Сергиевка: ускользающая красота, история, мистика

Что такое для меня русская усадьба! Да ведь уже сказал Тургенев, вместив целый пласт культурной памяти в два слова — «Дворянское гнездо».

Сейчас прочитала в интернете, цитирую: «Дворянское гнездо». 1859. «Краткое содержание романа. Читается за 13 минут. Оригинал — 6 ч.»

Что ж! Вместе посмеёмся над подобным «рационализмом» и пойдем не торопясь, не считая времени, по устланным осенней пагнилью дорожкам, причем не мокрым, а сухим. Парк Сергиевка устроен так, что в любою погоду дорожки не размокают и вода нигде не стоит в лужах… Знали как парки устраивать в прошлые века! Да и как не постараться — по этим дорожкам гуляли отпрыски царской династии Романовых. Место не только славное своей красотой, но историей. А устройством парковой территории занимался сам Петр Иванович Эрлер — знаменитый ландшафтный дизайнер XIX века!

Дворцово-парковый ансамбль "Сергиевка" (территория на плане очерчена красным). Рядом находится Дворцово-парковый ансамбль "Собственная дача". Прогулка была единая - по двум усадьбам, да и судьбы людей, которые населяли эти места переплетаются, поэтому далее я не буду их разделять в рассказе.

Почти сразу, еще в начале прогулки я поняла важное — парк, несомненно, красив в любую погоду, но «безвременье» начала ноября удивительно верное время для посещения, потому что сквозь черные хитросплетения почерневших, сбросивших шумную листву веток, многое можно увидеть из того, что летом будет сокрыто за буйной зеленью. Парк диковатый, как лес, не очень ухоженный, но чистый.

Несмотря на расположение между Петергофом и Ораниенбаумом, где всегда множество туристов, Сергиевка — место не туристическое и я бы сказала, тихое. Оно и понятно. Главный дворец — творение Штакеншнейдера ныне не является музеем, а отдан во владение Биологическоему НИИ Санкт-Петербургского государственного университета, так что не особенно и посмотришь на тот же отреставрированный Парадный зал (говорят очень красивый), где ныне проходят конференции, заседания, хотя иногда, вроде бы даже концерты бывают… Хорошо бы посетить!

Директор института — Дмитрий Владимирович Осипов, влюбленный в Сергиевку, сам является «гением места». Он вложил немало сил в возрождение и дворца, и парка, а его сотрудники — биологи, и в сохранение флоры. По оценкам ученых сейчас в парке зарегистрированы 250 видов сосудистых растений. Что такое сосудистые? Это такие растения, которые имеют специальные клетки для переноса воды и питательных веществ из почвы через корневую систему вверх по стеблю, как правило, к листьям, или, что имеется вместо них.

Тут пока пишешь рассказ о парке, невольно и сам биологом станешь! Природа вокруг — а это 120 га (!) располагает. А еще здесь зарегистрированы 185 видов птиц и 35 млекопитающих…

Впрочем потери все же есть… Идем по парку в поисках знаменитых «Мордвиновских дубов» и останавливаемся на пару слов с милой местной женщиной, что тоже гуляет по парку.

 — Вот на этой поляне, — рассказывает она, росли подснежники. Вся поляна расцветала весной! А потом это место выбрали для футбола, волейбола и цветы затоптали…

Мне жалко подснежников, но я жадно фотографирую дубы, — это не те, которые запечатлел Шишкин в усадьбе Мордвиновка (граничит с Сергиевкой), но и они необычайно колоритны. Дубы здесь могучие и многое помнят…

Что именно помнят?

Обратимся к истории! Это важно, потому что истории жизней многих людей, населявших эту усадьбу, это еще и история России.

Ну, например, вот в этом маленьком дворце, под названием «Собственная дача Его императорского Величества» произошла первая значительная по времени, часовая встреча НиколаяII c Распутиным. Царица при той встрече тоже присутствовала. Повлияла ли та встреча на русскую историю? Несомненно!

