Литературный музей «Дом Языковых»

Таких домов, как Дом Языковых, в котором сегодня размещается Литературный музей, в Ульяновске совсем немного. Это типичный дворянский особняк городского типа, построенный на рубеже 18–19 веков, в стиле классицизма.

Вначале дом принадлежал роду известных симбирских дворян Языковых.

Фото из интернета

Сам по себе дом — это артефакт культуры, его стены помнят не только хозяев от Михаила Петровича Языкова (1767 — 1819) — отца поэта Николая Языкова, но и гостей, в числе которых в тридцатые годы 19 века, был и Александр Сергеевич Пушкин.

Кроме того, этот дом помнил и декабриста В. П. Ивашова, и героя войны 1812 года Д. В. Давыдова, и историка М. П. Погодина, и фольклориста П. В. Киреевского, и это еще далеко не полный перечень.

Фото из интернета

Далее судьба дома была несколько банальной — новые владельцы, с 1868 года сдавали здесь комнаты «под номера», которые по имени хозяев, назывались то «языковскими», то «карташевскими».

Потом в помещении находился городской общественный банк, но недолго.

В 1919 году это здание находилось в ведении Чрезвычайной следственной комиссии. И лучше бы забыть то, что об этом периоде помнят подновленные стены.

В 1926 году хозяином здания стал Ульяновский губернский исполнительный комитет. А с 1930х годов здание было отдано детям (Детский дом).

Прежде чем предлагать мои личные воспоминания, оживляющие «память старых стен», закончу с исторической справкой.

В 1986 году здание было вновь передано, теперь уже местному управлению культуры и началась реставрация (не ремонт, а настоящая научная реставряция, с целью воссоздания атмосферы данной городской дворянской усадьбы).

В июне 1999 года, музей открылся. Это событие было приурочено к 200-летию со дня рождения А. С. Пушкина.

Главная экспозиция «Пушкин и симбиряне» была предложена посетителям в трех залах второго этажа.

Опасаюсь, что у гостей города Ульяновска, может сложиться впечатление о Симбирске, как о «захудалом местечке». Сама была удивлена, когда узнала, что в прошлом, старом Симбирске было «только» два английских яхт-клуба, два симфонических оркестра, которые играли в садах и парках… Далее не перечисляю.

Моя бабушка рассказывала мне о старом Симбирске. Однажды я что-то опубликовала, и впоследствии, среди комментариев получила сердитый окрик из города на Волге: «Вы бы поменьше бабушек слушали, а читали документы». Видимо автор намекал на себя — он, приехавший из другого города, стал любителем-краеведом, видимо, по зову души.

А я вот слушала… И понимаю, что теперь моя память бесценна, потому что архивы в Ульяновске не раз горели. А я 15-летняя девочка ходила туда (с заявлением от руководства Музыкального училища) и работала с архивами. Остались тетрадки, исписанные детским почерком, правда с указанием инвентаризационных номеров документов.

Разрешали работать, хоть и была я несовершеннолетняя, но документ о «научной работе», которую я якобы проводила по заказу Музыкального училища, был на руках и действовал.

А рассказы «бабушек и дедушек» вспомнились в связи с классификацией, которую я привела в моей записи в блоге «О фильме Большая поэзия», которую недавно опубликовала на Туристире. Три периода исторического времени, изображенные с юмором: Период «от Адама до моего дедушки», «от дедушки до меня» и «МОЕ время!!!».

У меня жива и собственная память, ведь в этом доме располагался Детский дом, и несколько ребят отсюда учились в моем классе (тогда было так). Они приходили учить уроки к нам домой и бабушка кормила их обедом. Жили мы тогда «шикарно» — пять человек на 16 квадратных метрах… Родители — врачи, но многие так жили, после войны. Места хватало всем и на 16 метрах. Другая была жизнь. Никакой экскурсовод не оживит вам эту память!

Поэтому жалея, что моя старая запись в блоге давно забыта, предлагаю частичную перепечатку из моего же «забавного» воспоминания, с выставки примитивистов, когда-то размещенного на Туристере. Во-первых, чтобы помнили, а во-вторых, чтобы будучи в Ульяновске все же заглянули в этот простенький музей — сегодня это филиал Ульяновского областного краеведческого музея им. И. А. Гончарова.

