Картинки с выставки. Анри Матисс в Вансе

Настоящий отзыв, как и предыдущий (Картинки с выставки. Анри Матисс: «Джаз»). дополняет рассказ «Анри Матисс. Взгляд издалека», первая часть которого опубликована ранее, вторая готовится к публикации. Отзыв, как и рассказ, опирается на экспонаты выставки литографий работ Анри Матисса «Взгляд», прошедшей в Центральном выставочном зале (ЦВЗ) Перми в сентябре 2020 г., а именно — той их части, которая охватывается альбомом литографий «Ванс. 1944–48», изданным в Париже в 1948 году.

В случае необходимости, фотографии автора и фоторепродукции с представленных на выставке экспонатов дополняются копиями репродукций из интернета.

Отзыв посвящён малоизвестной стороне творческой деятельности Матисса в местечке Ванс (недалеко от Ниццы) в последние военные и первые послевоенные годы. На выставке видим фронтиспис собрания литографий с цикла работ Матисса, озаглавленного им «Ванс, 1944–48»

В порядке общего обзора привожу также свою фотографию 2018 г. окрестностей городка Ванс во французском Провансе.

Где-то здесь находилась вилла «Мечта», куда Матисс со своим ближайшим окружением перебрался из роскошных апартаментов на седьмом этаже отеля «Эксельсиор — Режина» (Симье, Ницца) в конце июня 1943 года, в связи с бомбардировками Ниццы итальянскими ВВС после выхода Италии из войны на стороне Германии. Здесь на вилле «Мечта» Матисс прожил до 1948 года.

Показываю также общий вид бокового зала ЦВЗ г. Перми, где была размещена выставка литографий с работ Матисса, выполненных в период его пребывания в Вансе (1944—1948 гг.).

Выставка «Вансского» периода предваряется типичным для этого периода растительным орнаментом из листьев и плодов окружающего виллу сада. Особую ценность конкретно этому (первому) листу придаёт собственноручный автограф художника, выполненный, возможно, именно к Парижскому сборнику литографий 1948 года. Здесь, как и на фронтисписе, конкретно упоминается Ванс (франц. Vence) и даты создания этого альбома литографий.

На выставке представлены шесть (из почти сорока) рисунков с общим названием «Орнаменты в саду», где художник стремился запечатлеть мимолётное обаяние формы живых и опавших листьев. Из них, кроме заглавного листа с автографом, представляю ещё один, как мне показалось — достаточно характерный для этой серии.

Вообще же 1944 год в биографии Матисса отмечен кратко: работа над декупажами к книге «Джаз»». Но не могу здесь не вспомнить об одной из героинь Вансского заточения — Аннелиз Нелк, портрет которой также оказался среди литографий выставки в Перми (правда, в другом сборнике литографий — 1954 г., Париж).

Аннелиз Нелк, молодая голландская художница, постучала в дверь виллы «Мечта» в феврале 1944 г. с просьбой посмотреть её рисунки. И… задержалась там на 6 лет, став Матиссу и очередной моделью, и талантливой ученицей — художницей.

В силу объективных обстоятельств (ограниченность пространства, отсутствие большой мастерской), Матисс в этот период отдавал предпочтение камерным формам. Это относится и к портретам, где художник уделяет внимание не столько чертам лица и прочим деталям собственно портрета, сколько рисунку и драпировке одежды, какому-нибудь ковру на заднем плане и вообще — фону. Например, к этому портрету, взятому мной с выставки литографий Матисса в Перми. Возможно, ошибаюсь, но мне кажется, что здесь изображена Аннелиз Нелк, начавшая позировать Матиссу как раз в 1944 году.

Впрочем, на следущем снимке с литографии — точно она, Аннелиз Нелк, поскольку её имя фигурирует в авторском названии («Аннелиз. Белые тюльпаны и анемоны»)

Для нас, нынешних, прежде всего ценны воспоминания А. Нелк о жизни на вилле «Мечта», из которых, в частности, вырисовываются образы и самого художника, и Лидии Делекторской того периода.

При первом знакомстве с художником больше всего её поразила величественная фигура, сидящая в центре на громадной кровати с никелированной спинкой. Мэтр возвышался, опираясь на гору белых подушек «подобно Богу-Отцу».

Напомню, что в начале 1939 г. Амели Матисс подала на развод с художником, в апреле 1940 г. развод был официально оформлен. А в начале 1941 г. художник перенёс тяжелейшую онкологическую операцию кишечника, и с тех пор был практически инвалидом, различные хвори периодически буквально бросали его в кровать.

Но не работать в любом состоянии Матисс не мог. «Рабочая кровать» как средство обеспечения работой при соблюдении постельного режима — это было изобретение художника и Лидии. Я даже видел фотографии Матисса «при полном параде» (костюм, галстук), сидящего под одеялом в этой самой кровати, снабжённой рабочим столом.

К началу 1944 года достать самое необходимое стало практически невозможно, всё шло на обеспечение немецкой армии. «Но от этого зависело выживание Матисса, и Лидия взялась за решение этих проблем» — написала Аннелиз Нелк.