Так что начнем с самого начала…

В древности эти места населяли угро-финские племена. Тайны, зашифрованные в древнейших рунах и сейчас, как мне кажется, вплетаются в шелест могучих крон дубов, что крепко вросли в эту землю.

Да, это место мистическое, так ощущается. Но не будем сравнивать древние племена, с их пралогическим мышлением, которые умели разговаривать с Природой на ее языке — откуда пошли языческие верования, и просвещенное великосветское общество на переломе веков (XIX–XX) когда мистицизм прочно въелся в умы и души людей. Известно, что спиритические сеансы в то время могли проводить и в крестьянских избах, и великосветских салонах (царская семья здесь не была исключением). Хотя церковь подобные «забавы» запрещала. Общение с потусторонним миром из любопытства — это пагуба.

Но вернемся к истории.

Был период — данная территория была Шведской, впоследствии, когда Петр Великий «поднял Россию на дыбы», обеспечив в результате успешных военных компаний, её выход к Балтийскому морю, данная территория стала Российской. Эти земли ПетрI щедро дарил своим сподвижникам, среди которых был и Александр Иванович Румянцев. От него по наследству, земля перешла сыну — известному фельдмаршалу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому. Сложная, двойная фамилия появилась не сразу. В 1774 году доблестный воин выступил с 50-тысячным войском против 150-тысячной турецкой армии и одержал победу. Тогда ЕкатеринаII, дабы прославить подвиг Петра Александровича и его успешный переход через Дунай, вместе с другими наградами Высочайшим указом повелела прибавить к фамилии Румянцев, еще и Задунайский.

Ходят небезосновательные слухи, что Румянцев-Задунайский был внебрачным сыном ПетраI, но мы сейчас не будем более подробно останавливаться на этой версии.

У Петра Александровича было три сына, якобы по имени одного из них — Сергея, эта дача и получила название Сергиевка. Что ж! Вполне возможно.

Умер Петр Александрович в 1796 году, в Малороссии, в одиночестве и забвении. В результате интриг, да и по состоянию здоровья был в конце жизни отлучен от дел. Похоронен в Киево-Печерской лавре.

Дети Петра Александровича не получили богатого наследства. Поэтому вскоре, в 1822 году продали дачу Сергиевка Кириллу Александровичу Нарышкину (1786–1838)

Граф Владимир Александрович Соллогуб, кроме своего довольно объемного литературного наследия оставил и «пару слов» об этой покупке, записав однажды, что Нарышкин «Обзавелся помещичьим домом среди разных деревянных павильончиков, где проживали летние гости».

Интересно, что в Википедии Кирилл Александрович аттестуется следующим образом: «Русский придворный из рода Нарышкиных, обер-гофмаршал, обер-гофмейстер, камергер, член Государственного совета, владелец усадьбы Сергиевка».

В этом невольно читается намек на то, что владение данной усадьбой, чуть ли ни заслуга Нарышкина! Все объясняется просто. В 1838 году, уже после смерти хозяина, «Нарышкинскую дачу» купил НиколайI за 560 тысяч рублей. Отныне Сергиевка становится не просто «дворянским гнездом», которое переходит из рук в руки, но накрепко связывается с судьбой династии.

Как я уже упоминала, усадьба Сергиевка, а также Мариинский дворец в Петербурге — свадебный подарок отца (НиколаяI) дочери — Марии Николаевне. И Петербургский дворец, и усадьбу в Сергиевке поручили строить любимому архитектору царя, Андрею Ивановичу Штакеншнейдеру.

Однако прежде чем мы прикоснемся к особенностям архитектуры этой выдающейся усадьбы, вернемся к людям, которые здесь поселились.

Мария Николаевна, как известно, была не только очень красива, но и отличалась нравом «крутоватеньким», так что однажды объявила, что никогда не выйдет замуж за «заморского принца», с которым придется покинуть Родину. Венценосный отец принял с сочувствием заявление дочери, и когда пришло время подумать о замужестве любимицы, был составлен небольшой список претендентов, брак с которыми, родители готовы были бы благословить.