А было это несколько лет назад, в 2014 м году. Приехала в город детства, остановилась в гостинице «Венец»…

Перешла дорогу и остановилась у знакомого дома, который и в мою бытность мы называли Домом Языкова.

В Ульяновске сейчас появилось много памятных табличек — историю почитают.

Имеется табличка и о том, что в этом доме когда-то останавливался А. С. Пушкин, когда приезжал работать в местном архиве, по пути в Оренбург. Изучал документы о Пугачевском восстании.

Поскольку музей был открыт в связи с юбилеем поэта, во дворе появился и его бюст…

Который выполнил, конечно же, Церетели.

Поднялась на второй этаж, где в зале (кажется это голубая гостиная) когда-то проходили детские елки для детдомовцев и меня приглашали (по-соседски).

Вот она — эта лестница, которая в детстве казалась такой великой и красивой!

К сожалению, тот зал был на ремонте и я сосредоточила свое внимание на «тогдашней» выставке художников-примитивистов, изображавших Пушкина. Как сердце велит…

Тот, кто посетит музей в настоящем, наверняка увидит что-то новое, то, что в 14-м только готовили к показу. Музеи, хоть и хранители, да ведь экспозиции постоянно меняются. Так что моя задача сейчас — пригласить вас к посещению музея и рассказать те «байки» — заметьте от первого лица (я свидетель), которые оживят эти заповедные стены.

Скрипнула дверь, открылась-закрылась и мне вспомнилось далекое былое.

Жила я от дома Языковых по-соседству — «через забор».

Моего дома давно уж нет, ведь он стоял на улице Ульянова, рядом с домом, где родился вождь пролетариата, а во-время строительства мемориала все вокруг сносили.

Дом был крепкий, из красного кирпича, большой, двухподъездный-двухэтажный. Для деревянного Симбирска очень даже знатный дом. А вот жили в этом доме люди тесно, без удобств, но можно сказать одной большой семьей. Между комнатой моей бабушки, у которой мы с родителями жили одно время, и комнатой репрессированного врача Наинского, где жила его вдова, существовала комнатка, а скорее «жилая щель» в которой помещалась незабываемая Клавдя Петровна.

Пожалуй здесь самое место разместить и несколько картин примитивистов, что тогда, в моем блоге, были показаны.

Жила Клавдя Петровна, как птица небесная — без особых потребностей.

В комнате стоял стол (на котором она кроила), зингеровская ножная машинка, манекен для примерки, табуретка, скамеечка и осколок зеркала на подставке, вместо трюмо. Все стены были увешены вырезанными иллюстрациями из журнала «Огонек», из календарей, из каких-то изданий, оставшихся «от прошлой жизни».

Зарабатывала Клавдя Петровна тем, что шила платья и любую другую одежду. Спала на полу. Денег не копила, а заработав немного, тут же тратила их на сладкое, которое любила. Были у Клавдии Петровны две больших привязанности, одухотворящих ее обыденность совершенно с разных сторон. Утром старушка шла к заутрене и обедне, службы не пропускала. Возвращалась просветленная, тихая, пахнущая ладаном.

Вечером Клавдя Петровна шла в кино, которое показывали в Доме офицеров, что напротив дома Языковых.

Кино она обожала и была настолько предана Дому офицеров, что в кассе уже перестали продавать один билет: второй ряд, четвертое место. Сначала ей этот билет оставляли, и она его покупала, а потом, ее просто стали сажать на это место бесплатно — как почетного завсегдатая.

Вот он — Дом офицеров, напротив Дома Языкова.

После кино, Клавдя Петровна приходила восхищенная, с мечтой во взгляде и фантазиями.

Бабам у двора она рассказывала свои интерпретации фильмов, которые не имели ничего общего с замыслом авторов. Если бы это сейчас вспомнить, да повторить!

