Дивногорье. Быль и небыль... (окончание)

Тут самое время вспомнить, что за Дивногорьем давно закрепилась слава «сниженных Альп» за обилие редких растений, свидетелей давно прошедших времен. Здесь и правда рай для ботаника, но собирать гербарии в заповеднике запрещено, равно как и обрывать чабрец, растущий здесь огромными полянами. Ветер с таких чабрецовых зарослей необычайно ароматный, хочется надышаться им впрок, чтобы на всю зиму хватило.

Природа здесь реликтовая, сохранить сумела то, что давным-давно пропало с лица земли. Многие десятилетия семена растений хранились глубоко в каменистой почве, дожидаясь времени, когда оползни вынесут их на поверхность и маленькое семечко даст новую жизнь. Ну, а то, что все-таки исчезло, люди потихоньку восстанавливают. У села Дивногорье высадили сосны, потихоньку восстанавливая леса на склонах. Но у дивногорских деревьев есть одна интересная особенность — не могут они вырасти огромными и могучими, состав земель, сильные ветры, сползающий по склонам снег препятствуют этому. Вот и выглядят дивногорские леса молоденькими, словно их недавно высадили, хотя возраст у деревьев очень солидный, можно встретить старожилов, разменявших вторую сотню лет. Да и стволы деревьев редко бывают ровными, все из-за тех же сильных ветров.

В степи можно встретить странное явление — круги из низкой травы с проплешинами в центре. Народ их называет «ведьмиными кругами» и верит в потустороннюю связь безобидной осоки низкой (а это именно она и есть) с девушками, летающими то на помеле, то в ступе. Летом этой осоки очень много, но сенью я так и не нашла ни одного круга, хоть и очень искала (а какую сказочку можно было бы сочинить…).

Даже в начале октября степь удивляла цветами и слетавшимися к ним бабочками. А как здесь хорошо летом, когда звенят жаворонки и степь покрывается цветущим разнотравьем!

Но запомнилось мне с детства другое — степь, покрытая ковылем седым, печальным, поникшим, колышущимся, словно море, от самого слабого порыва ветра. Ковыль — это слезы земли по погибшим сыновьям, отдавшим свои жизни за отечество. После больших войн в степи растет только ковыль, забивая остальные растения — это плачет земля, седея от неизбывного горя. Приносить ковыль в дом нельзя, плохая примета — поучала меня бабушка и вспоминала, какой безнадежно седой была степь после войны. За всю жизнь я не сорвала ни одной ковылинки, запомнив бабушкин запрет…

А вот дед меня водил на заливные донские луга, после того, как отступала вода весеннего паводка. Грязь стояла непролазная, а из этой грязи росли и расцветали невозможной красоты дикие тюльпаны, желтые и бордовые. Чавкая сапогами по непролазному лугу, я собирала огромные охапки в подарок бабушке, а дед сидел на подсохшем пенечке, курил свою вечную боломорину и учил меня главному — любви к тому месту, где я родилась. И знаете, и сейчас для меня нет места краше Дивногорья, а тюльпаны так и остались самыми любимыми цветами.

Если птички-цветочки не так уж и интересны, можно посмотреть геологическую экспозицию, тоже отмеченную на карте заповедника, как достопримечательность.

Камни расположены согласно геологическим периодам, есть и поясняющие надписи. Наверное, это школьникам будет интереснее всего, ну или хотя бы познавательно и наглядно. Все-таки прикладное изучение школьных предметов намного увлекательнее скучных страниц учебника. Сама экспозиция очень небольшого размера и забредать к ней лучше со знакомым геологом, чтобы понятнее было. Перед нами шла группа немецких студентов и самым бессовестным образом эти студенты малевали мелом на предметах экспозиции надписи. Текст оригинальностью не отличался и сводился к банальному «Марта и Зигфрид были здесь», число и ковыряка, изображающая подпись. Сделать после них приличный кадр было проблематично и я шипела в их адрес куда страшнее, чем местные гадюки.

А дорога между тем вывела к Каньону, самому настоящему, хоть и меловому.

Спускаться на дно каньона, занятие рискованное, гадюк здесь как нигде много, чем-то он им полюбился. Но подойти к самому краю и внимательно посмотреть размытый склон, очень интересно. Здесь, в вековых залежах мела, бережно сохранились древние ракушки, моллюски, каких давно не существует, диковинные веточки, листики и все, что когда-то упало на дно океана, да так и осталось там на века. Выковыривать находку на память — страшное варварство, Дивы такого точно не простят. А процесс поиска настолько увлекательный, что чувство времени теряется абсолютно, особенно после первых находок. Каньон — еще одно подтверждение теории, что все Дивногорье это дно древнего океана, проигравшего суше и исчезнувшего с лица планеты.

Для творческих натур, с богатым воображением и фантазией, каньон покажет замысловатые фигурки и какие-то странные профили. Это поработали над мягким мелом непрерывно дующие ветра, обильные, но редкие дожди и весенние паводки, вымывающие породу. Тоже весьма увлекательное занятие, к тому же, что вы увидите зависит исключительно от высоты солнца над головой и игры света и тени.

Летом над каньоном любят парить птицы, говорят, можно увидеть даже беркутов, что не перевелись в наших краях. Но я никого, кроме жаворонков и овсянок не встречала, и утверждать про разнообразие птиц не берусь.

И самое главное. В закатный час солнце окрашивает меловые гребни в совершенно удивительные оттенки, меняя цвет мела от нежно-золотого до кроваво-красного. Кажется, что гребни оживают и начинают шевелиться, словно потягиваясь в конце длинного дня. Чем ниже солнце, тем сильнее производимый эффект, и тут надо только успевать щелкать кадр за кадром — все будут разные. Но чтобы увидеть это чудо чудное, в Дивногорье надо приезжать с ночевкой, а ночью, у костра, можно увидеть много дивногорских чудес, если, конечно, не боитесь этих самых чудес…

Осень раскрасила каньон в палевые цвета, с вкраплением красных крон деревьев и остатков зеленого. Летом кромка каньона сиреневая от цветущего чабреца и это совершенно фантастическое зрелище. Правда, очень много ос и шершней, гнезда которых в меловых склонах, но это мелочи.

Обычно здесь, у каньона, заканчиваются организованные экскурсии. Уставших и притомившихся туристов грузят в автобусы и перевозят к последнему пункту маршрута, лишая их удивительного зрелища — широкой придонской степи, прекрасных видов на реку и поля и неспешной прогулки под пение птиц по самой обычной проселочной дороге, состоящей из плотно укатанного мела.

Степь нельзя не любить, а полюбив ее, никогда не скажешь, что она уныла и однообразна. Дорога виляет то в горку забираясь, то сбегая в овраг, то заворачивая круто, а то и раздваиваясь. На перепутье можно спросить у навигатора, куда путь держать дальше, а можно пойти куда глаза глядят, все равно дорога выведет к Дону, правда, можно крюк заложить, но в хорошую погоду это не страшно.

Вдоль дороги ковыль печалится, низко-низко клонится, до самой земли. То тут, то там мелькают проплешины меловых пригорков. Вот не помню я уже, где та Лысая гора, на которую ведьмы слетаются, а ведь в детстве точно знала. Но проплешины эти все, как одна, холодные — не греется мел от горячего солнца. У бабушки в погребе всегда хранились глыбы мела, для создания правильного климата — летом прохлады, зимой приятного тепла и всегда нужной сухости. Мел наш, дивногорский, еще и лечебный. Отпускали нас в детстве в Дивногорье только с условием привезти новую партию лекарственного мела для больных суставов. Бабушки натирали колени и локти и отпускала их нестерпимая боль. И сейчас старушки ковыряют мел, собирая его в пакетик. Если это действительно так (а почему бы и нет?), то после прогулки по степи проблема ломоты в костях вас долго не будет беспокоить, домой вы привезете на себе заметный слой тончайшей меловой пыли, оттирающейся с большим трудом — черное лучше не надевать…

Как бы там ни было, но гуляя по заповеднику совсем не устаешь. А отматываешь немало километров по проселкам, да еще то вверх, то вниз ныряешь, да и начинаешь путь с подъема по лестнице, а в конце надо ого-го как высоко вскарабкаться по скользким меловым ступенькам. Но нет усталости даже к вечеру. Дивы делятся своей силой, помогает степь, чудотворные эти места…

Дорога вьется мимо каньона, обходя его широкой дугой и приводит в гости в селение. Село это не настоящее, всего лишь реконструкция, утверждающая, что именно так и жили аланы и болгары, строившие свои немудрящие хижины вокруг Маяцкого городища. Археологический парк называется «От кочевий к городам».

Что приятно — туристов здесь нет, только те, что решили полюбоваться степью и обойти большую часть заповедника самостоятельно. Парк хоть и огорожен, но зайти внутрь не составит труда, соответственно и денег платить за осмотр не надо. Хижин не много, землянок и того меньше, есть и сруб. Все можно трогать, открывать скрипучие двери, заходить, сильно пригибаясь, чтобы не въехать лбом. Окошек нет, топили печи «по-черному», тепло берегли, широкие двери не рубили. Осень постаралась скрасить аскетичность жилищ, но внутреннего убранства в них тоже нет. Но подключив воображение, можно нарисовать картину шумного дня в этом небольшом поселении, когда бабы принимаются стряпать с утра пораньше, мужики отправляются на охоту, дети постарше помогают взрослым, постигая ремесла, а совсем малышня бегает с визгом по узким улочкам, взбивая голыми пятками меловую пыль. Отсутствие организованных туристов только помогает перенестись во времени. Скромно жили раньше люди и на ремонты не заморачивались, экономя и время, и нервы…

И еще одна немаловажная достопримечательность этого парка — здесь можно посмотреть, как выглядит эталонный чернозем. Тут по нему можно походить, потрогать и даже прихватить с собой для комнатных цветочков, если тащить не лениво. Я-то чернозема насмотрелась за свою жизнь, а вот обогнанные нами немецкие студенты очень оживились и возбужденного загомонили, сгрудившись вокруг самой обыкновенной земли. Дикие люди, дети асфальта!

И снова степь. Бескрайняя, широкая. Ветер здесь гуляет барином, путает и пригибает траву, срывает пожелтевшую листву с деревьев, крутит вулканчиками меловую пыль вдоль грунтовых дорог. Если закрыть глаза и слушать голос ветра, то кажется, что шумит огромное море, накатывая волну за волной. Может, помнит степь, что была она когда-то океанским дном и в самые ветреные деньки вспоминает былое, поддавшись накатившей ностальгии? Или чудится все?

Виляла-виляла дорога и вывела через степь к северу заповедника, где красуется своими белыми стенами монастырь. Крест на высокой меловой горе заметен издалека и для тех, кто впервые в Дивногорье, служит хорошим ориентиром.

Выйти к этому кресту можно коротким путем (но тайные тропы знать надо, видно их плохо и заплутать можно, заложив пару лишних кругов), а можно пойти длинной дорогой, украшенной по осени совершенно роскошными деревьями, сверкающими паутинками, порхающими бабочками и последними цветами уже прошедшего лета. Кроме красот, эта дорога «порадует» и рельефом: сначала вниз-вниз-вниз, взбивая меловую пыль (к этому времени на нее внимания не обращаешь и давно уже не отряхиваешься), потом по длинной лестнице опять же вниз (красоты тоже много, к тому же в кронах мелькают купола монастыря, вдохновляя и подбадривая), а потом начинаешь восхождение на меловую гору, довольно крутую, но сулящую совершенно фантастические виды.

Монастырь лучше оставить пока в сторонке и ловя начинающее клониться к закату солнышко, отправиться вверх по лестнице, к пещерной церкви Иоанна Предтечи, еще одному чуду Дивногорья, похожей на церковь Сицилийской иконы, с которой и начиналась экскурсия по этим местам.

Пещерная церковь Иоанна Предтечи самая настоящая пещерная, вырубленная в меловом столбе, ориентировочно на высоте 80 метров. Почему-то она не считается музейным объектом, на экскурсию практически не попасть (не знаю, какие для этого нужны знакомства и связи, но говорят, договорится можно), реставрация если и ведется, то очень медленно и мучительно долго, и распахнет ли храм двери для всех желающих, сложно даже предположить. Хочется надеяться, что работы по укреплению и спасению этого чуда все-таки ведутся и церковь будет стоять еще не одно столетие. Случись что, Дивы опустеют и потеряют одну из самых удивительных своих святынь.