Так в Россию, не вполне «случайно», на военные сборы прибыл герцог Максимилиан Лейхтенбергский — блестящий красавец, который покорил сердце Марии Николаевны. Какое это счастье! Когда брак заключается не только по расчету, но по любви, причем любви пылкой! Однако «пылкая» и опасна тем, что может быстро сгореть…

Но вначале все же была любовь.

Да. Этот дворец, эти стены были свидетелями простого человеческого счастья, которое — так было предопределено судьбой, длилось недолго. Жизнь герцога Максимилиана (1817–1852) была короткой.

В интернете немало «панибратских воспоминаний» современных блогеров о том, что Максимилиан фон Лейхтенберг был «славный малый», хотя было бы уместнее с большим уважением оценить и перечислить его заслуги перед его новой родиной — Россией.

Большой знаток искусства — он был обладателем крупной, уникальной коллекции произведений искусства, в первую очередь скульптуры.

Он не был бездумным собирателем, но был истинным ценителем искусства и не случайно в 1842 году стал почетным членом Академии художеств, а затем и ее президентом. Такое, оказанное ему уважение было основано и в благодарность за его постоянное попечение, которое чувствовали на себе многие русские художники. Ему принадлежало авторство устава Академии Художеств. Однако герцог оставил о себе добрую память не только на поприще искусства.

Именно он, в качестве попечителя Общества посещения больных содействовал открытию больницы св. Лазаря (впоследствии лечебницу стали называть Максимилиановской). Это дело продолжили сыновья герцога Максимилаина.

На базе мастерских Лейхтенберга, в Петербурге было открыто первое промышленное гальванопластическое предприятие, где занимались изготовлением барельефов и статуй по новой методике, так что именно здесь было создано скульптурное убранство Исаакиевского собора.

Можно было бы и далее продолжить перечень заслуг замечательного человека, но впереди нас ждет еще столько событий, а осенний день в ноябре, для прогулки в окрестностях Петербурга быстро кончается — смеркается так рано!

В браке Марии Николевны и Максимилиана рождались дети… Но в тот момент, когда Мария Николаевна родила долгожданного сына, возлетела на небеса душа ее трехлетней дочери Александры. Роженице не сразу сказали об этом…

Жизнь людей! И радости, и горести, и трагедии, — это жизнь.

Главный вход в усадьбу со стороны Ораниенбаумского шоссе — чуть в горку, где до запрещающего знака, ставят машины многие приехавшие.

Здесь справа растет могучее дерево, рядом с ним останавливаются экскурсоводы, чтобы заметить, что могучих, вековых деревьев в парке много и они свидетели исторических событий. Это действительно так.

Из-за горки выглядывает торец Гофмейстерского корпуса, где обычно располагались приехавшие гости.

В этом корпусе однажды, летом проживал и приглашенный лично Марией Николаевной, молодой, только начинающий, художник А. К. Саврасов.

Она открыла для себя этого художника на одной из выставок и вот так «запросто» пригласила пожить в усадьбе…

Впоследствии художник вспоминал, что время, проведенное в Сергиевке — одно из самых счастливых в его жизни. Он здесь много работал — природа несомненно благословляла его творческий труд. Так здесь написана картина «Морской берег в окрестностях Ораниенбаума».

Куда смотрели окна комнаты Саврасова? Признаюсь, для меня это не так важно, хотя память сохранилась и знатоки могут указать.

Это восточный фасад.

Вот западный фасад…

Из окон Гофмейстерского корпуса открывается вид на Троицкую церковь — тоже творение Штакеншнейдера.

Церковь небольшая, белоснежная, словно в воздухе парящая, ныне отреставрирована, так что здесь проходят службы. Очень важно, чтобы церкви жили, чтобы в них творилась молитва, иначе тишина пустоты, в которой раздается только голос экскурсовода, обращающего внимание на детали убранства. Обычно голос звучит гулко, как в пустом колодце. Церковь — это живое — так должно быть! Однако бывают факты, связанные и с убранством, что трогают сердце до глубины души, как этот…

Говорят, что именно в этом маленьком храме до определенного времени находился иконостас, написанный на холсте(!) Тот самый, который был создан для первого храма в Петербурге — Петропавловского (!)

