Первое, что видишь, подлетая к Камчатке, — конусообразные вулканы и многочисленные бухты, а между ними Петропавловск-Камчатский. Глаза медленно округляются: неужели эта восточная оконечность России и есть тот край земли, за которым Тихий океан только и другое уже полушарие. И понимаешь важность стремительно приближающегося момента — свой новый год я встречу здесь, почти на краю света! Новый год в июле? Да, пусть не покажется странным — для меня каждый мой следующий год наступает именно в июле, и почему бы не встретить его где-то далеко. Например, на далёкой-далёкой Камчатке.
Перелет получился долгим, зигзагами, с метаниями над бескрайней страной. Сначала часа два на запад, после тягостных семи часов ожидания навстречу утру нового дня — на дальний-дальний восток.
Мои компаньоны по туру, чьи фигуры, наверняка, окажутся на многочисленных кадрах, это тройка тридцатилетних с хвостиком «сборной солянки», по возрасту ровесники сына. Влюбленная пара из новых москвичей (Юля + Денис) и статная калужанка Марина с некоторым удивлением взирают на меня, не скрывая сомнения в глазах. Итак, разномастная команда любителей походных приключений вся в сборе почти. Дело только за тем, кто наполнит наши дни этими столь долгожданными приключениями.
Как известно, путешествие путешествию рознь. Одно можно спланировать самостоятельно, не привлекая гида, в другом случае без местного проводника не обойтись. Как раз случай Камчатки.
Наше путешествие не предполагало тяжелых с рюкзаками переходов, но не исключало элементы походной жизни. В любом случае от умелой организации безопасности этой жизни и способности не бояться ответственности многое зависит от проводника, особенно того, кто организует путешествие для других. И это, пожалуй, главное. Может, потому долгое время отодвигала от себя Камчатку, памятуя о давней трагедии, случившейся с уральской группой, к которой тоже планировала присоединиться.
Поскольку навидалась проводников немало, хороших и разных, то уже сложилось некое представление об идеальном проводнике. Хотя идеал — понятие недостижимое.
В этом представлении в проводнике всё должно быть в комплекте, как в детском конструкторе с запасными деталями: и доскональное знание местности, буквально каждого куста, каждой тропинки, и умение совладать с необходимым снаряжением, и навыки рыболова-охотника, а вдруг придется добывать пропитание, и мастерство повара и рассказчика. А если опытный проводник с разносторонними знаниями и умениями к тому же интеллигентен, с юмором, любит рок и Вивальди, можно считать — вдвойне повезло. У каждого, не сомневаюсь, найдется пример своего идеального конструктор-инструктора.
Таким на удивление универсальным проводником-инструктором, как оказалось впоследствии, стал Дмитрий Петровский. Опытный, заботливый, по уши влюбленный в свой край. Впрочем, не без суровости в определенные моменты. И это правильно!
И что еще важно — Дмитрий не просто гид-проводник, а сам составитель своих программ. Программа нашего тура считалась самой простой, «топово-лайтовой», приемлемой для всех возрастов. Даже за столь короткий период была возможность не только увидеть то, что у всех на слуху, но и испытать себя в трех разных стихиях.
И стихии эти — Вулканы, Реки и Океан.
В окрестностях вулкана Вилючинский
Логично начать описание со стихии Вулканы. Это то, ради чего сюда едут туристы. Правда, некоторые и ради медведей. А медведь на фоне вулкана — вероятно, тот самый недостижимый идеал.
Точное количество вулканов на полуострове никто не скажет, цифры разнятся, но считается, что действующих 29, правда встречалась и цифра 30.
Отправной точкой нашего 10-ти дневного путешествия стал потухший вулкан Вилючинский (2175 м), или ласково Вилючик, по местному обычаю называемый сопкой, в Южно-Камчатском природном парке в 80 км от Петропавловска-Камчатского. В свою очередь этот парк — кластер (какое умное слово) природного парка «Вулканы Камчатки», присматривающего еще за тремя.
Нет, подъем на вулкан с почти идеальным конусом нашей программой не предусмотрен, только небольшая двухкилометровая пешая разминка к весьма популярному одноименному водопаду на северо-западном склоне сопки и обзор её с перевала. И хотя с дороги все время виднелась лишь верхушка Вилючика, но и она давала прекрасное визуальное представление о величине и стати вулкана, уснувшего, как считается, порядка 10 тысяч лет назад. Впрочем, кое-где слабые свидетельства того, что вулкан где-то теплится, не раз замечали.