Достать топливо было труднее, чем продукты, поэтому холод стал ещё более страшным врагом, нежели бомбы. Лидия топила дровами печку, а двери и окна завешивала толстыми коврами, которые не давали проникнуть в дом ледяному ветру с гор. Она объезжала на велосипеде окрестные деревни в поисках провизии, договаривалась с торговцами в Вансе и даже взяла несколько уроков бокса — чтобы чувствовать себя уверенней, если вдруг столкнётся с солдатами-мародёрами. И она же гасила вспышки раздражения и отчаяния своего патрона так искусно, что Матисс буквально лишался дара речи — «словно кипящий чайник, снятый с огня».

По воспоминаниям Аннелиз Нелк, она считала Матисса и Лидию единым целым и с трудом представляла их порознь.

В 1945, после чрезвычайно утомившего его посещения Парижа, Матисс с наслаждением окунулся в монотонные будни Ванса («Работы, книг и радио вполне достаточно для современного отшельника»). Днём он писал, а по вечерам рисовал карандашом, пером или ножницами. Лидия, которая, как говорила она сама, «выглядела чересчур строгой», подыскала себе достойную замену.

Одной из найденных Лидией моделей была жена бельгийского адвоката, стройная молодая дама Франс Хифт, которая обрадовалась возможности развеять скуку пребывания в Вансе и даже пыталась кокетничать с Матиссом. С того времени как художник последний раз прикасался к краскам, прошло уже двенадцать месяцев, но форма быстро была восстановлена, и к концу 1945 года появились две роскошные декоративные композиции, героиней которых стала мадам Хифт. Наиболее выразительной считается картина «Азия», построенная на сочетании темно-жёлтого, сиренево-синего и красного цветов.

К счастью, обе эти незаурядные картины имеются в экспозиции литографий «Ванс», и я с удовольствием их представляю.

В основном же «камерные формы» Матисса этого периода выражались в многочисленных интерьерах его небольшого пространства. Из большого количества представленных на выставке натюрмортов (иногда с портретами), представлю здесь несколько, которые и у меня получились не худшим образом, и вообще достаточно хорошо известны.

Правда, работы этого направления даже в 1946 г. были очень малочисленны, и этому есть своё объяснение. Если обратиться к хронологической хронике Матисса (Хилари Сперлинг), то обнаружим свидетельства его бурной деятельности в 1946 году, не связанные с написанием портретов или интерьеров виллы «Мечта». Процитирую некоторые.

«1946 — Иллюстрирует „Письма португальской монахини“ Марианны Алькафадро и „Лица“ Пьера Реверди (тираж 250 экземпляров). Делает бумажные макеты гобеленов на темы Океании. Выходят в свет 23 литографии к „Цветам зла“ Шарля Бодлера с предисловием Арагона; съёмки документального фильма о Матиссе, в котором художник рассказывает о своём творчестве».

«1947, январь — Выходят „Цветы зла“ Бодлера и „Реплики“ Рувейра с иллюстрациями Матисса».

Зато в 1947 и начале 1948 Матисс написал больше, чем за три предыдущих года. «Это был настоящий взрыв» — вспоминала Лидия. Он писал интерьеры своей мастерской один за другим, удивляя современников яркими, порой кричащими красками и упрощёнными формами. Я же сейчас могу лишь сожалеть, что не довелось увидеть все эти интерьеры в их изначальной натуральной раскраске.

По поводу встречающихся посреди интерьеров портретов двух девушек, не нашёл нигде внятных объяснений, да и лица у них, как правило, не прописаны. Могу только предположить, что в большинстве случаев это Лидия Делекторская и Аннелиз Нелк.

Старинный друг Матисса ещё по Школе изящных искусств (Париж, самое начало XX века) Леон Вассо, приехав в Ванс в 1945, привёз с собой глиняный медальон матери Маргерит Матисс — Камиллы Жобло, в которую оба художника были влюблены в юности. Сейчас она жила в Бретани с мужем, школьным учителем на пенсии, и утешалась воспоминаниями о волшебных временах, когда она царила в колонии парижских художников. Матисс повесил медальон с портретом Камиллы на стену. Его первая скульптурная работа не раз появится в заключительной серии вариаций на тему «интерьер мастерской», рождавшейся на глазах Камиллы полвека назад. Три картины 1947 г. с медальоном вошли в серию из тридцати видов мастерской в Вансе, ставших последними живописными работами Матисса.

Впрочем, в красочные интерьеры мастерской вплетались иногда и одинокие женские фигуры.

Следующая картина, как можно заметить, представляет собой как бы увеличенный фрагмент предыдущей, но живёт, тем не менее, вполне благополучной самостоятельной жизнью.

Последнюю картинку из этой серии привожу по фото из интернета, т. к. моя фоторепродукция с литографии получилась уж совсем неважного качества.

Собственно, этими картинами начала 1948 года и заканчивается серия живописных работ Анри Матисса — не только в Вансе, но и вообще. После возвращения в «Режину» Матисс будет работать не меньше и не менее целеустремлённо. Но объекты, техника и технология его работы изменятся кардинально.