Варьёган – маленькая родина большого человека

Интерес к культуре того или иного народа рано или поздно приводит к вопросу, а какие великие люди вышли из этого этноса, кто прославил свой, пусть совсем малочисленный народ, на весь мир?

Коренными жителями Югры являются малочисленные народы ханты, манси и лесные ненцы. Известными ханты можно считать Геннадия Райшева, члена Союза художников России, и Еремея Айпина, советского и российского писателя, политика. Из манси вышли писатель Юван Шесталов, российский боксёр-профессионал Руслан Проводников, нынешний мэр Москвы Сергей Собянин и, в какой-то мере, художник Василий Кандинский, бабушка которого была великой мансийской княжной. А среди лесных ненцев, нет, по-моему, более выдающегося человека, чем поэт и писатель Юрий Вэлла (Айваседа).

Удивительно, но два крупных писателя, хантыйский — Еремей Айпин и ненецкий — Юрий Вэлла (Айваседа), были из Варьёгана, совсем маленького посёлка, в котором проживает всего-то 600 человек (здесь надо уточнить, что для лесных ненцев Варьёгана родина — это родовые стойбища вокруг Варьёгана). И если Еремей Айпин со временем отправился бороздить не только просторы литературы, но и политики, и даже одно время заседал в Государственной Думе, выдвигался на Нобелевскую премию от лиги малочисленных народов, то Юрий Вэлла, уже будучи известным и в России, и за её пределами правозащитником, признанным литератором и исследователем культуры лесных ненцев, до конца своей жизни называл себя обычным оленеводом и жил на стойбище, сохраняя традиционный образ жизни.

В родные места ненецкого писателя и поэта, в село Варьёган Нижневартовского района, я и отправилась в составе небольшой группы. В июне 2016 года в Варьёгане открылся дом-музей Юрия Вэллы, расположенный на самом деле в том доме, в котором писатель жил, когда ненадолго выезжал из родового стойбища. Конечно, я не удержусь и по ходу рассказа процитирую несколько стихотворений поэта…

Поэт Юрий Вэлла (1948–2013) по паспорту — Айваседа. Вэлла — его литературный псевдоним, идущий от названия древнего рода лесных ненцев. Как объяснял сам поэт, в свое время лесные ненцы жили в основном по вершинам притоков реки Пур. Но в гражданскую войну род Вэллы оказался на грани вымирания. Теснимые то белыми, то красными, лесные ненцы остались без охотничьих угодий и мест традиционных рыбалок. Старики считали, что спасти своих детей они смогут только в таежных районах по реке Аган. Но сил на дальнюю дорогу им не хватило, поэтому потомственные охотники еще в пути «кончили» всех оленей. С трудом добравшись до Агана, ненцы из рода Вэллы нанялись в батраки к богатому оленеводу Айваседе. Однако спустя десять лет новая власть докатилась и до Агана. Чтобы избежать раскулачивания, Айваседа всех пришлых ненцев записал на свою фамилию, как родственников. Так предки ненецкого поэта стали Айваседами.

Первым учителем Юрия Вэллы в литературе была его бабушка Ненги, лучшая сказительница лесных ненцев. Такие строки поэт посвятил своей бабушке:

Ты красивее берёзы,
Ты красивее Луны,
Ты желанней Красной Белки,
Руки ласковы твои.
Говорят, ты некрасива —
Голос твой, как скрип сосны…
Но я знаю: словно диво,
Твои сказки входят в сны.

Через циклы стихов, сказок, эссе Юрий Вэлла добивался того, чтобы читатель мог полностью погрузиться в жизнь его народа.

Вот одно из первых стихотворений Юрия Вэллы:

Выпал первый снег —

белый, белый, белый.

Вышел человек —

Серый, серый, серый.

Видит всё в снегу:

Дом, ворота, сани,

Что готовы вдруг

В путь сорваться сами.

Видит облака —

Сизые пушинки.