Трек начинается с хорошо протоптанной тропинки, она поначалу уводит в заросли высокой травы, петляя через низкорослый местами лесок. Вилючинский, как бы дразня, то приоткрывал свою чуть скошенную верхушку без облаков, то снова за густыми ветками прятал её. Не всегда над этим вулканом небо безоблачно, и нам пока несказанно везло.
В целом прогулка не сложная, но сказывался «ночной» в полудрёме перелет. Мозг не понимал, почему вдруг всегда послушное ему тело в сомнамбуле куда-то прётся, не взирая на ощутимые сигналы сменить вертикальное положение на горизонтальное. Душа тихонько нашёптывала не поддаваться, идти вперёд. Столкновение двух миров сразу преподнесло мне урок — прилетать лучше накануне, чтобы не чувствовать дикий раздрай.
Тропинка, вынырнув из леса, тут же упёрлась в россыпь свалившихся откуда-то валунов и камней, устилавших путь к водопаду.
Камни чередовались с пугающе черными наростами растянувшихся по ложбине щупальцев. Воображение, разыгравшись, уже рисовало гигантский язык кого-то невидимого, готового поглотить нежданных гостей. В общем-то, если и преувеличила, то ненамного. Эти почерневшие щупальцы были ничем иным, как подтаявшими концами сползшего в распадок ледника. Летом он почти исчезает, зимой вновь обрастает льдом.
Чуть выше ледник издали представлялся уже не таким жутким и даже белоснежным, как платье невесты. Но при приближении все больше приобретал тоскливо серый цвет, скользил под ногами, заплетающимися от напряжения и накопившейся за сутки усталости, что несколько замедляло небольшой крутости подъем. Если прихватить с собой скандинавские палки, будет легче идти.
С каждым шагом вулкан становился все ниже, словно врастал в землю, пока окончательно не скрылся за выросшей перед глазами вертикальной стеной. С неё призрачной завесой стекала талая ледниковая вода — это и есть водопад Вилючинский.
Кого-то, возможно, постигнет разочарование. Водопад, несмотря на свою 40-метровую высоту, не отличался величавостью и той силой, с какой мог бы обрушить свою мощь, будь он широким, полноводным и многослойным. Он был легким, утонченным, сверкающим и игривым, как игристый напиток с шипяще воздушными пузырьками. И в этом вся его прелесть и суть. Осенью-весной водопад, наверняка, выглядит по-другому, а зимой, как видела на чужих фото, и вовсе перевоплощается в ледяной столб.
Поток устремлялся в пропасть-воронку, куда с высоты метров пятнадцати страшно даже взглянуть. С рёвом разбиваясь о камни, он мгновенно распадался на миллиарды мельчайших брызг, превращаясь в прозрачную пелену. Этого было достаточно, чтобы в содружестве с солнцем пробить в снежнике брешь.
Со стороны толщина окружающего воронку снежного покрова смотрелась внушительной и даже супер надежной, чтобы по самой кромке пройтись. Но как только нога ступала на мягкий, податливый снег, душа протестовала — «А-а-а, куда ты, голуба моя». Наша молодежь страха не знала, пытаясь заглянуть под самое дно.
Потоптавшись с полчаса на краю пропасти, берем курс назад — не вся программа этого дня до конца выполнена. В предвкушении обещанного перекуса наперегонки мы ринулись вниз. Конечно, спускаться по скользкому льду на подгибающихся ногах уже не то, да и не угнаться за молодой порослью, если не решиться на хитрый ход — отшлифовать ледяной склон своей пятой точкой. И быстро, и весело!
Небольшой отдых после стремительного спуска с перекусом красной рыбкой (какая ж Камчатка без нее) не убаюкал, напротив, привел меня несколько в чувства. Получалось, в момент штурма камчатского снежника, на Урале стояла глубокая ночь — 2 часа. Вот не знаю, захотелось бы мне штурмовать, к примеру, Вознесенскую горку в такое же время дома. Пока мы лакомились рыбкой, Вилючик медленно, но верно стал постепенно исчезать, прикрываясь плотными облаками. Значит, на перевале Вилючинский, где должна быть следующая остановка, вряд ли вулкан снова увидим. Или все же проявится? Вот интрига…
Перевал Вилючинский место популярное и известное, главное — доступное для всех колес, не то, что к водопаду, куда пешком только идти.
Из названия понятно, Вилючик должен быть где-то рядом и хорошо обозреваться наравне с другими вулканами-сопками с ровной площадки. В некоторых источниках утверждают, что в хорошую погоду с перевала можно увидеть 9 вулканов. Когда добрались, вездесущие облака все-таки заволокли небо, коварно прикрыв собой не только верхушку, но и сам уже знакомый вулкан. Вместо него красовалась лишь серенькая пустота, которую не посчитала почему-то нужным запечатлеть для истории. Ладно, за неимением реального покажу картонный.
