Вершины острова Минданао

Перед тем, как пройти контроль, неожиданно с нас «сдирают» 50 песо, видимо, за вход в порт. Мы так и не поняли, за что конкретно. С такой любопытной традицией дополнительных сборов, правильнее — поборов, мы не раз сталкивались, например, в аэропортах, где помимо оплаченного уже билета приходилось выкладывать не то, чтобы большую, но всё же сумму в пару сотен песо за проход в терминал.

Нам досталась нижняя палуба, сплошь заставленная спартанскими кроватями в два яруса.

Местные с удивлением поглядывают на нас, гогочущую группу с рюкзаками, видимо, туристы-европейцы здесь всё еще редкие гости. Паром незаметно отходит от причала и медленно погружается в непроницаемую черную темноту. Никакой качки, лишь мягкий плеск воды да легкий освежающий ветерок не давали нам забыть, что за бортом бескрайнее море, а впереди — самое настоящее морское путешествие.

Как только паром отчалил, грянула проверка билетов, не сплошная — выборочная, хотя перед заходом их уже проверили не раз. Зоркий глаз контролеров с выправкой морских офицеров, оглядевших внимательно наш сектор, останавливает взгляд на спортсменке и красавице, статной Катерине, хохотавшей громче остальных.

От такого внимания та даже позабыла, куда запрятала билет. Хорошо еще, что проверяющие к «выходу» не торопили и терпеливо ждали, с интересом наблюдая, как та уже по пятому разу «шарит» по своим карманам. Наконец пропажа обнаружилась, и морские «волки» прошли дальше, пристально высматривая других потенциальных «жертв». Когда все успокаиваются, палуба затихает и превращается в ночлежный дом.

Спустя 7 часов предрассветное утро разукрасилось разноцветными огнями полумиллионного Кагаян-де-Оро. Пара хлипких лодочек, соревнуясь между собой в скорости, устремилась к нашему парому, плавно приближавшемуся к порту. Это местные ловцы монеток устраивают небольшое шоу. Заметив брошенную с борта монетку, мускулистые парни наперегонки бросались в воду следом, стараясь подхватить её до того, как она успеет достичь дна. Похоже, что такие спектакли филиппинских пассажиров забавляют, иначе это бы не превратилось в традицию. В общем, кто как умеет, так и зарабатывает…

Не успел паром причалить, как на палубу, локтями энергично расталкивая друг друга, с воинственными воплями неандертальцев буквально ворвалась армада грузчиков в оранжевых робах. Мы даже немного вздрогнули и притихли. Если бы не робы, их можно бы принять за пиратов, взявших корабль на абордаж.

Они, было, бросились к нашим внушительным рюкзакам, почти стаскивая их с плеча, но отступили, услышав твердое «No». Повезло немногим. Несколько счастливчиков, вовремя сообразив, что перед ними всего лишь туристы, к тому ж иностранные, метнулись к соотечественникам и, подхватив их коробки, гордо прошествовали мимо менее удачливых и поникших конкурентов. Кто-то явно стался без ужина… Чувствуется, здесь уже совсем иной ритм под названием «хочешь жить — умей вертеться».

Малайбалай — сидим дома

На небольшой площадке перед портом нас уже ждал довольно-таки потрепанный дорожной жизнью зеленый джипни и такие же «зеленые», улыбчивые ребята — Джэйкоб и Джок, с которыми предстояло пойти в горы. Ведь это основная часть нашего похода на Минданао, поэтому без местных гидов не обойтись, особенно в заросших труднопроходимых джунглях.

Джэйкоб, обладатель шикарных волос, сразу приступил к инструкции, чтобы в крупных городах мы были внимательны к своему кошельку и особенно к фотоаппаратуре. Могут сорвать или даже срезать. После этих слов все невольно придвинули «бесценные» камеры поближе к себе.

Но в Кагаян-де-Оро, славящемся этим, мы не задерживаемся, а едем в другой город — Малайбалай, административный центр провинции Букиднон, в 91 километре от Кагаян-де-Оро, Он считается летней столицей Филиппин. Впрочем, по словам Джэйкоба, там тоже надо быть начеку и особо клювом не щелкать.

