же ее, бедную, производят. И о калориях не думать, и о цене… вообще ни о чем. Особенно о цене! Потому что микроскопическая баночка этой печенки — размером с баночку крема для глаз. И стоит примерно столько же, сколько приличный крем для глаз.
Наверное именно поэтому памятник «Три веселых гуся» и водрузили в самом центре Сарла. Все-таки двигатель экономики, как-никак… Туристы любят с ними фоткаться — они их и обнимают, и пытаются усесться сверху… неудивительно, что золотистые тушки, отполированные тысячами поп, так сверкают на солнце. Еле-еле дождалась своей очереди — чтоб сфотографировать гусят «без никого».
На площади, которая кстати называется «Гусиным рынком», кроме собственно памятника есть еще несколько любопытных построек — maison Gisson с высоким пандусом и внушительной шестиугольной башней, и Plamon residence с удивительными готически окнами, словно выдранными из какой-то церкви. Семья Пламон принадлежала к городской элите — ну естественно, а кто еще мог себе позволить в средневековье такой домик? Росло благосостояние семьи — рос вверх и дом, следующий этаж уже украсили прямоугольными окнами с изображениями гаргулий. Когда это было? Да всего-то в каких-то там годах четырнадцатого века. А самому домику еще на полтора века больше. Но то ж камень, в тутошнем климате он может стоять веками… если обойдется без прямого попадания фугаса, конечно. А вот фахверк — дело более хрупкое, но и тот выглядит бодрячком! А ведь лет им, пожалуй, не меньше, чем соседям.
Но вернемся в дому с пандусом — в самом его конце примостился еще один памятник, тоже облюбленный туристами, правда на этот раз преимущественно женского пола. Этот расхристанного вида молодой человек зовется «Бадо» — что в переводе означает «зевака», «праздношатающийся».
Слово, появившееся в лексиконе где-то в середине XIX века одновременно со словом «фланёр». Французы — весьма ироничная нация, и что-то мне кажется, что зеваку этого они тут водрузили, отлично понимая, что заново рожденный город ждет судьба быть главной туристической приманкой. Над кем смеетесь? Над собой смеетесь…
А Бадо присел в тенечке перед центральной площадью Сарла — площадью Либерте, на которой по субботам живого места не найти от лотков и палаток. Зато сейчас красота — фланируй не хочу, или просто наслаждайся жизнью под парусиновым зонтиком уличного кафе, ловя солнечные брызги в бокале золотисто-желтого Монбазийяка. То, что темпераментные итальянцы называют «дольче витой», изысканные французы именуют более утонченно — «Аrt de vivre», искусство жить. И тут оно во всем — в умении никуда не торопиться, но все успевать; наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях, не думая о градусах, калориях и общественном мнении; умении ценить то, что тебе дано свыше, и делать это здесь и сейчас.
Особенно не думать об общественном мнении. Спасибо незабвенной Фаине Георгиевне, ведь теперь все мы точно знаем, что один садовый овощ, положенный на мнение окружающих, обеспечивает долгую и счастливую жизнь. И, наверное, так было всегда, только вот пятьсот лет назад все-таки было сопряжено с некоторыми трудностями. Ну и бог с ним, пусть не совсем счастливую, но по крайней мере посмертная слава уж точно была гарантирована. Примерно как в случае с Мишелем Монтенем, знаменитым философом и аквитанцем. Заниматься одними философствованиями, будучи уроженцем Юга, все-таки довольно скучно, и Монтень свел знакомство с юристом, философом и писателем Этьеном де Ла Боэти, который был родом из Сарла и прожил тут бОльшую часть своей короткой жизни.
Они быстро стали лучшими друзьями — но друзьями не так чтобы просто друзьями, а то, что французы называют «p`tit ami» — возлюбленный. Нет-нет, Монтень, как и полагается, был женат. Невесту ему подобрали самую что ни на есть подобающую, может и не самую красавицу, но девушку из хорошей семьи. Что будущего автора «Опытов», конечно же, не вдохновило ни разу, и он все равно продолжал сбегать от нее к своему п`тит ами.
А супруга тем временем занималась делом, самым что ни на есть важным в жизни каждого аквитанца — ухаживала за его фамильным виноградником. Чем, собственно, немало способствовала делу спасения репутации своего непутевого мужа, а заодно и его наследства. Потому как папенька, увидев, что сын как-то не слишком усерден в деле сохранения семейного достояния, сильно разгневался и вообще хотел лишить его наследства. Потому как аквитанец, который владеет фамильным виноградником, но не ходит за ним, как за родным дитятей — не просто плохой аквитанец, а совсем пропащий.
Но это все дела давно минувших дней. А дом ла Боэти стоит в Сарла и поныне, и пропустить его вам будет сложно — это действительно одно из самых выдающихся зданий, построенное в ренессансном стиле, с завитушками на крыше и причудливо украшенными наличниками на окнах. К тому же окна эти выходят в аккурат на бывший кафедральный собор того самого Святого Сарцедоса.
Собор на общем фоне абсолютно непримечательный, таких романо-готических соборов во Франции пруд пруди. Конечно, нос я туда все-таки сунула, но, не обнаружив ровным счетом ничего примечательного, быстро ретировалась, предпочтя лучше походить вокруг. Тем более что сразу за собором начинается очень очаровательная и аутентичная улочка, застроенная невысокими каменными домиками. Еще у собора обнаружился весьма интересный клуатр, только вот вовнутрь не попасть, пришлось смотреть на него сверху.
Но вот пройти мимо странного сооружения, напоминающего то ли минометный снаряд, то ли слегка устаревший космический корабль, расположенного на задворках собора я, конечно же, не смогла. Забралась вовнутрь — там совершенно пусто. Оказалось, что это странное сооружение называется «фонарем мертвых», или «кладбищенским фонарем». Такие штуки строили нечасто, преимущественно на юге и западе Франции — поэтому и сохранилось таких экземпляров считанные единицы.
Естественно, чем странней постройка, тем активней она собирает на себя всякий мох с болот — люди же любят тайны, сказки и небылицы. А тем более если это связано с кладбищами, брррр. Точное предназначение этого «космического корабля» не очень ясно, историки единодушны только в одном — появился он тут приблизительно в 1147 году, после посещения города святым Бернаром Клервоским, который возвращался из крестового похода и попутно избавил город от разразившейся там чумы. Еще говорят, что к постройке башни приложили руку тамплиеры, и вроде как — это памятник избавлению города от эпидемии, и с тех пор каждый раз, когда в городе кто-то умирал, в башне зажигали свечу — наверное, чтоб душа не заблудилась… Короче, еще раз бррр, пойдемте лучше отсюда.
Намного приятней сделать еще один кружочек по медово-золотистому городку, поглазеть на витрины с многочисленными местными деликатесами, выпить на дорожку еще бокальчик Монбазийяка и купить себе плюшевого утко-гуся на память об утко-гусиной столице Перигора.
Кстати да, чуть не забыла! Будете гулять по Сарла — обратите внимание на фонари! Они тоже самые что ни на есть старинные, газовые — и по вечерам город освещают такие же золотистые, как все вокруг, живые прыгающие огоньки. Но на этом пока все, репортаж из ночного Сарла будет уже в других похождениях, а сейчас, пожалуй, прогуляюсь-ка я до холодильника — кажется, там должна оставаться еще баночка фуа-гра. Эх, жалко, утки нету….
Теги:
Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм
