Ехать быстро невозможно. Мы медленно тащимся по двухполосной разбитой дороге. Периодически асфальт пропадает и мы, объезжая ямы, едем по грунтовке. Наконец навигатор выводит нас в направление городка и мы прибываем.
Молодой человек — владелец отеля неплохо владеет английским и отвечает на все наши вопросы. Попутно он рассказывает, что его отец — известный марокканский футболист. Его знают все жители города и если вдруг мы заблудимся, любой таксист привезет нас обратно, достаточно только сказать его имя. Он купил весь этот район, снес развалюхи и застроил фешенебельными домами. Я мысленно радуюсь перспективе узнать историю жизни футболиста и надеюсь вечером расспросить молодого человека подробнее. Мы поднимаемся по крутой лестнице на второй этаж и заселяемся.
Ура! У нас номер с собственной кухней, с окнами и даже балкончиком! Я проклинаю того, кто порекомендовал мне риады вместо аппартов, любуюсь видом из окна и собираюсь на выход.
Городок выглядит славным. Мы шагаем в направление порта, по чудесной ухоженной набережной.
Сворачиваем в парк и застываем в изумлении. Кроны всех деревьев облеплены птицами. Мы пытаемся понять в чем дело и неожиданно для себя осознаем — это гнезда! Подойдя ближе можно увидеть под деревьями скорлупу, и даже мертвых, выпавших из гнезд, птенцов. Но что же это за птицы, вьют гнезда на деревьях с такой плотностью? Мы всматриваемся и понимаем, что больше всего птица похожа на нашу цаплю. Наверное так оно и есть — египетская цапля. Чем этот город привлек такое количество птиц для меня так и осталось загадкой. Местные жители к птицам не проявляли никакого интереса. И даже местные коты не пытались ловить выпавших из гнезд птенцов.
Оторвавшись от занимательного зрелища мы направились в основную достопримечательность города, охраняемую Юнеско, старую португальскую крепость. Португал-сити, как назвал ее наш хозяин. Внутри несколько лавок торгуют сувенирами, есть риады, сдающие жилье.
Мы долго гуляем вдоль стен, и усталые возвращаемся в город.
Несколько ресторанчиков зазывают на ужин. Цены не блещут демократичностью, а меню разнообразием. Мы выбираем кабак почище и заказываем полюбившийся нам таджин. Приносят быстро, значит не готовили, просто разогрели. Мы уже разборчивые, недовольно морщимся на то, что половина мяса — это кости. Официант на наше замечание глупо улыбается и приносит апельсиновый сок. Отдохнувшие и сытые мы отправляемся домой.
Утро встречает нас серым небом. Мы не успеваем дойти до моря как начинается проливной дождь. Заходим в одну из многочисленных кафешек притулившихся на побережье, пьем кофе, смотря на черное небо и слушая шум дождя. Я размышляю о том, что совсем не жарко в этой Африке. С шерстяной кофтой, которую я взяла в последнюю минуту, и пуховой жилеткой я не расстаюсь.
Наконец дождь немного стихает и мы отправляется бегом в гостиницу. Я опять радуюсь тому, что у нас есть окна, в комнате светло и уютно. Можно сидеть на диване с компьютером и смотреть на разбушевавшуюся стихию сквозь стеклопакеты. К вечеру непогода стихает, мы отправляемся в порт в надежде купить рыбы и приготовить ужин самостоятельно.
В порту мы долго бродим среди торговцев рыбой, наконец я присматриваю похожую на палтус рыбу и интересуюсь ценой. Далее происходит сцена которая могла быть только в Марокко. На мой вопрос продавец отвечает:
-20 дирхам кило.
Я выбираю две рыбины и прошу взвесить. Весы показывают килограмм. Я протягиваю бумажку достоинством 50 дирхам.
Мужик отрицательно крутит головой. Я смотрю с недоумением, не понимая в чем дело.
-70 дирхам, говорит продавец.
Десять лет учебы с отличием в математической школе, выигранные олимпиады, пять лет математического факультета Питерского универа — все впустую. Мой мозг явно пасует перед этой задачкой на сообразительность: откуда взялось 70? За эту цену можно купить рыбу в дорогом ресторане. Тебе ее разделают, приготовят и улыбающийся официант принесет на подносе с гарниром. У выхода с рынка жареную на углях рыбу продают по 20 дирхам за штуку. Я понимаю, что нас опять развели на деньги и ненависть к этой стране закипает во мне и рвется наружу. Мне хочется швырнуть эту рыбу продавцу в лицо, развернуться и уйти. Предвидя подобную развязку, толпа местных окружает нас плотным кольцом. Один тут же отрубает головы и чистит рыбу. Наступает неприятная пауза. На мой вопрос откуда взялось 70, если изначально было 20, ответа не следует, продавец включает непонималку.
Под пристальными тяжелыми взглядами я протягиваю бумажку в 200 дирхам. Продавец роется в карманах и вытаскивает 30 дирхам сдачи. Я требую еще 100, возвращая ему деньги. Он смотрит на деньги с недоумением, потом добавляет еще одну купюру в 50 дирхам. Я снова возвращаю сдачу. Толпа начинает возмущаться моей жадности. Продавец делает жест рукой, наверно означающий все в порядке и отдает мне 130 дирхам. Я разворачиваюсь, собираясь уйти, но в этот момент меня начинает трясти еще один марокканец, требуя 1 дирхам за пакет под рыбу. Я отдаю монету и под напряженными взглядами со всех сторон мы уходим. Все я больше не могу. Я ненавижу эту страну. Я понимаю, что это точка невозврата. Больше я сюда не приеду. Никогда. Достало.
Мы идем домой я жарю рыбу. Муж пытается определить палтус это или нет. Мне не хочется ее даже пробовать. Я ненавижу Марокко и марокканцев. Меня трясет от этого нескончаемого вымогательства и восприятия каждого чужака как средства личной наживы. Муж с удовольствием ест рыбу, а я считаю дни до отъезда домой.
Теги:
Самостоятельные путешествия