А беда случится может. И совсем недавно, в сентябре этого года, произошло непоправимое — арка древней меловой колокольни вдруг зашаталась ни с того, ни с сего и рухнула, словно срезанная. В катастрофе, естественно, обвинили юных туристов, норовящих забраться на арку ради удачного кадра или красивого селфи. Но в защиту безвинной молодежи, должна сказать, что колокольню все берегли, никто на нее не залезал, да и гадюк там вокруг столько, что не захочешь эффектного кадра и даром. А вот поезда, проносящиеся мимо по проложенной вплотную железной дороге, и есть настоящие виновники свершившейся беды. Притормаживать никто и не думает, проносятся на всех порах, а гора, изрытая внутри ходами, переходами, залами и тайными комнатами, не просто резонирует, но и явственно подпрыгивает в такт стуку колес. Мел мягкий, арка давно была размыта и выветрена, держалась на честном слове и не удержалась таки. Очень и очень жаль!

Фото, как было «до» я решила не выкладывать. Потому что, как было, не будет уже никогда, надо как-то привыкать к «после», как бы печально это не было. Реставрационных работ я там так и не увидела, а ленточка, натянутая вокруг, мало чем поможет уникальному памятнику. А ведь арка пережила войну без потерь! Осиротела колокольня. Спешите, пока есть на что посмотреть…

Церковь Иоанна Предтечи была основана греческими монахами, выходцами с Сицилии, Ксенофонтом и Иоасафом и первое документальное упоминание о ней относится к 17 веку. Многострадальная колокольня была вырублена отдельно, в одном из меловых столбов, что называются Дивами. В наше время вершины Див вокруг монастыря и церкви украсили куполами и крестами, не знаю, добавило ли это красоты и величия, мне все здесь любо, не мне судить.

Да и не в церквях-колоколах дело. Здесь совсем не важно, верующий вы человек или религия вас не цепляет. Здесь душе очень хорошо. Здесь глаза отдыхают. Здесь веришь в настоящее чудо, которое тихо и незаметно творит природа, оберегая эти места от наступления цивилизации, сохраняя в неприкосновенности уголок совершенно особенной красоты. Чудеса, как ни сказочно звучит это слово, здесь почти обыденность. Выйди из леса Леший, никто не поразится, поздоровается с ним да и пойдет себе мимо. Думаю и Леший не обидит гостей. Про домовых местные жители говорят, как об одном из домочадцев, не делая из этого сенсацию и не бегая по селу с воплями ужаса. Ну, домовой и что теперь, он в каждом доме должен быть свой. У вас нет? Так это ваши проблемы. Да и пролети здесь ведьма на бреющем полете, проводят ее глазами, как смотрят на след пролетающего самолета, может быть вздохнут, подумав: «Мне бы в небо!» и пойдут по делам своим, решив, что раз летит, значит погода хорошая, летная. Лукоморье здесь, то самое, что Пушкин описывал. И неведомых дорожек хватит каждому, уж вы мне поверьте. Входит в заповедник один человек, а выходит из него вечером совсем другой, с улыбкой на все лицо и добрыми-добрыми глазами.

История седая-седая тут оживает, к ней можно прикоснуться, проникнуться ею и понять то, что проскочило мимо сознания в школьные годы. А уж если не проскочило и осело, так это вообще праздник!

Не расти я рядом с Дивногорьем, не води меня сюда дед с завидной регулярностью, не рассказывай он небылицы, не смогла бы я проникнуться древними былинами про Илью Муромца и Добрыню Никитича, боялась бы, как и положено детям, всякой нечисти сказочной, иначе воспринимала бы красоту нашей природы и, наверное, прожила бы жизнь обделенная самым главным — любовью к родной стороне…

Отдохнули за разговорами, отдышались? В самом конце пути — самое сложное. Хочешь проникнуться духом Дивногорья, хочешь уважать себя за спортивность — значит, непременно нужно подняться на гору «Голгофа», где высится крест и откуда открывается самый открыточный вид на окрестности.

Карабкаться не так, чтобы высоко, но ступеньки неудобные, ноги скользят, угол наклона крутой и уцепится рукой не за что. Да и ступеньки весьма условны, просто выбили ногами какое-то их подобие и шустрые камушки так и норовят вывернуться из-под ноги, чтобы с шумом покатиться вниз, приглашая и тебя за компанию. Но кто поднялся, тот молодец!

