Рассвет в стратосфере (отчет о восхождении на Пик Ленина)

Познакомились со своим гидом. Завтра первый акклиматизационный выход на Перевал Путешественников (высота 4128 метров) с возвратом в Базовый лагерь. Магауя и Гутник планируют завтра на Пик Петровского (4830), что рядом с лагерем.

Вечером пошли с Регисом на награждение в соседний лагерь — Ак-Сай трэвел. Как раз в этот день состоялись соревнования — забег на Пик Ленина. Всех выиграл Семен Дворниченко — пробежал с Лагеря 1 (4400) до вершины (7134) за 6 часов 44 минуты — на полчаса быстрее второго места. Это невероятно быстро, если учесть, что мне потребуется 21 день для захода. Но участники, как я понял, вначале прошли акклиматизацию. Пока не понимаю ничего. Даже оценить не могу результаты забега. Просто наслаждаюсь с примесью тревоги предвкушением восхождения.

А мы опять идем кушать. Ужин у нас почти совпал с обедом, так как мы приехали поздно. Как же вкусно кормят. За ужином и после долго разговаривали с Регисом и Магауя. О всяком. В основном о восхождениях и о жизни. Регис узнав, что я юрист, признался, что он судья Верховного суда Франции. Вот это интересно. Больше, кстати, он никому об этом не распространялся. Хочу переговорить с ним как-нибудь о системе права Франции. Магауя тоже марафонец — 17 марафонов за плечами. Он пытался покорить Пик Ленина уже три раза. Пока не получалось. Но раньше шел в одиночку, говорит опасно — много трещин. Я слушаю и все больше боюсь этих трещин. Теперь Магауя твердо настроен дойти, хотя оговаривается, что в горах прогнозировать ничего нельзя. Невероятное желание выполнить задачу. Но я его понимаю.

Еще здесь все вокруг говорят о погоде. Есть сайт — http://www.mountain-forecast.com/peaks/Pik-Lenin/, где дана погода Пика Ленина для высот 3500, 4500, 5400, 6500 и 7134. Сводки погоды словно вести с поля боя. Так вот погода не для восхождений. На «нижних» высотах идет дождь, но это еще нормально, а наверху постоянно идет снег и сильный ветер. А если идет снег, то он закрывает от альпинистов опасные трещины на леднике, накапливается на вершинах и в какой-то момент не выдерживает своей тяжести и скатывается вниз. Это и есть лавина. Кроме того, снег ухудшает видимость. Поэтому идти после того, как шел снег опасно. Причем погода такая до конца горизонта прогнозирования — на 7 дней вперед. Я все это слушаю и понимаю, что скоро станет опасно.

Ближе к ночи зарядил телефон в юрте-столовой. Там растопили печку и очень комфортно. Сидят ирландцы играют в карты. Вышел на улицу. Немного продрог. И как было приятно зайти в палатку. Снять куртку и флиску. И залезть в свой экстремальный спальник с температурой выживания до минус 39 градусов (и температурой комфорта до минус 18). Снаружи дождь. Налетает порывами ветер. Палатку всю дергает. Жуть на улице. А внутри тепло. Уютно. Даже жарко. Шапку снял. Немного болит голова. Совсем чуть-чуть. Не мешает. Или я себе вру? Первая ночь на рекордной для себя высоте в 3600 метров.

2

Проснулся. Смотрю в телефон. 3:40 утра по местному. В Москве значит 00:40. Спал плохо. Проспал только два часа. И вообще не знаю, спал ли я. Воздуха периодически не хватало, не мог вздохнуть до конца. Все это время вертелся в спальном мешке и по кругу крутил мысли о том, как дышать. Словно в бреду, я выдумывал и считал почему-то очень важными какие-то идеи и предложения как именно дышать. Как только «проснулся» вся важность мыслей и их содержание улетучились.

Голова не болит. Дышу нормально. Сознание ясное. Сна нет ни в одном глаза. Пишу эти строки. Что делать? Ну, хоть 6 утра бы. Померял пульс на руке — 60 в минуту. Не выше 105 однозначно (стоп фактор для дальнейшего восхождения по одной из прочитанных статей). Так почему я не сплю?

Идет дождь. Приехала машина, слышу голоса людей. Корова громко срывает траву позади моей палатки. Тут они ходят иногда, но в лагерь их не пускают. Орут ослы, на которых носят вещи вверх. Орут страшно и оттого смешно.

В палатке тепло, а в спальнике очень комфортно. Слышу речку. Видно дождя много выпало, раз я ее слышу. Сейчас опять попробую заснуть. 4 утра. Заснул. Проснулся в 7.29. Немного разбитый, опухший и с тяжелой головой. Зато поспал. Первая ночь позади!

В 8 завтрак. Около 9 вышли из лагеря. Идти довольно легко. Рюкзаки не набивали. Это акклиматизационный выход с возвратом в тот же день. Идем. Прошли Луковую поляну. Первое что увидел на скалах — табличку «Памяти ленинградцам». В 1990 году с пика Ленина на «сковородку» (примерно 5300), где тогда еще ставили Лагерь 2, сорвался ледник, который снес всю стоянку. Погибло 43 человека. Большего числа жертв в СССР не было. Такова цена популярной горы — много идут и много не доходят. Сейчас Лагерь 2 ставят чуть выше «сковородки».

Идем дальше. Нас трое — гид, Регис и я. Я не отстаю, мне довольно комфортно, но если начинаю говорить, то появляется одышка. Я думал так комфортно, в режиме турпохода и дойдем до самой вершины. Но тропа вдруг круто взяла вверх, где-то там вверху гид показал перевал Путешественников. Еле видимая тропинка по сыпучей горе совсем не большое удовольствие. Она узкая — примерно на два кроссовка рядом. Поднимаясь все выше, я начинаю понимать, что если сделать неверное движение, соскользнуть, оступиться, зазеваться, то можно действительно упасть. Не отвесно, но настолько круто, что по моей оценке зацепиться будет сложно.

Гид спокойно идет вверх, Регис спокойно идет позади меня. Поднявшись метров на сто, смотрю вниз. Вижу маленькие фигурки восходителей. Мне вдруг становится страшно. Осознаю, что могу по-настоящему разбиться уже здесь. Обычно я привык в таких местах хотя бы к железным перилам и то не люблю смотреть вниз, а тут буквально иду по краю пропасти. Паника. Легкое головокружение. Вниз идти уже далеко, верха вообще не вижу. Был близок к тому, чтобы лечь, вцепиться руками и ногами в тропу и так и остаться до прибытия вертолета. Но неудобно как-то перед коллегами. Шаг за шагом страх унялся. Молчу и иду дальше. Старюсь не смотреть вниз. Только под ноги. Широкими зигзагами поднимаемся вверх.

Вижу, что сверху по нашей тропе спускаются альпинисты. Опять внутренняя паника. Как разойтись? Не заденут ли они меня? Не столкнут случайно? Гид сказал — давайте их пропустим. Мы сходим с тропы. Стою не шевелюсь и не дышу. Альпинисты прошли. Выдохнул. Идем дальше. Когда ж финиш, думаю про себя? Дальше прошли через пару опасных мест с отвесным обрывом и вышли на перевал Путешественников. Там отдохнули, попили чаю.

Думал уже идем назад. Расслабился. Но гид сказал — идем еще выше. По такой же узкой тропинке поднимаемся на новую высоту. Лучше по сторонам не смотреть и ни о чем не думать. Если это — самый доступный и технически простой семитысячник, то как выглядит сложный семитысячник, думаю я? И что будет дальше, если это только начало? Гид с Регисом меня уже не ждут, они быстро дошли до верха и прогуливаются там. А с моим дыханием опять что-то не так. Я дышу как паровоз, чуть ли не со свистом. Для такой нагрузки мне мало воздуха.

Дохожу до своих коллег (4291 м). Одышка прошла. Все нормально. Огляделся. Мы на узком гребне. Уровень облаков. Снег виден на других склонах. Красоты неописуемые. Справа и слева обрыв. Гид говорит, что сегодняшний день вообще не сложный. Будет сложнее. По снегу уже. Е-мое.

Идем вниз. Уже не так страшно и сложно. Я понял, что много зависит от опыта. Первый раз страшно. Второй раз понимаешь, что при должной осмотрительности все будет нормально. Это успокаивает. Но скорости не прибавляет. Регис и гид идут быстрее меня и постепенно превращаются в маленькие точки. Француз по 6 часов в неделю трейлраннингом занимается и видно, что успешно. Я — слабое звено. Но бежать не готов. Иду своим темпом. Наконец, дошли до Базового лагеря, устал сильно. Мы прошли за день 13,35 километров за 4:46 часов, с набором высоты 738 метров. Средняя скорость 2,8 км/ч или 21,4 мин/км. Я закачиваю треки со спортивных часов в Эндомондо (спортивный трекер), где за моими передвижениями следят друзья по бегу и триатлону.

Поел. Лег отдыхать. Завтра подъем до Лагеря 1 (4400) и ночевка там. После сна появилась головная боль. Гид объяснил, что голова часто болит после акклиматизационных выходов. Причем лежать не надо. Надо ходить. С трудом встал. Озноб небольшой. Разложил вещи. Интересно, что все сублимированные продукты, запечатанные в герметичные пакетики, раздуло до состояния шариков. Часть лопнула. Давление тут ниже, вот их и распирает внутренний воздух. Что чувствуют мои вены интересно? С нашим гидом посмотрели, что нужно брать вверх, а что нет. Он убрал только лопату и большую веревку. Я же отложил ежедневник, книги, документы, лишние майки, без которых объективно могу обойтись. Но оставшийся вес все равно неподъемен — я просто никак не могу поднять его. Не катить же по горам свою сумку с колесиками. Поэтому решаю, как и Регис с Магауей, нанять портеров из местных (это вообще там целый бизнес), которые на лошадях довезут вещи до Лагеря 1. Это раньше я считал, что услуги «шерпов» это для слабаков или больших экспедиций, но это не так. Силы здесь нужны для другого.

После всех этих действий чувствую полный упадок сил и головную боль. Подташнивает. В животе как будто отравление. Попил чаю. Съел активированный уголь. Все равно чувствую себя больным. Лег все же полежать. Озноб. Залез в спальник. Температура 36,9 (с собой у меня электронный градусник). Выпил найз. Минут двадцать просто лежал не двигаясь. Снаружи зовут на ужин. Регис зовет меня. Потом Магауя. Идти не хочу. Лежать хорошо. Есть вообще не хочу. Но встал и пошел.

Народу в столовой стало больше. Пришли с верхних лагерей белорусы — рассказали, что не смогли подняться из-за плохой погоды, будут пережидать. Из Италии на мотоциклах приехали трое итальянцев. Они просто путешествуют, на Пик не полезут. Организаторы поздравили с тортом и аплодисментами двух венгров — они поднялись на вершину. Пока все хлопали венграм итальянцы-мотоциклисты пели песню: «С днем рождения тебя», пока им не объяснили с чем поздравляют венгров. Я поел. Стал чувствовать себя заметно лучше. Регис пошел спать. Как он засыпает в 19.40 мне неведомо.

Поговорили с белорусами. Они семь лет ходят по горам. Говорят это классно. Олег говорит, что занимается бегом и плаванием. Почти триатлет. Первый раз в компании альпинистов. Первый раз в таких горах. И мне нравится. Кстати довольно много хороших снимков сделал. Надо больше внимания обращать на красоты, отвлекаясь от своего состояния. Состояние пройдет, а фотографии останутся.

3

Спал отлично, с 23 до 7.20. Проснулся от того, что кто-то полз по ноге. Я этого кого-то поймал — оказался черный жук, размером с полсантиметра. Но не клещ. Как-то пролез в спальник. Ничего страшного. Укуса нет. Еще вчера обнаружил в палатке двухвосток и пауков, отвлеченно задумался, а не водятся ли тут тарантулы, но как-то эту мысль не стал домысливать. В общем-то, меня так никто и не покусал за это время.

Дышу нормально. Видно акклиматизировался к этой высоте. Ночью шел сильный дождь. Я полон сил. Что скажет гид? Регис говорил вчера, что в дождь не надо идти. Я и сам понимаю, что на тропах тогда будет скользко. Вышел из палатки. Дождя нет. Сухо почти.

Планировали выйти в 10, но гид не готов. Мы стоим ждем. Мой рюкзак и сумка на колесиках общим весом 28 килограмм сданы портерам за 84 доллара (по 3 за 1 кг). На себе небольшой велосипедный рюкзак с фотоаппаратом, аптечкой и едой, в руках треккинговые палки, на голове каска. Я тут почти один в каске. Встреченные альпинисты говорят, что на этой горе не принято ходить в каске и немного посмеиваются над такими как я. Но я ее уже привез и собираюсь носить: когда упал на тренировке с велосипеда и сломал руку именно каска спасла мою голову. А в горах, где риск камнепада и собственного падения вполне реален у меня и сомнений нет, что надо носить каску.

Наконец, мы выходим. Нас фотографируют на память организаторы. Такая традиция. Не хочу думать, зачем она. Но очевидно наводит на мысли, что кто-то не возвращается. Идем молча. Проходим Луковую поляну. На ней растет и лук и эдельвейсы, поэтому ее еще называют поляной Эдельвейсов. Сами эдельвейсы мне гид показал. Маленькие. Разноцветные. Вроде запомнил. Дальше нас встречают сурки — по повадкам как суслики, но гораздо больше, килограмм под двадцать. Смотрят на нас. Не особо боятся.