Не могу не усилить свой восторг восклицательными знаками. Ну, а печаль об утраченных святынях даже и отметить не получится — нет таких знаков, не придумали… Только сердечная печаль.

Рядом с Троицкой церковью находится Собственная дача Его императорского Величества, однако место это очень непростое и сюда мы еще вернемся чуть позднее.

А пока пора уже обойти вокруг главного дворца в Сергиевке, что доминирует в усадебных владениях, радуя и красотой, и размером, и своеобычием. В то время, когда Андрей Иванович Штакеншнейдер приступил к проектированию будущего здания, в Петербурге, по примеру Европы, уже владел вкусами именитых заказчиков Помпейский (Помпеянский) стиль. Уникальные раскопки в Помпеях, Геркулануме несомненно повлияли на этот интерес. Именно в этом стиле и построен дворец в Сергиевке. Здесь множество намеков, на «внутренние дворики», и все четыре фасада интересны, уникальны.

Обойдем вокруг отреставрированного здания. После Великой Отечественной войны здесь оставался только остов — разрушения страшные, так что слава тем, кто восстанавливал! Сегодня многие, из наших современников, тех, кто, как и мы обходит вокруг дворца, отмечают все же недостаточное восстановление здания и необходимость уже новых, не только реставрационных, но и ремонтных работ. Однако оставим в стороне эту больную тему — у нас она, к сожалению, всегда актуальна.

Итак, перед нами великолепное строение, которое немного напоминает загородную древнеримскую виллу.

Северный фасад расположен «лицом» к Финскому заливу.

Вид просторный и дальний.

Именно здесь, со стороны Финского залива находится Парадный зал дворца. Перед дворцом — поляна, когда-то с фигурными дорожками и фонтаном. Вдали одинокое дерево, которое очень оживляет пейзаж, выполняя функцию «Живой скульптуры». Это дерево (или другое, но на этом же месте) зафиксировано на старой фотографии, когда еще жив был фонтан, то есть до революции.

Сегодня дерево на месте (как ни странно), но будучи «исследователем дотошным», я не поленилась перейти через шоссе, туда, к Финскому заливу и обнаружила, что «одинокое дерево» ныне прячет за собой еще и другого «собрата».

С крыльца усадьбы второго дерева не видно, да и фонтана давно нет, только старые фотографии рассказывают о том, как было. Воду для фонтана забирали из Финского залива и Водонапорная башня, а скорее то, что от нее осталось (там, внизу, в зарослях бушующей природы), об этом напоминает.

К западному фасаду примыкают Пергалы. Ныне они смотрятся как грубые конструкции, но когда-то их обвивали растения, а в центре этого уютного местечка тоже был фонтан.

Южный фасад смотрит на луг, который раньше, конечно же был прибран и украшен. Одна ваза из ряда скульптурных украшений была найдена (когда разбирали руины) и ныне находится в вестибюле, что более других помещений дворца намекает на то, что было когда-то. Южные портики вообще были привезены из Италии, добыты из раскопок (!) Но, конечно же, сегодня они не сохранились, хотя реставраторы попытались как-то повторить утраченное.

Перечитала текст и удивилась — как часто используется слово «было». Но что делать! Именно славное прошлое впечатляет красотой и великолепием. Мы вспоминаем.

Южный фасад смотрит не только на луг, а скорее через луг, потому что на его краю раньше стояло удивительное сооружение — церковь св. Екатерины.

На православную церковь эта прямоугольная капелла совсем не похожа, хотя была освящена как православный храм. Сейчас это «руинированные останки», как говорят археологи. Я долго пробиралась к ним через луг, какие-то речки-ручейки, но очевидно выбрала путь не с той стороны. Смотреть сейчас здесь нечего — кирпичные стены, поросшие бурьяном, вот и все.