Джипни — самый распространенный вид транспорта на Филиппинах, может, и не очень удобный, зато вместительный и экзотичный, вызывающий стойкие ассоциации с драйзеровской Америкой. Можно даже ехать на крыше, куда перекочевывают наши рюкзаки, а чуть позднее и желающие прокатиться с ветерком. Один недостаток такой езды — если пойдет дождь, то укрыться будет негде.

Мы рассаживаемся внутри на скамейки, лицом друг к другу, поэтому мелькающий за окном город практически не виден. Но то, что удалось разглядеть, особого впечатления не произвело. Филиппинские города вообще особой архитектурой не отличаются, и во многом очень похожи друг на друга как близнецы-братья.

Оставив позади портовый криминальный город, наш джипни, громыхая железом, помчался вглубь острова на юг, все дальше удаляясь от северного побережья.

Южная часть острова считается самой нестабильной на Филиппинах. С 70-х годов 20 столетия на протяжении нескольких десятилетий здесь шла партизанская война между правительственными войсками и боевиками Исламского освободительного фронта Моро, выступающими за создание независимого государства мусульман-моро. Своего рода филиппинская Чечня. В мае 2012 года правительство всё-таки пошло боевикам на уступки и согласилось с образованием автономного региона. К 16-му году его формирование должно окончательно завершиться. В реальности мы никаких боевиков так и не увидели, разве что охранников магазинов и офисов с самым настоящим оружием заморского образца.

Перед въездом в Малайбалай джипни неоднократно останавливается. Пару раз — по причине перегрева дисков, отчего приходилось остужать их, поливая, как растение, водой.

В другой раз нам предлагают выйти и… помыть обувь в дезинфицирующем растворе. Пару лет назад в Малайбалае случилась эпидемия не то холеры, не то какой другой заразы, как пояснил Джейкоб, и все проходящие машины и их пассажиры должны были проходить процедуру дезинфекции. С заразой справились, а традиция осталась.

Все дружно вываливаются из машины и с ехидными комментариями проходят через мутную лужу на резиновой подстилке, добавляя к сухой и пока еще чистой обуви грязь, оставленную предыдущими «чистильщиками».

Тут же нас со всех сторон окружают местные настойчивые продавцы с хитрыми улыбками и предлагают явно по завышенной цене знакомый ассортимент: орехи, бананы, мандарины и кукурузу. Попавшие ненароком под их гипноз заплатили в два раза дороже, как потом выяснилось. Так что в город с несколько смешным названием мы уже въезжаем, отягощенные первым приобретенным опытом местных нравов и хитростей.

Малайбалай — по здешним меркам город крупный, с населением 150 тысяч, и молодой — свой городской статус он получил лет 15 назад, хотя и существует с незапамятных времен.

Коренными жителями Малайбалая считаются те, чьи предки пришли с морского побережья Северного Минданао, откуда их вытеснили местные пираты и пришедшие позднее испанские колонизаторы. Побывали здесь и американцы, сменившие испанских конкистадоров в 1877 году, и японские оккупанты, устроившие в окрестностях Малайбалая в период Второй мировой войны лагерь для военнопленных.

На слух название города напоминает детский лепет и вызывает ассоциацию с зазеркальным мудрецом, яйцеподобным Шалтаем-Болтаем. Как это зачастую бывало в истории, появилось оно благодаря недопониманию пришельцами местного языка.

Первые испанцы появились здесь в 18 веке. Они же и окрестили существовавшее доселе поселение Малайбалаем, услышав это слово из уст детей, у которых поинтересовались названием местности. Дети посчитали, что их спросили, чем они заняты. «Мы сидим дома» — «малайбалай» — был их ответ.

Делаем остановку где-то в центре на улице, проходящей через весь город. Джейкоб-Джок дают нам полтора часа, чтобы подкрепиться в одном из кафе, зайти в супермаркет и взглянуть на композицию в скверике напротив. Кафе оказалось своего рода Макдональдсом, композиция — вариацией на тему колониальных времен, а супермаркет — современным магазином с учтивым персоналом.