Наконец подходим к козьим дорожкам для подъема наверх. Дождь не прошел бесследно. Немного скользко. Иду внимательно и осторожно. Спросил гида, как быть если сорвешься? Лечь на живот, схватить широким хватом двумя руками треккинговую палку и плашмя тормозить ею. От этого чуть легче. По крайней мере, знаю что делать. Также гид сказал, что надо ступать не на носок, как это делаю я, когда мы идем вверх, а на всю стопу. Цель — не нагружать икры и увеличить площадь связки с землей. Но это не просто, мои ступни так не выгибаются.

Опять началась одышка. Одно дело читать в отчетах слово «тяжело» или смотреть фильмы про невероятные усилия — это вдохновляет, а другое — чувствовать это в реальности. Какое вдохновение. Не знаю, как здесь ходят люди, не занимающиеся спортом, но «даже я», привыкший к каждодневным тренировкам, не справляюсь с этой нагрузкой. Воздуха не хватает, сил нет. Я буквально застрял в анаэробном режиме и чтоб хоть как-то успокоить дыхание иду очень медленно. Кстати для тех, кто не особо задумывался — подъем на Пик Ленина это не 7 км строго вверх, а 27 километров от Базового лагеря до вершины с переходами по 6–10 часов в день. И это не бег по равнине, а совсем другая нагрузка.

Часа 3 идем до перевала Путешественников. Несмотря на скользкость приноровился. После перевала опять расслабился. Ну, думаю еще немного. Гид показывал, что Лагерь 1 «там за горой». А потом сказал, что еще идти 3 часа. Но я уже знаю, что такое 3 часа в горах. Региса я пропустил вперед и иду последним. Пока бодрый. Фотографирую вокруг: внизу огромный ледник, под ним мутная вода, напротив снежные горы, у ног обрывы. Потом начинаются опасные участки уже с той стороны перевала. Гораздо опаснее, чем козьи дорожки в первый день. Но страха почти нет, привыкаю. Регис с гидом убежали вперед. Потом ждут меня. Как только я пытаюсь не отставать от них, возникает одышка и я вынужден сбивать темп.

Вниз я иду довольно легко, но вверх, даже с небольшой крутизной, сразу чувствую, что никакой мощности во мне нет — иду с трудом, одышкой и очень медленно — всего 1 км/ч, специально проверял по треку (для сравнения, это в пять раз медленнее, чем ходит обычный человек в городе). Еще и мой рюкзак килограмм 8 становится все тяжелее и давит на плечи. Хочу остановиться. Но иду вперед. Здесь ходил и Букреев, и у Урубко, и Болотин — все крутые альпинисты прошлого и настоящего были здесь. Пик Ленина — начальный этап великих свершений.

Дошли до реки. Метра три шириной, бурная и грязная. Стоят киргизы на лошадях и за пять долларов предлагают перебраться. Но наш гид прыгает в довольно широком месте на камень в середке и сразу перелетает на ту сторону. Я и Регис поскучнели. Переглянулись. Какой-то иностранец размахивает руками и кричит нам, что туда нельзя, опасно. Но мы покорно идем за гидом и перекидываем ему рюкзаки. Я по инерции от броска рюкзака кручусь как балерина, но в воду не падаю. Регис смело перепрыгивает. Гид говорит мне — ставь треккинговые палки между тобой и камнем и опирайся на них. Расстояние метра два. Но упадешь — унесет. Кто-то говорил, что даже здесь погибали люди. Прыгаю. Словно Бубка преодолеваю преграду, приземляюсь на камень и сразу с него дальше на другой берег. Прошло успешно. Потом пришла запоздалая мысль, что я не проверил перед прыжком свои треккинговые палки, они ведь телескопические и могли сложиться, когда я на них налег всем весом и тогда бы я упал в реку. Качаю головой на свою непредусмотрительность.

Идем дальше. Круто вверх. Хочу сказать гиду, что он выбрал не тот путь, другие идут правее по пологой тропе. Но иду вверх. Гиду виднее. Уже 5 часов как иду. Высота 4300 метров. Каждый метр рекорд для меня. С большим трудом переставляю ноги. Каждый шаг требует усилий, словно на последних километрах марафона. Состояние упадка сил. Батарейки кончаются. Дышу часто и со свистом. Гид говорит, что до лагеря всего час ходу. Показывает мне маленькие фигурки людей далеко-далеко на гребне и радостно говорит — вон там уже лагерь. Это меня не радует, а пугает. Регис уже идет сзади. Говорю ему — бить меня палкой, если буду медленно идти. Он смеется. Фотографирую вокруг иногда. Но без всякого энтузиазма.

Полчаса прошли. Опять идем вверх. Пару человек мы обогнали. Нас же обогнала только девушка — победитель забега на Пик Ленина. Она так тренируется каждый день. Через пятнадцать минут прошу перевал. Первый раз. Сел на камень.

Идем дальше. Опять вверх. Ну не знаю что делать. Одышка. Бессилие. За гидом не угнаться. Ох уж это высота. Наконец вспоминаю совет товарища по бегу из Франкфурта Олега Бондаренко — идти своим темпом. И я нахожу свой темп. Он медленный. Но зато энергоемкий. Я понимаю, что дойду. Регис, наверное, тоже устал. Но виду не подает. Я ему говорю — обгоняй. Нет. Ну ладно. Иду. Каждый шаг тяжело, но терпимо.

Наконец, мы в Лагере 1. Высота 4400. Прошли 12,45 км за 6 часов. Набор высоты 800 метров. Нам дали место в палатках, покормили. Я говорю — хочу спать. Гид отвечает — не спи, так лучше пройдет. Ну что. Нахожу свои вещи, которые привезли лошади. Кое-как расстилаю два своих коврика и переношу вещи в палатку. Идет снег и дождь одновременно. Переодеваюсь. И вместо желанного сна, шатаясь, иду бороться с горной болезнью. Походил-походил. И присел в столовой (большая палатка человек на тридцать). Пишу свой дневник в заметках телефона. Глаза красные. Но дышу ровно. Недостатка в воздухе нет. И сил нет.

По плану завтра выход на 5400 (Лагерь 2). Между двумя лагерями ледник, по которому надо идти. Вести по погоде неутешительные. Штурм с 6130 (Лагерь 3) на 7134 (вершина) никому не удается. В лагере и ирландцы, и немцы, все выжидают окно в погоде и разводят руками. Они говорят, что вчера сошло две лавины. Я видел на леднике около пяти полосок лавин.

Пью чай. Мой МТС переключился здесь на Мегаком. Мобильной сети у меня нет. У Региса и Магауя Билайн. У них сеть нашлась где-то у крайнего стола палатки. Интернета вообще нет.

Болят мышцы плеч. От рюкзака. Тянусь. Хорошо. Общее состояние среднее. Что-то давит. Стресс от нехватки воздуха? Но я не задыхаюсь. Тяжелый подъем? Но ведь ноги не болят. Значит дело в высоте. Меряю пульс — 120. Вот это да! Я же просто сижу уже минут тридцать в столовой и практически не двигаюсь. А пульс такой, словно я бегу. Вообще в покое мой пульс обычно 55–60.

Сижу и хожу в столовой. Голова тяжелая. Снаружи идет снег. В тумане видны горы, их вершины скрыты в плотных облаках. Красота, на которую уже не смотришь. Но надо себя заставлять ее видеть и замечать. Где-то за тучами Пик Ленина. Пойду, полежу. Пошел. Проверил температуру — 37.2. Нормально. Заснул или лучше сказать «забылся сном». Стало хуже. На улице зовут на ужин. Надо вставать. Озноб. Пригрелся. Неохота никуда идти. Но надо. Дежавю. Это я уже проходил в Базовом лагере. В соседней палатке кто-то жутко кашляет с бульканьем.

Встал. Шатаясь бреду на ужин. Голова болит. Съел найз. Магауя тоже страдает. Его тошнило по пути из Базового лагеря. Только Регис свеж и бодр. Ем. Через не хочу. Медленно. Но жизнь налаживается. Потом пришли гиды. Их интересно слушать. Но истории внушают почтение и уважение. Я сказал, что мой пульс в покое 120. Николай Гутник (гид Магауя) забеспокоился на этот счет и принес оксиметр. Прибор одевается на палец и измеряет уровень насыщенности (сатурации) гемоглобина в крови кислородом. Я об этом датчике никогда раньше не слышал, так бы купил, конечно.

В норме показатель сатурации в горах выше 90%, на равнине — 95–99%. При показателе менее 60%, по мнению гида, необходимо спускать человека вниз. Мой уровень насыщения кислородом сейчас 71%. Невысок, прямо скажем. Насколько я понял, чтобы были силы (способность выполнять физические упражнения и походы), надо чтоб был в крови кислород. Меньше кислорода — меньше и сил. Вот и причина моей супер слабости на высоте. Должно быть, сила воли, зато развивается в геометрической прогрессии.

Чтобы прошла голова посоветовали выпить аспирин. Все советуют разное: спазмолгон, аспирин, цитромон. Я привез цитромон, так как в интернете читал чаще о нем. В итоге я пью найз, который мне тоже помогает. Магауя дал мне аспирин. Выпил. Потом выпил много чаю. Надо пить. Чувствую себя гораздо лучше. Пора спать. Гид сказал, что завтра в Лагерь 2 не пойдем — опасно. Но мы сделаем акклиматизационный выход на Пик Домашний рядом (4735).

Первая ночь на высоте 4400. Лег спать около 23 часов. Сразу заснул. Как же хорошо, что я могу здесь спать — значит я привык к высоте.

4

Минут через двадцать я проснулся от того, что не могу дышать, а именно от резкого глубокого вдоха, который неожиданно для моего организма не насытил меня кислородом. С этого момента и до 2:30 ночи я дышал как рыба на суше: часто и глубоко. Заснуть в этом состоянии не получалось. Померял пульс — 100. Все еще бегаю. Что это вдруг с дыханием? Никакой нагрузки нет. Но воздуха не хватает. Открыл палатку, чтобы пришел воздух. Ничего не изменилось. Думаю, может разбудить гида? Какое-то некофмортное состояние. Но неудобно. Вроде не загибаюсь, кашля характерного для отека легких нет, с головой все в порядке, ясность мыслей вроде есть.

Начал пить чай из термоса. Не могу понять, как лечить это состояние. Попытался разобраться. Может кислород плохо растворяется в крови? Но я не медик. Все что я придумаю, может быть ошибочно. Лежу. Наконец, вспомнил, что есть еще одна таблетка аспирина и что он разжижает кровь. Зачем мне разжижать кровь не знаю и что это такое тоже не знаю. Но мой гид что-то говорил об этом. Выпиваю аспирин, растворенный в горячем чае. Не вкусно совсем. Но засыпаю.

С утра пошатываясь, иду к столовой. Я как-то опух. Не выспался. Ем. Потом иду на пригорок в попытках найти сеть. Нашел. Но для звонка и даже отправки SMS родным, которые за меня волнуются, недостаточно. В паре километров от лагеря вижу в тумане подъем по леднику из Лагеря 1 в Лагерь 2. И мелкие фигурки людей, вытянувшиеся цепочкой. По сравнению с горой это даже не муравьи, а букашки. Неужели и я туда пойду? Хорошо, что не сегодня.

Примерно в 9 вышли. Много кто решил не пойти на ледник: вереницы людей идут с нами. Встречаем чехов, ирландцев, словаков. Смешно вышло. У гида много знакомых и со всеми он успевает пообщаться. И вот я слушаю бывалого альпиниста, который был на Эвересте, на лыжах покорял Северный полюс и вдруг мне звонит моя мама. Звонок прошел! Все сразу встрепенулись, забыли, о чем говорили и начали доставать телефоны. Выше 4400 связь редкая и неустойчивая, а те, кто остался дома беспокоятся. Поэтому дежурный звонок своим близким стараются сделать при первой возможности. Правда сеть оборвалась и ни я, ни другие поговорить по телефону и отправить SMS не смогли.

Дошли до Пика Домашнего часа за полтора. Я доволен. Сейчас пойдем обратно. Но у гида другие планы — говорит еще часик походим. И мы спускаемся вниз с другой стороны горы, чтобы подняться на Пик Обзорный (высота 5120 метров). Гид еще не был на этой горе. Меня это пугает, но допускаю, что альпинисты в состоянии визуально оценить, сложна или проста гора. Тем более мы не одни — еще около десятка человек идут в том же направлении. Но я смог догадаться, что в «часик» мы не уложимся.

Идем опять вверх. Мне все тяжелее и тяжелее. Одышка такая, словно я бегу стометровку на максимуме, но, не останавливаясь, пробегаю дальше и дальше. Анаэроб в полном значении этого слова. Я уже не могу идти все время. Десять метров вверх и остановка. Регис ушел далеко вверх (он ждал нас на вершине 48 минут). Со мной гид. Говорит не надо останавливаться. Пробуем идти 50, 100 шагов без остановки. Дорожка козья, но мы идем не зигзагом, а прямо вверх. Оттого, наверное, так тяжело. И я опять побаиваюсь высоты — здесь уже гораздо выше и круче. Иногда кружится голова.

Зато виды потрясающие. Напротив — остов Пика Ленина, летают птицы, висят облака. Масштаб объектов и расстояний вокруг настолько огромен, что поражает воображение. Никогда в городе я такого размаха не видел и не чувствовал. Не зря пик назвали Обзорным.

Идем дальше. Задаю себе вопросы — правильно ли меня так гонять? Не помру ли я тут? Но гид в альпинизме не первый год, потому не произношу вопросы вслух. Внутри же думаю — неужели так тяжело должно быть? И где моя, блин, выносливость?

