На прогулку в петербургский Ботанический сад. В ожидании Весны

Петербургский Ботанический сад имеет историю сравнимую с историей города и по длительности своего существования, и по ценности коллекции, и по героическим страницам своей жизни.

Но не эта история привлекла на этот раз моё внимание.

«Уж замуж невтерпёж» почему-то пришли в голову слова, на всю жизнь вколоченные еще в школьные годы. Что вдруг? Да просто, хотелось объяснить, почему с такой неодолимой силой потянуло в Ботанический сад. Замужество не причём, хотя весной гормональный фон (в смысле, уровень продукции половых гормонов) должен быть повышен. Вопрос в другом, а была ли весна? Или даже — а будет ли? Лимит ожидания исчерпан. Организм всё настойчивее требует света и цвета. Солнечные дни выпадают и радуют, пусть не так часто, как хотелось бы. С цветом — совсем беда. Раньше хоть на Первомай город утопал в алом цвете! Сейчас популярнее другая тема: уже который месяц ведутся жаркие баталии вокруг передачи Исаакиевского собора РПЦ. Упомянула об Исаакии не ради красного словца и не для обсуждения температуры кипения, предмет внимания — его купол.

Он покрыт золотом. В Петербурге купола многих храмов покрывали золотом, значительно чаще, чем в других городах и весях, тоже унаследовавших традиции Византии. И не только храмы золотили. Как порою играет на солнце золотой кораблик на золоченом шпиле Адмиралтейства! Не надо думать о «нецелевом расходовании средств» или удовлетворении амбиций столицы государства Российского. Город, если и имел амбиции, то заключались они отнюдь не в демонстрации роскоши (про отдельные личности не говорю). Существует точка зрения, что блистающее золото куполов, подобно маленьким солнышкам, делали жизнь горожан среди серости и непогоды чуть-чуть лучше.

Архитектура, театры, замечательные выставки, которые проходят в городе, — без них невозможно представить нашу жизнь, но так хочется, выйдя из дома, окунуться в красочный мир, созданный природой, а не нашими с вами руками. Короче, очень хотелось, чтобы пришла Весна. Она пришла, но от её «тепла» птички петь не хотят, а лютики-цветочки вторят им: «и мы подождём». Одной мне неймётся.

Вот тогда-то и пришла светлая мысль пойти в Ботанический сад. Нет, не в оранжерею: азалии, в основном, отцвели, а на меньшее подписываться не хочется. Первоцветы, несмотря ни на что, цвести должны, и мне захотелось им поклонится и в прямом, и в переносном смысле.

Несмотря на решение не распылять своё внимание, как не сделать исключения, уделив его такому чуду? Как-будто из зимней сказки в шубе явился.

Кипарисовик родом из Японии, готов выдержать и наши холода, и наш влажный климат. И хотя у себя на родине он даже целые леса образует, тем не менее, весьма почитаем — его выращивают и в монастырях, и около храмов. У нас тоже почитаем … в ландшафтном дизайне. Я согласна, смотрится очень хорошо. Одна беда — растёт медленно. Наш экземпляр Кипарисовик горохоплодный 'Filifera Aurea' растёт не просто медленно, а очень медленно: «Ежегодный прирост примерно 5 см, в маленьком возрасте растет быстрее, к 20 годам его рост начинает замедляться до 3 см». Интересно бы знать, сколько лет, вообще, он может расти.
Своё шествие по Европе кипарисовик начал во второй половине XIX в., и в России его начали выращивать в Крыму. Все-таки, в нашем климате ему прохладно, и многие виды разводили в оранжереях, и уже с 1860 г. обосновались они в нашем Ботаническом саду.

Как я уже сказала, я шла, чтобы низко поклониться маленьким стойким солдатикам, которые вопреки холоду и непогоде готовы цвести всеми красками.

Не наклониться нельзя, иначе ненароком и мимо пройти можно.

Это на фотографии резуху можно на весь кадр разместить как огромное белое облако, а на деле, только-только землю прикрывает.