Кто-то однажды вбросил слух о том, что якобы в этой церкви произошло тайное венчание Марии Николаевны со вторым мужем — Григорием Александровичем Строгановым, и этот слух блогеры стали множить в интернете, вдохновляемые видом «романтических руин». На самом деле венчание произошло в домовой церкви Мариинского дворца, хотя действительно было тайным. При этом не стоит путать обручение, которое состоялось в Гостилицах и собственно венчание в Петербурге, хотя в домовую церковь пригласили того же священника из Гостилиц (духовник Марии Федоровны, без согласия императора венчать отказался).

Так случилось, что НиколайI о тайном венчании так и не узнал — от него сей факт скрывали, а потом он перешел в мир иной. Однако о любовной связи Марии Николаевны и Строганова при дворе знали. Родители не поощряли, а другие родственники разделились во мнении.

Так, уже после смерти НиколаяI, в 1856 году АлександрII — брат Марии Николаевны, особым актом признал этот брак действительным, но признание сопровождалось множеством условий и таким образом он все равно оставался как бы тайным.

Так граф Григорий Строганов мог появляться в свете, рядом с женой (при свидетелях), только в качестве придворного Марии Николаевны. Унизительными были и другие ограничения, например, она не имела права рожать в Петербурге и пр.

Сергиевка в данном случае была тем счастливым местом, где супруги могли беспрепятственно жить, гулять вместе, хотя для мужа все же был построен специальный домик (скорее всего для «отвода глаз» тех родственников, которые этот брак осуждали). И все же можно сказать, что в этом благом месте ограничения заканчивались, так что можно было дышать свободно.

Но все же такое положение не могло продолжаться долго и спустя время супруги с детьми уехали жить в Италию, во Флоренцию, оставаясь там, в течение двенадцати лет. Брак был счастливым и крепким. Однако, когда Мария Николаевна почувствовала, что смертельно больна, приехала в Россию, где и была впоследствии погребена в Петропавловском соборе. Граф Строганов пережил жену на два года, но этот переход в иной мир желал и благословлял, ибо знал, что Всевышний судит людей по иным законам — законам любви и верил, что в мире ином их души соединятся уже навечно.

Мария Николаевна ушла в иной мир в 1876 году, так что до 1917 года усадьбой владели потомки. После революции в усадьбе была размещена колония для беспризорников, а во время Великой Отечественной войны Сергиевка оказалась почти что на переднем крае военных действий. Тут, как говорится, комментарии о какой-либо сохранности излишни.

Но обратим, наконец, наши взоры на милейший маленький дворец, который и сегодня на плане усадьбы носит название «Дворец-усадьба Собственная дача Его Императорского величества», что означает, что дача принадлежит именно царствующему лицу. Поскольку царствующие лица менялись, дачей пользовались разные самодержцы.

Началось все еще с ПетраI, который построил здесь маленький домик, дабы было, где остановиться по дороге в Кронштадт. Рядом сам разбил огородик, где выращивал капусту. Другие его родственники и сподвижники, которым император даровал земли на Южном берегу Финского залива, по Петергофской дороге, были напротив — великолепны и получили название «Петергофские домы». А вот Петр Великий, в своих жизненных потребностях был скромен и говорят, что домик построил, ну совсем маленький! Как он только в нем помещался, со своим ростом!

Это конечно же не домик Петра, это так называемый Английский домик, но очень интересный, хотя и небольшой.

Затем землями здесь некоторое время владели Долгорукие, следом за ними, известный богослов архиепископ Феофан Прокопович, а в 1741 году Анна Иоановна подарила дачу Елизавете, которая, как только взошла на престол, завела здесь большое строительство. Тогда дача, кажется, уже именовалась «собственной» и именно тогда уже были намечены контуры усадьбы, которые впоследствии в основном сохранялись, в том числе и в царствование ЕкатериныII.

Так на месте деревянной церковки, в свое время построили каменную — Троицкую и так далее.