В воздухе парят

Лёгкие снежинки.

Тают на лице,

Падают на плечи.

Словно вот такой

Радуются встрече.

И стоит уже,

Белый, белый, белый

Тот же человек,

Что был серый, серый.

В его стихах и прозе много тревоги и боли за существование родного народа, окружающей его природы. Писал Юрий Вэлла, в основном, свободным белым стихом, в его стихах чувствуется нерв, который объединяет слова в единое целое, и это не может оставить людей равнодушными. Многие его творения наполнены философским смыслом:

Если по первому снегу
Олень не вернулся в родное стадо,
Значит, его задрали
Волк или росомаха.
Если орлан-белохвост
Бросил гнездовье,
Значит, нашел где-то место безлюдное.
Если сестра моя лебедь
С весенней песней юности
Не покружилась над моим чумом,
Значит, погибла от выстрела… А если
Ты не зверь беззащитный
И не перелетная птица,
Если крылья твои целы,
Но дорогу не вспомнил
В стойбище матери,
Какую причину придумаешь ты себе?

Занимаясь общественной деятельностью, Юрий Вэлла открыто, где только возможно, говорил о проблемах: о том как нефтяники выживают аборигенов со своих родовых угодий, как гибнет хрупкая северная природа, как вырождаются ханты и лесные ненцы. И говорил, что думал в лицо властям любого уровня.

Известна история про президентских оленей, которых он заочно подарил Ельцину и Путину. Факт, что когда до Вэллы дошла информация о серьёзном заболевании Ельцина, он принёс в жертву телёнка от белой президентской оленихи, и президент выздоровел.

Для того, чтобы спасти свое родовое стойбище, Юрий Вэлла уехал из Варьёгана, отказался от квартиры в Когалыме, которую ему предлагали нефтяники за право добывать нефть на его родовом урочище, и до конца своей жизни держал круговую оборону, бросаясь с топором и перекрывая своим телом дорогу технике. «Поэт с топором», такое прозвище закрепилось за ним после того, как он порубил колёса грузовика «Лукойла», направляющегося к его стойбищу.

В одном из открытых писем, он пообещал губернатору Югры, что если нефтяники придут на его стойбище, то он приведёт всё своё стадо в Ханты-Мансийск и перережет его прямо под окнами губернаторского кабинета… Писатель был уверен, что государственный человек должен задуматься о судьбе маленького лесного народа, выживающего в окружении буровых установок и нефтепроводов.

В итоге нефтяной гигант так и не смог справиться с одним человеком.

Поэт очень любил своих оленей, они в чём-то были смыслом его жизни. На многие языки переведена «Азбука оленевода».

Вот несколько «заповедей оленевода» от Юрия Вэллы:

1. Если ступни твоих ног будут ступать туда, куда ступают копыта твоих оленей, ты имеешь шанс стать оленеводом.
2. Построишь много километров ограды-кораля, но оленя не удержишь. Поставишь стойбище, поселишься вместе с детьми и внуками в нем — олени будут держаться вокруг жилища.
3. Не человек пасет оленя, а дымокур. Пусть всегда непрерывно вьется дымок над твоим стойбищем.
4. Разожги дымокур до прихода оленей, а не после. Если твои олени три раза пришли, а дымокур еще не разведен, они могут больше не прийти.
5. Олень — как сухой сучек на дереве: сделаешь неосторожное движение — сломается.
6. Устраивая свою жизнь, всегда думай и поступай так, чтобы было хорошо и удобно твоим оленям; и только во вторую очередь думай и себе и своих детях. Помни: если сегодня хорошо твоим оленям, то завтра будет хорошо вам.
7. Если ты стал оленеводом, заключи такой договор с чернолицым (иносказание — медведь): «Я не буду охотиться на твоих детей, и ты не охоться на моих оленей». И держи слово, кокой бы охотничий азарт тебя ни увлек. Тогда у твоих оленей будет меньше проблем.

