Паруса над Адриатикой

М.: Ну положим, самым рискованным в этой идее было то, что ты не объяснил мне на пальцах, что же такое, эти 15 метров. Я-то была уверена, что поплывем мы именно на аналоге посудины Абрамовича… Так что… Все могло обернуться очень и очень плохо, если подумать… И если не видеть своими глазами тех маленьких, но сказочно красивых яхт, которые предлагаются для путешествий…

U.: Что это будет за яхта, я и сам не знал… Вообще-то не ожидал, что она такая кроха. Впрочем, наш Old Thrustworthy (проект SunOdyssey 54, число — длина в футах) — не самый малыш, бывают и вдвое меньшие. Но я надеялся (мечтал) о чем-то побольше. Например, о таком:

Но и наше суденышко очень красиво, как красива почти любая яхта, идущая под белоснежным парусом по синему-синему Адриатическому морю… Или под алым парусом — такое тоже бывает и не только в повести Грина…

М.: А как божественно красив был наш шкипер Джери, ты помнишь??? Раз уж мы заговорили о красоте… А насколько красивым оказалось инженерное решение компоновки всех внутренних помещений яхты?… Удивительно, сколько всего там поместилось…

У нас было четыре 2-местных каюты, вполне себе полноценная кают-компания, совмещенная с камбузом, 2 санузла с настоящими душами… и невероятное количество емкостей, полочек (с особыми запорами на случай качки), шкафчиков… Это не говоря уже о наличии газа и горячей воды… В общем, на маленькой—маленькой яхте, как оказалось, можно не просто жить, но жить более чем комфортно…

U.: К тому же оказалось, что вовсе мы и не заперты круглосуточно на этих пятидесяти четырех футах длины — режим плавания был весьма гибким: ночевали мы обычно в маринах — яхтенных портах-стоянках в небольших городках (только однажды ночевали на якорной стоянке), с утра снимались с якоря и после полутора-двух часов хода останавливались в какой-нибудь живописной бухте — купались, загорали, потом снова небольшой переход, еще одна короткая стоянка — и приход в очередную марину.

С погодой везло: легкий бриз позволял идти под парусом, если ветер был неблагоприятен — запускали мотор. Только один день ветер был по-настоящему свежий, но наш экипаж вполне мужественно перенес качку — морская болезнь никого не сломила. А плавание под парусом (собственно, парусов было два — грот и косой генуэзский на носу яхты) — особое удовольствие: суденышко мчит со скоростью 6–7 узлов, никакого тарахтения движка, только свист ветра в такелаже, поскрипывание шкотов на блоках и плеск волн…

И вокруг — синева моря, белые треугольники других яхт, а дальше — скалистые с соснами берега хорватских островов и побережий.

А то еще Джери встанет и, вытянув руку, воскликнет: «Смотрите! Дельфин!» Дважды мы их встречали, совсем близко от судна…

М.: Да, Джери уверял, что они приплывают именно к нему…)))

А купание в бухтах, как оказалось, совершенно особенное впечатление. После небольшого, но неизбежного в открытом море волнения, неожиданно попадаешь на спокойную воду внутри бухты. Почти всегда она чистая и прозрачная настолько, что видны мелкие камушки на дне, а ближе к берегу (куда добираешься уже только вплавь или на надувной лодке с моторчиком, буксируемой обычно за яхтой) — коварные морские ежи и похожие на живые леденцы актинии…

U.: И начинаешь ценить еще один плюс отдыха на яхте: ходить по каменистому берегу больно и неудобно, а на мелководье — еще и опасно из-за тех же ежей с острыми иглами. А вот с борта яхты нырнул — и плавай в свое удовольствие и без всяких неудобств. Поднялся снова на борт — тут же на корме удачно устроен душ на гибком шланге, можно смыть соль…

Голодными не были: еще в порту приписки, в Сплите, закупили в местном супермаркете огромное количество разнообразной снеди. Ею завтракали, перекусывали днем (и тут не могу не похвалить отменное качество хорватских продуктов — молока, масла, сыров, колбас), а вечером можно было пойти в ресторан на набережной очередного уютного городка, в котором довелось остановиться на ночь. Хотя никто не мешал приготовить ужин самостоятельно на яхте, поесть и развалиться на палубе под звездным небом с бокалом сухого вина в руке…

М.: Собственно никто не мешал и на берегу погурманствовать от души… Но мы почему-то питались почти исключительно пиццей (заслуживающей, к слову, отдельных и безусловных похвал).

U.: Неправда, еще было «мешно мясо», морепродукты и… не могу вспомнить… Но пицца, определенно, была даже лучше итальянской… И вообще, в Хорватии фигуру не сберечь — порции огромные, осилить до конца не всегда удается. Впрочем, так, кажется, повсюду на Балканах.