На горе тишина, простор и ветер. И это лучшее место не только для красивых фотографий, но и для заслуженного перекуса, если вы, конечно, догадались прихватить с собой пару бутербродов и кофе в термосе. Если кофе забыли, вода тоже хорошо идет. А если вы не подумали о перекусе, не переживайте, внизу, в монастыре, можно купить и хлеб, и воду и даже ароматный монастырский мед, если сладенького захочется. Главное, не отвлекайтесь от пейзажей и наслаждайтесь моментом.

Отсюда Дон, как на ладони — величаво изгибается, плавно обходя прибрежные леса, луга и поля. Рыбаки на берегах сидят, костер где-то дымится, машина пылит далеко по бездорожью, птицы поют, тишина звенит. Уходить с «Голгофы» совсем не хочется. Смотрела бы и смотрела, запоминая красоту, впитывая ее душой, пряча в самых укромных уголках своей памяти…

Здесь, у монастыря, расположены Малые Дивы. Малые — потому что числом их меньше, чем Больших, размеры тут совсем ни при чем. И запомнить, где какие Дивы очень просто — у Тихой Сосны стоят стражами Большие Дивы, у Дона — Малые. Споры, какие Дивы красивее и живописнее, не утихнут никогда. Я и сама всю жизнь не могу решить эту дилемму, стоишь у Больших Див и понимаешь, что ничего нет лучше них. Дошла до Малых Див и ахаешь от восторга. Но, справедливости ради отмечу, что Малые будут намного живописнее. Если время позволяет рассмотреть их внимательно, то можно найти «чертов палец», вытянутый к небесам (когда небеса затянуты тучами, получается шикарная картина противостояния).

Или вот, словно раскрытая ладонь вылезает из горы и тоже тянется к небу.

Можно найти и ангела со сложенными за спиной крыльями, но тут попрыгать вокруг Див надо, чтобы ракурс нужный поймать, фотоаппарат видит немножко иначе глаза человеческого. Ну и сам факт, что Малых Див совсем мало осталось, тоже заставляет взглянуть на них чуть пристальнее и чуть внимательнее, чтобы запомнить картину и унести с собой в памяти. Тут ведь надо сердцем смотреть, глаза многое пропустят, а сердце примечает все…

Есть и секрет свой у «Голгофы». Заберитесь на нее с дорогим и единственным своим человеком рука об руку. Посидите у креста, любуясь донскими просторами. Просто помолчите, думая о том, кто больше всего вам дорог. И Дивы соединят вас на века, и телами, и сердцами, и бессмертными душами. Об этом знает любая девчонка, бегавшая в детстве по этим горам. Так что думайте, с кем подниматься к кресту на «Голгофе»…

В Дивногорье дни короткие. Вроде только приехал, а солнце уже совсем убежало к горизонту и намекает, что сидеть некогда, можно опоздать на электричку и словно шепчет: «Пошевеливайся, пошевеливайся, девочка моя!»

Как ни хорошо сидеть на высокой горе с видом на монастырь и змейку железной дороги, а пора идти дальше.

Вниз лучше спускаться кружным путем, мимо колокольни. Не потому, что так легче, а потому, что так намного красивее. Тропинка вьется белой ленточкой, сходить с нее опять же не рекомендуется, а если мысль и мелькнет рвануть за цветами, то гадюки остановят, неспешно выползая на дорогу и гостеприимно шипя. Поэтому бережем природу, ходим протоптанными тропами — заповедник как-никак.

У колокольни мы притормозили. Привлекли на помощь воображение, дорисовали рухнувшую арку, погрустили, да толку-то. Колокольня тоже исписана, ну так безграмотность вроде ликвидировали, вот и практикуется народ. Первые надписи на стенах появились в начале 20-х годов прошлого века, когда монастырь был закрыт, монахи утоплены в Дону, библиотека монастырская сожжена, а иконы уцелели благодаря местным жителям, растащившим сложенные на сожжение реликвии под покровом темной ночи. Вот тогда-то и появилась варварская традиция оставлять свои имена на меловых стенах.

Дорожка вывела к воротам Дивногорского Свято-Успенского мужского монастыря.

Путь, проделанный нами за весь день, можно пройти очень быстро, если идти вдоль железной дороги (всего 3 километра), но тогда и Маяцкое городище, и каньон, и археологический парк, и все прелести донской степи останутся неувиденными. Разве стоит того экономия сил и времени? В Дивногорье природа правит бал и пролистнуть ее, словно скучную страницу, будет непростительной ошибкой.