Наконец, дошли до Региса. Дальше — только снежный гребень. Мы что идем туда? Я уже не в состоянии мыслить. Просто стою, словно неодушевленный объект. Идем за гидом выше, проваливаясь в снег. Залезаем на Пик Обзорный. Важно не залезть на снежный карниз — он может обвалиться, поэтому ступаем на твердую поверхность. Вокруг облака, ничего не видно. И стоят палатки. Кто-то решил переночевать здесь, чтобы акклиматизироваться.

Итак, мы на высоте 5116 метров. Это выше Монблана (4810). Просто стоять мне нормально. Попили чаю. Отдохнули. Я как самый умный набрал с собой спортивных гелей, батончиков, энергетических таблеток, надеясь каждые 20 минут их есть, чтобы энергии хватило. Но стратегии прохождения айронмена здесь не работают. Я не хочу есть. Я почти не ем. А если я вяло съедаю батончик, изюм, курагу, то сил не прибавляется. Не знаю, почему так.

Спускались мы фантастически. Не по тропе. А по крутому склону. Просто прыгали вниз на ботинки, опираясь на палки. Оказывается можно и так. Все высотные страхи прошли. Затем опять подъем до Пика Домашний. Регис с гидом убежали далеко вперед. Потом уже только вниз. Вниз спускаться, конечно, легче, но ноги все равно приходится передвигать и силы тратить. Я уже не веду внутренних диалогов и как зомби двигаюсь к лагерю.

Дошел-таки до лагеря. Мы ходили 6,5 часов. Я крайне истощен и нахожусь где-то на пределе своих возможностей. Немного поел. И завалился спать. Мне совершенно не до гидовской теории акклиматизации (пресловутое «лучше не спи, а ходи»). Просто стянул с себя ботинки, упал на спальник и неподвижно замер. Спал час, наверное. Чувствую себя больным. Возникает мысль — для чего я здесь? Зачем я хочу подняться на этот пик? Ответа разумного не нахожу. Только эмоциональное — «Хочу»! Это было мое решение, принятое без советов с близкими и профессионалами и возникают сомнения — правильно ли я сделал? Не опасно ли это? Экстрим он привлекает, но ведь есть пределы, за которые я не захожу, где риск превышает возможности моего контроля, типа прыжков со скал и многого другого.

В чем вообще плюсы этого подъема? Они есть. Я переборол страх подъемов и спусков по козьим дорожкам. Я общался с удивительными людьми, которые ходят в горы, невзирая на опасности. Я видел Снежных барсов (все семитысячники СССР) и людей покоривших Эверест, Мак-Кинли, Победу. Это объективно мне интересно и полезно. Может, я здесь лучше пойму себя и даже изменюсь: стану сильнее, мудрее, пойму смысл жизни? Но пока что я лежу и болею. Однако сдаваться и идти назад — нет уж. Раз взялся, доведи дело до конца и, может быть, забудь об альпинизме навсегда. Речи о сходе нет.

Меряю температуру — 38,7 градусов. Во как. Что-то много! Пью панадол, колдрекс и арбидол. Не понимаю, что со мной такое. Я простудился? Но ни кашля, ни насморка, ни боли в горле. Ничего не болит. Гид говорит, что так бывает. Николай Гутник тоже подходит, беспокоится. Говорит, что не может температура просто так подняться. Они с Магауей так далеко не ходили — взошли на Пик Домашний и вернулись.

Меряем количество кислорода в крови. Всего 64 процента! Кислорода во мне все меньше и меньше. Гид говорит, что завтра никуда не пойдем, сделаем обучение техническим приемам и работе в связке. Эх. Я подвожу Региса. Передаю ему информацию. Он воспринимает спокойно. Но я вижу, что он-то может идти. Насколько интеллигентный и умный человек. Мне очень неудобно, но что делать не знаю.

К вечеру температура спала. Для себя я решил, что скачок был вызван перенапряжением. Никаких ощутимых последствий для меня. Я просто вернулся к уже привычному муторному состоянию.

Погода плохая. Идет дождь. Бывалые говорят, что в этом лагере обычно уже зона снега, а тут какое-то редкое потепление. Всем от такой погоды немного неуютно. Идти опасно. Когда мы были наверху, то слышали сход камнепадов. Привыкнуть к ним нельзя — тонны обломков скал и камней падают вниз. Даже если ты занят своими мыслями, ты слышишь этот звук и понимаешь, какие опасности он несет.

5

Проснулся, как обычно, посреди ночи. Время 3:35. Померял температуру — 36,6. Прелестно. Пульс — 96. Голова тяжелая. Но дышу обычно. Без надрыва как вчера. Выпил витамины. Я каждый день пью шипучие витамины. Сейчас попытаюсь заснуть. Все нормально. В соседних палатках уже готовятся к выходу. Слышу голос Магауи и Николая — они идут в Лагерь 2 (5400). Они выходят пораньше, чтобы снег подморозило, и он перестал быть лавиноопасным. Да и твердый наст гораздо лучше той каши из снега, которая образуется днем. Неожиданно пришла смска. Сеть! Быстро направил смски своим. Потом заснул и до утра спокойно поспал.

С утра был консилиум по мне. Мой гид сказал, что мы немного прогуляемся, потренируемся. Немецкий гид Кай измерил мне количество кислорода — за ночь я надышал с 64 до 66 процентов. У Региса 88. Кай сделал грустные глаза, жалостливо посмотрел на меня и сказал, что мне надо спать и никуда не идти. А лучше идти вниз. Слишком мало кислорода. Я сразу забеспокоился, но мой гид настаивал на своем — прогуляться. Кай, как услышал перевод, тут же начал петь похоронный мотив и называть меня по-битловски мистер Sixty four. Да уж. Кай громкий и веселый, если он не спит, то лагерь слышит его смех. Плюс местные ребята научили его плохим словам и он не думая их использует.

Мы взяли оборудование и пошли тренироваться. Я не бодрый, голова болит. Каждый день тут сложнее предыдущего. Плюс на этой высоте, где мы (4400 метров) не отдыхают, а только устают, так что долго на высотах не задерживаются. Отдыхать и восстанавливаться надо внизу.

Я думал мы пройдем метров сто от лагеря, но нет, «прогуляться» моего гида — это 4 часа работ с восхождением по леднику. Кроме того, что мое состояние оставляет желать лучшего, я еще и боюсь этого ледника, он кажется с нашего лагеря вертикальной стеной, испещренный сходами лавин. А ведь нам по нему позже идти в Лагерь 2.

Налегке дошли до подножия горы. Надели на ботинки кошки. Сменили палки на ледорубы. Одели обвязку (беседку), прицепились к общей веревке гида. Если раньше вокруг было лето, то теперь вокруг зима, под ногами снег. Первым идет гид, затем я и Регис. Регис утром говорил мне, что надо ему заканчивать уже с альпинизмом. Наверное, Пик Ленина будет последним разом. Я не придал значения этим словам — ну сказал и сказал. Где-то в глубине понимаю, что и Регис борется со страхами, но очень искусно это скрывает. Я в общем-то тоже не кричу каждому как мне тяжело и страшно, улыбаюсь. Людей грызущих в панике ногти я здесь не видел. Это своему дневнику я посвящаю свои мысли.

После вчерашнего повышения температуры я прислушиваюсь к каждому своему симптому. Как одышка, а она через каждые десять метров подъема, я останавливаюсь. Вообще по снегу идти тяжелее, чем по козьим тропкам. Ботинки вязнут в каше (мы идем днем). Попадаются трещины, через которые надо прыгать. А на прыжки тратишь больше энергии.

Примерно час карабкаемся вверх. Пару шагов для меня победа. Сразу одышка. Шаги делаю с трудом. Вообще любое действие с трудом. Где мои силы? Словно ребенок. Вообще если завтра мы пойдем здесь в Лагерь 2, то это займет от 6 до 9 часов, а рекорд, говорят, 12 часов 40 минут. Я пока что не представляю, как я смогу это сделать в таком состоянии — я уже невероятно устал. Наверное, смогу. Но задержу группу максимально надолго.

Я иду и думаю вот о чем. И кто в Википедии додумался назвать этот Пик доступным и технически простым? Я найду этого автора. Здесь я получил дополнительную информацию. Как оказалось, за восхождение на Пик Ленина дают первый взрослый разряд по альпинизму. Люди занимаются в секциях и в первый год идут на горы первой-второй категории сложности, на следующий год — третьей, затем четвертой. Года через три тренировок, обладая нормальным опытом, они допускаются залезть на Пик Ленина — это пятая категория сложности из шести возможных. Также как Эверест. Так говорит гид. Куда я попал? Все, кому я здесь говорю, что в горах раньше не был, поражаются моей невероятной отваге и смелости. Я криво улыбаюсь.

Туман. Через него печет солнце. Печет сильно. Снимаю флиску, остаюсь в термомайке и куртке. На мне черные очки с защитой 3-го уровня. Лицо намазано кремом от загара, губы специальной помадой. Крем в кармане и каждые несколько часов я мажу лицо. Некоторые альпинисты выглядят как актеры театра Кабуки, на их лицах белая маска из крема. Видел и тех, кто забывает намазаться, как результат: красные ожоги, разбухшие губы с белыми пузырями.

Гид по моей просьбе научил меня зарубаться ледорубом при срыве. Переворачиваешься на живот, поднимаешь кошки и всем телом наваливаешься на ледоруб. Вроде научился.

Наконец мы дошли до своей цели (метров триста от подножия), отдохнули, потренировались и пошли вниз. Теперь уже Регис первый, а гид последний. Регис бодро бежит вниз, я пока что могу поддержать такой темп. Внизу освобождаемся от веревок. Дальше по равнине до лагеря еще час. Гид с Регисом быстро уходят вперед. Я и не пытаюсь бежать за ними. Иду в своем ритме. Здесь не опасно. Ориентируюсь по вешкам (флажкам) компании Ак-Сай Трэвел, что стоят на пути. Они словно путеводные нити. Гид иногда ждет меня, потом опять уходит вперед. Дохожу до лагеря опять без сил. Но ем. Пью чай. Чувствую себя лучше, чем вчера. Температура 37,5. Для меня это уже норма.

Завтра по любому мы должны идти в Лагерь 2 на высоту 5400 метров и заночевать там. Так говорит гид. Я желанием не горю. Я совершенно не понимаю, как я дойду до него, если всего два часа вверх меня порядочно прибило. Осторожно прошу оставить меня отдохнуть день, а подниматься им с Регисом вдвоем. Но так тут не принято. Все страдают вместе. Блин. Мне три недели отпуска на Пик Ленина еще казались излишними, а теперь не знаю, хватит ли их. Ложусь спать.

6

Всю ночь сплю плохо. Подъем в 3:30. С вечера собираю вещи на подъем в Лагерь 2. Сам не верю, что пойду через ледник, но все делаю для этого. Зачем я здесь? Вот за этим. Всю ночь снятся какие-то альпинисты, которые якобы были вот прямо в этом лагере, прямо на этом месте когда-то давно, возможно, даже погибли на горе и теперь являются другим восходителям во снах. И они с неподвижными лицами что-то шепчут мне в уши, что-то советуют, предупреждают о чем-то.

Какая-то мистика с оттенком белой горячки. Круговые кошмары с непонятной логикой. Я постоянно меняю положение тела, но удобного не нахожу. Каждую минуту переворачиваюсь, двигаюсь. Наверное, температура все же поднялась, но не проверяю. В какой-то момент чтобы вырваться из этого бреда я намеренно полностью просыпаюсь и включаю разум. Оцениваю происходящее и сознательно говорю себе — успокойся, отдохни, держись. Ты можешь. Логика снов испаряется. Все становится ясным и понятным. Но проходит пять минут, и я вновь проваливаюсь в бесконечные рассуждения и образы, которые не могу прервать, так как сплю. Мне страшно, вот что. Я точно знаю, что не пойду завтра. Мне нельзя. С таким уровнем кислорода. Немец говорил серьезно, ему можно верить, уж немцы-то знают требования и правил не нарушают. Но может я справлюсь? Пойду и поднимусь? Но разве это возможно в моем состоянии? Завтра гид точно скажет, что мы никуда не идем. Мне нельзя.

В 3:30 выхожу из палатки и вижу громаду сегодняшнего подъема.

В 3:40 захожу в столовую. Свет в столовой не включен. Во мраке сидит мой гид и Регис с налобными фонариками. Наши организаторы даже в это время нас кормят. Иду искать Кая. В соседней большой палатке также в темноте, словно призраки, сидят немцы с фонарями на лбах и молчаливо чистят зубы. Кадр великолепный, но мне не до фотоаппарата. У них сегодня восхождение в Лагерь 2, как и у нас. Кай занят своими делами и не успевает дать мне оксиметр. Это все. Подойти к гиду и предъявить объективную причину неподъема я не могу. Возвращаюсь в столовую. Значит надо идти.

Завтракаем. Я мрачен и молчалив. В глазах звездочки уже какие-то. Меня не сняли с маршрута. Всю ночь я верил в это. Приводил себе веские доводы. Но ведь я жив и в целом ничего не беспокоит. Чтобы принять решение надо руководствоваться объективными фактами, а не страхами. Гид знает свое дело, твержу я себе беспрестанно. Может, я просто боюсь самого ледника? Регис тоже мрачен и молчалив. Я почти не ем. Еще и желудок против. Вчера я что-то не то съел или это последствия липкого страха.

Я так ничего и не сказал гиду. Нечего было сказать.