Зато другие ближние сопки с полосками белеющего снега все еще темнели на фоне затянутого облаками неба. Лишь местами проглядывала небесная синева.
Даже когда вулкана Вилючинский не видно, о нем все равно напомнят тотемные столбы, олицетворение горных духов. В их существование издавна верили ительмены, или, как они себя называют, итэнмэн, — древнейшее коренное население, заселившее Камчатку лет 15 тысяч назад. А духи, как известно, бывают разными. Одни считались злыми, другие — добрыми.
Злые, по мифологии ительменов, жили внутри вулкана, топили печь. Идет дымок из жерла вулкана — это злые духи готовят обед. Чем может закончиться такая готовка, наверняка, ительмены знали не понаслышке. Вот и прозвали кочегаров этих гамулами, по-русски «вулканные люди».
Что могли противопоставить ительмены гамулам, чем оберечься. Да, собственно, особо ничем. Разве что хранить амулеты от разной напасти. Или обратиться к шаману. А можно поставить в поселениях деревянные столбы, вырезав на них подобие тех, кто гримасами своими отпугнет противных гамулов. В этих тотемах будут жить добрые духи, чтобы злых отгонять.
Так это или не так, кто запечатлен в этих стилизованных этнических тотемах на перевале — злые ли добрые, решать каждому самому. Мне хочется думать — это как раз тотемы для добрых духов. Иначе, зачем им «вручили» в лапы-руки курительную трубку, как символ пыхтящего дымом вулкана, рыбу — символ достатка и изобилия, к чему так стремились ительмены, будучи рыбаками, и бубен, как инструмент ритуального камлания шамана, кто изгоняет злых духов. Хотя, вроде бы, у ительменских шаманов и бубен-то не было, а роль шаманов выполняли женщины. Короче, этническая тема весьма занятна и немного туманна.
Перевал интересен не только тем, что невольно окунаешься в этнические размышления, но и экскурсом в ботанику. Это только на первый взгляд никакой связи между ботаникой и вулканами нет.
А вот и первый атрибут нового года! Не ёлки, конечно, вполне заменят их в здешних условиях кедровые стланники.
Так какая же связь? По многолетним ботаническим исследованиям Камчатки возрождаться растениям после вулканических извержений придется далеко не один год — от 150 до 5 тысяч лет! И первыми будут разного рода мхи, а уж потом цветочки и стланники. Так что, судя по великолепному многообразию растительности в районе перевала, действительно давненько серьезно здесь не трясло.
Мы прощаемся с такими разными окрестностями Вилючика и продолжаем путешествие по Южно-Камчатскому природному парку. В нём ведь столько интересного предстоит нам увидеть. Например, окрестности действующего вулкана Мутновский, да и сам вулкан позднее с его впечатляющими газами и парами. А еще, как обещано программой, по пути к домику-приюту даже летом не исключено встретиться с зимой и проехаться на снегоходе, а уж пройтись по цветочному ковру и увидеть четвероногих обитателей парка — все 100%. Что ж, проверим…
В окрестностях вулкана Мутновский
Наверное, каждый из нас замечал: один день промелькнет быстро, не оставив в памяти следа. Другой, как резиновый, вобрав в себя много, непохожих друг на друга событий, по ощущениям будет длиною в несколько дней. Вот и этот первый день был таким, словно из разных жизней. И немного философским. Так тому есть объяснимая причина…
Дмитрий останавливает машину у кромки льда. Дальше на километры тянутся снежные поля, всё еще не растаявшие в июле. Подтаявший снежник в тот день мы уже видели, а эти белоснежные дали, проглядывающие сквозь легкую прозрачную пелену, создавали бо́льший эффект. Казалось бы, снег, эка невидаль. А впечатление было чего-то ранее не виданного и сверхъестественного. И пахло морозом. Чудеса!
Именно в тот момент и возникло первое ощущение кануна нового года, почти такое, как в детстве. За окном стояли морозы под 40, и мама наряжала со мной ёлку. Даже те игрушки старые помню. Наверное, это хорошо, когда во время путешествия всплывают какие-то приятные воспоминания из той, уже такой далёкой детской жизни. По большому счету, в душе все мы в сущности дети, особенно в канун нового года, когда еще ждешь чудес.