Заодно немного расскажу о названиях, потому как связь названий, будь то ботанические, либо географические, с жизнью мне всегда интересна. Не всегда нахожу нужную информацию, тогда можно додумать самому, что еще интереснее. В частности, этот цветок на латыни — Arabis caucasica. Легко найти объяснение: «Первое слово „Arabis“ указывает на территории, связанные с арабскими поселениями, а второе слово, являющееся видовым указателем, ориентирует на каменистые склоны гор Кавказа» (www.asienda.ru/plants/rezuha-kavkazskaya). А вот почему по-русски «резуха»? У меня есть версия. Но будем считать, что из-за резных листьев…
Другая ситуация с пролесками.

Русское названия понятно, а по латыни Scílla. Почему? Лично у меня при названии «сцилла» невольно возникает единственная ассоциация: «Сцилла и Харибда». Первое, что приходит в голову, как правило, верно. И «ноги растут», действительно, от Сциллы (Скиллы), описанной Гомером. Что общего у нежного трогательного цветка и ужасной Сциллой? Почти ничего. Это имя было дано «морскому луку», или ургинии приморской, которая произрастает на побережье Средиземного моря и первоначально была отнесена к тому же роду, что и пролеска.

Но может, не так уж ошибочна связь этой маленькой изящности с коварством (по одной из легенд в это чудовище была превращена дочь царя Ниса, влюбившаяся в Миноса, который пришел завоевателем, и предавшая и отца, и город)? Дело в том, что пролеска некоторым образом ядовита: «В больших дозах (для ребенка достаточно нескольких луковичек) вызывает тошноту, рвоту, тяжелый понос» и т. д.
Конечно, для путешествия по Ботаническому саду информация об ядовитых свойствах излишняя, но, в своё время, я много читала о ней, поскольку у нас в саду на даче синяя (намного реже белая) пролеска чувствует превосходно. Как не предупредить?
Отправляясь в дальние страны, мы хотим видеть что-то необычное, непривычное. Этим можно объяснить, наше желание преодолевать преграды, на пути, порою весьма неблизком. Так мы устроены. А потому и сейчас я не очень задерживалась у примул, которые сейчас довольно привычны.

К тому же они только-только начинали цвести.
А вот цветущие кустарники меня поразили. Наверно, потому что я мало брожу по весеннему лесу — клещи, понимаете ли.
Это наш обыкновенный волчеягодник, или волчье лыко. Кто не знает его манящих красных ягод в лесу?

Не представляла, что он так красиво цветёт. Впрочем, и с ягодами он весьма привлекателен.
В тему путешествий: каждый из путешествий возвращается со своим багажом. Каков он зависит от нас. Так, в конце XVIII в., когда ботаник П. С. Паллас вернулся из своих странствий, он написал книгу «Путешествие по разным провинциям Российского государства». В ней есть и описания волчеягодника: «в Сибири плоды этого кустарника называют диким перцем и дают детям вместо рвотного и от кашля. Женщины натирают их соком щеки. Мужики толкут семена и пьют вместо лекарства, «к чему весьма крепкий потребен желудок», а корень, «своей остротой все растение превосходящий, пользуют от зубной боли». С женщинами всё понятно: на что не пойдешь ради красоты, но каковы мужики, чтобы столь ядовитое растение употреблять. Хочешь — не хочешь поверишь во фразеологизмы «сибирский мужик» и «сибирское здоровье».
Если волчеягодник, в большей степени, удивил своим цветением, то форзиция очаровала. В ней воплотились и грация, и нежность, и яркость, и… пр.

Даже ничего не зная о ней, чувствуется её восточное происхождение. Всё же я поинтересовалась, и не только получила подтверждение своему предположению, но и узнала о названии. Оно мне показалось тоже каким-то восточным, но на европейский лад. Оказалось совсем не так: «Название цветок форзиция получил в честь Уильяма Форсайта, шотландского ботаника, главного садовника Кенсингтонского дворца и одного из основателей Королевского садоводческого общества. Именно Форсайтом первый куст форзиция был привезен в Европу из Китая». Хм.

Дорожки уводили меня то в более «дикую» часть парка, то возвращая к очагам цивилизации.

