Mio amico

Неаполь встретил меня на перроне. В майке, чуть прикрывавшей тело, он облокотился на скутер и неприлично разглядывал прохожих. Приветливо сверкнул белоснежной улыбкой и поманив своим черным то ли от загара, то ли от грязи пальцем, он сказал мне, немного растягивая слова: «Пойдем со мной! Ты пожалеешь, но тебе понравиться!» Он не притворялся, по нему был видно, что он хулиган и самый настоящий жулик, но я поддалась его обаянию и села к нему сзади на мотороллер.

Он не соврал. Как только мы выехали на улицу, Неаполь, как и полагается порядочному Негодяю, оглушил меня мощным ударом, от которого я сразу потеряла память и забыла, кем я была и кем хотела стать.

Дело в том, что уже выходя из вокзала, ты понимаешь, что попал именно в Неаполь, а не в какой-либо другой город. В плотной массе приезжих здесь можно заметить одну общую черту, с которой этот город начался для меня и еще долго будет ассоциироваться: у всех людей сумки были одеты накрест, а не на плече. У Неаполя дурная слава, и первое, что узнает турист, желая его посетить, это то, что в нем небезопасно, и из-за большого количества бедных людей, здесь чуть ли не каждый день случаются кражи. Преодолев вокзальную площадь, мы увидели один из крупнейших проспектов города — Corso Umberto I.

С роскошными домами, мощным автомобильным потоком, кричащий, бегущий, суетящийся — он не давал покоя, заставляя быть постоянно начеку. Дешевые айфоны, лежащие в хозяйственных мешках, прохладительные напитки и фокусники, подобные своим ловким, разыгрывавшим публику на картах предкам, готовые из трех наперстков сколотить состояние.

Блеф и обман со всех сторон, при все том же шуме и гаме, от которого некуда скрыться. Но Неаполь все мчался и мчался вперед, не давая мне возможности очнуться. Скоро я стала замечать, что кроме меня и его кто-то здесь был, кто-то скрывался в глубине домов или за маской потока. Заметив роскошный дом с богатым магазином, у которого все метровые витрины были биты, я поняла, кого нельзя было разглядеть, но можно было почувствовать — Каморра. Иногда попадались полностью заброшенные дома, навевавшие какой-то ужас. Своей безжизненностью они были совершенно не уместны на этом самом живом проспекте в мире.

В одной из пустых глазниц дома я заметила обувь сложенных в ряд трупов, неугодных главарям мафии. Или это уже плоды моей воспаленной фантазии?

В любом случае, Неаполь, не унимался. Он был доволен моим впечатлением о нем, но ему было мало. Резко свернув в переулок, он повез меня куда-то вперед. Неожиданно стало тихо и пустынно, широкий проспект сплющился до узкой улочки, достойной улиц Генуи в районе порта.

Семейные дебаты на балконе;

люди улицы, скрытые от нее одной лишь шторой на входе, не имевшие денег даже на дверь;

мальчик, игравший в мяч с бетонной стеной, быть может, мечтавший стать Марадоной, но вряд ли способный когда-нибудь воплотить эту мечту в жизнь;

женщина в желтом, загоревшаяся на островке солнца и тут же пропавшая, как сказочный случайный мираж.

Ни одна карта не способна помочь туристу, попавшему в этот лабиринт. Конкурировать с этим местом мог бы только Испанский квартал (quartieri Spagnoli).

С яркими праздничными флажками на «входе» и серой одинокой клеткой улиц внутри, где, как и в старые времена, все также спускают корзинки для продуктов с одним лишь различием, что теперь они пластмассовые, а не плетенные.

Эти районы навевали грусть и страх, сочувствие и отвращение.

Неаполь глубоко вздохнул, о чем-то задумавшись. Но тут же встрепенулся, и снова ускорив темп, привел меня на via Tribunali.

Вот где, кажется, самое место для тех, кто рассекает пространство на мотоциклах и, вытягивая руку в сторону, надеется, что фортуна улыбнется и разрешит ему стянуть у зазевавшего путника что-нибудь, что поможет наконец-то наполнить пустые карманы. На этой неуютной улице, украшенной лишь сушащимся над головой бельем, я видела торговцев, продающих свежую рыбу, которым шутливо и хитро подмигивали нарисованные Мадонны, висящие на углах зданий, а еще множество баров, с громкими телевизорами, на которых показывали повторы футбольных матчей и у которых тут же стояли толпы болельщиков. Для них, быть может, это был единственный способ посмотреть прошедшую игру.