В 5 утра мы выходим в сторону ледника. На мне рюкзак около 20 килограмм. Я должен нести еду, теплую одежду, спальник, высотное снаряжение. В следующем лагере организаторы уже не обеспечивают едой и палаткой. Мою палатку несет Регис, мы собрались ночевать в ней сообща. Рюкзак для меня тяжелый. Конечно, можно было нанять портеров. Но я не хочу, чтобы всю работу за меня сделали другие, я же могу поднять этот рюкзак. Если это восхождение, то я должен пройти его как альпинист. Да и подъем у портеров стоит уже 8 евро за 1 килограмм, то есть больше 10 тысяч рублей за подъем рюкзака.

Я привычно самый медленный. Одышка не отпускает. Стараюсь останавливаться и восстанавливать пульс. Чувствую, что сердце работает без продыха. Впереди нас мерцают светлячки-фонарики других групп. Немцы бодрым строем ушли еще часа в четыре.

Наконец мы надели кошки и пошли вверх. В связке гид, я и замыкает Регис. Выше видна тонкая тропка и на ней человек тридцать альпинистов, идущих вверх друг за другом. Идем осторожно. Ледник растрескан. Трещины то узкие сантиметров пять, то широкие — метров двадцать. Глубина недосягаема взгляду или припорошена снегом. Мы обходим большие трещины, а маленькие перепрыгиваем. Через некоторые проложены снежные мосты (просто мост из твердого снега), а на опасных участках еще и перекинуты веревки (перила), чтобы крепиться к ним.

Я понимаю, что иду все медленнее. Прошу каждую минуту 10 секунд отдыха. Дышу как паровоз. Прогнозов не делаю. Иду и молчу. Если не думать, что надо идти от 6 до 9 часов, то можно и дойти. Иногда срываются камнепады с соседних вершин. Звук неприятный. Прямо по курсу в вышине видны сошедшие недавно лавины. Словно трактор великанов смял снег в кучу.

Но моя дыхалка и физическое состояние не дают мне времени бояться лавин. Я думаю только о том, как сделать еще один шаг. Считаю их. Когда ты в месте максимально полном опасностей ты не можешь их все объять и просто идешь, особо не думая о них. Регис позади меня чуть сдал. Пару раз веревка между нами натягивается, я жду его.

Вижу глубокую трещину шириной меньше полметра. Внизу хлипкий снежный мост, на который я наступать не хочу. Второй «берег» трещины чуть выше того места, где стою я. Там виден след, куда я планирую впечататься ботинком и перелететь дальше. Рядом лежит стальная лестница. Не знаю зачем. Гид ждет меня выше (между нами веревка метров двадцать). С рюкзаком и в тяжелых ботинках прыгать непривычно. Рюкзак тянет назад и портит координацию. А кошки могут зацепиться за что-нибудь. Они очень удачные для сцепления, но не для прыжков. Берусь за ручку ледоруба (обычно держишь его за крестовину), темляком оборачиваю руку. Прыгаю и приземляюсь на правую ногу. Чувствую хруст и сильную боль в колене. Черт. Только не травма. Зачем я прыгнул с такой тяжестью за спиной?

Но мне не до этого. Намертво врубаю ледоруб в снег. Тяну себя вперед. Рюкзак по инерции тянет меня тоже вперед, и я приземляюсь на локоть вполне удачно. Потом с трудом выковыриваю ледоруб.

Пару минут прислушиваюсь к колену, осторожно двигаю ногой. Мне повезло, боль прошла, нога в норме. Но больше я прыгать не буду.

Иду дальше. Впереди виден крутой подъем. И вдруг я слышу крик Региса. Оборачиваюсь. Он лежит на боку поджав ноги под собой. И говорит «Something broken». По лицу видно, что ему очень больно. Гид бежит назад, я тоже.

Оказалось, Регис тоже попытался прыгнуть через трещину. И его правая нога сломалась ниже колена. Та огромная передняя кость, которая идет от колена до ступни по какой-то причине не выдержала нагрузки. Я думаю, это усталостный перелом или возрастное. Гид вызывает по рации вертолет. Но вертолет не прилетает, говорят плохая погода. Я вообще только там узнал, что вертолет выше 5 тысяч метров летать не умеет, законы физики, наверное, ведь воздуха мало. Так что моя альпинистская страховка, где указано про вертолет и на которую я надеялся, как на крайнюю меру по своему спасению — это фикция.

Вызываем доктора, помощников, лошадей. Помощники будут через час. Доктор — через два часа. Кони пойдут из Базового лагеря. У Региса есть французская страховка, но полис остался в лагере и нет номера телефона, куда звонить. Гид говорит, чтоб искали. Регис крепится. Но видно как ему больно. Внутри ноги что-то торчит под кожей.

Гид делает укол обезболивающего. Подходит женщина из другой группы и начинает вязать на лестнице специальные узлы из веревки, кладет туда наши подстилки под спальник (пенки), чтобы уложить Региса. Его надо нести вниз нам самим. Разобрали мои палки, сделали шины. Вырезали из пенки подобие гипса. Все это связываем медицинским бинтом.

Нам уже помогают два немца — Йоханес и Тимон, они шли сверху. Это хорошо. Перекладываем Региса на лестницу, укутываем в тепло. Пытаемся поднять. Но вчетвером это бесполезно. Слишком тяжело. Еще лестница неустойчива и постоянно грозит перевернуться направо или налево. Мы в замешательстве. Пробуем волочить. О своей страховке забыто. Никто никого не в состоянии страховать. Переходим волоком пару трещин. Спускать метров пятьсот вниз. Так тяжело, что затея кажется невозможной. Останавливаемся.

Встречаем девушек из Питера и двух парней. Они шли вверх, но отказались от своих планов и остались помочь. Отдаем девушкам свои рюкзаки. Подходят вызванные из нашего лагеря двое парней. Всемером удается поднять Региса и нести. Девушки и Тимон несут все рюкзаки. Пару раз Регис вскрикивает — это ему под ногу забивается снег. Потом еще один парень к нам присоединяется. Меня меняют и дают два рюкзака. Я пока не чувствую усталости, вообще забыл о своей «неаклеманности».

Донесли до подножия, как раз подошел доктор, который сказал что у Региса перелом берцовой кости со смещением, вколол ему еще что-то. Все рады, да и Регис внешне успокоился. Поразительное самообладание. Ни разу не пожаловался, полностью доверял нам и держался молодцом. Он всех нас сдружил — мы фотографируемся на его фоне, обмениваемся емейлами. Регис и сам просит сфотографировать всех и улыбается. Нас уже человек пятнадцать.

Вообще я думаю это происшествие и к лучшему для Региса, если так можно сказать. Нога могла сломаться в гораздо более опасной ситуации и на опасных высотах. А с ней что-то явно было не так.

Наконец его увозят на лошади, все уходят. Я остаюсь один со своим рюкзаком и палаткой, которую забрал у Региса. Так и не дошел я до Лагеря 2 в этот раз, но все страхи куда-то испарились. Я готов хоть завтра пойти вновь. Для меня этот ледник уже родной и знакомый. Однако пока все это происходило я как-то забыл обо всем, но сейчас усталость навалилась в удвоенном размере. Медленно иду назад. Пошел сильный дождь. Почему-то не вижу вешек. Включил навигатор, пытаюсь идти на точку. Немного отклоняюсь иногда от маршрута. Сажусь каждые пять минут, а когда есть возможность, ложусь на рюкзак и отдыхаю. Усталость берет свое. Дождь противный, но куртка и штаны из гортекса держат на пятерку. На лицо падают капли. Шел часа два, наверное. Наконец, дохожу до лагеря около 16.30 и без сил засыпаю. Не помню, поел я или нет. День был невероятный, мы ходили с 5 утра и почти до 5 вечера.

Проспал до 18.00. Гид вызывает меня по рации. Он уже в Базовом лагере и собирается ехать с Регисом в Ош. Просит меня прийти в Базовый лагерь отдыхать. Но уже поздно, скоро закат. Я собрал рюкзак, но не понимаю, как это идти в темноте одному по горам. И дорогу не помню. Видно я уже не соображаю, раз собрался куда-то идти в ночь. Слава богу начальник лагеря Наби меня не пустил.

На ужине пообщались с Семеном Дворниченко, который выиграл забег на Пик Ленина. Он рассказал про Пик Ленина, Пик Победы, про высотные забеги, я с интересом послушал. Его клиент Олег рассказал про Эльбрус и еще какую-то гору в Непале. Подошел Валерий Шахов, который помогал спасать Региса и рассказал о своем. Мне нравится эта атмосфера. Посидели. Пошел спать. Завтра отдых. Вдруг я акклиматизируюсь.

7

Сегодня всего седьмой день как я в горах, а такое чувство, что прожил маленькую жизнь. Спал отлично с 21.00 до 7:00. Пульс 88. Температура 36,7. Болит голова. Но в целом отдохнул. Вышел в Базовый лагерь. Одному идти удобно, никто не торопит. Фотографирую. Отдыхаю. На ледник лезть еще пару дней не надо и это успокаивает. Если сюда я шел около 6 часов, то обратно я неторопливо спустился за 4,5 часа. Но крепкие альпинисты ходят за 3 часа!

Наконец я в Базовом лагере. Опять шатает, но теперь от избытка воздуха. Воздух кислого запаха, я его чувствую. Или это озон после дождя? Из новостей — Регису в больнице города Ош наложили гипс, но операцию он решил сделать уже во Франции, куда скоро улетает. Гид приедет лишь завтра. А мне надо отдохнуть и восстановиться. Плохо то, что я не был ни на высоте 5400, ни на 6130 (Лагерь 3). Мы должны были переночевать там, чтобы правильно акклиматизироваться.

В Базовом лагере есть Интернет, выложил в Эндомондо свои треки и написанную часть дневника. Там мои друзья по тренировкам пишут комментарии, спасибо им, очень поддерживает и мотивирует. Созваниваюсь с родителями и детьми. Узнал, что по удивительному совпадению мы с сестрой Юлией в один месяц независимо друг от друга решили уподобиться альпинистам, моя сестра поехала на Эльбрус, а я сюда. Двойное беспокойство родителям. К слову, сестра через неделю благополучно поднялась на Эльбрус и вернулась домой.

А в лагере обсуждают сегодняшнюю новость в российской прессе, что на Пике Ленина сорвались и погибли трое москвичей. Оказалось, это неточность журналистов — событие произошло недалеко от нас, в Каравшине. Это были профессиональные альпинисты.

Кто-то в лагере рассказал, что и на Пике Ленина в этом году уже были смерти: поляк пошел рыбачить и утонул, чех пошел в туалет и провалился в трещину, у американца остановилось сердце.

Мне начали звонить друзья и близкие, волнуются, отговаривают от восхождения. После новостей они осознали всю серьезность восхождения на Пик Ленина. В лагерь спустилась девушка, которая решила не восходить на Пик Ленина, так как родителям не смогла объяснить, что здесь не так опасно, как в Каравшине. Постепенно начинаю понимать, что там, на «большой земле» тревог за меня гораздо больше, чем переживаю сам я. Ведь я-то здесь и знаю, что со мной, а для них я пропадаю из сети на три дня. Да и ясно, что в горах от риска не застрахован никто. Не позавидуешь родственникам профессиональных альпинистов.

Уже пять часов я в Базовом лагере слоняюсь туда-сюда от безделья. Сказать что здесь мне сильно лучше нельзя. Проклятая одышка при нагрузке сохранилась. Но голова не болит. И пульс нормальный. В итоге решил не гулять в поисках акклиматизации (все равно не помогало), а лечь спать в 20.47.

8

Ночью в 0:32 резко проснулся. Болит живот. Съел энтеросгель. Мезим и уголь куда-то задевал, никак не вспомню куда. Но проблема не в этом. Кружится голова. Воздуха мало. Реально думаю, что все. Конец. Опять состояние близкое к обмороку. Крайне некомфортно. Легкая паника. Ну что такое? Почему на этой высоте? Не пойму ничего. Все вокруг покачивается. Вышел из палатки и стал гулять «по двору». Светит прожектор. Никого нет. Попил воду. Полегчало. Главное дотерпеть до утра. Там люди. Может это последний кризис и дальше будет легче? Днем-то я держу себя в руках и концентрируюсь, а ночью организм показывает истинное состояние.

С утра проспал завтрак. Смотрю в зеркало. Усталый какой-то. Опухший. Подозрительный. Организаторы молодцы — кормят в любое время и очень вкусно. Я съел все, что дали и жизнь наладилась. Приехал гид. Сказал, еще ночь я буду здесь. Все клиенты ушли на гору. Остался лишь я, персонал Гор Азии и группа новых туристов, которые к нашему лагерю не относились, но поставили палатки у нас — Владимир, Алексей с Питера, двое белорусов и гид из Казахстана. Причем они нашли друг друга и гида на каком-то сайте любителей экстрима и вот приехали сразу сюда. Я бы так не смог.

Пока есть время, похвалю свою одежду и снаряжение. Термобелье Арктерикс, флиска North Face, мембранная куртка Патагония из гортекса и брюки самосбросы Арктерикс из гортекса проявляют себя на пять баллов. Вся влага выводиться, «термуха» сухая, кроме спины под лямками рюкзака, там поту физически некуда деться. Я и не знал раньше, что есть куртки, которые выводят пот, но не пропускают дождь и ветер. Для бега буду покупать такие.

