Диево-Городище: диво-дивное на Волге (13.09.2014)

КРЕПОСТЬ, КНЯЗЬЯ И ЯЗЫЧЕСКОЕ БОЖЕСТВО

Издавна по волжским вольным берегам селились уже знакомые нам финно-угорские племена меря. Память о них сквозь века сохранилась в названии местной речки Шиголости, впадающей в Волгу. А вот славянские поселения появились на территории будущего Диева-Городища примерно в XI веке. Так что, можно сказать, село — практически ровесник нашего Ярославля.

Современное Диево-Городище было основано в XV веке князем Иваном Дмитриевичем Деевым как крепость-городище. По фамилии княжеского рода и получило село название — Деево. Однако, существует и более интересная версия. Так, в древнеславянской мифологии было верховное божество — Дий, или Дей, священное для язычников капище которого находилось в древнем городище. Правда ли, вымысел это, а выросло из крепости — места поклонения славное село, носящее сегодня романтичное название — Диево-Городище.

До революции это было типичное для будущей Ярославской области торговое село. Жители его занимались коммерцией, рыболовством, различными промыслами. Развивалось здесь каменное строительство, действовали библиотека и школы, картофелепаточный завод и швейная фабрика, богадельня и больницы, пожарная дружина и даже синематограф, фотомастерская и театральная студия. В общем, красивым и богатым вступило Диево-Городище в советскую эпоху, чтобы потом прийти в ожидаемый упадок и в новом веке возродиться.

ОСЕНЬ, ВОЛГА И СЕЛО

Тихо и очаровательно грустно сентябрьское утро, стыдливо прикрытое серебристым предрассветным туманом. Серая вата туч накрыла старинный город. Не спеша, идем мы к Речному вокзалу пустынной набережной. Зелень листвы золотистыми нитями пронзает сентябрьское увядание, в акварельной дымке застыло Заволжье.

Походим мимо Волжской беседки с увешанными замочками влюбленных решетками, от которой начинается крутой спуск к Речному вокзалу.

Многочисленные дачники спешат закончить сезон, суетливо занимая места на нижней палубе старенького теплохода «Москва». Мы с мужем поднимаемся наверх, где пока что нет народа. Теплоход незаметно отчаливает, врезаясь носом в по-осеннему свинцовые воды Волги, прощально кричат чайки, бесстрашно ныряя во взбудораженную речную пену. Пронзительный ветер тут же забирается под куртки, но уходить не хочется — так завораживает открывающаяся панорама. Мы впервые плывем этим маршрутом — вниз по Волге, в сторону сказочной Астрахани — арбузного края.

Сентябрьский денек кажется размазанной неточными мазками акварелью — легкой и прозрачной. Свинцовое низкое небо окунается в гладкий атлас жемчужно-серых волжских вод.

Неспешно проплывает набережная с кажущимися застывшими деревьями-великанами — зелеными, с редкими полосками золотой листвы. Их пестрые спины как бы предвещают скорую осень. Белоснежная Волжская башня, матово блестящие купола Успенского собора, редкие деревца на одетой в гранит Стрелке — мы оставляем позади исторический центр города.

Призрачным видением маячит храмовый комплекс в Коровниках — удивительно гармоничный в своей русскости — отличительная черта ярославской церковной архитектуры.

Вскоре привычные с детства виды сменяют урбанистические пейзажи городских окраин — теплоход причаливает к станции «Порт».

Высокие краны, похожие на киберпанковских драконов, цепляют своими носами тяжелые дождливые облака. Пустынны в утренний час площадки и ангары. А на Волге все чаще встречаются стоящие на рейде баржи. Никогда не видела столько грузовых кораблей!

Призрачным видением возникает на горизонте круизный теплоход, с пустынными палубами, без музыки, смеха и голоса экскурсовода. Осенний круиз. И вдруг простыню свинцового неба разрывает несмелое персиковое марево — запоздалый сентябрьский рассвет. Окно в небо.

От холода мы пробираемся на нижнюю палубу, но места все заняты. Посему, развлекаем себя чтением информации о спасательных жилетах:). Вдруг к нам подходит интеллигентная ухоженная женщина со словами: «Ребята, проходите, у нас как раз два места свободных есть». И пусть сидящая рядом бабка недовольно шипит: «Занято!», стаскивая с одного из кресел свои баулы, мы, стуча зубами от холода, с благодарностью протискиваемся мимо коленок сидящих. Вот за что я и люблю наши провинциальные городки — чаще душевные и добрые люди живут у нас! Остаток пути едем в тепле и комфорте.