М.: И вдобавок к синему морю, еще море пива…

Сами городки лично у меня слились в одно теплое, уютное, по-домашнему приветливое, очень камерное местечко… Может быть, ощущение это пришло от каменной кладки домов и заборов, кажется, навсегда пропитанной солнцем… А может быть, от большого количества зелени и цветов, отсылающих в воспоминаниях к какому-нибудь из крошечных двориков детства… Или от обилия узеньких улочек, булыжной мостовой под ногами, старых, непохожих друг на друга деревянных окон и дверей, рождающих ассоциации с вечером в бабушкиной гостиной под потертым пледом…

U.: Нет, городки все же разные. Хотя и похожи: у всех довольно типичный средиземноморский облик, да еще с явным венецианским колоритом: высокие стрельчатые окна, обрамленные витыми колоннами, крылатые львы св. Марка. Неудивительно: Трогир, Сплит были построены в основном венецианскими купцами, восточные форпосты Венецианской республики.

Хотя, конечно, существовали и ранее — в Сплите, можно и следы римской античности найти. Тут многое смешано — Рим, Венеция, генуэзского стиля крепости, но все это в упрощенном по сравнению с Италией, почти сельском варианте. И хуже от этого хорватские городки не становятся — становятся более домашними…

М.: И нам встречались очень милые и по-деревенски открытые люди. Помнишь, какой чудесный старый рыбак заговорил с нами в городке Милна Брач?

Мы бродили по извилистым улочкам и неожиданно вышли на небольшую пустынную площадь у какого-то местного собора. У раскрытой двери одного из домиков, обступивших площадь, сидел живой персонаж дядюшки Хэма. Продубленная морскими ветрами кожа, грубые, всю жизнь трудившиеся руки, простодушный и в то же время хитроватый взгляд вечно прищуренных от солнца глаз… Старик сидел и… мастерил сеть…

Настоящую рыбацкую сеть, удивительно неуместными даже в похожем на старинный, но все-таки современном нам городке, примитивными (такими, наверное, как сто и двести лет назад) инструментами. Мы не решились его тревожить, он сам, заметив нас, пожелал непременно рассказать о том, как плетутся сети, показать, как устроена его мастерская, похвалиться тем, что работает он здесь, в этом самом месте, уже больше полувека (показал лицензию, выданную в 1958 году) и остался единственным на побережье, кто изготавливает снасти вручную…

U.: Чудесный старик! И, кстати, футбольный фанат: помимо груд готовых сетей и старых фотографий в его мастерской была куча фанатских атрибутов — шарфов с эмблемами команд, значков, фотографий игроков…

Я попросил у старика адрес, чтоб прислать фотографии, он написал примерно так: Хорватия, Милна Брач, такому-то… Почти «на деревню, дедушке», очень по-домашнему.

А еще, помнится, попали в каком-то городке на концерт во дворике возле церкви на набережной (кстати, прямо у этой церкви мы и пришвартовались). Выступало трио — судя по всему, весьма популярного хорватского барда…

М.: Очевидно, популярного. Судя по тому, что концерт начался часа на полтора позже заявленного времени, но народ, рассевшийся на парапетах и прямо на земле, так и не разошелся восвояси… Не могу сказать, что музыкант был великолепен (наверное, нужно быть хорватом или привыкнуть к голосу и мелодике исполняемого, чтобы оценить по достоинству…) Но вот скрипачка этого трио произвела совершенно неизгладимое впечатление.

Удивительное создание почти неопределяемого пола, с грубо вылепленным, откровенно некрасивым, почти злым лицом. Невозможно нескладная, угловатая в движениях… Скорее неприятно отталкивающая…. ровно до тех пор, пока не взяла в руки скрипку… Как только она (определенно — она!) начала играть, моментально отошли на второй план и сам бард, и второй участник трио.

Их буквально смел оранжевый вихрь танцующей всем телом — в такт рожденным ею же самой звукам — скрипачки. Ее невозможно было только слушать. От нее нельзя было оторвать глаз — настолько завораживающим оказалось сочетание мастерского исполнения, экспрессии, абсолютной и потому заразительной погруженности в музыку….

U.: А мне и сам Рундек понравился — его хриплый голос, сигарета в уголке рта, облик то ли старого хиппи, то ли бомжа (зеленая майка и полосатые трусы, шлепанцы, всклокоченные волосы). Как-то очень органично он смотрелся!

Вот такие случайные события, неожиданные встречи меня особенно радуют в «вольных» путешествиях — не с группой под предводительством экскурсовода, не на благоустроенный курорт, а вот так — по воле волн, ветра и собственного желания. Хорватия в этом отношении совсем не разочаровала.

И совсем уж напоследок: путешествие на яхте — это идеально для лентяев. Как в том анекдоте: «Хотел бы я быть змеей, она даже когда ходит — лежит!» Так и тут: лежишь себе на палубе под ласковым солнышком — и путешествуешь!