Год основания монастыря — 1640. Но то, что было построено в самом начале, до наших лет не дожило. То пожары проходились, оставляя после себя одни головешки, то цари не могли решить, нужен монастырь или нет (царь Петр его любил и восхищался красотой здешней природы, а Екатерина Вторая чуть было не упразднила за ненадобностью). Потом и вовсе революция нагрянула, после которой монастырь «не грабили, а реквизировали в пользу трудового народа», хотя лично я разницы никакой не вижу. Потом был открыт санаторий, сняты купола, выбиты окна.

Война пощадила монастырь, но послевоенное время не было столь гуманным и открывшийся санаторий чуть было не поставил последнюю точку в его истории. Только в 1996 году монастырь открыли заново и перенесли в него чудотворную икону Божьей Матери, сохраненную местными жителями. С тех пор на территории все время что-то строится, собираются деньги то на одно, то на другое, и сам монастырь ничем особенным не отличается от несметного количества церквей, построенных за последнее время.

Внутрь заходить не запрещают, выдают платочек и полотно, чтобы прикрыть попу в джинсах. В монастырской церкви тихо и чисто, иконы скромные, а неприкрытый временем свежесделанный ремонт немножко сбивает с толку. Не знаю, как отнеслись бы служители монастыря к моей просьбе сделать пару фотографий. Наверное, началась бы вечная канитель на тему «пойди туда, поспроси у того, заплати этому…». Я поступила проще и нащелкала несколько кадров «от бедра», целиком доверившись мастерству своего фотоаппарата. Может и слышали служители щелканье затвора, но руки не крутили и с проклятьями не выгоняли — хорошие люди значит, служат там богу! И поверьте мне, я знаю, что говорю, за съемки в церквях наших я всякого натерпелась-наслушалась…

Потом мы побрели в монастырскую лавку, я маме икону купила, а себе дивногорский травяной чай (пахнет летней степью и чабрецом) и монастырский мед (вкусный и очень ароматный, ульи я видела с горы). Паломники собирались, чтобы отобедать (или отужинать, не спросила) в трапезной монастыря, туристы покупали хлеб и святую воду, остальные отдыхали под сенью кипарисов и отсматривали снятые кадры. Суетится совсем не хотелось, хоть время до электрички и позволяло еще куда-нибудь забрести. Но уж больно переполняли эмоции, не хотелось их расплескать.

В монастыре монахи яблоки выращивают (вся электричка потом хрумкала эти яблоки, простота нравов меня немножко изумила), виноград для кагора, есть огород с капустой-морковкой и еще какой-то зеленушкой. Мирная такая жизнь в монастыре, уютная, спокойная. Монахи семенят по делам, всем кивают, здороваются, словно знают они всех поименно и рады, что заглянула шумная толпа на их ухоженный двор.

Колокольню в церкви восстанавливают, работа спорится, молотки стучали до самого вечера. Можно посмотреть, что будет, ну и поучаствовать финансово, если не жалко. Но просят очень ненавязчиво, деликатно, словно извиняясь. Народ кидает денежки, не жадничает…

И только выйдя из монастырского двора, я поняла, что дивногорская сказка подошла к концу. Вернее не так! Дивногорская сказка никогда не закончится, Дивы стоят на страже всей этой красоты. Просто я дочитала еще одну главу этой сказки и буду ждать продолжения, которое непременно будет…

Уезжали мы с оп Дивногорье, что лежит в трех минутах неспешного хода электрички от оп 143 км, на которую мы прибыли утром. В эти три минуты мы уместили удивительный и неповторимый день.

Я ждала электричку и не отрываясь смотрела на Малые Дивы, на «Голгофу», на крест на ее вершине и на тех, кто решил остаться в Дивногорье на ночь, чтобы полюбоваться закатом и дождаться сказочной дивногорской ночи, полной чудес и загадок.

И знаете, что я вам скажу… Я очень счастливый человек.

Я выросла среди волшебной красоты и незаканчивающейся сказки.

Я помню, что есть на нашей земле место, где ничего не меняется на протяжении веков. Все так же текут реки, все так же колышется травой степь, все так же белеют мелом горы, все так же стоят стражами Дивы.

Я научилась любить то, что вокруг, беречь его и ценить по достоинству, постигнув в раннем детстве науку «разглядеть красивое в привычном».