Несколько раз принимается идти дождь. Дачники беспокоятся за урожай, а мы — потому что забыли дома зонтик:). Конечно, смотреть в окно не так интересно, как с верхней палубы, но мы хотя бы немного согрелись. С любопытством смотрю на село Прусово, где останавливается наш теплоход, здесь тоже есть симпатичная церковь. И здесь же выходит наш незнакомый спутник по верхней палубе — фотограф. Вот было бы интересно увидеть его фото-репортаж!

Уже недалеко от Диева-Городища видим мы на противоположном берегу села очень нарядную беленькую церковь за крепкой оградой. Интересно, как это место называется?

А с палубы нашего теплохода уже открывается дивная панорама Диева-Городища, кажущаяся в туманном свете пасмурного осеннего дня окутанным в дождь миражом. Проплываем мимо застроенного дворцами-коттеджами берега — о них рассказывал мне мой коллега-друг, утверждая, что Диево-Городище облюбовали местные и заезжие толстосумы. Но не они мне интересны. С восторгом смотрю я на изящную Смоленскую церковь, ожидающей невестой стоящую на берегу Волги. Теплоход тихо причаливает, и мы под брызгами — веснушками сентябрьского дождя вступаем на земли Заволжья. Здравствуй, сказочное Диево-Городище!

Поднимаемся с причала по крутому бережку, щедро размытому дождями, и сразу же видим весьма антуражный деревянный домик с резными наличниками. Он хорош именно в своей деревянной — коричневой — скромности. Вспоминаю, что видела его фото в книге Н. С. Борисова «Ярославское Заволжье».

А, напротив, на волжском бережку стоит скромная часовня Николая Чудотворца (1903 г.). Она построена «в память избавления государя-императора Николая II от опасностей» в стиле классицизма. Миниатюрная, белоснежная, изящная, с украшенным стройными колоннами крыльцом, она смотрится весьма симпатично. Жаль, что была закрыта.

Очень скоро мы попадаем в сердце Диева-Городища — на его центральную площадь, неожиданно носящую, видимо, историческое название, — Торговая. Ее обрамляют интересные образцы купеческой провинциальной застройки. В одном из старинных домиков (правда, довольно обезображенном), розовом и приземистом, расположен обычный магазин а-ля «сельпо», к коим я питаю ностальгические чувства.

Народу почти нет, село кажется пустынным и сонным. Каменные особнячки и деревянные домики с простенькими резными наличниками соседствуют с крепкими кирпичными коттеджами за высокими заборами — жилищами современных «купцов».

Алеют спелые гроздья рябины, разрослись за лето кусты «золотых шаров» — предвестников скорой осени, но еще утопают в буйной зелени сельские палисады.

Лают собаки, слышно, как в садах глухо падают спелые яблоки — эта сельская идиллия мне по душе!

Мы выходим на набережную, точнее, высокий берег Волги. Разбитая дорожка (асфальт, как понятие, в селе, естественно, отсутствует полностью) ведет нас мимо непрезентабельных деревянных домишек и плакучих берез с заплетенными в косы ветвями, в зеленых прядях которых проблескивает осеннее золото.

Под ними стоят скамеечки, местные жители с ленивым интересом смотрят на двух сумасшедших, гуляющих с фотоаппаратом под дождем.

А я чувствую — ах, как чувствую, — каждой клеточкой ощущаю — как мне здесь нравится!

С берега открывается все та же акварельная панорама окутанной туманом Волги в неброских пастельных тонах, наш отплывающий теплоходик, склонившаяся слезливыми облаками осень — все то, что невольно заставляет сжиматься сердце от светлой грусти и любви к родному краю.

Наворачиваются на глаза теплые слезы, сверху капает — моросит дождик. Ну, что мы здесь делаем, в этой глуши, забытой провинции? А просто мы все это любим.

Перед нами — Троицкая церковь (1787 г.), выполненная в стиле раннего классицизма с элементами барокко. Храм построен на средства прихожан на искусственно созданном мысе на стрелке рек Шиголости и Волги, для чего сюда свозились тонны валунов. Троицкая церковь была закрыта в 1953 году, долгое время стояла заброшенной (что странно для кладбищенских храмов), в сентябре 2013 года здесь возобновились службы.

Троицкий храм удивительно хорош — знакомый и приятный взгляду стиль, схожий с ярославским зодчеством. Простую белую пятиглавую церковь с классическими зелеными куполами украшает стройная четырехъярусная красавица-колокольня, крыльцо и ярусы которой богато декорированы аристократичными полуколоннами.