Вдруг Неаполь указал на одно неприметное окошко.
 — Ты думаешь счастье живет во дворцах? Нет, конечно же! Если и существует счастье, оно должно жить здесь. Каждое утро живущая здесь Синьора открывает правую створку окна и поливает свой цветок, но в этот момент к ней тихо подходит ее Синьор и начинает ухаживать за своим, левым кустиком.

Я удивленно посмотрела на своего непредсказуемого спутника. Как его сердце не стало черствым среди всей этой неухоженности, лености, бедности и безнадежности? Как, привыкнув к воровству и научившись говорить, что та или иная вещь не была украдена, а просто-навсего исчезла, Неаполь сохранил и мечтательность, и романтизм? Но тут мы приблизились к Дуомо (Duomo). «Быть может причина в Боге, или, если быть точнее, в местном покровителе, Святом Януарии?« — предположила я.

Среди хаоса улицы нам навстречу вышел этот красивый собор. Над входом в него, в мраморной розе тянулась к небу рука святого, пытаясь освободиться от всепоглощающих и стесняющих сорняков.

Неаполь восторженно вздохнул.
 — А ведь это я! Я, я всю жизнь мечтал выбраться из бедности, я тянул руки к небу, чтобы ухватится за него. Я, теснясь в переулках, мечтал о просторных площадях и тенистых парках, я, это все я!!!

Набожно перекрестившись Неаполь зашел внутрь. Среди паутины узких и бедных домов, суеты и грохота, Дуомо представлял собой полную противоположность окружающему миру и поэтому производил столь сильное впечатление. Десять маяков-окон освещали темное пустое пространство или, быть может, дарили свой свет запутавшимся мечущимся душам, вечно чего-то желающим и потому вечно страдающим.

Сбоку стояла статуя знаменитого святого, который скорее был похож на добрую куклу из детства, чем на строгого духовного опекуна, карающего за грехи.

Неаполь поставил большую свечу рядом со статуей, поблагодарил Януария за все, и еще бы мог показать что-нибудь интересное в храме, но служитель вежливо попросил нас уйти: у Бога начиналась сиеста.

Совсем рядом стояла прекрасная незнакомка в голубой вуали. Неаполь познакомил нас — ее звали церковь Джироламини (Chiesa dei Girolamini).

Она была так прекрасна, что могла позволить себе не следить за своей внешностью. Как и у Дуомо, то и дело на мраморном фасаде виднелись клочки пожелтевших трав. Наверное, именно в этом и заключается Неаполь: в храмах, которые „растут“, а потом под действием безжалостного солнца, „вянут“.

— Это напоминание нам, что дорогой к Богу является сама наша жизнь, и нет никакого противоречия между жизнью и Богом, природой и религией — одно не может без другого. — тихо объяснил мой спутник.

И действительно, я поняла, что местным жителям нравятся их живые храмы, когда увидела фигурки декоративных домиков на улочке ремесленников via San Gregorio Armeno. Среди глиняного кирпича и камня, аккуратные мастера с заботой подклеили и волосинки мха, так колоритно подкрашиваемого лучами неаполитанского солнца.

Кроме рождественских вертепов с бесконечными рядами их героев, я там заметила и большое количество фигурок красного перца.

— Неужто ты жгучий?! — смеясь, спросила я, на что Неаполь лишь довольно игриво приподнял брови. Суеверные местные жители верят, что красный перчик и его фигурка приносит удачу.
 — Не устала? — заботливо спросил mio amicо, — я могу тебя понести.

»Хорошо было бы взглянуть на Неаполь с высоты и посидеть у него на шее, но я ведь не маленькая девочка,« — подумала я и лишь ответила:

-Может где-нибудь просто отдохнем?

— Va bene.

Мы вышли к монолитному, лишенному изящества зданию в романском стиле — снова к церкви, на этот раз к Bаsilica di Santa Chiara. Но Неаполь повел меня смотреть не хранящиеся в ней захоронения дома Бурбонов, а монастырь, при котором находился чудесный дворик, выложенный из майоликовых плит. Желтые узоры и желтые цветы под желтым светом дня. Ох, а я так люблю этот цвет!

