Музыка крыш и балконов

В большинстве городов можно выделить какой-то центр (смысловой, а не топографический) — здание, улицу, квартал, который являет квинтэссенцию всего, что вокруг. В Тбилиси я такого не нашел. С чего начать? Попробуем, как советуют путеводители, с плато Метехи и храма на нем — на высоченном скалистом берегу Куры. Если взглянуть с противоположного берега реки в тихую погоду, когда в просветлевшей на осеннем солнце воде храм обретает своего двойника-перевертыша (а вместе с ним и пихты, слегка согнутые частыми ветрами) — я не знаю лучшей, более завершенной архитектурной (шире — рукотворной) композиции. Не верится, что это «всего лишь» седьмой век нашей эры. Кажется, что храм столь же вечен, как и скала под ним.

Вообще-то о грузинских храмах разговор особый. Их много (грузины всегда были религиозны, а в последние годы — от безысходности, оттого, что надеяться не на кого — особенно), они разные. Но какого бы века не был храм (шестого как Анчискатская церковь, седьмого как метехский или двенадцатого как Сионский собор), маленький (совсем маленький наподобие Джвари — да-да, того, где Мцыри) или большой, но от всех прочих (большинства прочих) их будет отличать одно: лаконичность и благородство форм, безупречное чувство меры и стиля. По сравнению с вертикалями европейской готики грузинские храмы очень земные, по сравнению с аляповатым благолепием русских церкв — суровые и отрешенные. Они такие, как земля этой страны.

На том же плато Метехи ниже по течению, на головокружительной высоте прикрепились к краю скалы дома. Типично грузинские — двух-трехэтажные, с просторными балконами. Когда-то дома зажиточных горожан, ныне — почти сплошь мини-отели (как-то не вяжется с ними этот англицизм). Они, безусловно, живописны, и в них уже обозначена мелодия Тбилиси, его лейтмотив. Но пока только намеком.

Через Куру от Метехи — проспект Руставели, главная улица города. Ах, что за дома стиля модерн выстроены здесь! Можно подолгу рассматривать — сквозь разросшиеся кроны великолепных платанов — каждый фасад, каждую деталь — фигурку, завитушку. Столь представительного собрания этого вычурного и переменчивого стиля не найти нигде восточнее Карпат, да и с Прагой и Парижем Тбилиси может потягаться если не количеством, то качеством своего модерна (ар-нуво, югенштиль — как ни назови). Жаль только, что во время моего приезда в Грузию (было это за две недели до «революции роз») в городе царило запустение — осыпающаяся штукатурка, обветшавшие балконы, облупленная краска. Только на части проспекта Руставели дома были отреставрированы или, по крайней мере, отремонтированы, а ведь модерна много повсюду в городе. Но в большинстве случаев можно только догадываться о его великолепии. Говорят, впрочем, что за последние три года многое изменилось к лучшему.

Однако, проспект Руставели — это дань Европе. Поэтому пойдем прочь отсюда — в узкие улочки района Сололаки, взбирающиеся по склону от бань (тех, знаменитых тифлисских бань, воспетых Пушкиным, а ныне, увы, превратившихся в сомнительное увеселительное заведение) и синагоги (замечательное тут местечко — мечеть, синагога, православные храмы почти на одной улице) к Цитадели. И вот здесь мы, кажется, находим то, чего ждали, тот образ, который хранился где-то в глубине памяти с тех пор, как впервые увидели «Мелодии Верейского квартала». Хрупкие резные балконы и спиральные лесенки ярусами вознеслись над мостовыми (когда из брусчатки, а когда — земляными), каждый следующий дом стоит немного выше предыдущего, и все вместе образуют нестройный амфитеатр, наполненный криками детей и их мамаш, сохнущим на веревках бельем, запахом вкусной грузинской снеди. Здесь тот Тбилиси, которого ждал. Гуляя по этим улицам проникаешься тем чувством, которым пропитан и весь город. Можно было бы назвать это ощущением свободы, но точнее будет — необязательностью: можно свернуть налево, но можно и направо (разницы никакой), можно в тот духан зайти, а можно и в этот (везде будут тающие во рту хачапури, обжигающе горячие хинкали, баклажаны и ореховые соусы ко всему на свете, но лучше выбирать самую неприметную вывеску, под которой с пяти утра собираются поесть густой хаш с потрохами, отдыхая после «вчерашнего»), можно пойти на работу, можно — кофе пить. Свобода выбора, вроде, полнейшая, пусть результат и предопределен. Это и есть жизнь, хорошая или плохая — не столь важно.

Но вот по ступеням этого амфитеатра мы взбираемся к Цитадели, оборачиваемся, глядя вниз. И амфитеатр предстает огромной, ставшей от времени охристо-серой клавиатурой немыслимого органа, созданного каким-то спрыгнувшим с ума мастером. Не очень верится, что на этом инструменте можно сыграть что-то осмысленно-гармоничное, но сами разновеликие и разноуровенные крыши-клавиши сливаются в немыслимую мелодию. Впрочем, почему же немыслимую? Мы слышим эту музыку тбилисских крыш и балконов — у Гии Канчелия.

Спустимся вниз к набережной Куры, а затем вновь поднимемся на гору Мтацминда. Когда-то работал фуникулёр (может, когда-нибудь его отремонтируют и вновь запустят), но лучше пешком одолевать довольно крутой склон. Остановимся отдохнуть посередине — в некрополе, где покоятся останки Александра Грибоедова, Тициана Табидзе, Ильи Чавчавадзе и многих других хороших людей Грузии и России. Отсюда смотрят они на долину Куры и заполнивший ее город. Посмотрим напоследок и мы.

Теги: Культурно-познавательный туризм