Пуховик Баск Хан Тенгри 6 одевал пару раз. Легкий. Компактный. Но греет, как будто в баню зашел. Предназначен для восхождений на восьмитысячники. Ботинки Замберлан 6000 Карка с внутренником тоже без нареканий, не холодно. Единственно жмет левую ногу сбоку немного, не разносил пока. Лыжная шапка DNB от Одло уже вросла в мою голову — хожу всегда в ней, как Боярский. Пот выводит мгновенно, сама сухая. Термоноски из Декатлона почти не сыреют. Треккинговые ботинки из спортмастера Outventure за тысячу рублей тоже на пятерку — в них я хожу до Лагеря 1, где еще нет снега. Очки Джулбо со шторками по бокам мне маловаты и жмут мою голову с боков, плюс отходят от бровей оставляя просвет. Кроме того, постоянно запотевают. Поправляю их постоянно, вытираю перчатками. Но от солнца защищают. Не тот размер взял, наверное.

Палатку Ред Фокс эксплорер пока не проверял, но у многих видел такие. Спальник Ред Фокс для минус 39 отличный, хотя очень объемный. Если подложить пуховик под голову, то спать комфортно. Перчатки North Face хороши. Кошки Гривель автомат эйр надежные и удобные. Хорошо, что взял качественные. Гамаши Баск недорогие и удобные, но надо куда-то деть слишком длинный ремешок с внутренней стороны, на который я постоянно наступаю другой ногой и могу упасть. Отрезал его. Ледоруб Камп мне продали коротковатый. Я не достаю до снега, а должен опираться на него когда иду вверх. Но здесь зависит от крутизны подъема. На Пике не так круто и нужен длинный ледоруб (мой товарищ по бегу Сергей Ганаховский предупреждал меня об этом, но я доверился продавцу в магазине). Рюкзак Дойтер 90+15 удобный. А вот накидку мне продали на 90 литров. Поэтому она не влезает, когда рюкзак на 100 литров заполнен. Но это мелочи.

Впервые вышло солнце. Начал есть фрукты. Боялся до этого всяких расстройств. Но жутко захотелось попробовать — так призывно лежат арбузы и сливы. С уровнем кислорода у меня почти все в норме — 85%. Счастье. Я сразу почувствовал себя лучше. Прогулялся по долине. Одышка никуда не делась. Даже на этой высоте. Быстрая утомляемость тоже. Немного успокаивает, что я не самый худший из худших. Есть люди, которые не поднимаются выше Базового лагеря и уезжают сразу вниз. Лагерь 1, где я ночевал, тоже не всем по силам — вчера оттуда спустили немца с горной болезнью. Его надрывный кашель я слышал из палатки.

9

С 22.00 до 7:30 спал. Ночью просыпался лишь раз. Что-то давило в районе солнечного сплетения. К утру прошло. После завтрака не вышли в Лагерь 1, как планировали. Гид спит. Я и не тороплю. Лучше отдохну.

Сверху пришел тот, которого все называют дядя Коля и относятся с большим уважением. Я не знаю кто это. Он говорит кому-то интересную вещь — если есть силы и ты уже акклиматизирован, то лучше не ночевать в Лагерь 2, а сразу идти из Лагеря 1 в Лагерь 3 (6130). В штурмовой. Так как ночевка на больших высотах сил не прибавляет. Не представляю, кто обладает такой мощью. Может четверо ирландцев, которых он ведет?

Вышло солнце. Жарко. Люди вынесли кресла и сидят. Я тоже сижу. Время остановилось. Неторопливо и редко проезжают машины — уазики, «буханки», минивэны. Включили музыку (Шевчук). Вообще интересные здесь люди. Открытые. И необычные. Я отвык от такого ритма жизни. Просто сижу уже два часа и гляжу по сторонам. Надо бы что-то сделать. Но лень. Отдохну от всего.

Тут в голову приходит хорошая мысль принять душ. 9 дней не мылся. А душ тут знатный, с горячей водой. Я побаивался заболеть и не пользовался. А теперь рискнул. Это было счастье. Снял, наконец, одежду в которой хожу и сплю. Бомж, да и только. Душ. И вот я похож на человека.

Пока я обедал, пришли белорусы сверху и рассказали много интересного. Они начали штурмовать вершину в 4:30. Но дошли только до 6900. Много снега. Тропа запорошена. Видимость десять метров. Показали видео — ничего не видно, как в молоке. Но они не сдавались. Пытались взойти 9 часов. Заблудились. Две польские группы при них повернули обратно, хотя поляки славятся своим бесстрашием. И они сами тоже в итоге пошли назад. По дороге встретили тайскую группу. Те объяснили, что собралась ночевать на 7 тысячах, рыть пещеры и дойти. Не совсем адекватное поведение. Тайцы написали записку своим и отдали белорусу. Он сам удивился их решению.

После обеда пришел Магауя. Лицо облезло, глаза красные, пустые от усталости. Они с гидом успешно дошли до Лагеря 2 (5400), переночевали там. Потом пошли в Лагерь 3 (6134), но дошли только до 5600. Магауя остановил подъем. Слишком тяжко для его возраста (63 года). И он едет домой. Конечно, выглядит расстроенным. Четвертая попытка одолеть Пик Ленина и опять безуспешная. Мы успели сдружиться. Похоже я остался один из первоначального состава.

Нам пора идти наверх. Мой уровень кислорода 90! Выходим. Нас теперь двое, я и гид. Регис летит во Францию. Гид ушел далеко вперед. Я иду в своем ритме. Где-то полдистанции иду с одышкой, но со второй половины какие-то силы вернулись и пошел бодрее. Это радует. Значит, я постепенно акклиматизируюсь. Дошел до Лагеря 1 за 5 часов (в прошлый раз за 6). По пути встретил двух пограничников с автоматами. Спросили, из какого я лагеря. Ответ их успокоил. Здесь граница Киргизии и Таджикистана. Они теоретически могут проверить пропуск на Пик Ленина. А я его даже не видел — он у организаторов.

В Лагере 1 меня ждет хорошая новость — немцы с Каем взошли на вершину, несмотря на сильный ветер. Не все — только трое из семерых. Довольные. Громкие. В лагере шумно. Тут группа ирландцев «дяди Коли» — уже как старые знакомые. Спрашивают, как я себя чувствую. Немцы интересуются, какие у меня планы. В горах живешь один день вместе, а сближаешься гораздо быстрее и сильнее чем на равнине. Люди открытые и надежные. Пришла новая группа немцев с нашим гидом Олегом Тураевым. Успел с ним познакомиться и поговорить — очень интеллигентный и внимательный человек.

В столовой меня посадили за один стол с «дядей Колей». Пользуясь случаем, поговорили на общие темы. Говорит, что из Санкт-Петербурга, тоже бегает марафоны: Дорога жизни, Гатчина-Пушкин, за 3:17. Позже мне рассказали, что это известный во всем мире альпинист Николай Тотмянин, заслуженный мастер спорта России, «Снежный барс» (пять семитысячников на территории СССР), обладатель Золотого ледоруба, а список его восхождений невероятен -Эверест (8848), К2 (8614), Лхоцзе (8516), Пик Победы (7439), Хан Тенгри (6995). Он один из нескольких десятков человек в мире поднялся на Эверест без кислородного баллона. Вот какие уникальные люди здесь собрались. Поговорив с ним всего минут пятнадцать, я сам проникся уверенностью и силой.

Завтра ирландцы Николая Тотмянина, немцы Олега Тураева и мы идем в Лагерь 2 на 5400. Я чувствую себя гораздо лучше и сильнее. Отдых дал сил. Уже нет того ужаса, который преследовал в прошлый раз. Померяли мне уровень кислорода — 80%.

10

Гид с кем-то посоветовался и решил выходить около 6 утра. В 4:30 я встал. Спал почти без бреда. Хорошо выспался. Морально и физически готов к переходу. Выходим. С рюкзаком ошибся. Весит вновь килограмм 20 — почти треть моего веса. С трудом надел его. Тяжело. Иду. Не отстаю. Одышки нет. За час доходим до подъема. Одеваем кошки. Выходит солнце. Я впервые вижу вершину — она так далеко в небесах! Но гид отрезвляет — это еще не Пик Ленина. Нам надо дойти почти до верха, а там уйти вправо на «сковородку». Искомый пик там.

Сразу скажу — этот день был одним из двух самых тяжелых в моей жизни: первый это когда я преодолел полную дистанцию триатлона, но там хоть был воздух, я был в своей «биологической среде» и физически готов. А второй — вот этот подъем. Бесконечные шаги, палящее солнце, непрекращающаяся усталость, свист вместо дыхания. Скажу это дурацкое слово «жесть». На вопрос «Зачем мне все это?» я уже и не пытаюсь ответить — просто иду вверх.

Формат этого дня — борьба за каждый новый шаг. Идем постоянно вверх. Тяжело сделать шаг. Тяжело нести рюкзак. Тяжело дышать. Солнце печет будь здоров. Трещины отошли немного на второй план — не такие уж они большие, я пристегнут к веревке гида и просто соблюдаю осторожность. А лавина — тут уж от тебя ничего не зависит, лучше об этом не думать. Поэтому я борюсь только с высотой и с разреженным воздухом. Остальное на периферии сознания. Хотя гид иногда взывает к моему чувству самосохранения. Например, говорит — здесь лавиноопасно. Надо пройти этот участок. В таких местах я иду быстрее и без остановок. Но потом лежу без сил пару минут. Причем если кислорода во мне 70% от нормы, то сил, по ощущениям, процентов 20 от того, что было. И не сказать, что мне плохо. Мне не плохо. Я не кашляю, мыслю ясно, горной болезни нет, координация в порядке. Мне просто тяжело дается движение.

Я перехожу на схему 50 шагов и остановка. Мой шаг — это десять сантиметров вперед. Дело не только в воздухе. Нести рюкзак само по себе тяжело. Думаю, по равнине я бы тоже не мог бы идти быстро. Гид говорит — иди лучше медленнее, но не останавливайся. Хорошо. Гид оборачивается и говорит мне — почему ты стоишь? Я отвечаю — я иду! Это мой муравьиный комфортный темп! Я мельчу как старый дед. Надо отдать должное гиду. В такой скуке он ни разу меня не упрекнул.

Выходим на высоту облаков. Оборачиваюсь — далеко внизу вижу палатки Лагеря 1, вижу язык ледника, уходящий вдаль. Солнце жарит невероятно. Оно слепит. Оно отражается от снега, от вершин и пытается зажарить меня. Я иду в одной термофутболке с длинным рукавом, куртка расстегнута, штаны по бокам расстегнуты для проветривания (хорошая функция — две молнии по бокам). И термофутболка все равно мокрая от пота. Вода моя кончилась. Набрал в бутылочку снега и жду, когда он превратится в воду.

Воочию увидел те две лавины, что сошли раньше. Одна лавина чуть-чуть не дошла до тропы. Другая — тропу перекатила. Чудом никто тогда не пострадал. Если до этого я думал, что шансы спастись от лавин хотя бы пятьдесят на пятьдесят, то теперь понимаю, что их почти нет. Это не просто куча снега. Это огромные бугры полульда, каждый размером с небольшой дом.

Впереди также медленно идут портеры. На каждом по сорок килограмм груза. Они обвешаны рюкзаками и баулами как снарядами. По десять минут они лежат на снегу каждые сто метров. Но мы их не догоняем. Я отдыхаю еще чаще и дольше. Успели даже разогреть на Джет бойле какой-то суп и съесть. Встретили тайцев. Уже вижу повыше край, за которым спасительная равнина — «сковородка», а за ней лагерь. К ней надо подняться по небольшому взгорку. Но как же этот взгорок меня вымотал. Снег уже давно превратился в кашу и забирает все больше сил. Вышли на «сковороду». Е-мое. Палатки в виде точек видны на ее другом краю, это еще километр или два идти, меня это добивает. Но иду, вариантов других нет. Высота уже около 5400.

Кстати, самый высокий город на земле находится на высоте около 5100 метров. Выше люди постоянно находиться и жить не могут. И это просто чудо, в моем понимании, что человеческий организм способен каким-то образом измениться (эволюционировать, приспособиться) и пробыть достаточно долгое время в «безвоздушном пространстве». Надо гордиться нашим организмом и ценить его.

Мы вышли в 5:30 и пришли в Лагерь 2 в 17.00. 8,24 километра с набором высоты около 1 км мы шли 11,5 часов. Я чуть было не побил антирекорд горы, который фиксировал гид — 12 часов 40 минут.

Второй лагерь расположен на двух уровнях — нижняя часть на «сковородке» (несмотря на то, что в 1990 году примерно там сошла лавина, унесшая больше 40 жизней) и верхняя на пригорке у скал. Пару дней назад с горы в сторону нижней части лагеря опять пошла лавина и все могло повториться, но, не доходя десятка метров до палаток, она свернула направо в сторону понижения высоты. Я вижу этого многотонного змеям из снега — впечатляет. Я дошел до нижнего уровня лагеря и сел на рюкзак. Отцепился от веревки гида. Он ушел искать палатку, которую нам оставил Николай Гутник на верхнем уровне (в ней они ночевали с Магауей). Последний подъем пока сделать не могу. Прямо передо мной Тимон, а недалеко в палатке Йоханнес — старые друзья спасатели Региса. Дали мне воды.

Наконец, лежу в палатке. Переоделся. Хочу страшно спать. До этого неплохо поели — еду приготавливали уже сами, повара организаторов заканчиваются в первом лагере. Лагерь 2 — это единый лагерь для всех. В Базовом лагере и Лагере 1 каждая фирма ставила лагеря отдельно (Горы Азии, Ак-Сай, Тянь-Шань, Памир, Централ Азия — те, что я видел). А в Лагере 2 клиенты всех компаний уже вместе. Рядом палатки немцев, китайцев, россиян, иранцев, турок, поляков, французов и еще много кого. Большинство лежат в палатках. Но движение всегда есть — кто-то идет вверх, кто-то спускается. Все ходят довольно медленно. Подолгу стоят или сидят на одном месте. Я все равно хожу медленнее всех и стою на месте дольше всех. Мне нет равных в мире замедленной съемки.