Это место стало оазисом среди неспокойного города. Казалось, ему нет конца, бесконечные закоулки кварталов так и будут меня преследовать, и невозможно будет убежать от этой погони. Ярких эмоций было уже достаточно, и реально хотелось от них отдохнуть, но где? Монастырский дворик мог служить лишь временным убежищем.

Неаполь понял меня. Пока мы сидели на лакированных расписных лавочках, в нем, на удивление, произошла какая-то перемена. Бедная одежда, лишь слегка прикрывавшая худощавое тело, сменилась дорогими брюками и качественной рубашкой, от небритости и растрепанных волос тоже не было и следа, к тому же, теперь от него пахло прекрасным мужским парфюмом.

Все ясно! Мы подошли к богатому району. И как страж, в его начале стоял угрюмый внушительный замок Castel Nuovo. Кажется, меж его камней заложен сам дух средневековья, и герцоги в длинных плащах до сих пор бродят по его длинным коридорам. Действительно, он был возведен в 1266, во времена рыцаря Айвенго, но мода быстро менялась. Короли больше не хотели тесниться в здании, больше подходящем для тюремных заключенных, чем для королевской четы, и даже помпезный портал времен Возрождения не помог сделать его более уютным и соответствующим времени.

И тогда в 1600 году рядом с ним был построен уже настоящий дворец для настоящих королей. Для кого именно? А для тех самых, которые сейчас стоят в нишах вдоль его длиннющего 169-ти метрового фасада.

Перед дворцом раскинулась огромная площадь, о которой мечтал бы каждый город — Piazza del Plebiscito. Наверное, именно о такой говорил бедный Неаполь, когда с восхищением вглядывался в руку святого. Площадь обнимает колоннада церкви Chiesa di San Francesco di Paola. Подобная древнему пантеону, она дышит пафосом ампира, и неудивительно — она была возведена в знак торжества над наполеоновской Францией. Ох уж этот девятнадцатый век!

Я с любопытством стала разглядывать дворец.
 — Может посмотрим его комнаты?
-Зачем запираться в доме, когда светит солнце, даже если этот дом — дворец? Давай лучше сходим к морю. Кстати, на яхте покатаемся.
— У тебя есть яхта? — не поверила я словам Неаполя.
 — Нет, но там их столько стоит!

В этом был весь Неаполь! Но он не обманул (он вообще редко обманывает, заметили?). Яхты, лодочки, баржи, гиганты-лайнеры и даже военные корабли разукрасили все голубое море вплоть до горизонта.

Кто-то удачно примостился на камнях и блаженно затянулся сигарой,

кто-то, радуясь теплому деньку, подставил свою пятую точку прямо под лучи светила.

— Слишком жарко. — закапризничала я. Тогда мой персональный гид повел меня по одной из самых знаменитых набережных — по набережной Santa Lucia (Via Partenope). Быть может, именно здесь родилась известнейшая одноименная итальянская песня?

Одетые в кружево из теней, на набережной стояли шикарные отели, в которых каждая мелочь говорила о скромной, но такой изысканной роскоши.

Посреди нее мы заметили развилку — маленький мост соединял берег и островок Borgo Marinari. Неаполь, как послушный сын, почитающий своих предков, поклонился ему в знак уважения. Именно отсюда начинался город. Стоящий на нем замок Castel dell’Ovo, что переводится «Замок Яйца», поклонился в ответ. «Его бы название понравилось Сальвадору Дали,«- подумала я, вспоминая его творение в Фигерасе, но не решилась сказать вслух, так как не знала, как мой итальянец относится к знаменитому испанцу. А вдруг с неприязнью?

— И это тоже ты?!
Неаполь засмущался, но было очевидно: он гордится Кьяей, он ее заслужил своей долгой дорогой из бедности.

Здесь покупают прекраснейшие виллы и парки, на которые потом любуются часами,

бродят по улочкам, охотясь за солнечными зайчиками,

облачившись в дорогие одеяния, продаваемые здесь же, соревнуются с какой-нибудь Никой или прекрасной Музой в изяществе и легкости,

уединяются в закрытых двориках с королевскими колоннами и тяжелыми железными лифтами, словно приклеенными к домам снаружи.

Здесь чувствуешь себя королем или королевой, и хоть каждый день можешь провести в королевском саду Villa Comunale, который сегодня открыт каждому желающему, а не только обладателям голубой крови.