Пока задумчиво пребывала в своих нахлынувших лавиной ощущениях, и не заметила, как ребята вытащили на снег механизмы. Вот и дождались своего часа снегоход и сани! Когда Дмитрий водружал их на прицеп еще в городе, росло недоумение — неужто пригодятся, и где найдем столько снега в июле, чтобы гонять на санях. Еще как найдём!
Кстати, кому интересно узнать значение слова «сани» или вспомнить: оно производное от старославянского «сань», означавшего — ползущий, скользкий. И ассоциировалось со змеей. И впрямь — скользят сани, сзади след от полозьев остаётся, словно змея проползла.
Сани, ах, сани! Какой же канун нового года без саней. Только вместо тройки лошадей — снегоход с его лошадиными силами, превышающими в разы. А на месте возницы всё тот же Дмитрий. Меня, как старейшину, чтобы сильно песком не обсыпалась, посадил на снегоход позади. Впрочем, и в санях попробовала, каково. Ну что, поехали!
Обмениваясь потом впечатлениями от езды в санях и на снегоходе, пришли к выводу: в санях менее комфортно. Вроде бы сидишь этакой боярыней вальяжной в санях (как тут не вспомнить небезызвестную боярыню Морозову), а в движении тело на невидимых ухабах то и дело, подпрыгивая легко, с тяжестью картофельного мешка хлопается обратно на сиденье. Душа-горемыка молча сползает в пятки. Но это еще не всё. Снег, вылетая из-под полозьев мокрыми хлопьями, лепит градом лицо. Ветер хлещет ему на пару, добавляя эмоций. И, если не укрыться попоной, даже гортексные штаны никак не спасут — из саней вылезешь, хохоча, мокрый и весь побитый. Зато ощущений — масса!
Наш санный поезд мчится вперед, оставляя позади борозды, снежную пыль и плывущие мимо сопки. Ну, здравствуй, зимушка-зима! Тебя совсем мы не ждали.
Вот чудаки, кто-то скажет, зиме радуются, видать не надоела за долгие месяцы. Да, это сейчас реальная зима за окном, она порядком успеет надоесть. А тогда стоял июль на дворе, и сочетание зримой зимы и календарного лета никак в голове не укладывалось. Потому, наверное, и радости было выше любой здешней сопки.
При взгляде на эти снежные просторы, освещаемые огромным белым диском с тщетными попытками растопить весь снег, не скрою, возникали подозрения: сейчас реально лето?
Но ледяной покров был не везде однородный. Местами снежная корка резко обрывалась, и обнажался каменистый до безобразия слой. Приходилось искать обходные пути, чтобы снова попасть в зимнее царство. Так и кружили, двигаясь к своей цели, к приюту: из лета в зиму, из зимы непонятно куда.
И всё эти времена года между собой чередовались и приглашали придти в гости весну. Да-да, весну, когда появляются первые проталины, эти островки среди снежного моря. А здесь не просто голой земли островки — целые острова, полные зелени и цветов, хрупких, трогательных и ранимых. Только тронь — они зазвенят тоненькими колокольчика голосами.
Зорким глазом Дмитрий выискивал острова-проталины, где бы уже вовсю буйствовали весна-лето, и отпускал нас на выпас, рекомендуя особо не топтаться, чтобы не навредить растениям. На одной из таких полян доминировали низкорослые кустарнички с солнечными цветками. Эх, жаль, что не ананасы.
Так это рододендрон, что уже видели на перевале! Когда-то, в весеннем Непале, цветы рододендрона впервые поразили своей необычайно нежной, пышной красотой. Но там они росли на больших, выше человеческого роста, деревьях, и окраска цветов варьировалась от белого до красноватых оттенков.
А камчатский рододендрон — низкорослый, без пышности, с характерным золотистым цветом, но не менее прекрасный. Так и зовется — рододендрон золотистый. Считается первым, кто дал камчатскому кустарнику это название, немецкий медик, одновременно российский путешественник, этнограф, натуралист (кем еще только не был) Иоганн Готлиб Георги, живший в 18 веке. В его честь назван другой известный цветок — георгин. Но это уже совсем другая история.
Ближе к приюту всё больше попадались мхи и какие-то микроскопические, удивительные создания, чуть возвышавшиеся над сплошным разноцветным ковром. Встречались и буйные цветники, в смысле обильные.
Оставалась неохваченной только фауна. О ней острым вопросом, скорее криком души, требовательно напомнила рыжеволосая Юля:- «А где медведи?». И почти с детской обидой, что те, ради кого она ехала на Камчатку, толпой не сбежались на рандеву, пригрозила домой не возвращаться, пока не увидит хоть одного.