Завтра идем в Лагерь 3, а это уже 6130 метров, штурмовой лагерь с которого штурмуют вершину. По-моему, гиды ставят ставки смогу я дойти до вершины или нет. Сквозь полудрему слышу, что кто-то предлагает довести меня не до Пика Ленина, а до вершины Раздельной. Это, во-первых, по пути (рядом с Лагерем 3), а, во-вторых — это тоже высоко (6148 метров). Посмотрим. Буду идти пока смогу. Цель у меня никакая не Раздельная, а Пик Ленина. Все. Я спать.

11

Спал нормально. Под палаткой камни, а под ними ледник, который иногда какие-то адские звуки издает: скрипы и стоны. Но быстро привык. Ночью думал, что у меня температура, но градусник показал 36,8. Вообще, несмотря на тяжелый подъем, я довольно хорошо себя чувствую. Также меня научили сушить вещи — кладешь в спальник перед сном. С утра высыхают. Работает. Правда, внутренние бахилы от ботинок из спальника вытащил, неудобно с ними спать. Ночью поднялся сильный ветер, палатку качало, колыхало тамбур, дергало края. Кстати, альпинисты еще в Базовом лагере выкладывают из палаток колышки, так как они бесполезны на снегу и камнях.

Утро. С огромным мучением надел ботинки. Кое-как вылез. Пульс сто. Я уже к этому привык. На улице яркое солнце, ни облачка. Видна «сковородка». Это линза диаметром километров пять с краями в виде заснеженных гор высотой пару километров. Вид впечатляющий. Если присмотреться, то вдали видна вереница людей, идущих по тропе в наш лагерь. В сравнении с горой люди — муравьи.

Часть людей уже идут вверх, в штурмовой лагерь. Надо выходить пораньше, пока есть наст и снег не превратился в кашу. Но мы выходим только в 11 часов. Я без рюкзака. Гид, видно, решил, что с рюкзаком я не поднимусь. Мы должны только дойти до Лагеря 3 и в тот же день спуститься вниз. Снаряжения и веревки тоже нет — вверху не так опасно. Я несу только свой громоздкий Никон. В любом состоянии я фотографирую. Повесил его на шею, иначе виды пропущу.

Вначале надо подняться круто вверх метров 200, «вылезти из сковороды». Я ползу медленно. Под слоем снега слышны ручьи. Не особо приятное ощущение — наверное, подо мной есть полости, в которые можно провалиться. Дальше идти по гребню с небольшим подъемом. Сильный ветер. Но идем довольно быстро, я «сел на колесо» гида, как говорят велосипедисты, и тем самым не трачу силы на преодоление ветра. Виды потрясающие, масштабы космические. С той стороны гребня огромная гора, какая-то сильно вогнутая на подъеме. Погода солнечная. Видно далеко.

Наконец, подходим к подножию того самого взлета с 5800 до 6130. Там очень круто надо идти вверх. Погода испортилась. Пошел снег. То ли туман вокруг, то ли облако наехало. Видно не больше чем на пять шагов. Рядом с подъемом нас из палатки зовет Семен Дворниченко. Они с Олегом нас угостили чаем. Посидели, сфотографировались. Немного отдохнули. В палатке Семена всегда было тепло и гостеприимно. Пик Ленина — это гора Семена, он живет ею, каждый год приезжает, знает каждый уголок. К сожалению, эта гора через несколько лет забрала его к себе навсегда.

Наконец, мы идем вверх. Всего 300 метров осталось. Позади 4 часа ходу. Гид идет вверх и требует, чтоб я не останавливался. Но я так не могу. И так дышу с присвистом, как кипящий чайник. Каждый шаг достижение. Пару шагов и отдых. Такое чувство, что гид не понимал и не понимает моего состояния. Он ушел вперед, и я вижу его с трудом в жарком тумане. С другой стороны как еще акклиматизироваться? Надо лезть вверх, страдать, чтоб организм привык, перестроился и научился из тех крох кислорода, что есть вокруг, насыщать организм не меньше, чем на равнине. Недостатком гемоглобина никогда не страдал. Ел до отъезда железосодержащие таблетки. Осталось теперь организму как-то измениться, чтобы приспособиться к высоте. Некоторые, как Олег у Семена, делают грамотно — приезжают без обратного билета. И пока не поднимутся не уезжают. Но мой отпуск кончается: либо я успею акклиматизироваться и взойти, либо уеду ни с чем.

Справа скатился вниз в облаке из снега немец из нашего лагеря, успев с улыбкой прорекламировать мне накидку для рюкзака, на которой он и мчался. Немец здоровенный, метра два ростом, бородатый. Участник многих высотных экспедиций. Он укатился вниз и скрылся в тумане.

После получаса борьбы я кричу гиду, что больше не могу. Снега лежит сантиметров двадцать, он рыхлый. Такой отнимает много сил. Пройдя метров сто, я полностью выдохся. Смутный силуэт гида едва виден где-то вдалеке. Снег валит уже порядочно. Я понимаю, что ломаю план. Но больше идти вверх не могу. Возможно, это именно тот случай, когда некие стражи организма завопили мне, что на сегодня хватит и разумом я согласился. Ведь шел уже 11 день значительных усилий. Или это слабость, тут не поймешь. На триатлоне последние десятки километров марафона тащишься тоже истощенным, но не останавливаешься.

Гид кричит, чтобы я все же дошел до него. Я медленно дохожу, дышу тяжело. Он спрашивает, точно нет сил? Я говорю совсем нет. И сам себе удивляюсь, что я это сказал. Сам взял и признал, что сдаюсь. Мы на высоте 5934 метра. Я еще удивлялся отчетам, где люди не доходили до вершины двести метров. Сидя у компьютера, кажется все это легко. А вот так. Можно. Я не смог 100 метров дойти до Лагеря 3.

Гид не настаивает. Идем вниз. Я попробовал скатиться на штанах. Накидки от рюкзака у меня нет. Неудобно. Не скольжу, а проваливаюсь в рыхлый снег. Иду вниз. Гид внизу ждет. Говорит что где-то рядом вертолет. Я слышу клекот лопастей. Этот звук — вестник беды в горах, значит кого-то полетели спасать. Кое-как я возвращаюсь в лагерь. Падаю спиной на спальник и замираю. Сегодня мы прошли 7,89 км за 6:52 часов со средней скоростью 1,15 км/ч, с подъемом около 600 метров.

Померял температуру — 38,5. Это мы уже проходили. Истощение. Значит я правильно не пошел вверх. Видно где-то рядом был предел моих возможностей, а может я уже зашел за эту грань, раз такая реакция. Если бы пошел дальше мог бы заболеть. Что ж. Если я научился слушать свой организм или же он мне научился подавать стоп сигналы это прекрасно. Съел лекарства. Гид налил воды. Готовить еду у меня нет сил. Я просто лежу, глядя на оранжевый потолок палатки как Андрей Болконский на небо Аустерлица. Гид спит. Почему-то надеюсь, что он приготовит еду. Я же вроде с температурой. Но понимаю, что и гид устал. И вообще тут надежда только на себя. Нянек нет. С трудом поднимаюсь. Хочу есть. Такое чувство, что на меня упало пианино — все болит, голова тяжелая, эмоции негативные, депрессивные. Гид помогает приготовить еду. Температура падает. Пульс 100. Гид говорит, что и у него болит голова. Он в этом году был только на Эльбрусе (5642 метра). А значит и ему надо акклиматизироваться к более высоким участкам. Даже мастера спорта не могут без акклиматизации. Все спать. Завтра с утра спускаемся в Лагерь 1, а затем в Базовый лагерь для финального отдыха перед штурмом.

12

Вторая ночь на высоте 5400 прошла нормально. Температуры нет. Но состояние муторное, как будто я болею гриппом с температурой. Проснулись по задумке гида в 4 утра, чтобы идти вниз. Снег шел, не переставая, всю ночь и завалил гору двадцатисантиметровым слоем. Я предложил подождать, пока кто-то другой пройдет по тропе вниз. Иначе нам придется идти по колено в снегу. Это тяжело. Гид согласился. Спим до 6:30. Пульс 84. Сегодня план дойти до Лагеря 1 и сразу спуститься до Базового лагеря. Мне так неохота никуда идти. Я все-таки спросил гида — может отдохнуть здесь один день и пойти вверх. Но он еще раз пояснил, что здесь организм не сможет отдохнуть, а только устанет еще сильнее.

Вышел из палатки около 7 утра. Все заметено снегом. Стало холоднее. Добрался до туалета — это место наверху среди скал, общее для всех. Чтоб дойти и не кувыркнуться вниз нужна сноровка. По дороге вдруг зазвенел телефон — пришли вчерашние смски и сообщения по WhatsApp. Вернулся на то место, но волна интернета и мобильной сети уже исчезла.

Наш интернациональный лагерь уже ожил: кто-то готовится вверх, кто-то вниз. Встретил Олега Тураева. Поговорил с немцем. Он, как и я выглядит помято и говорит, что не дошел вчера до Лагеря 3 (6130).

Стало известно за кем прилетал вертолет. Классический маршрут — это одна тропа из Базового лагеря до вершины, по которой ежедневно проходит человек сто пятьдесят не меньше. Тропу еще называют «шоссе». Вся эта толпа обменивается последними новостями, которые разносятся мгновенно. Зачастую те, кто идет по тропе и сами становятся очевидцами и свидетелями происшествий, как мы с Регисом и все, кто нам помогал.

Вчера в трещину при прохождении ледника (переход из Лагеря 1 в Лагерь 2) сорвалось четверо альпинистов. Первый через трещину по снежному мосту прошел гид, за ним прошли двое его клиентов чехов, а под четвертым альпинистом снежный мост обрушился. Человек полетел вниз и утянул за собой всю группу. Гид был без каски и погиб. Его клиенты в тяжелом состоянии, но живы. Говорили, что веревка между ними была коротковата, раз никто не успел зарубиться. Причем я помню того, кто погиб. Мой гид с ним общался, когда мы шли наверх. Опытный альпинист из Красноярска. Я шокирован.

Спускаться вниз легко. Ту дистанцию, что вверх я шел почти 12 часов вниз мы преодолели всего за 3,5 часа. Единственно в связи с происшествием тропа теперь идет немного по-другому. Чувствую себя хорошо. Внизу увидел разметку для посадки вертолета. В Лагере 1 поспал час и пошел в Базовый лагерь. Гид сказал, придет позже.

Спускался в неторопливо. А зачем торопиться? Стоял в тишине. Слушал журчание ручьев с гор. Треск ледника. Наблюдал за птичками. Рассматривал цветы. У поляны Эдельвейсов встретил сурка.

Лежу в палатке Базового лагеря. Ветер сильный. Всю ее перекашивает. Такое здесь бывает. Завтра начинается финишная прямая этой длинной истории. Поход до третьего лагеря, а затем попытка штурма вершины.

13

Спал с 23.00 до 8:40. Видимо надышивался воздухом. С утра вид из палатки был особенно красив. Юрты лагеря на фоне белых гор и еще не яркого мягкого утреннего солнца. На небе ни облачка. Погода улучшается. Появилось долгожданное окно отличной погоды без осадков.

Планы изменились. Я по просьбе гида поменял обратный билет с 15 на 16 августа. Чтоб было больше времени. Сегодня весь день посвятили отдыху, никуда не ходили. Пришли немцы из группы Олега Тураева. Много народу повально простудилось и это естественно — то холодно, то жарко и всегда ветрено. Пришел Семен Дворниченко. Его подопечный Олег медленно, но методично дошел до 6130, где я сдулся. Тише едешь дальше будешь, вот что.

Делать совсем нечего. Я покатался на лошади. Арендовал у местных. Они живут в соседнем селе, а летом ставят юрту здесь у подножия для заработков. Работают носильщиками, перевозят вещи, людей. Прибыл Юрий Ермачек, о котором я столько читал. С ним приехала группа в 40 человек и расположилась неподалеку. Потом мне показали собачку, которая якобы была на Пике Ленина — привязалась к кому-то и дошла. Может байка.

Сходил через ручей на горку с надписью из камней «ВДВ». Там памятник женской сборной СССР по альпинизму, погибшей в 1974 г. на Пику Ленина. Там же памятник парашютистам, которые в 1967 году погибли при приземлении на гору и могила человека 1907 года рождения, погибшего здесь в 1987 году. Простых гор не бывает.

Вечером сижу в столовой. Заходят в молчании трое новых немцев и их переводчик. Они заказывают пиво и молча пьют. Вид у них подавленный. Оказывается, прямо перед ними в трещину сорвались те четверо. Один из немцев был медик и оказывал им помощь. Они до сих пор в шоке от увиденного. И отказались от восхождения.

14

Ночь спал не очень. Ветер был просто бешенным. Палатку хлестало. Не хватало воздуха. Ничего не понимаю в этой акклиматизации. Вчера спал отлично. Пришла мысль, что эта нехватка воздуха уже из области безотчетных страхов, типа боязни высоты. Без медицинского образования все мои объяснения лишь гипотезы. А гиды тоже не медики, хотя доктор где-то тут есть. В идеале надо проводить обследования, регулярные измерения, но пока еще такой практики нет. Еще и холодно ночью было. А застегиваешь спальник жарко. Некомфортно. Но надо выдержать. Мыслить позитивно. Где как не здесь закаливать характер. На таких мыслях и заснул часа в два ночи.