Расцвет дачи начался в 1843 году, когда НиколайI подарил ее сыну — будущему императору АлександруII, который во вновь реконструированной Штакеншнейдером даче провел и свой медовый месяц.

Когда на престол взошел АлександрIII, он тоже, случалось, проводил какое-то время в Петергофе (очевидно, в Собственной даче — где же еще!) Однако более всего любил Гатчинский дворец — это и было основное место его пребывания. Зимний дворец царь не любил, предпочитая ему Аничков дворец, где обычно и останавливался, приезжая в Петербург.

Собственная дача времени царствования НиколаяII Вновь оживает.

Может быть оттого, что это время совпало со временем великих потрясений — на переломе веков всегда так — достаточно просмотреть события из истории России с интервалом в сто лет. А возможно, действительно, в царствование НиколаяII, ближний круг его несколько «измельчал». Но Собственная дача стала свидетелем многих драматических событий, которые если здесь и не происходили, но замышлялись окружением царя.

Достаточно назвать только одну персону — Николая Николаевича Младшего, который на посту Главнокомандующего много чего совершил не в пользу России. Пишут, что на военных учениях он был «железный полководец», так что все, окружавшие его в трепете не знали, как угодить несгибаемому руководителю. Зато на театре военных действий главнокомандующий появлялся не часто…

И в офицерских кругах, и в солдатских окопах за ним закрепилась кличка «лукавый» — от слов молитвы: «… но избави мя от лукавого.»

Будучи племянником АлександраII, он не наследовал от своих достойных родственников их истиной любви к России. Его идеалом была Франция.

С 1907 года он становится членом, мартинистской ложи, а еще раньше под влиянием либерального окружения, которое в большой части исповедовало франкмасонство, он немало интригует, стремясь проталкивать свои (а скорее не вполне свои) проекты через «слабовольного» царя — как он всеместно рекомендовал своего венценосного родственника.

Рассказывать о той темной атмосфере, в которую был ввергнут царь, как говорят «не время и не место», да вот только место было нередко, именно то самое — Петергоф, Сергиевка.

Средства, которыми пользовался «Младший» нередко были самые вульгарные. Так, например, в случае отказа НиколаяII подписать Манифест 17 октября 1905 года, в Петергофе, «добрый родственник» грозил застрелиться.

Или тот факт, что именно его телеграмма стала последней каплей в решении колеблющегося царя об отречении.

Об этом «злом гении России» сегодня написано немало, однако не менее коварную роль в судьбе и царской семьи, и соответственно России, сыграла его жена — Анастасия Николаевна — Стана, как звали ее в семье. За ней и ее сестрой Милицей, в свете закрепилось прозвище Черногорки.

Как писал председатель Совета министров Витте: «Ох уж эти черногорки, натворили они бед России».

Родились Черногорки в семье короля Черногории НиколыI. Вышли замуж за внуков русского царя НиколаяI Став, таким образом, великими княгинями императорского дома Романовых. Один из них — сын Марии Николаевны и герцога Максимилиана — Георгий Максимилианович женился только по династическим соображениям, так что жену (Стану) не любил и редко проводил время в ее обществе. Зато она, вместе с сестрой часто проводила время в Сергиевке — имении Лейхтенберга, которое по праву наследования перешло детям Герцога и Марии Николаевны.

Эти две, похоже, недалекого ума женщины, несмотря на хорошее образование, которое получили именно в Петербурге, недополучившие любви и ласки в семейной жизни, со всей страстью ушли в мистику и придворные интриги.

Став ближайшими подругами царицы — Александры Федоровны, а она нуждалась в верных друзьях на «чужой стороне», Черногорки стали оказывать определенное влияние на верную жену НиколаяII, пользуясь ее склонностью к мистицизму, что их особенно сблизило.

Нет необходимости вновь описывать тот страшный роковой клубок событий, который возник благодаря многим участникам — приближенным и родственникам, на царскую семью.