Больше всего поразило, что в обязанности кассира входит не только отбить чек, но и разложить товар по пакетам, куда прикрепляется товарный чек. Это очень важно. При выходе его наличие обязательно проверит секьюрити и заглянет в пакеты. Кстати, на входе тоже проверяют — женщин отдельно, мужчин — рядом. Нас в маркет пропустили без проверки, бросив лишь поверхностный взгляд снизу вверх. Только дюймовочку Марину, ростом с филиппинку, попросили немного задержаться…

Затоварившись продуктами на несколько дней, отправляемся дальше, к заповеднику Маунт Китанглад Рэйндж, высшей точкой которого является гора Дуланг-Дуланг. Это и есть наша цель на ближайшие три дня.

Джипни доставляет нас в небольшую деревушку за городом, окутанную опустившимся серым туманом. Темнеет здесь быстро, еще мгновение, и уже с трудом будет читаться название — агролесная ферма «Бинахон», где нас радушно приняли на ночлег и разместили всех скопом в одном из домиков.

Наступило время ужина, который мы готовили на открытом огне, к тому времени уже немного поднаторев в розжиге филиппинских дров.

Туман никак не хотел растворяться и долго бродил меж высоких сосен, окружавших ферму, резко контрастирующую с теснившимися по соседству хибарками.

Это стало особенно заметно по утру, когда вставшее над деревней солнце полностью растворило туман.

Группа уже в сборе и готова к выходу. К нам присоединились двое местных парней, за плату согласившиеся выполнять работу портеров-носильщиков. Джейкоб всех предупредил с вечера, что лучше взять портера, но молодежь, надеясь на нерастраченные пока еще силы, не захотела расставаться со своей ношей.

Я ж, не долго думая, сразу дала добро, заплатив за каждый день работы портера по 350 песо, что примерно равняется 8 долларам США. Пусть местные немного заработают, да и легче будет пробираться через заросли без поклажи, оттягивающей спину и плечи, о чем нисколько потом не жалела. Мой рюкзак взял Роял, деревенский застенчивый парень, знавший всего несколько слов по-английски. Но это нисколько не мешало нам понимать друг друга.

…За спиной послышались тихие звуки бамбуковой флейты. Она будет сопровождать нас на всем нашем пути. Каким он будет… Этого пока не знает никто, разве что синеющие горы, показавшиеся вдали.

Уже через пару километров многим стало ясно, что тропа не из легких, и Джок резво вернулся назад за новыми портерами. То-то радости будет в деревне…

Свет и тени филиппинского леса

К западу от Малайбалая, в центральной части Минданао, возвышается хребет Китанглад с пятью вершинами, на две из них — Дуланг-Дуланг и Китанглад — нам и предстоит подняться. Прилегающая к хребту местность объявлена в 90-х заповедной.

Отголоски легенды о всемирном потопе достигли и этих удаленных от побережья мест. Когда-то здесь, как считают филиппинцы, случилось крупное наводнение, скрывшее большую часть острова под водой, и лишь верхушка горы, где росла лимонная трава — «tanglad», осталась на поверхности. Отсюда и название хребта — Китанглад.

…Глинистая почва цвета ржавчины разъезжалась под ногами и нещадно скользила. «Slippery» — «скользко» — предупреждал нас внимательный Джейкоб, видя, как мы, вооруженные трекковыми палками, словно на скользком льду, с трудом удерживались на гладкой, отполированной дождями поверхности.

Засеянные по обе стороны тропы открытые террасы сменились вскоре зарослями буйно растущей высокой травы и незнакомых деревьев, увеличивавшихся в размерах с каждым метром. Они скрыли нас совсем, как только мы вошли в лес.

Описать филиппинский лес на хребте Китанглад совершенно невозможно — его надо видеть. Чем дальше продвигались мы вглубь, тем загадочней и мистичней он становился, не хватало только леших да русалок на ветвях, чтобы до конца почувствовать себя в настоящей сказке. Такого леса мне раньше видеть не приходилось. Местами даже казалось, что мы очутились в подводном мире.

Тропа то вдруг исчезала под завалами невероятно огромных деревьев, поваленных чудовищной силой, то снова появлялась где-то уже наверху, куда с настойчивостью одержимых мы упорно лезли, судорожно цепляясь руками за изогнутые корни, повылазившие змеями из-под земли. В ход шли уже колени.