А еще тебе непременно хочется создать свой мини-сад на балконе или на крыше, засадив их невиданными цветами.
—Ты бы выращивала здесь цветы? — спросил меня мой спутник.
—Нет, я бы выращивала дома на крышах, — улыбнулась я в ответ.

Так мы и гуляли с ним по кварталу Солнца и могли бы идти вечно.
Но вот, впитав в себя все его лучи, мы вышли к Небу. Вернее, именно так я себя чувствовала, когда поднималась по мраморной лестнице в галерею Umberto I.

Ее старшего брата я видела в Милане, но отчего-то эта «сестренка» произвела на меня более сильное впечатление. Для суеверных неаполитанцев и не мене суеверных туристов в центре этого шедевра на полу создана оригинальная мозаика, изображающая знаки зодиака.

Если постоять на своем знаке, обязательно ухватишь кусочек Фортуны.
Но бесконечно стоять на нем, к сожалению, невозможно, даже если очень хочешь захватить с собой ну очень много удачи, поэтому мы попрощались с этим удивительным домом неба, с его закручивающимся на глазах фасадом и пошли дальше.

Время до окончания этой экскурсии оставалось мало да и сил, честно говоря, тоже, поэтому мы с Неаполем пошли в метро. Вы, наверное, ждете, как тут же я скажу, что мы приехали на вокзал, попрощались и всё. Но для этой печальной ноты время еще не пришло, потому что даже в метро Неаполь смог удивить меня.

Неаполь шагнул в будущее и успевает не отставать от мира. Так, например, город поучаствовал в проекте, призванном создать из скучных станций метрополитена настоящие произведения искусства. С его результатами можно познакомиться всего за 1,30 евро (разовый билет в метро).
Первая станция в этом списке — Toledo. На входе пассажиров встречает почти античная мозаика bisazzа.

Дальше эскалатор вас спускает в подводное царство с мерцающим куполом, а переход выполнен в виде моста над водой — так и кажется, что море сейчас перельется за край стены.

Вторая — Universita, созданная нью-йоркским дизайнером Каримом Рашидом. Яркая, многоцветная, с различными изображениями то ли молекул, то ли клеток. Станция мерцает так, словно это какой-то подарок, и ходить по ней доставляет такое же удовольствие, как и снимать оберточную бумагу с рождественской коробки.

А третья, как бы это удивительно не было, сама станция вокзала. Это зазеркалье будущего, здесь действуют иные законы, чем на земле, и нет ни трехмерного пространства, ни гравитации.

Мы вышли из этого волшебного подземелья, и я восторженно взглянула на Неаполь, тут же вспомнив нашу первую встречу.

-А знаешь, ты был прав, мне понравилось. — прошептала я. Мы поняли друг друга.

Неаполь подобен успешному человеку, живущему в завтрашнем дне, но сделал себя таким он сам. Неаполь вышел из темных грязных улиц Испанского и привокзального квартала, потому он порой так грустно вздыхает, когда их видит. Но это часть его, причем, самая важная. Без нее не было бы Кьяи и набережной Санты Лучии, точно также, к сожалению, как без бедных не было бы богатых. И чтобы подружиться с Неаполем, надо идти именно так, как шел этот хулиганский парнишка, нужно рискнуть протянуть ему руку, даже зная, что он Жулик, причем профессионал в этом непростом деле. Невозможно его понять, видя лишь дворцовую площадь, которую посещают большинство туристов, приезжающих в Неаполь с экскурсиями, иначе как вы сможете отреагировать, когда он вдруг оставит вам кучу мусора прямо посреди какой-нибудь фешенебельной улицы или развернет грандиозный ремонт дороги перед Замком Нуово? А так, вы будете знать, что он просто вспомнил свое прошлое, и что пара старых привычек на мгновение взяли верх. Да и вообще, зачем здесь нужен гид, если Неаполь сам с удовольствием все покажет, тем более, покажет «изнутри»?

— Ты приедешь еще?
— Конечно!
— Сообщишь когда? Я тебя встречу. Сядешь ко мне сзади на скутер, и мы уедем, может быть, навстречу моему голубому морю, а может быть, навстречу новым приключением. Конечно, ты пожалеешь, но тебе понравится!
Передо мной стоял солидный мужчина, но на мгновение его глаза хитро прищурились, и он приветливо сверкнул белоснежной улыбкой.
 — Не пожалею! — уверенно ответила я.