Троицкая церковь оказалась закрытой, хотя, судя по табличке, службы здесь ведутся. Сбоку увидели строительные леса, что могло свидетельствовать о затянувшейся реставрации, а через зарешеченные окна нам удалось разглядеть побеленные стены и своды, лишенные фресок. Около церкви расположено кладбище, довольно ухоженное, где старинные надгробия чередуются с современными захоронениями.

Вокруг Троицкого храма сохранилась весьма антуражная краснокирпичная ограда с нарядными воротами и почти готичной башенкой, выходящей на волжский берег.

Через эту башенку мы и спустились на стрелку Шиголости и Волги.

Не удержались и полакомились спелой сочной малиной, разросшиеся кусты которой обрамляли крутой спуск. Эта крупная, нежная малина (моя любимая ягода, кстати) показалась мне наивкуснейшим лакомством, от которого было невозможно оторваться! А в голове настойчиво крутилась строчка из стихотворения Марины Цветаевой: «Кладбищенской земляники крупнее и слаще нет…».

О чем-то тихо шептала Волга, извивалась — пряталась в умирающей под осень траве лента Шиголости. Шумели — качали кронами высокие деревья в лесочке-пятачке на стрелке. Собирали грибы диевские мамочки с колясками.

И грустно смотрел на нас некогда великолепный краснокирпичный дом, похожий на графский дворец, с цифрами «1910 год» на фасаде, с пустыми глазницами окон. Заброшенный. Или все-таки, судя по строительным лесам, медленно восстанавливаемый?

Смотрела с берега-мыса на нас белая Троицкая церковь, тщетно предлагала свои стройные прелести свинцовым небесам ее нарядная колокольня. Не слишком хотело возвращать старину свою Диево-Городище, славные времена тех, кто нашел вечный покой на крутом берегу над Волгой и Шиголостью…

Уходя по дорожке, мне хотелось помахать рукой этой прекрасной церкви. И пожелать чего-то доброго и обязательно счастливого.

А из зеленой травы-муравы смотрели своими дивными глазами мохнатые диевские кошки. Наверное, как и все животные, знали они больше и сокровеннее, чем мы, смешные люди в кедах, с рюкзаками и фотоаппаратом.

Диево-Городище — удивительно маленькое село (по крайней мере, его центральная часть). И вот мы снова, вслед за тихой Шиголостью с отражающимися в водах пушистыми кронами деревьев, мимо кое-как сохранившихся купеческих особнячков и утопающих в пышных палисадах деревянных домиков оказываемся на Торговой площади.

На этот раз обратили внимание на скромную серенькую стелу, увенчанную звездочкой, посвященную «героям-землякам, павшим в боях за Родину 1941–1945». Во многих городах и селах есть такие — покуда жива память о той войне в сердцах потомков. Да и надо, чтобы жива была всегда. Чтобы всегда помнили.

Мы идем по центру села, любуемся яркими цветниками и палисадами, которые раскрасила мастерица-осень в свои желто-бордовые краски — любимые цвета, последний яркий привет перед белым холодом зимы.

Я прихожу в восторг, увидев водонапорную колонку — очередной привет из далекого летне-деревенского детства. Она протекает, и муж мой — истинный водоканальщик даже пробует ее починить, но безуспешно. И течет — бежит вода по диевскому бездорожью. Так и старина утекает?

А перед нами еще одна сельская достопримечательность — Смоленская церковь (1860—1880 гг.), выстроенная на месте старого кирпичного храма XVI века. Именно ее мы видели с борта теплохода. Церковь также расположена при кладбище и, думаю, даже в советское время не закрывалась. Опять же, неплохо сохранилась церковная ограда, ворота отреставрированы и сияют новыми красочными фресками. Да и сам погост в образцовом состоянии. На этом моменте меня посещают крамольные мысли: «Зачем на такое крошечное село целых два кладбища? И как люди возле них живут?». Но ведь, с другой стороны, здесь — их корни, их предки, память многих поколений. Да и атмосфера, что здесь, что на Троицком погосте, царит такая спокойная, умиротворяющая атмосфера, ощущается некая светлая энергетика, и всякие связанные с подобными местами предрассудки вмиг улетучиваются. И остается лишь очарование. И мысли о собственном бытие. «Чтобы не было мучительно больно…».