А сопровождавшие нас филиппинцы с легкостью взбирались на кручи абсолютно босыми. Присмотревшись, я заметила, что мой портер просто обхватывал пальцами ног корни и, отталкиваясь от них, взлетал вверх вместе с весомым рюкзаком, который был ему не помехой.

Мы шли уже несколько часов, временами останавливаясь для небольших передышек. И снова шли вперед, незаметно для себя набирая высоту. Нам надо успеть до наступления темноты дойти до определенного места, где появляется возможность поставить палатки, на тропе этого сделать нельзя, да и не получится из-за большого наклона.

Место это называют «Сад Мэнни» в честь Мэнни Серины, одного из первых филиппинских исследователей горы Дуланг-Дуланг. Сумерки уже охватили мшистый лес, и опустился туман, когда мы достигли места ночлега. Сейчас лес казался мрачным и призрачным, словно в дымке, но таки-и-и-м романтичным.

Поставив палатки, мы заворожено бродили меж мохнатых деревьев, боясь далеко удаляться от стоянки. Скоро придет темнота, она скроет все тропинки, и тогда уже точно не найти будет обратный путь. Говорят, в этих лесах и скрывались когда-то боевики. Сейчас здесь кроме нас — никого. Только мы и таинственный лес.

Наступило время развести огонь. Наша группа сопровождения взяла сразу это дело в свои руки, чтобы ускорить процесс. Крепкий Роял снова показал свою сноровку и умение, ловко расправившись с красноватой корягой, с упрямством осла поддававшейся топору.

Утром от вечернего тумана и следа не осталось, он стал легким и немного светился.

Солнечные брызги оросили поляну, прозрачными лучами растекаясь во все стороны.

Изогнутые, мшистые деревья уже не пугали, как накануне. Их темные силуэты, подсвеченные извне, словно в театре теней, казалось, двигались, приобретая новые очертания. Сияющие лучи проникали всё глубже, стараясь дотронуться и до нас.

Можно было долго смотреть, как меняется лес, но нам снова пора в путь, на вершину Дуланг-Дуланг, высшую точку хребта Китанглад. Собственно, осталось уже немного.

Гора Дуланг-Дуланг, или D2, как её еще называют, высотой 2938 метров — самая высокая гора горного хребта Китанглад и вторая на Филиппинах. Выше только гора Апо (тоже находится на Минданао), и то всего на 16 метров. Так что горы на Филиппинах трех километров не превышают, и особой высотой похвастаться не могут. На Филиппинах вообще всё такое маленькое — горы, люди, цены….

Но для коренной народности племени талаандиг, проживающей в предгориях, высота значения не имеет. Для них Дуланг-Дуланг — это священное место, куда можно подняться только с ведома вождей — разрешения, которое мы получили на ферме.

Виды с горы Дуланг-Дуланг

…Вынырнув из зарослей, мы очутились на миниатюрном, не заросшем кустарниками пятачке, оказавшемся вершиной Дуланг-Дуланга, что было немного неожиданно. Даже разместиться всем на этом пятачке показалось затруднительным. Одни разбрелись по кустам, выискивая лучшие точки для обзора и съемки, другие, как могли, оседлали корявые деревья. А потом, молча, мы сидели над обрывом, провожая глазами облака, плывшие внизу. В это мгновение остальной мир для нас просто не существовал.

Возвращение в цивилизацию

Путь от Дуланг-Дуланга на гору Китанглад, куда мы шли траверсом, занял почти весь световой день и был нелегким, будто на прочность проверяли нас горы. То опустится туман, густой и плотный, как молоко, сбежавшее из кастрюли, то польет такой ливень, что никакой плащ не спасал.

А когда перед глазами выросла отвесная стена метров 10–15, казавшаяся неприступной, я немного запаниковала: и назад уже нельзя, и вперед двигаться страшновато. Смутные подозрения, что придется проявить скрытые способности скалолаза, зародились чуть раньше, когда увидела на поясе у Джока толстую веревку. «Неужели всё так серьезно, что без веревки не обойтись?» — волновал всех вопрос.

«Прижимайтесь к стене», — оптимистично посоветовал весельчак Джок и проворной обезьянкой стал карабкаться наверх, не забывая указывать на еле видимые выемки, куда можно было поставить ногу. Поднявшись на узкую площадку, он размотал веревку и привязал её к… жесткой, высокой траве. — Он издевается? Джок выдержал паузу, как хороший актер, и обвязал веревкой… себя, сверкнув нам белозубой улыбкой.

