"Дом на две улицы"

Субботний день. В здании пусто. Интерьеры роскошного особняка словно замерли в ожидании: вот-вот сюда хлынет веселая компания кавалеров в полувоенных френчах, разодетых хохочущих дамочек, зазвенят бокалы и официанты с прямыми спинами понесут товарищам писателям тартар из говядины с мозговой косточкой и баранину с чехонью.

На днях мы снимали в этом доме интервью с Геннадием Хазановым — ему было удобно подойти, он живет рядом. Ну, и пока Хазанов еще не пришел, пока оператор выстраивал картинку, в общем, пока то да се, я прошлась по закоулкам ЦДЛ. Моим «Вергилием» была официантка — очень милая, эрудированная и доброжелательная Светлана, моя тезка.

Центральный дом литераторов называют «домом на две улицы», на самом деле это два здания, объединенных переходом. ЦДЛ на Поварской — это особняк князя Святополк-Четвертинского, замок в стиле французского романтизма. Зданию ровно 130 лет — оно построено в 1889 году по проекту известного московского архитектора Петра Бойцова. После революции сюда заселили городскую бедноту, в 1925 году посадили чиновников, ведавших детскими учреждениями, а в 1932-ом по просьбе Максима Горького отдали под писательские нужды.

А ЦДЛ на Большой Никитской — это стройная четырехэтажка с козырьком, возведенная в конце 50-х, во времена архитектурной «оттепели». Писателям в особняке Святополк-Четвертинского стало тесно: нужен был большой зал для собраний. Вот так Дом литераторов советской постройки выглядел, когда был совсем новым и уверяю вас — точно также он выглядит и сейчас).

Внутри эти два дома представляют собой единое целое, только в советском интерьеры и материалы оформления скромнее.

Князь с пышной фамилией Святополк-Червертинский принадлежал к старинному польско-литовско-русскому роду, был кузеном княжны Прасковьи Сергеевны Щербатовой, в которую так влюбился Лев Николаевич Толстой, что изобразил ее под именем Китти Щербацкая в своем романе «Анна Каренина». Князю не удалось пожить в романтическом замке — он умер и особняк был продан дальней родственнице, жене генерала от кавалерии графине Александре Андреевне Олсуфьевой.

В мемуарах князя Феликса Юсупова есть забавное описание этой пары: «Граф и графиня Олсуфьевы были милейшей четой. Графиня, в ту пору гофмейстерина, походила на маркизу XVIII века. Супруг ее был лыс, пухл и глух, как тетерев. Когда надевал он, генерал, свой гусарский мундир, сабля его, больше, чем он сам, волочилась по земле с адским грохотом. Потому графиня вечно тревожилась за его саблю в церкви. Вдобавок генерал не мог спокойно стоять на месте, обходил иконы — многочисленные в русском храме, — кои, как принято, перекрестясь, целовал. До каких не мог дотянуться, тем слал воздушный поцелуй. Нимало не смущаясь святостью места, он громовым голосом заговаривал с причтом и прихожанами. Все смеялись вместе с попом, а графиня страдала».

На самом деле граф Алексей Васильевич Олсуфьев, был героем русско-турецкой войны, очень образованным человеком, изучавшим античные тексты и древние языки. Одним из его друзей был великий русский поэт Афанасий Фет. Граф даже рецензировал его стихи… А поэт написал своему другу шутливое посвящение, в котором есть строка: «И лишь твое услышу: „славно!“ — Я: „рад стараться!“ — прокричу».

До сих пор комнаты в доме, давно уже ставшие залами элитного ресторана, называют «спальня», «детская», «каминный зал» — здесь уютно, несмотря на вопиющую роскошь)). Удивительно, что пережив революцию и множество других потрясений, особняк на Поварской не был разграблен. Исправно работают все три камина. В комнатах по-прежнему стоит антикварная мебель, по стенам развешены картины 19 века. На столиках из полудрагоценного камня изящные вазы.

В верхней части огромного камина я заметила древний герб Святополк-Четвертинских — Георгий Победоносец, пронзающий Змея. У окна и на специальном столике расставлены шахматы. Богатая обстановка смотрится очень уютно

Но главное сокровище особняка — его парадный зал с массивной дубовой лестницей, построенной без единого гвоздя. По легенде сюда, к графине Олсуфьевой, приезжал император Александр III, на этой дубовой лестнице он оступился и сломал ногу. Я поднялась по лестнице на самый верх — очень удобные ступеньки.