Однажды она шила мне пальто и опечаленная пришла к бабушке доложить, что материи не хватает. Жили тогда бедно, отрез на пальто был рассчитан до сантиметров и расстроенная бабушка пошла за стенку прояснять ситуацию. Поискали вдвоем, и нашли четыре рукава, вместо двух. Просто Клавдя Петровна замечталась о просмотренном фильме и скроила рукава дважды. Пришлось вставлять клинья, но это не повредило моей обновке — портниха она была хорошая.

Когда в Ульяновск стали привозить туристов-иностранцев и они стали ходить по нашей улице к домику Ленина, Клавдя Петровна дождалась своего звездного часа.

— Здраствуйте. здравствуйте! Гости дорогие! — Кланялась она ошеломленным иностранцам по-старинному, в пояс.

— К Ленину идете? К Владимиру Ильичу, значит. Милости просим! — и она кланялась вновь.

— Как же, как же! Помню-помню! Вовка Ульянов. Как же! Охальник был — не приведи Господи. Все за нами девчонками бегал по улице, да за косички дергал…

(На секунду «остановлю» Клавдю Петровну и покажу читателям: от он — дом, где родился Ленин (их даже два — семья переехала, сразу после рождения Владимира в дом, что рядом). Теперь это Мемориал).

— Оооо! Таращили глаза иностранцы, доставая фотоаппараты.

Моя бабушка слушала эти бредни в открытое окно, терпела несколько дней, а потом вызвала Клавдю Петровну на нелицеприятный разговор.

— Что же это вы, Клавдия Петровна, себя роняете. Рассказываете небылицы почтенным людям. В каком году вы родились? А в каком Ульянов? То-то и оно! Когда вы бегали взапускИ, да голяшками сверкали, Ульянов уже был студентом Казанского Университета!

Вы знаете, что вам может быть за фальсификацию истории?

Слово «фальсификация» испугало Клавдю Петровну до крайности. Пару дней она жила тихо, лишь прокрадывалась темным коридором, не зажигая света, если нужно было выйти по нужде. Однако прошло два-три дня, и она вновь встала на своем посту у подъезда в ожидании иностранцев.

— Здраствуйте, здравствуйте! Гости дорогие! Милости просим! Как же, как же! Помню-помню! Пушкин. Лександр Сергееич. Ну… Уж как приезжал он к другу-то свому закадышному — Языкову-помещику. Дом-то Языкова рядом, могу провести! За уголок, по улице Труда, да еще налево за уголок. Со двора-то его лучше видно, но там забором огорожено. Так вот, значит,- пела она сладким голосом, — балкон там есть знатный, на ём-то Языков с Пушкином и гоняли чаи. Оно как водится: из самовара. Чаек-то кто ж не любит!

Бывало идем мы девушки — все белошвейки, а они — Пушкин с Языковом чай пьют, да нам с балкона кричат:

— А что, девушки, не пойдете ли вы к нам чай пить?

А мы смеемся, конешно, на язык тоже вострые:

— Знаем-знаем! После вашего чая самовары будет трудно носить!

Оооо! Морщили лбы инстранцы. Оооо! Лопотали по-своему — непонятно, но одобрительно.

Почему после чая с Пушкиным да Языковым девушкам будет трудно самовары носить, я, тогда еще ребенок, не понимала, хотя и задумывалась над этим вопросом.

Да. Скрипнула дверь в прошлое, и я в потоке какого-то иного времени, что льется вспять, отчалила от настоящего и оказалась где-то далеко-далеко. Ласковая волна выплеснула на необитаемый остров, никем не обжитый и только мне знакомый.

Было.

Отзвучало.

А может быть мы в любом музее и ищем себя во времени…

Адрес: Ульяновск, ул. Спасская, 22.

Ближайшая остановка общественного транспорта — «Гостиница „Венец“». Музей открыт каждый день, кроме понедельника, с 10:00 до 18:00. Каждый второй и четвертый четверг месяца — с 12:00 до 20:00.

Цена взрослого билета 120 RUB, льготного (студенты, пенсионеры) — 60 RUB, для школьников 16–18 лет — 30 RUB, детям до 16 лет — бесплатно. За экскурсионное обслуживание доплата 40 RUB с человека, столько же стоит посещение тематической лекции. Цены на странице указаны на октябрь 2018 г.