Экскурсию по дому-музею нам провела старшая дочь писателя — Тайна. Конечно, мы задали вопрос, почему при рождении ей дали такое необычное имя. Оказалось, что на ненецком языке «тайна» означает «далеко». Когда родилась дочь, отца не было рядом, он был далеко… Отсюда и имя. Во время экскурсии мы также познакомились с женой Юрия Вэллы — Еленой Федоровной и дочерью Ладой.

Дом-музей совсем небольшой: маленькая прихожая, кухонька, библиотека и две комнаты. В одной комнате вся обстановка сохранена в таком виде, как и при жизни писателя, а во второй оборудованы выставочные витрины.

Удивительно, но находясь в доме-музее, общаясь с родственниками писателя, совершенно нет ощущения, что ты находишься в музее. А когда в завершении встречи посреди одной комнаты был установлен большой стол и гостеприимные хозяйки накормили нас домашней стряпнёй и напоили чаем с заранее заказанным тортом, я совсем убедилась, что это не музей — это просто дом, который ещё не успел покинуть дух его хозяина…

В этот день мы также посетили кладбище, на котором похоронен Юрий Вэлла. Я не собиралась делать никакого фото-отчёта с кладбища, но несколько деталей, которые я увидела там, всё-таки решилась запечатлеть. Напротив могилы поэта стоит довольно высокая сосна, и по ненецкой традиции на ней сделан срез с насечками. Оказывается, когда умирает человек, который был ещё и охотником, этими насечками фиксируют количество медведей, добытых им самостоятельно. Я насчитала пять насечек.

Но больше всего меня впечатлила лодка-облас Юрия Вэллы, перевёрнутая и припорошенная снегом она лежит под той же самой сосной… Она больше никогда не послужит своему хозяину…

За два месяца до ухода поэта из жизни, Сургутской телерадиокомпанией был снят фильм «Последний монолог». В своём пятнадцатиминутном монологе Юрий Вэлла рассуждает о смысле жизни человека на земле… Посмотреть фильм можно по следующей ссылке https://www.youtube.com/watch?v=GLkLosc2yYY

В завершении своего повествования я хочу привести ещё одно стихотворения Юрия Вэллы:

Я живу под цветным небом.
И цвета эти так обычны:
Небо грустное,
Небо нежное,
Полухмурое,
Очень свежее,
Весёлое,
Неласковое,
Красное,
Шутливое,
Нарядное,
Ясное,
Как невеста, прекрасное,
Доброе,
Как дитя, беззащитно-слабое
И богатырски сильное,
Жёлтое,
Зелёное,
Синее,
Фиолетовое,
Небо также бывает быстрое
Или вовсе неподвижное.
Небо может быть громким
И совсем-совсем тихим,
И высоким,
И низким,
И густым,
И жидким,
И сухим,
И мокрым,
Посеребрённым,
Позолоченным,
Сизым,
И заважничавшим чиновником,
И по-ненецки простецки близким.
Моё небо вмещается
В стёклышко оранжевое,
Что в руках моей дочери,
В приветливо раскрытый вход чума,
Что перед тобой распахнула моя бабушка,
И в твоё окно
Просторное,
Светлое,
Незарешечённое,
Крест-накрест не заклеенное,
С голубыми наличниками,
Со скрипучими ставнями,
С ромашками на подоконнике,
С лицом твоей матери,
Как с портрета улыбающимся.
Небо может прилечь на поле,
Иль на море,
Иль на тундру —
Отдохнуть после трудной охоты,
Иль рыбалки,
Иль прополки.
Небо может парить над миром
Выше звёзд,
Выше солнц
И галактик.
Небо может стать наилегчайшим
И бесшумным,
Как порхание бабочки,
Небо может сделать…
Нет!
Нет!!!
Другого неба не знаю.
Нет!
Другим оно не бывает.
Нет!
Оно не может стать не небом.
Моё небо
Цветным-цветное,
Под которым и ты живёшь.