Джок был полной противоположностью Джейкобу, мягкому и деликатному по натуре. Вот и сейчас он по обыкновению шутил, чтобы вдохновить остальных на решительный рывок — мол, не так страшен черт, как его малюют. Ему вообще нравилось подшучивать над нами, и делал он это всегда как-то по-доброму подбадривающе, так что никому и в голову не приходило обижаться на него за его «шалости». Добравшись до ближайшего дерева через несколько метров, он надежно прикрепил веревку к стволу. Вот тогда только все облегченно выдохнули.

Как прошла я этот участок, помню смутно, но достаточно быстро, в основном подтягиваясь на руках и цепляясь за корни, почти не прибегая к веревке. После этой стенки весь дальнейший подъем на вершину через лесную чащу показался всего лишь легкой прогулкой.

Уже смеркалось, когда мы, замерзшие и продрогшие от тропического ливня, заставшего нас в пути, ступили на мокрую вершину Китанглада, откуда был хорошо виден Дуланг-Дуланг.

Оказалось, что эта вершина обитаема и, будто иголками, утыкана радиорелейными вышками и прочими достижениями технического прогресса, сумевшего добраться до этого «медвежьего» уголка.

Бригада загорелых мужичков из обслуживающего базу персонала резалась в бильярд. Они встретили нас радушно, почти не удивившись неожиданному появлению из зарослей грязных и промокших европейцев, и предложили для ночлега какие-то в рост ящики, смахивавшие больше на саркофаги. Мы расхохотались — хороший случай почувствовать себя фараонами…

Несколько небольших комнат, сплошь уставленных шкафами с непонятными приборами, да кухня с электрической плиткой, совмещенная с «душем» и «comfort room», как на Филиппинах элегантно называют туалет. Одно и другое — на грани фантастики. Душем здесь называли бочку, наполненную водой, которая подогревалась электричеством. Не дай бог сунуть туда руку, пока идет процесс нагрева. Унитаз, если и есть в филиппинских домах, то, как правило, без бачков. Подобный экземпляр радовал и обитателей Китанглада. Вот такой нехитрый набор «гостиничных» услуг на метеорологической станции.

Тут не до стирки, главное, чтобы все успело просохнуть за ночь.

Но мы были рады оказаться в тепле, ведь снаружи уже заметно похолодало, и разворачивать палатки особого желания не возникло. То ли дело саркофаги…. Уютно разложив в них свои спальники, мы крепко заснули.

Утром нас разбудила свирель…

Спуск с горы следующим днем никаких неожиданностей не преподнёс — на крутых участках установлены лестницы, заметно облегчавшие трек. Именно таким путем, потратив час, жители Китанглада ходят до ближайшей деревни Интавас, расположенной в муниципалитете Импасуг-онг, в северо-восточной части провинции Букиднон.

А ведь начинали мы свой поход намного южнее, из муниципалитета Лантапан. Сколько в общей сложности прошли мы за три дня, никто точно подсчитать не смог, но, думаю, что не один десяток километров.

Дорога проходит между засеянных овощами полей.

Как раз в ноябре идет очередной сбор урожая. Застаем заключительную стадию, когда капусту и морковь аккуратно укладывают в мешки, их затем увезут в Малайбалай, снабжающий весь остров отборной сельскохозяйственной продукцией. Не случайно провинцию Букиднон называют продовольственной корзиной Минданао.

Судя по улыбкам сборщиков, урожай удался. Да и чего ему не уродиться, температура ниже 16 градусов никогда здесь не опускается. Но удивительно не это, а то, что филиппинские крестьяне большей частью до сих пор обрабатывают землю дедовским способом — с помощью волов и плуга. Такой способ обработки земли мы видели на Бохоле, увидим потом и на Лусоне.

Джок, перебросившись одной-двумя фразами со сборщиками, тоже собирает «урожай»… нам на ужин.

Показались первые домишки на краю деревни, совершенно без окон, похожие скорее на сарайки. Так живет немало филиппинцев, и далеко не только в сельской местности. Дунь ветер посильнее, и от них ничего не останется, одна лишь груда бамбука.