Способы воздействия были разные. Ходили слухи, что в деле «очаровывания» Петра Николаевича — будущего мужа, Милице помогали маги из Парижской академии Оккультных наук… Но, мало ли какие слухи могут посещать умы людей, соблазнившихся магией! А на рубеже веков, русское общество было, несомненно, в определенной части, духовно повреждено этой бедой.

Вторым мужем Милицы был тот самый Николай Николаевич младший, о котором речь была чуть раньше — «злой гений России».

Можно лишь догадываться в какой паутине злых умыслов существовала царская семья…

Первое знакомство НиколаяII с Распутиным (если это вообще можно назвать знакомством), состоялось 1 ноября 1905 года, в Сергиевке. Тогда царь воспринял Распутина как обычного странника или как говорили на Руси «человека Божьего», не более того. Об этом свидетельствует довольно отстраненная запись в дневнике, который НиколайI вел систематически. Здесь для царя, Распутин — обычный странник — один из многих.

«Холодный ветреный день. От берега замерзло до конца нашего канала и ровной полосой в обе стороны. Был очень занят все утро.

Завтракали: К. Н. Орлов и Ресин. Погулял. В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим — Григорием из Тобольской губернии».

Новая запись с упоминанием о Распутине появляется не скоро — 18 июля 1906 года. И вновь, это «случайная» встреча у Милицы — Черногорки. Царь видел Распутина, но не общался.

Такое впечатление, что первый «чай с Милицей и Станой» состоялся на территории обиталища родственников, на вилле Лейхтенберга.

А вот третья встреча (13 октября) была уже «аудиенцией» Распутина у царя, на Собственной даче. И прежде чем разрешить Старцу появиться в царской резиденции НиколайII сомневался. Нужен был совет, а в связи с глубокой религиозностью царя, нужно было благословение духовника.

Такое благословение дал архиепископ Феофан, ректор Духовной академии в Санкт-Петербурге.

Его мнение было следующим: «Григорий Ефимович — крестьянин, простец. Полезно будет выслушать его. Потому что его устами говорит голос русской земли». Впоследствии владыко Феофан изменил свое мнение о Старце, но, в результате был сам удален из Санкт-Петербурга, так как Распутин постепенно так покорил сердца представителей династии, что сам стал неофициальным духовником царя и царицы.

Понятие «неофициальный» — здесь ключевое и в нем заложено серьезное противоречие, закравшееся в духовную жизнь царской семьи, ибо официальных духовников, у них по-существу не оказалось, что имело пагубные последствия.

Таким образом, Распутин вошел в мир царской семьи, по огромному желанию Черногорок и, к сожалению, по благословению владыки Феофана.

Черногорки мечтали, таким образом, через Распутина, усилить свое влияние на все возможные события, хотя не предполагали, что и сами всего лишь пешки в чужой игре. А владыка руководствовался самыми благими помыслами, желая приблизить царя и царицу к русскому народу и истинно православной вере. Это желание не было случайным. Известно, что именно Черногорки уже не единожды обеспечивали доступ к Александре Федоровне гипнотизеров и экстрасенсов из Европы, что не могло поощряться церковью.

Признаюсь, некоторое время я заблуждалась на тот счет, что духовником царской четы был их современник, о. Иоанн Кронштадский и очевидно, если бы это было так, все могло бы быть иначе и в судьбе царской семьи, и в нашей истории.

Но это было время такого яростного противостояния борьбы Добра и Зла, что даже такой праведник как Иоанн Кронштадский был, можно сказать оговорен.

В 1902 году Милица — Черногорка (великая княгиня) объявила дяде Сергею Александровичу, что лионский «магнетизер» Филипп, который готов помочь царской чете в рождении долгожданного сына — наследника, имеет благословление Иоанна Кронштадского на свою деятельность. Князь проверил эту информацию и выяснил, что напротив, как и следовало ожидать, Иоанн Кронштадский такое благословение не давал и наоборот объявил, что данный «врачеватель» «действует от духа прелести, что он нехороший человек и его молитвы негодны. От таких молитв плод жить не может».

После случившегося к Иоанну Кронштадскому царская семья не обращалась, хотя в 1904 году пригласили его с другими иерархами совершить таинство Крещения родившегося цесаревича Алексея. Это случилось через год после посещения царской четой Сарова, куда они ездили на прославление св. Серафима Саровского в 1903 году.

Но вернемся на Собственную дачу.

13 октября, в пятницу, царь сделал в дневнике такую запись: «Отличный ясный день с легким морозом ночью. Утром успел погулять. Имел три доклада. Завтракали одни совершили хорошую прогулку пешком до Марли и обратно. В 6.¼ к нам приехал Григорий (Распутин), он привез икону Св. Симеона Верхотурского, видел детей и поговорил с ними до 7 ½. Обедал Орлов».

Затем эта тема нашла продолжение в письме государя к Столыпину, где он пишет, что Старец «произвел на Ее Величество и на меня замечательное сильное впечатление, так что вместе пяти минут разговор с ним длился более часа».

Но не будем более останавливаться на роли Григория Распутина в русской истории — это тема непростая. Лично я склонна к мнению, что и он — Григорий Ефимович, вначале был выбран определенными силами в качестве «пешки», способной помочь другим «героям истории», что находились в тени, в определенное время, «объявить королю шах и мат», но неожиданно в силу несомненно неординарных способностей и цепкого ума, отказался играть такую роль, чем вызвал ненависть тех, кто его приблизил к Царскому Двору. Он также стал жертвой многих интриг, которые продолжают беспокоить умы, падких на «сенсации» людей, в том числе и наших современников.

Собственная дача Его императорского Величества сейчас находится на реставрации. Высокий забор прикрыл большую территорию, вместе со зданием. Здесь огромное поле для исследования не только историкам, но и архитекторам. И в этой области можно найти тоже немало тайн. Например, то, что в силуэте фундамента дачи проступает намек на инкскую чакану (!)

Но, кажется, что наш разговор несколько затянулся, а современный читатель не слишком жалует «лонгриды»…

Помните? В начале рассказа… ««Дворянское гнездо». «Краткое содержание романа. Читается за 13 минут. Оригинал — 6 ч.»

Усадьба Сергиевка — это место, которое и за шесть часов не пересказать. Это многотомная история, прикоснуться к которой очень важно, потому что, как сказал один мудрец — «История — это пророк, обращенный в прошлое».

Сегодня некоторые люди, попавшие в полон мистицизма, хотели бы предсказать будущее. Это желание понятно. Когда человечество балансирует на краю, как это было сто лет назад, думается, что «можно подстелить соломку», ежели знать.

Но Восточная мудрость гласит: «Покров над будущим соткан руками милосердия». Хотя для того, чтобы заглянуть в будущее все же есть простой способ — оглянуться назад. Прошлое может многому научить, если смотреть вдумчиво и с любовью в сердце.

P. S. Мы здесь немало упоминали такое понятие как «мистицизм». Очевидно полезно раскрыть позицию автора по этому вопросу.

Религия — это путь восстановления связи человека с Богом. Пути, способы, у разных религий разные, а цель одна. Мистицизм — первая, самая простая ступень всякой религии, ибо предполагает общение с запредельным. Однако задача человека, желающего восстановления связи с Богом — восхождение по пути собственного духовного совершенствования — путь ввысь. Тот, кто остается на первой ступени, часто скатывается к магизму.

Направления магизма и религии противоположны. Магизм ждет от Неба исполнения желаний человека здесь, на земле, в повседневной жизни. Иногда доходит до того, что ради исполнения своих эгоистических желаний, человек готов вступить в сговор со Злом. Это самое страшное. Вспомните хотя бы Фауста Гёте…

Религия предлагает человеку самому подниматься к Небу, так духовно совершенствоваться, чтобы приблизиться к некоторому соответствию — путь непростой, но это единственный путь для встречи с Абсолютным Добром, которого в глубине своей чает всякая душа человеческая.