Дождь хлестал по стеклу поезда, несшего нас от Парижа к Дижону. Пейзаж за окном менялся с головокружительной быстротой. За пол-часа я напрочь забыла о больших городах, стеклянных домах, кактусах в огороде и на подоконнике, стремительно несущихся машинах. Туман окутывал серебряную ленту реки, высокие ели на опушке леса. Все было настолько неспешно, идиллически. Просто нереально. Наш поезд казался мне капсулой, летящей во времени и пространстве.
Сгущались сумерки. В домах зажигались огни. Значит в них кто-то живет! Атос громко потребовал Бургундского. Застоявшиеся кони заржали у дверей харчевни. Ущипните меня. Так не бывает. Это же все настоящее, правда? Может я задремала после долгой дороги и это мне только приснилось?
А где виноградники? Ведь мы же в Бургундии? Где виноградники? Эта мысль мгновенно вывела меня из дремотно-идиллического состояния. Нет, я не сплю. И виноградников вдоль полотна железной дороги не вижу. И в Бургундии это правильно! И пейзаж за окном правильный, бургундский. Ведь 200 километров драгоценной, неказистой, словно искревленной артритом бургундской лозы — главной сокровищницы этого региона не маршируют стройными рядами вдоль транспортных магистралей. Они укрыты от глаз среди невысоких зеленых холмов и небольших поселений, в удалении от оживленного трафика. Так бесценные жемчужины прячутся за глухими створками раковины на дне морском.
А ведь виноград и правда похож на жемчуг. Светящиеся изнутри ягоды покрыты перламутровой патиной и легкой дымкой, как самый драгоценный жемчуг оттенков сизой грудки голубки. Ну, и потому что он круглый! Шутка!
Вкус мой, воспитанный на крепленой «Лидии», «Свадебном», сладком «Токае» и «Советком шампанском» в купе в армяно-молдавскими коньяками, или как сказал Паратов «на винах малоярославского розлива», до приезда в Израиль был неразвит, а посему неиспорчен и малотребователен. В последнее 10–15 лет вкусовые рецепторы у меня встрепенулись, окрепли, причем настолько, чтобы отличить хорошее вино от плохого, и даже, чтобы отличить каберне-совиньен от мерло, а шардоне от рислинга. Но дальше дело не пошло. Поэтому корчить из себя знатока я не буду. Но вино я люблю.
Я люблю его не только пить (очень умеренно, кстати), я люблю его, как продукт. Нет, я люблю его, как явление. Как живопись, как архитектуру, как историю, наконец. Я люблю его субстанцию, запах. Люблю, когда оно тяжело стекает по стенкам бокала, обожаю смотреть сквозь него на свет и задержав глоток у самого горла, прокатить его потом по всему языку. Без вина моя жизнь бы была гораздо менее интересна, разнообразна и вкусна.
А посему приехав в Бургундию, еще не зная про её прелестное жизнеустройство и чудную природу, я уже знала про её знаменитое вино. Но с ним оказалось все не так просто, как я предполагала.
Лично я предпочитаю красные вина, изготовленные из винограда сорта каберне-совиньен. Они сдержаны, элегантны. Эдакая нестареющая классика. Если в каберне-совиньен добавить немного сорта шираз (сира), обладающего тягуче страстной гаммой, то на мой вкус выйдет самое то: эдакая слегка подвыпившая аристократка самых голубых кровей, но сбросившая напыщенность и холодность. Её, т. е. его — вино из каберне-совиньена и шираза хочешь сразу и ни по одному разу. К сорту пино-нуар я всегда относилась с прохладцей и даже некоторой снисходительностью, т. к. тот пино-нуар, что я пробовала, был эдакой простушкой не самой привлекательной внешности.
Но оказалось, что все красные бургундские ведут свое происхождение от пино нуар! А все белые — от шардоне. Хоть с белыми мне повезло, т. к. шардоне — это мое любимое белое. В Израиле не часто встретишь шардоне, его, конечно, выращивают и вино, естественно, делают, но не в больших количествах. Израильское шардоне легкое и чуть сладковатое.
Итак, в Бургундии, со всем разнообразием вкуса её вин выращивают лишь 4 сорта винограда:
Теперь разберемся ещё с парой понятий: апелласьон и терруар.