Уже после нашего отъезда с Филиппин, через пару дней, по Минданао пронесся мощный тайфун, какого не было несколько десятков лет, скорость ветра достигала 200 км/час. Если он дошел до этих мест, то сомневаюсь, что подобные строения могли уцелеть. Во всяком случае, в Малайбалае, где мы закупали продукты, в двадцати километрах от Интаваса, тайфун разрушил многие дома, на вид более крепкие, и повалил огромные деревья. Вовремя мы всё-таки оттуда убрались…

Хочется надеяться, что с этим малышом ничего не случилось

Интавас — небольшая сельская община, называемая филиппинцами «барангай». На Филиппины это слово пришло из малайского языка, где оно означало парусную лодку, на которой многие переселенцы добирались на другие, новые для них острова. Хотя со временем значение слова и изменилось, но выборного главу барангая долгое время называли капитаном.

Времена, когда власть в барангае передавалась по наследству, ушли в далёкое прошлое. В барангае может быть от 30 до 100 домов, их совокупность образует муниципалитет, а они, в свою очередь, входят в провинцию. В провинции Букиднон, где мы находились, — 19 муниципалитетов и более 460 барангаев. Интавас — один из них. В самой деревне некоторые дома — каменные. В одном таком нас и разместили на постой.

Рядом с «нашим» домом — спортивная площадка, где деревенская молодежь играла в баскетбол, самую распространенную игру на Филиппинах. Ни одна, даже самая крохотная деревушка, без щита с баскетбольной корзиной не обходится. Младшей детворе доставляло удовольствие важно вышагивать на невысоких ходулях. Никто из местных праздно не шатался, и тем более не пьянствовал, разве что «наши» портеры позволили себе немного расслабиться.

Весть о появлении иностранных туристов тут же разнеслась среди интавасцев. К дому сразу подтянулись любопытные дети, облепившие сетчатый забор.

Пока не стемнело, мы прошлись по деревне. Судя по железным и живым коням, встречавшимся в каждом переулке, жители здесь на жизнь не жалуются.

Почти в каждом доме был маленький магазинчик (вот это совсем непонятно, кому они тут это всё продают) с однотипным ассортиментом продуктов: кофе в пакетиках, орехи, булочки и обязательно кока-кола, стоявшая копейки. А вот развесного чая, на худой конец, в пакетиках, здесь днем с огнем не сыскать. Филиппинцы удивленно округляли глаза, когда мы спрашивали их об этом.

Отсутствие чая объясняется просто: его на островах просто не выращивают и мало экспортируют. Оттого все филиппинцы — кофеманы. Продавец, узнав, что мы из России, радостно заулыбался, словно старым друзьям.

— «О, Россия, там много снега», — со знанием дела сообщил он нам. Опровергать мы не стали. Снега и вправду у нас бывает много уже в ноябре, если не раньше. Но откуда такие познания у филиппинца из глухой деревушки Интавас. Оказалось, в девяностые годы он ходил в плавание на грузовом судне, заходившем в порт Санкт-Петербурга. Это был второй, встреченный нами филиппинец, кто знал о России не понаслышке.

Другие, с кем пришлось общаться за время путешествия, имели очень смутное представление, где такая страна вообще находится. И видели русских живьем впервые. Впрочем, все наши гиды и знакомые по Бохолу знали даже фамилии некоторых наших правителей, начиная с 17-го года. И они не удивлялись, что их бывший — Маркос нам тоже известен, и кивали головой, когда мы говорили, что у его жены была коллекция в 3 миллиона пар обуви.

Вот таким было возвращение в цивилизацию — филиппинскую цивилизацию, такую непохожую на нашу. А на следующий день знакомство с нею продолжилось. Рапрощавшись с гостеприимным Интавасом, мы отправились в Давао, на юг острова.

Проводы — это всегда грустно.

Оттуда совсем близко, рукой подать до самой высокой горы не только на Минданао, но и всех Филиппин, — горы Апо. Но на нее пошли не все. Кто повредил связки в предыдущем треке, кому даром не прошел ливень, температурой сваливший с ног. Священная гора Дуланг отозвалась еле слышным эхом…

Теги: Экстремальный отдых