Гид говорит еще целый день надо провести в Базовом лагере перед восхождением. Я не согласен. Во-первых, мне здесь надоело. Мы уже полтора дня тут и я восстановился. Во-вторых, у нас не останется ни дня резерва — мы каждый день должны будем подниматься на новую высоту, и любая задержка вынудит нас вернуться без вершины. В-третьих, я смотрел прогноз погоды — в ночь с 13 на 14 августа (плановая дата восхождения, если будем сидеть день в лагере) ожидается ветер 60 км/ч. Я не представляю много это или мало, но явно не слабый ветерок.

Изложил гиду свои сомнения, но он мнения не изменил. Сказал надо восстановиться и отдохнуть. А ураганный ветер — прогнозы не всегда верны. Я понимаю, что, наверное, могу настоять на своем, но в этой области я не профессионал, лучше сделаю, как советует гид. С этими мыслями пошел мерять кислород в крови и смотреть погоду. Мой пульс 72. Уровень сатурации (кислорода) 92 процента.

По слухам Николай Тотмянин успешно сводил троих из четырех ирландцев на вершину. Один из них просто воздержался от восхождения и остался в Лагере 1. Ирландцы крепкие, они из Лагеря 1 сразу дошли до Лагеря 3. Подъехала еще группа из Бишкека. Два парня и девушка. Тоже на вершину, как и все. Лагерь забит до отказа, кипит и двигается. К вечеру стало холодно. Одел все что есть. А днем-то ходил в шортах. Все теплые вещи остались в Лагере 2.

Сомнения, что зря я не вышел сегодня грызут меня до вечера. Но вечер подарил бонус, который в целом мог бы и заменить вершину. Альпинисты начали постепенно собираться вместе. Стемнело. Кто-то начал играть и петь на гитаре. Очень красиво. Заслушался. Просто класс. Я сидел, читал книгу в соседней юрте и слушал. Спасибо гиду, он пригласил меня на их посиделки. Пел Юрий Ермачек, Сергей Селиверстов. «Здесь вам не равнина, здесь климат иной, идет лавина одна за другой». Они знают о чем поют. Наконец, я приблизился к пониманию, что такое альпинизм. И почему альпинисты предпочитают городу горы. «Но мы выбираем трудный путь, опасный как военная тропа».

Послушал песни. Разговоры. Увидел альпинистов с опытом. Таких только в кино и видел. Спокойные. Уверенные. Покорившие сотни вершин. Потерявшие друзей. Мои суетные мысли, сомнения и мелкие тревоги ушли. Давно так хорошо не отдыхал. Отпустило. Успокоило.

Потом пришел еще крутой альпинист. Несмотря на холод он был в шортах, а выглядел как герой фильма про землю Санникова. Сказал, что видел меня на 5400. Я сказал, что не помню. Потом я вспомнил, где мы встречались. На Лагере 2 иногда сверху скатываются камни. Задача того, кто это видит — кричать изо всех сил «Камень». Итак, я увидел, как глухо стукаясь и подскакивая к лагерю стремится камень. Я кричу эту сакральную фразу. Внизу крепкий мужчина меня не слышит, а камень летит в него. Я опять кричу. Камень врезается четко в здоровенный сапог этого человека и отскакивает, как от скалы. Человеку не больно. Он поднимает голову на меня. Я ему говорю — я же кричал! А он — ну что ты так нежно кричал. Это и был этот альпинист. Приятно, что он меня запомнил.

Теперь спать. Завтра на восхождение. После сегодняшнего вечера я понял, что восхождение — это не только про тяжесть. Это что-то большее. Что-то нематериальное, не та простая отметка в биографии, что ты поднялся на гору. И надо это пройти, чтобы понять. Вечер с альпинистами приоткрыл мне завесу над вопросом: «Зачем мне все это надо?»

15

Спал отлично. В 8:00 поел овсяную кашу, бутерброды, булочку. Выпил чаю. Выходим. План таков: 11 августа — подняться до 4400, 12 августа — до 5400, 13 августа — до 6130, 14 августа — до 7134 (вершина). И дальше спуск.

Планировали выйти в 10.00. Но гид долго-долго собирался. Я ушел один. Дорогу я уже выучил. По пути встретил Николая Тотмянина. Он действительно завел ирландцев на вершину. Значит все правильно сделал. Опытный альпинист.

Дальше встретил Валерия Шахова. Спрашиваю его — ты покорил гору? Он объяснил, что гору не покоряют, она как стояла миллионы лет, так и стоит, ей дела нет до нас муравьев. Поэтому альпинисты не говорят слово «покорил гору». Покоряешь себя. А сам он да, зашел на вершину. Иду дальше. Встретил Йоханнеса с Тимоном. Мы уже старые друзья. Йоханнес смог подняться на вершину, а Тимон почувствовал себя плохо.

Иду дальше. Надо же, сколько новых знакомых. Прошел по козьим дорожкам, пересек перевал Путешественников, иду дальше. Вижу впереди камнепад. Камешки и камни падают прямо на тропу. Как идти дальше? Запаниковал. Отошел на пару метров назад, поняв, что камни падают уже рядом. Подождал. Но камнепад не кончается. Камешки вроде мелкие. Редкие. А я в каске. Выждал момент и перебежал.

Дошел до Лагеря 1 (4400) за 4:50. Одышка никуда не делась. Позже пришел гид. Погода совершено ясная. Ни облачка. Даже вокруг горы. Солнце жарит так, что ходят в шортах. Но когда наступил вечер стало конкретно холодно. А мои теплые вещи все наверху. Термобелье, флиска и мембранка недостаточны для согрева. Надеюсь, что при подъеме не замерзну. На небе видны все звезды. Небо усеяно ими как в планетарии. Не стал искать медведиц и пошел спать в теплый спальник.

16

Проснулся в 4:15. Собрался. Вышли в 5:26. Гид уже который день не успевает собраться вовремя. Я так не люблю, я нервничаю, когда нарушаю запланированное время выхода. Как позже выяснилось, у гида часы банально сбились. Такое предвидеть невозможно, развожу руками.

Иду на удивление нормально. Обгоняем группу казахов, еще пару человек. Похоже, я тоже могу акклиматизироваться. Если в прошлый раз я шел по леднику и страдал, то теперь все гораздо оптимистичнее. Конечно, было тяжело, но в этот раз вместо 11,5 часов мы прошли ледник и «сковородку» за 7,5 часов. Прогресс налицо.

Сразу после подъема купил кока-колы за 10 евро — на триатлонах помогает мгновенно. Как же было приятно ее выпить. Это так зарабатывают деньги — носят кока-колу наверх и продают, сдают в аренду палатки.

По дороге опять слышали вертолет. Он забирал с первого лагеря пожилого испанца, умершего от проблем с сердцем. Еще мы узнали, как недавно спасали черногорца — он настолько обессилел, что спускаться уже не мог. Около 11 часов его несли вниз, вроде бы все обошлось. Все это я слышу, вижу, живу в этой атмосфере и понимаю, насколько опасно лезть в горы.

Из палатки виден Пик Ленина. Он прямо над «сковородой», то есть напротив лагеря. Чуть правее виден тот подъем с 5800 до 6130, который я пока не осилил. Завтра посмотрим.

Завтрашнего дня не боюсь. То где я уже проходил не кажется таким уж страшным, как было раньше. На завтра план добраться до штурмового лагеря, там заночевать и часа в 3 ночи выйти на восхождение. По словам гида до вершины от штурмового лагеря идти часов семь. А ведь еще надо вернуться.

Палатку Николая Гутника мы в прошлый раз отнесли вниз, и я поставил свою (Ред Фокс эксплорер). Гид «проживает» в пустующей палатке своего знакомого. Тут их сдают за 70 евро за ночь. Иностранцы так и делают, чтобы не тащить на себе и не раскладывать. Один поляк без палатки лег прям на коврик и укрылся какой-то газетой. Мне тоже было лень расставлять палатку, но не настолько.

Поговорил с альпинисткой, которая тоже приехала из Москвы. Она рассказала мне про ночевку на 6130. Говорит там жуть как холодно. Одеваешь на себя все. Значит, я возьму все свои теплые вещи. Еще выменял у нее для себя три сублимированных мясных обеда. Отдал чай, кофе и сублимированные ягодные напитки. Как-то получилось, что у меня еды в обрез. Я выложил их в прошлый раз и забыл забрать. Но должно хватить, есть-то особо не хочу.

Такое чувство, что я почти со всеми познакомился. Пока идешь по тропе здороваешься с каждым встречным. Спрашиваешь про вершину. А потом встречаешь еще и еще раз этих же людей. Вижу, как к нам поднимается та группа, нашедшая друг друга на сайте экстремальных видов спорта. Гидом из Казахстана. Они медленно идут по «сковородке», а потом еще долго сидят под лагерем не в силах подняться выше, как и я в первый раз. Для них это первый подъем на такую высоту, но они идут с опережением моего графика акклиматизации.

Близится ночь. Мое самочувствие лучше, чем в первый раз. Голова не болит. Пульс 100. Но одышка от любого действия не пропала. Я собрал вещи на завтра. Вышел из палатки. Уже темно. Никого нет. Все попрятались по палаткам и отдыхают. Небо звездное. Большой ковшик ковшом вниз к горам. Тихо. Звенит в ушах. Слышна успокаивающая музыка из другой палатки.

Вернувшись, меня вдруг осенило: палатка стоит последней, боком к горе, значит камень оттуда может скатиться прямо на меня. Переставил спальник на другой бок палатки и забаррикадировал опасное направление ботинками, рюкзаком и снаряжением. Все равно не особо комфортно. Камнепады, шуршания и треск ледника слышны каждую минуту. Надел каску.

17

Встал в 7:00. Голова не болит. Пульс 100. На удивление прекрасно спал. Сыграло то, что сделал себе нормальную подушку — в мешок из-под палатки напихал теплых вещей. Каску, правда, ночью снял и положил на баррикаду от камней. Ночью дул сильный ветер и болтал палатку. Вокруг уже возня — лагерь выходит пораньше пока наст.

Гид не собрался вовремя. Я вышел один (с его разрешения, конечно), зная, что он меня догонит, не успею я выбраться со «сковороды». К выбору вещей для рюкзака я в этот раз отнесся жестоко. Часть вещей оставил, часть общих вещей по честному отдал гиду. Рюкзак в целом ничего. Предстояло пройти 5,5 километров — самый короткий отрезок, но нужно одолеть два крутых подъема.

И вот я пошел. Не хочу повторяться, но вверх шел тяжело. Два шага и отдых. Причем стало заметно холоднее и опаснее: вместо снега во многих местах лед. Одолел первый подъем. Часто останавливаюсь и вишу на треккинговых палках. Гид нагнал меня и ушел пить чай к своему товарищу, чья палатка стояла после первого подъема.

За 3:50 я дошел до взлета с 5800 до 6134. Гид уже меня давно нагнал и ждет. Сил нет. Сели. Подъем реально крут. Я смотрю на подъем, а он смотрит на меня. С таким темпом я его буду одолевать часов пять. И сдохну.

Но тут произошло чудо со мной. Я встал, выпрямился и сказал себе — ты блин кто тряпка или спортсмен? Что ты идешь как инвалид? Акклиматизация? Неважно. Соберись. Ты терпел на марафоне, терпел на триатлоне. Почему сейчас нет сил? Если ты и второй раз не осилишь этот подъем, значит ты слабак.

В общем, я себе наговорил много чего мотивирующего. В мою кровь был впрыснут раствор чистого адреналина, будто азот в двигатель спортивной машины. Я задышал как конь, «вдыхивая» по максимуму кислорода. Мой взгляд стал безумным, глаза расширились.

Я надел рюкзак. И сказал скучающему гиду: «Пошли!» Он пожал плечами и пошел. Я след в след за ним. Строго вверх. Потом зигзагом, но тоже вверх. Я вижу только ботинки гида и не отстаю ни на сантиметр. И бормочу про себя разные внушения. Уж что я только не вспомнил. И лицо Маккормака, когда он выиграл Гавайи (чемпионат мира по триатлону). И всех, кто страдал на длинных дистанциях, но шел или даже полз в направлении цели. Вспомнил тех, кто болеет за меня. Вспомнил своих детей, которым потом скажу: «Я был там». И это мне реально помогает! Я не чувствую усталости! Мне хватает воздуха! Я чувствую только, что могу идти без всяких ограничений, словно на равнине.

Короче идем мы. Я не отстаю. Дышу как конь. Головой бьюсь в рюкзак гида. Он хочет с кем-то поговорить по пути. Я говорю — нельзя, пошли дальше. Он удивлен. Но идет. Обгоняем одних, вторых, третьих. Они отдыхают и лишь провожают нас взглядом, полагая, что мы профи. Я никуда не смотрю. Только в ботинки гида. Сам себя подстегиваю. Всякими словами. И хорошими. И плохими. Ну, реально. Что тут альпинисты смеяться потом будут над дутым триатлетом? Ну чего-то же стоят все эти марафоны и триатлоны. Отдыхаем минуту. Я говорю — пойдем дальше. Гид удивлен. Спрашивает меня — я что таблетку какую-то принял? Говорю нет. Настроился просто. Смотрю на часах высоту: 5800. 5900. 5960. 6000. 6060. В бешенном темпе мы прошли больше половины горы. Сам не знаю как, но сработало.

Было бы идеально, если б я так дошел до третьего лагеря и с улыбкой поднялся на вершину. Но метров за 70 до штурмового лагеря я решил, что слишком долго пользоваться турбо режимом не стоит. Кто знает, что ждет меня на пути к вершине завтра.