Правила апелласьона, как минимум в теории, должны устанавливать для виноделов такие ограничения, которые позволят произвести наилучшее вино для данного терруара, максимально полно показать его особенности и характер в конечном продукте.
Уф, как все сложно! В Бургундии эта сложность доведена, практически, до абсурда. Утвержденный Наполеоном закон о наследовании требовал равного разделения поместий между детьми покойного. Хорошо если в семье один ребенок, ну в крайнем случае два. А если больше? В результате поместья с большим количеством наследников делились, практически, на грядки. А поскольку вместо грядок в Бургундии виноградные лозы, то каждому, в конце-концов, доставалось по одной-две лозы. Из такого количества не соберешь винограда и для личного употребления, не то что для продажи. И так как бургундские поместья обычно малы и разрознены, большинство производителей изготавливают и продают вина из дюжины апелласьонов.
Самые лучшие бургундские вина называются Гранд Крю (Grand Cru). Их выпускается всего 2% от общего объема.
Вторыми в иерархии следуют Премьер Крю (Premier Cru). Они составляют 15% от всей продукции. Причем это абсолютно не означает, что вина Премьер Крю хуже, чем Гранд Крю. Бывает с точностью до наоборот. И очень часто растут заветные лозы через тропинку или канавку одна от другой, а подиж ты какая разница. Просто когда-то, кто-то решил, что протекающий рядом ручеек или ползущий по соседству сквознячок влияют в ту или иную сторону. А полученный продукт…сами же знаете «на вкус и на цвет»… ну и так далее.
Этикетки вина класса «premier cru» сначала включают название коммуны, затем класс вина и, наконец, название виноградника (только в том случае, если для производства вина использовались ягоды только с одного виноградника). Если на этикетке нет названия виноградника, то виноград брался с разных мест. Вина класса «премьер крю» иготавливаются под AOC (Apellation d Origine Controlle) коммуны. Ну, где-то вот так как на этих бутылочках.
А что же с остальными 83-мя процентами бургундского вина, спросите вы? Есть вина, которые производят под региональной классификацией AOC Bourgogne(«бургундское»). Они считаются ниже по уровню — просто региональными. Часто такие вина называют по сорту использованного винограда: Pinot Noir, Chardonnay, Bourgogne Aligote. Несколько лучшими считаются вина АОС Bourgogne Passe-Tout-Grains, иногда можно встретить вина из классификации АОС Bourgogne (Grand) Ordinaire.
А по простому «младший» аппелласьон — региональный Bourgogne Rouge AOC. Выше него — коммунальные (вина называются по названию коммуны). Топ — вина с отдельных виноградников (крю), на которые поделена каждая коммуна.
Территориально Бургундия разделена на субрегионы:
Если вино разлито по бутылкам самим производителем, на этикетке это отмечают одной из надписей:
Термины domaine, propriate аналогичны термину chateau в провинции Бордо, т. е. означает отдельное винодельческое хозяйство или виноградник, где вино разливает по бутылкам сам владелец (рropritaire).
Слава Богу, с теорией, более или менее разобрались. Пришло время перейти к практическим занятием, а именно к дегустации. За ней мы и отправились в селение под название Фиса (за произношение ответственности не несу, так сказал экскурсовод) в брошоне Жевре Шамбертен.
Больше всего во французских поселениях такого типа меня поражает полное отсутствие жителей. Не бегают дети по
улицам, не хлопают двери магазинов, не сидят старушки на лавочках, обсуждая прохожих. Да и каких таких прохожих
им обсуждать, если улицы девственно чисты.
Но это абсолютно не означает, что в селелении царит разруха и запустение. Домики блестят свежей, политой дождем черепицей. Дорожки посыпаны чистейшим гравием, на котором не найти ни одного опавшего листочка, не говоря уже об окурке или фантике.
Ставни и ворота покрыты белилами без малейшего ржавого пятнышка. Но пустота и тишина. Кто же все это красил, посыпал и вычишал? Люди, ау-у-у-у, где вы!
Но вот из одной такой дверки показалась тетечка и ласково, на хорошем английском, пригласила нас внутрь, в подвальчик, где наша дегустация должна была происходить. Это не был огромный подвал старинного замка, заставленный необъятными, потемневшими от жизни и бурной деятельности винными бочками, была просто зала, в которую вела лестница вниз, довольно скромных размеров с хорошим выбором красных и белых вин и шестью бутылками (3 белых, 3 красных), из которых нам предстояло продегустировать.
Теперь самое время разобраться с бокалами. Сказать, что бокал, который нам выдали, вот этот:
был правильным для специально красного, или специально белого, нельзя. Это универсальный бокал для обычных столовых вин. Тогда как специально для Бургундских красных Клаус Ридель в 1958 году создал бокал, который произвел сенсацию. Сравнительные дегустации показали, что вино в его бокале раскрывается лучше и производит намного более сильное впечатление, чем в любом другом. Бургундский бокал Клауса Риделя был признан чуть ли не произведением искусства и даже стал экспонатом музея MoMA в Нью-Йорке. Он — бокал, больше похож на коньячный, но с относительно высокой ножкой. Большой объем чаши просто необходим — в меньших бокалах богатое вино может показаться «плоским».
Ну, нам выбирать было не из чего и пришлось пить из того, что дали. Белые вина, в ценовой категории от 10 до 35 евро прошли на ура. Самое дешевое за 10 мне понравилось больше всего. Оно пахло зеленым яблоком с какой-то мятной ноткой. Сладость в нем лишь угадывалась, в отличие от израильского шардоне.
Чем было дороже вино, тем насыщеннее был его вкус. И сказать, что в белых винах мне это понравилось, я не могу. В нем ощущался дубово-полынный привкус, что-то от вермутов, немного плесени. Нет, не могу сказать, что я его полюбила.
С красными было ещё сложнее. Цена трех вин росла от 26 к 99 евро, преломляясь где-то посередине. За 26 и 48 я лишь пригубила и вылила в специальную мисочку. Чтобы Я, да чтобы ВИНО, да еще Бургундское, да еще за больше чем 100–200 шекелей вилила в «унитаз». Да это уму не постижимо. Но нет. Не пошло и не понравилось.
Третье вино за почти 100 евро бутылка сумрачным муаром темной этикетки поблескивало, дожидаясь своей очереди. Если 5 первых вин наливал нам экскурсовод, то последнее налила тетечка, встречавшая нас. Налила не от щедрой души, а совсем по чуть-чуть. Это мы с моим ребенком допили (было бы что допивать по чести говоря). У вина было хорошее послевкусие. Но само вино, как я не гоняла его по языку туда-сюда, впечатления не произвело.
Как нам потом сказали, что вкус к тонким Бургундским винам надо воспитывать годами. Ну, где ж их взять годы-то эти. Я ж говорила, вкус воспитан на винах малоярославского рОзлива. Не судьба нам была подружиться с Бургундским. Может нам просто не повезло с «подопытными». В конце-концов из всех французских гран-крю 80% — бургундские. А все бургундские вина на память не назовет даже специалист. В этом краю 3300 названий винных поместий.
Зато с самими виноградниками мы очень даже подружились. Покружив немного по грунтовке между доменами, мы вылезли на перекрестке дорог и пошли в глубь виноградников.
Прогулка по виноградникам Шамбертена, вина которого называют самыми мужественными среди Бургундских, была истинным наслаждением. Все оттенки зелени, вкуснейший воздух и разлитая вокруг благодать. Короче, все чакры у нас пооткрывались, все рецепторы всех органов навострили ушки, и за эти пол-часа прогулки, я получила здоровья и позитивной энергии больше, чем…ну я не знаю больше чем, но много!
А сейчас я вам испорчу настроение. В 2012 году замок Х! века Жевре Шамбертен с прилегающими к нему виноградниками купил китаец! На протяжении столетий им владела одна семья, а теперь тут филиал Поднебесной. Местные виноделы собрали 4 миллиона евро, чтобы выкупить поместье, но владельцы продали его за сумму в два раза выше предложенной французами. А как же национальный продукт и национальная гордость? Или и на бутылках Бургундского теперь будет написано «Майд ин чайна»?
Но не все так грустно в Бургундском королевстве. Дальше мы проедемся до замка Кло де Вужо, принадлежащий оpдену Трастевина. А что и кто это такие?….ну, как говорится, продолжение следует!
© 2009–2024 Туристер.
При полном или частичном использовании материалов сайта прямая индексируемая гиперссылка
на www.tourister.ru обязательна.