С точки зрения, красочности представления «лесная часть» проигрывает, но именно в ней можно полностью отдохнуть и отключиться от городской суеты. Тишина. Это через несколько дней всё пространство заполнит щебет птиц, а пока я наслаждалась тишиной. Замечу, с пением птиц еще приятнее.

Всё относительно в нашем мире. Вот и тюльпаны давно уже не редкость для нас, а потому не столь уж много радости от них. Если и заставляют восхититься ими, то либо какой-либо вычурностью в форме и цвете, либо своей массовостью и разнообразием, как то в парке Кёкенхоф или где-нибудь в степи. Но когда даже тюльпаны не смогли пробиться через наши холода этой весной, группка героев, сумевших это сделать, была встречена мною на «ура».

Пора мне снова в пояс кланяться. На этот раз, чтобы рассмотреть те цветы, с которыми больше знакома теоретически.
Адонис, или горицвет, знаком и практически, но в своём высушенном состоянии. В пору своего увлечения флористикой, не могла обойти его вниманием при составлении сухих «композиций»: выглядит ярко, зрелищно, но нельзя сказать, что утонченно.

Нет необходимости заниматься расшифровкой его названия ни на русском, ни на латинском. Вроде, и с горицветом всё понятно, и с Адонисом тож.

А я возвращусь к теме коварства. Отнюдь не мифологического. Адонис (горицвет) хорошо известен в фармацевтике, поскольку содержит сердечные гликозиды. Кто с их применением не знаком, может порадоваться (до поры до времени). Но передозировка!… Короче, все растение ядовито. И получается, на чем глаз не останавливается, всё ядовито. Или почти всё. Какой-то смысл в этом есть: это не помидоры килограммами потреблять в конце лета.
Вот и следующий цветок не исключение. Фиолетовые колокольчики прострела особенно хороши.

Больше всего умиляет их пушистость.
Увидеть этот цветок «вживую» весьма ценно, хотя на картинках видели многие еще на уроках биологии, т. к. он занесён в Красную книгу.
«Прострел» — название не очень звучное, возникают ассоциации с радикулитными болями. Наши ассоциации отражают нашу жизнь (не обязательно собственный опыт), так что иногда приятнее уйти в мир легенд и мифов. Своё название цветок получил после того, как стрела архангела Михаила пронзила землю, а все демоны и даже сатана, которые до того прятались в траве, провалились в преисподнюю. На том достопамятном месте и вырос столь дивный цветок. Впрочем, есть у этого растения и другое название, и другие легенды. Приводить их не буду, а то можно увязнуть и в вещих снах, и саге о Брунгильде, довольно только назвать, что это легендарная сон-трава.

Ах да, о ядовитости. Кто бы сомневался, что и оно ядовито, особенно в свежем виде.
Так что прочь от него.

Несмотря на желание полюбоваться «живыми красками», пройти мимо совсем некрасочных и неживых листочков не представлялось возможным, потому как есть в этом особый шарм и созвучная мне цветовая гамма. Название растения умилило: «Бамбучок курильский».

Такое ласкательно-трогательное — бамбучок! Постояла, поумилялось и, честно говоря, подумала, что с психикой у меня что-то не совсем то. Ну что в этом бамбучке нашла? Вернуть собственную самооценку смогла только через несколько дней, когда вновь оказавшись здесь, услышала, как вполне приличного вида дама призывала свою знакомую обратить на него внимание. «Ага, не одна я такая».
Мой путь лежал к японскому садику, который несколько лет назад начал успешно создаваться и сейчас приобрёл вполне совершенные черты.

Как и положено у нас, свободный доступ сюда закрыт, можно только с экскурсией. Несколько неприятен такой подход, но только сам принцип, т. к. отсутствие в нем людей даёт шанс посмотреть именно его, а не желающих сделать на его фоне селфи.

Имелась у меня еще одна цель посещения: посмотреть почки на сакуре. Когда сакура в городе зацветает, это становится известным благодаря СМИ. Но когда же наконец??? «Еще чуть-чуть осталось подождать», — сказали почти проклюнувшиеся бутончики на тоненьких веточках. «Я терпеливая. Я подожду», — ответила я.