Вверху прежде располагался огромный гобелен, куда он делся — не знаю. Сейчас там фреска, как оказалось, с секретом. В зелени кустов художник нарисовал автопортрет, но найти его на стене не просто — присмотреться надо).

Поддерживают лестницу две резные колонны сандалового дерева, которое князь Святополк-Четвертинский привез из Индии. На колоннах вырезаны лица: мужское и женское. Кто там изображен — узнать не смогла. Прочитала где-то, что девичье личико — это Мария Олсуфьева, последняя владелица здания, но это, скорее, выдумка. Колонны значительно старше графинюшки, уехавшей в 1917 году во Флоренцию. Резьба старинная и очень красивая.

Еще одна достопримечательность парадного зала — хрустальная люстра под потолком. Рассказывают, что сначала она висела на станции метро «Комсомольская», потом, по неизвестной причине, была снята и Сталин подарил ее Максиму Горькому, а тот передарил Центральному Дому Литераторов. Отлично смотрится с витражами.

После революции здание перешло государству и, как я уже писала, в него на 6 лет поселили городскую бедноту (удивительно, что беднота не разрушила и не растащила барские хоромы — это как же надо было народ застращать!). Когда в 1932 году, по просьбе Горького, особняк передали писателям, здесь пошла совсем другая жизнь... Новая, писательская, эпоха ярче всего представлена в Пестром зале, где литераторы, подвыпив в хорошей компании, имели обыкновение оставлять свои вирши с автографами на стене. Позже эти бессмертные строки были перерисованы оформителями зала, но не все — мне кажется, среди отрисовок есть и подлинники, написанные руками авторов.

.

А вот эту надпись сделал Евгений Евтушенко — или кто-то за него, но явно уже после ремонта

В 60–80 годы Пестрый зал был вполне демократичен: безденежным творцам здесь давали выпить в долг). Другое дело — Дубовый зал. Там было обслуживание по высшему разряду. В меню всегда не переводились самые дефицитные и дорогие советские деликатесы: рябчики, паюсная икра и севрюга. Угощали приезжих иностранных звезд: Марлен Дитрих, Джину Лоллобриджиду, Жерара Филиппа и даже президента США Рональда Рейгана.

Имена советских писателей и звезд экрана, перебывавших в ЦДЛ, не поддаются перечислению — все-равно всех я не знаю, да и вы не знаете. Но кое-кто запечатлен и узнаваем. На стенах фойе и коридоров собраны стенды с фотографиями.

Булат Окуджава и Константин Симонов

Белла Ахмадулина, Александр Иванов и Эльдар Рязанов

Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко

Конечно, история Дома литераторов — это вам не посиделки с возлияниями. Именно в ЦДЛ состоялось судилище над Борисом Пастернаком, на котором его исключили из Союза писателей. Здесь плелись интриги и писались доносы, как в любом творческом террариуме одни дружили против других, что в определенные времена было не только неприятно, но и опасно.

И все-таки, Центральный дом литераторов — это писательская Мекка, попасть в которую обычным людям даже по блату было не просто. Мне всегда хотелось добродить здесь, поснимать эти залы — о многих из них я даже не подозревала до этой съемки. Спасибо Геннадию Хазанову, что привел нас снимать именно сюда). И огромное спасибо официантам ресторана за добровольно проведенную экскурсию.

Конечно, я не увидела всего-всего, некоторые двери были закрыты. Не смогла также подтвердить достоверность ЦДЛ-овских легенд. Например, о том, что здесь с давних времен собираются масоны или о призраке царя Александра III, который ночами бродит по лестнице дубового зала… Может, кому-то другому повезет)).

P.S. Предвижу вопросы: а как попасть в здание? Какая-то его часть недоступна, она только для членов клуба. Но я знаю, что ресторан открыт для всех (и его, кстати, не очень жалуют - есть в Москве дорогие заведения с более качественной кухней). А еще бывают экскурсии в особняк - их надо ловить в сети.