В спокойном темпе я дошел до высоты 6134 метров, где располагался Лагерь 3. Его еще называют Штурмовой лагерь. Это самый маленький лагерь из десятка палаток, сюда приходят немногие, а кто дошел — надолго не остаются, жить на такой высоте нельзя.

На три стороны света мы выше всего вокруг, только с четвертой стороны над нами возвышается вершина Пика Ленина. Мы видим горы — до самого горизонта. Примерно на нашем уровне и ниже облака. Невероятные масштабы. Красота. Но чувствую, что здесь гораздо холоднее, чем в Лагере 2.

Все палатки утоплены в снег или обложены крепостями из снежных кусков, видимо от ветра. Мы ставим свою. Ребята из команды с экстремального сайта сделали нам чай. Они приехали позже меня, но раньше меня добрались до сюда. Потом мы сделали ужин. Вкусно. Печень. Картофель. Бульон говяжий. Все из сублиматов.

Лежу в палатке. Ветер ее дергает несмотря на то, что края тента мы обложили снегом. Если тент задерется от ветра, то в палатке станет холодно. Сегодня ночью по прогнозу погоды ветер 60 км/ч, температура воздуха минус 15–18. Но в прогнозе есть показатель «как ты чувствуешь эту температуру» и он составляет минус 28–33 градусов. Пульс 120. Температура 37,7. Одышка. Голову немного давит. Показатели не лучшие, хотя сегодня уже 17-день моего пребывания на горе. Подъем в 3.00 ночи. Выход на штурм вершины в 4.00.

18

Всю ночь не спал. Ни на миг. Какие-то думы, мысли, но на переход в состояние сна полный запрет. Физически не могу заснуть. Подумал, что надо было взять снотворное, как советовали. Хотя бы отдохнул. А так — вырываешься из этого бреда, чтоб заснуть, а заснуть не получается. Никак. Голова болит. Воздуха достаточно. Но состояние непонятное, незнакомое, чуждое человеку. При этом собранное, сконцентрированное. Мысли только о подъеме на вершину. Похоже на утро перед соревнованиями. Гид тоже не спит.

Через некоторое время открываю глаза. Медленно ищу телефон. Я все делаю медленно на высоте. Показывает 3 часа ночи. Время подъема.

Гид поднимается на локте. Уже не темно, оранжевое полотно палатки пропускает какой-то свет, может звезд, может луны, отчего лицо гида тоже оранжевое.

— Ты как? — спрашивает он.

На самом деле состояние у обоих муторное. И вопрос его глубже, мы оба это знаем. «Может отменим восхождение?» — вот подтекст вопроса, может даже просьба. Стоит мне всего лишь сказать: «Я чувствую себя не очень» и мы будем иметь основание никуда не идти. И эта перспектива манит и его, и меня.

Ощущение нереальности происходящего. Нереальности того, что сейчас мы пойдем на вершину. Я смотрю на все как будто со стороны и все происходит как будто не со мной. Кто-то находится в палатке, кто-то куда-то идет или не идет.

Я мгновение сомневаюсь, но говорю — все нормально. Хотя я ни в чем не уверен. Ни в себе. Ни в успехе. Впереди неизвестность. Я далеко не уверен, что надо идти к вершине. Я все делаю на автомате, на остатках желания дойти до вершины. Крайне медленно собираемся. Голова совершенно не соображает. Съели по каше.

Надеваю все что есть. На голову вначале балаклаву, потом теплую шапку и огромные лыжные очки с защитой от ультрафиолета. На тело — термобелье, флисовую куртку, мембранную куртку и огромный высотный пуховик. На руки — рукавицы до локтей, предназначенные для восьмитысячников.

Выхожу. Еще ночь, темно. Но скоро рассвет — шапки гор на горизонте уже подкрашены красным. Мне не холодно. Но дует ветер. Ветер сильный. Я как будто не на Земле. Это место больше похоже на Марс, каким я его видел в фильмах. Изломы гор. Багровые оттенки.

А еще — мы очень высоко. Мы близки к космосу. К безвоздушному пространству. Я смотрю наверх, там почти неприкрытая атмосферой и неискаженная черная ткань вселенной. Вселенная тоже смотрит на меня. Я чувствую ее мощь. И это торжественно. Это подарок Горы за то, что мы добрались до этой высоты.

Таких занятий как альпинизм, где еще есть опасность для жизни и неизведанное, почти не осталось. Если кто и полетит к звездам разгадывать тайны мироздания, то это будут такие люди, как альпинисты: люди сильные, смелые, понимающие романтику приключений и сохранившие дух первооткрывателей.

Мы начали восхождение на вершину.

Я сразу понимаю, что с гидом что-то не так. Он идет медленно. Потом его тошнит. Как ни странно, мне пока нормально. Я иду за ним. Сначала вниз метров пятьдесят, затем крутой взлет.

Мы идем по тропе вдоль флажков. На каждом флажке останавливаемся. Отдыхаем. Ветер становится все сильнее. Гид кричит, что если ветер не кончится, то повернем. Я почему-то думаю, что гиду просто плохо. Раньше его ничего не останавливало.

Поднимаемся все выше. Кстати иду без рюкзака. Достаю фотоаппарат. Делаю пару фотографий и кончается заряд. Это невозможно, он был заряжен. Прячу аккумулятор в штаны согреть. Каждый раз, когда снимаю перчатки рукам жутко холодно. За секунды они обмораживаются и перестают нормально двигаться. Потом отогреваю, сжимая руку в кулак в рукавице. Мы идем все выше. Ветер дует справа. Я иду спиной к ветру, то есть как бы боком. Как только поворачиваюсь к ветру, то не могу дышать. Он задувает в легкие и не дает ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Мы идем вверх уже два часа. Одышки особой нет. Но иду медленно. Поднимается солнце. Ветер крепчает. Видно, как он сбивает снег с камней впереди. Утро в горах прекрасно. Уже 6200 примерно. Я в отключенном состоянии. Веры что дойду, нет. Вообще не могу думать. Просто иду.

Гид говорит — пошли вниз, у меня якобы нос почернел. Я потрогал свой нос — довольно теплый, не замерзший. Говорю все нормально. Нас обгоняет девушка. Она была первой в забеге на Пик Ленина. Она так тренируется. Следом обогнал парень — он был вторым на забеге, идет наверх с лыжами. Больше никого нет, не знаю где другие группы.

Гид останавливается у каждого флажка. Закрывает глаза, я это вижу за его очками. Такое чувство, что мы поменялись местами. Но виноват в этом не гид, а я. Из-за меня и гид не акклиматизировался к высоте выше Эльбруса.

Я вроде нормальный. Но что-то совсем не так в моем состоянии. Я остекленел и ничего не чувствую, при том, что довольно муторно. Раньше у меня была одышка, я шел медленно, здесь одышки нет, я иду нормально. Но это ненормально и оттого мне страшно за себя. Замерзает большой палец левой ноги. Я усиленно им двигаю. Не хватало тут палец потерять.

Спрашиваю гида — далеко еще? Он говорит да.

Идем дальше. Выше. Между камней. По едва видимой тропинке. Я смотрю по сторонам чаще обычного. Я высоко. Нереально высоко. Я вижу внизу горы. Такое чувство, что сам я иду по тонкой лестнице прямо на небо. И дует все сильнее ветер, порождая чувство неустойчивости. Оно усугубляется от того, что справа и слева обрывы и расстояние до земли не меньше километра. Немного страшно. Страшно, что меня сдует. Здесь постоянно думаешь о ценности жизни. Оборачиваюсь. Облаков сегодня нет, я хорошо вижу палатки Лагеря 3. Они малюсенькие. А еще ниже вижу «сковородку» и Лагерь 2.

Солнце выходит, но не приносит тепла. Ветер сходит с ума. Я поднимаю треккинговую палку за темляк, и она буквально улетает влево, становясь параллельной земле. Железную палку уносит. Надо ж как нас угораздило идти в ураганный ветер. Ни вчера, ни завтра такого ветра нет. Кроме спортсменов и еще одного альпиниста никто в этот день подниматься не решился.

Идем вверх. Я вытащил из штанов аккумулятор фотоаппарата, он отогрелся и опять заработал. Фотографирую. Вмиг замерзают пальцы. За секунду. Чтобы сделать фотографию надо провести сложную процедуру. В левой руке у меня треккинговая палка. В правой ледоруб. Фотоаппарат на груди. Я перекладываю ледоруб и рукавицу в левую руку. Правой рукой нажимаю на спуск. Некоторые кто зашел на вершину ничего так и не сфотографировали — не было желания и сил. Потом жалели. Но когда еще такие виды увидишь. Я фотографирую холодный воздух. Такое чувство, что воздух стал плотным, видимым. Фотографирую панорамы.

Большой палец ноги не оттаивает и не чувствуется. Паника. Загибаю ногу назад и шевелю пальцами. Гид поднялся повыше и на камень между мной и солнцем. И вещает оттуда с нимбом из лучей света, слепящих меня, что надо идти вниз, так как дует ураганный ветер. Нельзя идти, говорит. Мне кажется, он опасно сел на камень, который рядом с обрывом.

Я и сам боюсь. Ветер такой силы, что на него можно облокотиться. Как только на секунду он стихает, ты падаешь в его сторону. Потом налетает новый порыв и буквально пытается сбить тебя. Я говорю гиду нет. И иду к следующему флажку. Идти на этом участке стало круто, приходится руками держаться за камни. Пригибаюсь, чтоб не сдуло. Почти ползу.

Сил особо нет. Их выдуло ветром и высотой. Желание добраться до вершины слабеет. Как же хочется сдаться, не бороться с буйной стихией и пойти в теплую палатку. Все что угодно — лишь бы не идти вверх. Еще гид со своими предложениями.

Мы идем уже 3,5 часа и прошли 2,5 километра. Начало побаливать сердце. На высоте организм в стрессе. Неясно, что происходит внутри меня. Хотя с такой тревожностью у меня скоро все заболит — не надо слишком много думать об этом.

Я двигаюсь к следующему флажку. В голове дилемма, которую надо решить. Как быть с тем, что гид запрещает идти дальше? Скорее всего, ему самому тяжело и он просто не может продолжать. Похоже, он страдает от отсутствия акклиматизации даже больше, чем я. Но такой ветер — это веский довод. Огонек силы воли, упрямо двигающей меня к цели все эти три недели, под напором сомнений и аргументов слабеет и готов потухнуть вовсе.

Гид обгоняет меня, садится на камень лицом ко мне. И скрещивает руки на груди.

Это означает — прекращаем восхождение.

Пауза несколько секунд, которая длилась вечность и которую я помню, как сейчас. Мы напротив друг друга и смотрим друг на друга через горнолыжные очки. Я не представляю себе — как это сдаться, молчу и гоню от себя мысли об этом. Но при этом я не чувствую в себе никакой внутренней уверенности в успехе, я опасаюсь этого ураганного ветра, этой высоты, необходимости идти еще пять часов, а потом возвратиться.

И я киваю в знак согласия. Я сдаюсь. Таково мое малодушное решение, я не склонен перекладывать ответственность на гида или на ветер. Метров триста я бы мог еще пройти. Но в этот раз не сложилось. 18 дней я потратил впустую. Разочарован. Молча иду вниз. Второго шанса в эту поездку уже нет. Отпуск заканчивается, послезавтра самолет, как раз чтобы успеть спуститься и доехать до Оша.

Судя по навигатору, мы поднялись до высоты 6309 метров.

Гид быстро ушел вниз, я иду следом в своем темпе, размышляю. С одной стороны, гид знал, что будет буря. Я ему говорил, что лучше пожертвовать вторым днем отдыха, но пойти в нормальный день. Поэтому есть претензии к гиду. С другой стороны — дошел бы я днем раньше, без дня отдыха? И ведь дело тут не только в дне отдыха, но и в том, что я ни разу не ночевал на 6134 и не акклиматизировался к этой высоте. Поэтому еще неизвестно дошел бы я днем раньше.

Последствия могли быть самые разные. Но сослагательного наклонения нет. Потом альпинисты сказали, что мне не хватило недели акклиматизации и я бы дошел до вершины. Ведь это индивидуально.

Иду вниз. На некоторое время склон закрыл от меня гида. Когда я вновь его увидел — он лежал, не двигаясь, на тропе метрах в пятидесяти ниже меня. Что еще такое? Такого раньше никогда не было, это пугает. Что с ним случилось? Мысли в голове замерзли, я не соображаю. Подхожу ближе. Гид оборачивается. Живой. Встает. Говорит, нет сил. Идет дальше. У меня тоже вообще нет сил. До вершины я сегодня точно не дошел бы, а если бы дошел — то не спустился.

В Лагере 3 мы оба отключаемся на несколько часов. Потом спускаемся в Лагерь 2. Меня постепенно отпускает. Результатом уже доволен. Настроение поднимается. В конце концов, все, что не делается то к лучшему. Я же долез до 6309 метров, а это выше многих серьезных гор. И если говорить о здесь и сейчас, то гид принял правильное решение. Я не был готов к восхождению сегодня.

В любом случае то, что я пережил здесь, останется со мной. То, что я увидел — незабываемо. Особенно то, что я увидел и почувствовал на высоте свыше 6 тысяч метров, там, где люди жить не могут. Хоть краем глаза, но я это видел! Я испытал себя и свой организм. Я познакомился с неординарными людьми. Порой мы не знаем для чего нам испытания. Вроде ставил цель только подняться и даже не достиг ее, но, сколько нового я там нашел не перечислить. Я изменился. Есть ли планы подняться вновь? Пока нет. Побегаю-ка я лучше марафоны и триатлоны. А дальше видно будет…

Теги: Экстремальный отдых