Дмитрий, как бы в оправдание промаха, своего или медведей, махнул рукой в сторону ложбинки у дальнего камня, где косолапого видел не раз. Ложбинка сегодня пустовала. «Гуляет», — констатировал он и в подтверждение своих слов время от времени, пока мчались, что-то выкрикивая, указывал на темные кучки в снегу. Ветер доносил до нас радостное «Какашки!», но фотографировать их не успевали. Вот оно главное доказательство медвежье!
Может, та тёмная кучка, что на фотографии, рядом со странной дыркой и есть то, о чем кричал Дмитрий. Правда, какая-то большая, впрочем, медведь тоже не маленький…
Юлины причитания не прошли даром и долетели до ушей лисы, тоскливо бродившей в поисках пропитания недалеко от приюта. Рыжая, конечно, медведя не заменит, ростом не вышла, но всё лучше, чем ничего. Тем более видели её так близко и не в зоопарке впервые, Дмитрий не в счет. Для него лиса, что жучка в соседнем дворе, часто встречается.
Вот и интернет подтверждает: лиса — распространенное животное в Камчатском крае. По последним подсчетам 19-го года их насчитывалось порядка 21 тысячи, хотя в предыдущие годы было гораздо больше. Зоологи до сих пор разбираются, в чем дело.
Вообще-то Камчатка считается родиной лисиц-огнёвок, прозванных так за ярко-рыжий окрас. Вот и наша Алиса, похоже, соответствует этому критерию — рыжая-рыжая, с пушистым хвостом толще, чем сама, с черными отметинами на лапах и светлым брюшком — точь-в-точь, как описывают огневку зоологи. Первым, кто в 1875 году определил огнёвку в подвид анадырской лисы, был русский зоолог Александр Миддендорф (чего только не узнаешь благодаря путешествиям).
Да, чуть не забыла. Повстречается вам дикая лиса-огнёвка — не кормите! Так и зоологи советуют. В свое время Дарвин что-то там про естественный отбор говорил.
Появление лисы вселяло надежду на встречу еще с какой-нибудь живностью. Ну, если не с медведем, то весьма с распространенным здесь сурком камчатским. Чем не маленький медвежонок!
Толстенький, когтистый, в меховой шубке. Разве что опять небольшого росточка. Больше полуметра в длину не встречается. Как говорится, мал, да удал. Этого пятикилограммового увальня еще называют красиво так, загадочно — «тарбаган» (иногда можно встретить устарелое «табарган», что одно и то же), или, попроще — «черношапочник» из-за темного окраса головы. Это прям про него еще одна поговорка — не смотри, что небольшой, но с головой.
И, действительно, будто шапочку для красоты на голову тарбаган надел. Одного такого упитанного заприметила в минуту сурочьего отдыха. Сидит с достоинством, на камушке, в шапочке, и лапки, как примерный ученик за партой, перед собой сложил, сверху поглядывает, не бежит ли мышка на ужин. Сразу видно — обстоятельный мужичок, своего не отдаст, а при случае и чужое прихватит. К себе близко в отличие от лисы не подпускал: увидел к себе движение и, шмыг, за камень спрятался. Трус, значит, а по виду не скажешь. Зверушки, конечно, подняли настроение, и усталость, как рукой сняло, куда-то улетучилась.
Вдоволь нагулявшись и насмотревшись настоящей июльской зимы, наконец-то, добрались до приюта. В этом симпатичном двухуровневом домике природного парка на фоне сопок нам суждено переночевать перед походом на вулкан Мутновский. Внутри всё просто и без изысков, по-спартански: деревянные полати на первом и втором этажах, буржуйка и длинный обеденный стол. Для такого рода горных лоджей привычная обстановка, почти как в Непале.
Помнится, не могла долго уснуть от пережитых за день впечатлений. А когда кто-то, почти рядом, захрапел, смачно, басом, со всеми переливами, как, наверное, только Дед Мороз может, и вовсе глаз сомкнуть не могла. Пришлось переместиться на первый к двум туристам из Красноярска. Наши потеряли меня. Дмитрий, парень с юмором, за завтраком поведал, что баушка Оля сменила этаж, чтоб другим не мешать, поскольку храпела сама! Смешно!
Вечер. Накануне. Половина десятого. Еще светло, только небо чуть грозней стало. Нескончаемый камчатский день — первый летне-зимний день путешествия и последний моего уходящего года, завершался торжественно, по-камчатски. В стороне Мутновского, над сопками, клубилось нечто масштабное, не то облако, не то пар с газом с вулкана. Завтра мы будем там, там и встречу фейерверками первый день Своего Нового года! Разве это не чудо…