Внешне Смоленская церковь весьма гармонирует с Троицкой. Все тот же белоснежный классический объем, лаконичное ярко-синее в золотых звездах пятиглавие, стройная четырехъярусная колокольня со скромными портиками, увенчанная шпилем. Пусть не «ярославская свеча», но вот веет от всего облика храма некой «ярославщиной», чем-то непередаваемо родным и неясно знакомым. Ведь именно подобную церковь помнила я с детства, видела из окна бабушкиного дома, где проводила школьные каникулы. Видимо, эта эстетика уже в крови, в генах — люблю я такие храмы.

Через нарядное крыльцо, украшенное фресками, проходим внутрь. Идет служба, даже крестины. На дверях храма объявление о запрете фотосъемки, но родные и друзья семьи младенца вовсю щелкают фотоаппаратами, и я под общий шумок делаю несколько кадров. А внутреннее убранство Смоленской церкви того стоит!

Высокие своды покрыты темным ковром выразительных росписей, небольшой иконостас сверкает позолотой, теплятся у икон свечи. Красиво и торжественно — невольное чувство благоговения испытываешь в этом храме.

А мне немного неловко: за джинсы, косуху, фотоаппарат, подобное ощущение возникало в Толгском монастыре. Все-таки, я не паломник. Но и не праздно любопытный турист (им вряд ли было бы стыдно). А я и сама не знаю, кто я…

Кажется, мы все уже увидели. Через 10 минут отправится в Ярославль автобус. Напротив остановки видим старинное белое здание с зелеными ставнями на втором этаже, очень похожее на пожарную часть.

Пока муж заглядывает в магазин, я скачу по улице с родным названием Ярославская. И даже фотографирую три особняка, пока снова не начинаются современные коттеджи.

А дома красивые, купеческие, как я люблю. В хорошие руки бы их!

Но легче построить новый коттедж. Потому что историческим зданиям нужна бережная реставрация, собственники обязаны соблюдать разнообразные охранные обязательства, да много чего еще.

Читала хорошие, неравнодушные газетные статьи об исторической застройке Диева-Городища. О потенциале села, его развитии как туристического комплекса. Что надо бы старинные особнячки восстановить, устроить гостиницу, туристический центр. Вот уже и краеведческий музей в Диево-Городище открыли. Но на улице Ярославской видела я лишь вывеску на особняке «Клуб-кафе» с перечнем услуг (почему-то выхватила взглядом строчку «ритуальные обеды»), вход был закрыт. Подошла к старинному зданию местной администрации, поморщилась, глядя на отделанный сайдингом первый этаж, где, если верить Интернету, должен размещаться краеведческий музей. Видимо, ратующий за сохранение прошлого, но почему-то прикрывающийся модной обмоткой. Кстати, двери здесь тоже оказались закрытыми. Впрочем, в музей уже не хотелось. К этому моменту я уже точно знала, что именно мне понравилось в Диево-Городище, а на что хотелось малодушно закрывать глаза.

Диево-Городище, как и прочие окрестности Ярославля, очень любит отечественный кинематограф. Не буду перечислять все фильмы, снятые здесь, остановлюсь лишь на ленте «Афоня». Оказывается, снимался он в августе 1974 года, то есть ровно 40 лет назад. А меня в то время еще и не было. Я, если честно, плохо разбираюсь в кино, я не знаю фамилии актеров и режиссеров, вообще довольно редко смотрю фильмы. Но есть некоторые ленты, которые просто цепляют. И вот «Афоня» — одна из них. Вроде комедия, и много там всего смешного. А лично для меня это очень глубокий, философский, грустный и пронзительный фильм, от которого хочется плакать. Сцены возвращения Афони в деревню Борщовку снимали именно здесь. И я понимаю, почему. Боль и любовь — таким было Диево-Городище, таким и осталось сейчас.

* * *

Когда я шла по улицам Диева-Городища, я постоянно думала о фильме «Афоня». А написала буквально две строки, и этого хватило, чтобы все объяснить? Я не понимаю своих чувств: вроде все ладно, и заселяют волжский берег новые племена — «новых» (уже устаревшее выражение) «русских». А какой-то привкус горький: особнячки купеческие старинные с облупившейся штукатуркой и новоделы — «дворцы», избушки-покосюшки и коттеджи за высокими заборами и с бойцовскими собаками на длинных поводках. Хочется прочесть еще раз детскую книжку «Что такое хорошо? Что такое плохо?». Потому что я вообще уже ничего не понимаю в сегодняшнем зверином мире.

Я утыкаюсь носом в автобусное стекло и жадно ловлю взглядом мелькающие пашни. Думаю о том, что поездка в Диево-Городище мне понравилась, даже очень. Но почему же что-то надсадно ноет в груди?

Спасибо за внимание!

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм