Ещё на выезде из Карачи гид спросил, не хочу ли я пересесть на переднее сиденье в минибусе, если так часто фотографирую. Конечно, я согласился. Во время движения по дорогам Пакистана накопилось много фотографий. На ходу, часто через переднее стекло, они далеко не все художественные, иногда подкачало освещение или резкость. Но эти репортажные снимки по-своему интересны, они показывают обыденную жизнь местного населения. Вот, например, типичный пример «безопасности» на транспорте по обе стороны дороги. А едем мы всё же около 80–100 км в час.
Мы только что выехали из некрополя Макли в направлении Хайдарабада. Периодически проезжаем через безымянные посёлки, смотреть в которых абсолютно нечего.
Кто по пакистанским правилам дорожного движения должен пропустить — грузовик, перегруженный каменными блоками, или пикап с коровами? Грузовик решил, что он тяжелее, значит важнее.
Машины разного ранга и сохранности, торговля по всей улице, ничего не делающие дядьки и дети, едущие в кузове трактора — чего только не встретишь.
Приехали к мечети Шах-Джахан, которая была построена одноимённым императором в качестве подарка народу Синда. Это не первый настоящий образец архитектуры Моголов, который мы посетили, будучи на всю жизнь очарованными этим стилем на примере прекрасных изгибов Тадж-Махала.
Мечеть Шах-Джахана не так роскошна, как другие мечети или дворцы эпохи Моголов, но её линии всё же соответствуют той изящной геометрии, которая, кажется, была тайной только Моголов. И эта мечеть носит имя того же императора, который, как известно, построил великий Тадж.
Шах-Джахан не самый достойный восхищения из Моголов с точки зрения его политики или гуманизма, но не буду в этом рассказе углубляться в его биографию. Достаточно сказать, что у него было сложное наследие, но тем не менее он являлся имперской силой и стоял за некоторыми из величайших архитектурных сооружений нашего мира.
По-видимому, Шах-Джахан построил мечеть в качестве подарка народу Татты за то, что они укрыли его в период изгнания ещё до его правления. Была построена в 1644 году. Более поздние ремонтные работы проводились при императоре Аламгире в 1692 году и в 1812 году под покровительством местного вождя Мурада Али Хана Талпура.
Мечеть сочетает в себе изящество Моголов с теплотой местного синдского мастерства. Наклонные коридоры построены из красного кирпича, а купола и арки инкрустированы цветной плиткой, которая, вероятно, происходит из Халы, родины декоративно-прикладного искусства Синда.
Одной из замечательных акустических особенностей здесь является то, что молитвы любого, кто громко говорит перед михрабом (молитвенной нишей, обращённой к Мекке), можно отчетливо услышать по всему зданию.
Молящихся в это время было немного.
Гораздо больше пакистанцев целыми семьями приехали в качестве внутренних туристов, они также, как и мы, изучали надписи и фотографировали.
Многодетные семьи в этой стране не редкость.
Встретили мы и немногочисленных школьников, у которых урок изучения Корана проходит непосредственно в мечети.
Они сидят перед священной книгой и вполголоса бубнят, но не против, когда их фотографируют.
Один мопед на всю семью — четыре человека не предел, мне встречались и мопеды с пятью наездниками.
Следующих 100 км до Хайдарабада мы едем практически без остановок. Пейзажи в этой части Пакистана довольно скучные. По обочинам дороги люди занимаются своими повседневными делами.
Иногда по бокам проплывают мечети, но большой архитектурной ценности они не представляют, останавливаться не стоит.
Проезжали через посёлок, где проходила ярмарка домашнего скота, откуда едет эта семья — счастливая обладательница ещё одной коровы.
А эти пассажиры были счастливы и без коровы, они так усердно били в барабан и орали какие-то песни, что было слышно на полдороги, даже при закрытых окнах.
В Синде нет слонов, одни верблюды. Этот факт остался необъяснённым, ведь через границу слонов в Индии полно. И здесь они были, артефакты в музеях разного времени, начиная с Мохеджо-Даро, пестрят изображениями слонов. Но куда-то сплыли.
Короткая остановка около озера Кинджар добавила прохлады этим жарким днём.
Ни одна дорога в Пакистане не обходится без красочных драконов — грузовиков.
А эти грузовики особого рода. Со своими «шапками» они колоннами медленно выползают из тумана, подобные дивным инопланетянам.
Причина проста — перевести побольше груза. Вот, например, укладывают в такую машину дрова. Видно, что они давно выше и шире официального кузова
Эти машины разных марок, но в основном старые. Половина из них марки Бедфорд, которые начали производить англичане. После получения независимости они бросили заводы, а пакистанцы наладили производство сами. Эти машины незаменимы — надёжны, большегрузны, просты. Детали для ремонта, да и сам ремонт производится прямо на обочинах дорог.
Как здесь, в Котри. Собственно, Котри — часть Хайдарабада, граница между населёнными пунктами проходит по реке Инд. Современный аналог Будапешта 200 лет назад, когда Буда и Пешт ещё считались отдельными городами, но, по сути, были одной большой венгерской столицей.
Котри — пыльный, неинтересный город, который мы проехали насквозь. Водитель молился, чтобы старый мост был открыт, иначе нам грозил часовой объезд.
Перед мостом я сфотографировал этот скромный памятник парнокопытным. Смысл памятника остался зашифрованным. На плакатах — вряд ли относящаяся к нему хвала Аллаху.
Мост оказался открыт, по нему мы переезжаем в исторический Хайдарабад. Этот мост был построен англичанами в 1900 году и реконструирован ими же в 1931 году. Длина пятипролётного моста составляет 594 метра. Он имеет один железнодорожный путь и автодороги по обе стороны от него.
В начале 1980-х годов рядом со старым мостом был построен ещё один железнодорожный мост, которому дали название Мехран.
Хайдарабад — второй по величине город провинции Синд, основанный на руинах рыбацкой деревни Маурьев около реки Инд в 1768 году Мианом Гулам Шахом Калхоро. До раздела Индии и Пакистана Хайдарабад был известен как Париж Индии. Теперь является коммерческим городом, и люди, приезжающие из сельского Синда, считают его более развитым с множеством возможностей для роста. На первый взгляд Хайдарабад не особо впечатляет. Пыльный, грязный, запутанный, проигрывает Карачи по многим направлениям.
Может быть, город обиделся на то, что у него отобрали статус столицы провинции Синд, которой он был в период с 1947 по 1955 год. Раздел Индии привёл к масштабному исходу значительной части индуистского населения города, хотя, как и большая часть Синда, Хайдарабад не испытал массовых беспорядков, которые произошли в Пенджабе и Бенгалии. Причин может быть много, но «парижем» даже с маленькой буквы он сейчас не является.
Хотя посмотрели мы этот город неплохо, основное будет в следующем рассказе. Наш гид Паша живёт в Хайдарабаде (мы на следующий день познакомились с частью его семьи) и стремился нам его максимально показать. А этим вечером мы успели издалека посмотреть на Пакка Кила -форт, расположенный в самом сердце Хайдарабада. Он был построен в XVIII веке Мианом Гулам Шахом Калхора в качестве его новой столицы.
Или взглянуть на очень скромную могилу ещё одного суфийского святого, имя которого, к сожалению, забыл записать, а в интернете позже о этом некрополе нигде информацию не нашёл.
Но, судя по всему, он не входит в число основных поклонений, народа было мало, территория крохотная.
Правда не понял, с кем в дырке разговаривает эта женщина, очень странное оборудование.
Одна из главных улиц Хайдарабада, где находился отель, торговый дом и рестораны, была перекопана. Вокруг царил пыльный дух неухоженности.
Но зато здесь встретился Сицилиец! Уже после Индии я предполагал, что в Пакистане будут проблемы с питанием, индийская кухня не зашла от слова «совсем». В реальности, в Пакистане оказалось не совсем так уж плохо, лайфхаки для таких, как мы, кто не приемлет корешки и перцы, будут под конец цикла рассказов, а пока — этот ресторан был нами посещён в категорическом порядке. День закончился, основной Хайдарабад будет завтра.