Я давным-давно нашла место, где обновляется моя душа, исцеляясь от всего, что ее ранит. Средство недорогое, но действенное, с пролонгированным эффектом.

Я сразу и навсегда поверила своему деду, объяснившему мне как-то, что люди не умирают на самом деле. Просто они становятся облаками, рекой, травой, горами, Дивами, бабочками, ветром и навсегда остаются в дивногорских степях. И эта вера помогает мне.

Я знаю, куда я приведу своих внуков и присев на старый пенек, расскажу все то, что слышала от своего деда. Чудеса и сказки должны передаваться по наследству.

Я точно знаю, где бегает мое детство, решившее никогда не покидать самого красивого места на нашей земле. И это я тоже расскажу своим внукам.

И еще. Я очень рада, что рассказала вам о Дивногорье, самом лучшем месте на земле!

Ну и немного практики. Как добраться до Дивногорья.

Автомобиль: Воронеж — хутор Дивногорье, около 150 км, в пути 2 — 2,5 часа. Если погода дождливая, можно «сесть» наглухо (джипы и танки могут не переживать).

Из Москвы до Дивногорья ехать часов 6–8 (650 км).

Электричка: Из Лисок в Дивногорье можно попасть на электричках, следующих по маршруту «Лиски- Алексеевка» и «Лиски-Острогожск». Расписание обязательно уточняйте, часто меняют.

Выходить на оп 143 км, обратно — от оп «Дивногорье». От Лисок до Дивногорья ехать всего 30 минут. Если сядете с правой стороны (по ходу поезда) можно будет любоваться Доном. Слева будут меловые горы.

До Лисок добраться намного проще, электричек туда ходит много, поездов тоже.

Автобус: Через хутор Дивногорье проходит автобус «Лиски-Ковалево», от привокзальной площади Лисок. В пути полтора часа. Расписание надо уточнять.

Когда ехать в Дивногорье.

Сезон в заповеднике с начала мая по начало октября. Соответственно и народа больше всего в это время, но на просторах Дивногорья они как-то рассеиваются, особенно если отправиться не в выходные дни.

В мае природа красивее всего — степь зацветает. Летом может быть очень жарко, солнце там печет немилосердно. Осень вы видели, я старалась. Можно даже зимой побывать, но сами понимаете, и по горам ходить проблематично, и день короток, и краски монохромны. Только что гадюк нет и туристов почти не бывает.

Если нужен мой совет, я бы рекомендовала конец мая или период золотой осени.

Цена вопроса настолько ничтожна, в сравнении с путешествиями в далекие страны, что по карману будет каждому.

Что нужно обязательно сделать в Дивногорье.

— Посчитать ступеньки лестницы, ведущей к церкви Сицилийской иконы Божьей матери. И будет вам счастье, даже не сомневайтесь!

— Попросить у Сицилийской иконы здоровья себе и близким. Тоже с гарантией.

— Намочить руки, а лучше искупаться в Тихой Сосне для умиротворения души.

— Попрыгать на горе у меловой церкви, чтобы услышать гулкое эхо внутри горы — традиция.

— Намочить сухую водоросль, найдя ее на меловых склонах и убедиться, что вы гуляете по дну отступившего моря.

— Найти на склонах каньона древние окаменелости, удержаться от искушения выковырнуть их на память и еще раз осознать, что все Дивногорье когда-то было морем-океаном.

— Найти сброшенную змеиную шкурку. Говорят, это к счастью.

— Подняться на «Голгофу» с любимым человеком. Это вам не замочки на мосту вешать, это намного серьезнее!

— Полюбоваться закатом у каньона или с «Голгофы».

— Сфотографировать себя на фоне Див, или меловой церкви, или монастыря. Ну, главное сфотографироваться, где — не принципиально.

— Послушать жаворонков и сфотографировать хотя бы одну овсянку (если будете здесь летом).

— Найти черепок в Маяцком городище (если очень сильно повезет).

— Купить домой дивногорского чая из трав и монастырского меда.

— Просто поверить в чудо и все сбудется в обязательном порядке!

Вот теперь я вам рассказала абсолютно все!

Приезжайте в Дивногорье, не пожалеете! Там и встретимся…

Фотоальбомы к рассказу

Дивногорье. Дивные Дивы...

Дивногорье. Свято-Успенский мужской монастырь

Теги: Самостоятельные путешествия